Прислужники Сатаны
Такого рода представления о масонах вошли в обиход еще до екатерининского царствования, когда орден стал привлекать все больше людей в разных городах и областях России. В елизаветинское время подобные легенды исходили главным образом от православного духовенства, видевшего в появлении вольных каменщиков еще одно следствие зловредного западного влияния. Точнее говоря, распространение масонства вменялось в вину «немецкой партии», якобы полностью захватившей управление страной в царствование Анны Иоанновны (1730—1740) и малолетнего Ивана VI (1740—1741; так называемая «бироновщина»). Переворот 1742 года, возведший на престол Елизавету, верхушка русского духовенства приветствовала восхвалениями новой монархини и бесконечным потоком проклятий в адрес немцев Остермана (возглавлявшего при Анне внешнеполитическое ведомство) и Миниха (бывшего главнокомандующего русских войск), а также их русских сторонников, предавших свой народ. Всем им приписывали ограбление русской казны, преследование истинных патриотов, притеснение православной церкви и пособничество ее врагам — атеистам, мусульманам и армянам. До конца 1740-х годов русские проповедники не переставали предавать анафеме «скотоподобных, безбожных атеистов, еретиков, отступников, раскольников, армян» и людей «нрава и ума епикурейского и фреймасонского», слишком долго правивших Россией и потерявших власть только с воцарением Елизаветы4. В глазах высшего православного духовенства масоны были чуть ли не частью обширного заговора, инспирированного кучкой немцев и имевшего своей целью ослабить Россию изнутри, подчинив себе русское общество и государственный аппарат.
На это указывает один характерный эпизод. В 1747 году молодой граф Николай Головин, вернувшийся в Петербург из Берлина, попал на допрос к А.И. Шувалову, возглавлявшему тогда тайную полицию. Головина, с одной стороны, подозревали в том, что он выполняет тайные поручения прусского короля, а с другой — спрашивали, не состоит ли он в ордене вольных каменщиков, каковы установления этого ордена и осведомлен ли он о других русских, принятых в орден. Хотя ни Головин, ни названные им русские члены братства не были наказаны, этот случай демонстрирует со всей очевидностью, что масонский орден не только духовенству, но и некоторым из высших сановников России казался проводником иноземного, главным образом немецкого, влияния5.
Примерно к этому же времени относится зарождение в России антимасонской литературы6. Из общего ее анонимного корпуса имеет смысл выделить два текста: «Изъяснение некоторых известных дел проклятого сборища франк-масонского» и «Псалму на обличение франмасонов»7. Первый текст, по всей видимости вышедший из духовной среды, содержит длинное — более 200 строк — стихотворное обличение ордена, в котором подробно живописуются дьявольские обряды вольных каменщиков, а сами они именуются прислужниками Сатаны8:
Появились недавно в Руси Франк-Масоны,
И творят почти явно демонские законы.
Нудятся коварно плесть различные манеры,
Чтоб к антихристу привесть от Христовой веры9.
После столь драматического зачина автор повествует о том, как именно масоны «тайно угождают» дьяволу. Он рисует ужасную картину обряда посвящения в масоны. Сначала кандидата ведут в темную комнату и заставляют пережить многообразные страхи: тела мертвых, стуча зубами, поднимаются из гробов, а живые бегут со всех сторон к новичку и царапают его «щипцами», «шпагами и ножами». Затем его ведут в подвал, куда никогда не проникают солнечные лучи, а по пути он слышит мерзкие нечестивые завывания и видит лишь жуткие отсветы на стенах, которые «страха умножают»; потом будущему масону, стоящему перед скелетом в открытой могиле, вручают «стакан ... злости», заставляют раздеться и заживо хоронят на три часа во испытание его мужества. Если кандидат выдерживает проверку, он кровью подписывает присягу. Наконец, с каждого нового брата пишут портрет, который затем помещается в особую комнату10.
Все эти кошмары, по мнению автора сатиры, масон терпит только для того, чтобы получить допуск на развратные сборища и вообще освободиться от всяких моральных ограничений. Новичок вступает в своего рода карнавальное пространство, в котором меняются местами добро и зло, грех и благочестие11. Заранее извинившись за то, что он собирается представить читателям «непристойные» деяния, автор приступает к описанию этого «перевернутого» мира:
Тут молодцы до девиц устрояют хоры,
Взыграют в скрыпицы, ударят в волторы,
Там пляшут и танцуют быстрыми ногами
И друг друга целуют, объемля руками;
Садятся их общества все за стол едины,
Проводят торжество, пия разны вины,
Различным ставится стол кушаньем убранный,
«Кушай, кто хощет, изволь, в масонство призванный!»
...
В особливы палаты всякой отбегает,
Тщательно в мушкарады себе одевает,
Тут-то Содом и Гомор присутство имеет,
Тут всяк грех и всякой вздор скверную злость деет,
Там-то юноши сами в девицы вменены,
В настоящия дамы и платье в перемены,
Тут, кто кого поймает, с тем и осквернится,
Родни не разбирает, греха не боится,
Пускай сестра, пускай и мать, лишь попадись в руки,
Нельзя от них тако отстать, по их злой науке:
Которая не захочет с кем плотски пребыти,
Тая к стене отскочит, начнет говорити:
«В пристанище тихом теперь я убегла,
Малому и великому себя не подвергла».
«Отговорка, скажут ей, твоя неуместна,
Здравствуй ради секты всей, Исова невеста!»
Она принуждена сказать: «Здравствуй, дорогой жених!
Изволь мною теперь владеть: я в желаниех твоих!»
Такими-то делами скверны Франк-Масоны
Строят они руками горьки Вавилоны...12
Масонам приписывается склонность к обжорству, блуду, половым извращениям, инцесту и насилию. Масонская ложа представляет собой «храм беззакония», в котором воздвигается «антихристу трон»13; люди распущенного поведения и рабы своих страстей, каменщики испытывают непреодолимую тягу к плотским удовольствиям и не знают пределов своему безбожию и кощунству. Они измышляют «различные манеры, / Чтоб к антихристу привесть от Христовой веры»14. Автор сатиры предостерегает читателей от вступления в орден из любопытства:
Многи тому примеры, говорят, бывали,
Которые они сей веры отстать пожелали,
Но из оных никого в живых нет на свете,
Вить стоит смерть его и живот в портрете,
Которой лишь поранят пулями с пистолета,
Тотчас в жизни увянет и лишится света15.
Однако даже такой трагический конец лучше того, что ждет остальных масонов: веселье, потешная музыка и платья не спасут их от неминуемой «вечной смерти» в аду, откуда им не будет исхода. Когда слуги дьявола будут преданы огню, у них «пропадет слава и погибнет с шумом», а «люди честные» и верные христиане соединятся в триумфе своей веры и проклятии масонству16.
В отличие от этих виршей, «Псалма...», по-видимому, написана умелым литератором и относится к рубежу 1750—1760-х годов17. Она намного лаконичнее «Изъяснения...»:
Полны лжи ваши законы
Оказались, франк-масоны,
И в том тайность ваша есть —
Щот шестьсот шездесят шесть.
Роскошей пути широки,
В вас рождают все пороки,
Там собрание ваше есть,
Где шестьсот шездесят шесть.
Масон назван по-французски,
Тот кто каменщик по-русски,
Имя подло почто несть,
И шестьсот шездесят шесть.
В ком прямая добродетель
Весь народ тому свидетель,
Будет хвалы венец плесть
На шестьсот шездесят шесть.
А кто дел своих стыдится,
Тот от света всию таится,
Пока судьба воздаст месть
За шестьсот шездесят шесть18.
Темы «Изъяснения...» здесь повторяются: масонские законы называются «лживыми», деятельность ордена связывается с дьяволом — на этот раз через «дьявольское число» 666 (возможно, это намек на нумерологические интересы масонов); масонам приписываются разнообразные пороки и ставится в вину секретность их братства, ибо только зло «от света таится». Интересно отметить, что в «Псалме...» (намного отчетливей, чем в «Изъяснении...») масонство ассоциируется с Францией19. Эта ассоциация довольно нетривиальна — орден возник в Англии, и в России первые ложи создавались не только французами, но также англичанами, шотландцами и немцами. С одной стороны, указание на «французский» характер русского масонства может свидетельствовать о действительной значимости французского влияния для распространения ордена в России; с другой стороны, легко предположить, что автор «Псалмы...» встраивает братство вольных каменщиков в общий ряд врагов России, в котором Франция успела уже занять свое место как постоянная союзница главных внешнеполитических противников России — Турции, Польши и Швеции. Кроме того, введение французской темы позволяет описать увлечение масонством как еще одно следствие безудержной галломании русского дворянства20.
«Псалма...», как и другие антимасонские сатиры, распространялась в рукописных копиях. Однако, в отличие от большинства сочинений такого рода, недоступных широким кругам читателей и потому быстро забытых, «Псалма...» удостоилась публикации в таком известном издании, как «Российская универсальная грамматика, или Всеобщее письмословие, предлагающее легчайший способ основательнаго учения рускому языку с седмью присовокуплениями разных учебных и полезнозабавных вещей» Н.Г. Курганова (1769; в последующих изданиях — «Письмовник») в составе раздела «Светские песни, или Дело от безделья»21. Важность этого события трудно переоценить, если учесть фантастическую популярность «Письмовника». Н.Г. Курганов, профессор математики, навигации и астрономии Морского кадетского корпуса, попытался соединить в одной книге сведения широчайшего диапазона и создать своего рода русскую энциклопедию. В «Письмовнике» были главы, посвященные русской истории, философии и естественным наукам, различные отделы по грамматике, искусствам и науке, собрания шуток, поговорок, загадок, стихов и даже «Словарь разноязычный». Успех книги был огромен: только в XVIII веке она переиздавалась пять раз (в 1777, 1788, 1790, 1793 и 1796 гг.), а в 1837 году «Письмовник» вышел в одиннадцатый раз. Его можно было найти в библиотеке любой семьи в России; по словам авторитетного историка русской печати И.Е. Баренбаума, книга служила «вратами учености», через которые проходило с течением времени все большее число читателей22. Таким образом, едва ли не каждый грамотный русский человек в конце XVIII века был знаком с антимасонской литературой; более того, если учесть повсеместную практику чтения книг вслух в небольших обществах, можно достоверно утверждать, что уничижительный образ «франк-масона» был известен не только образованному меньшинству, но и некоторой части безграмотного населения.
* * *
Однако антимасонские выпады не оставались без ответа. Каменщики старались защитить орден от клеветы; тексты, которые они писали в свое оправдание, также распространялись в списках23. В собрании романсов, пасторалей и других стихов, созданном примерно в середине века неизвестным масоном (по-видимому, молодым и исполнявшим должность Стража в своей ложе), можно найти возражения на критику в адрес масонов. После обычных слов о масонской скромности, честности и нравственности автор песни начинает увещевать врагов ордена:
Вы перестаньте нас ругати ,
Те, кто в масоны не вошел,
Как не старайтесь не узнати,
Что избратель нашел,
Мы сожалеем все об вас,
Там причина ругати нас,
Нет, нет, нет, не узнать вам нас,
Пока не будете вы братья сами,
Нет, нет, нет, не узнать вам нас,
Так как не знали по сей час.
...
Вот наша должность теперь знайте
И стыдитесь нас ругать,
В своих вы нравах пребывайте,
А нам оставте исполнять,
То, что закон и честь велит,
И что мы в братстве обещали
Жаль, жаль, жаль, что вы все не мы,
Вы бы приятней век свой провождали,
Жаль, жаль, жаль, что вы все не мы,
В вас бы добродетельных было тьмы24.
Эти строки еще раз демонстрируют претензии масонов на социальное и моральное превосходство над немасонской частью общества; противники ордена, согласно этой песне, не понимают истинной сути масонства, а следовательно, чужды добродетели и склонны к нечистым, развращенным нравам.
Хотя поначалу, как видно из приведенного текста, в защиту масонов писали люди, едва ли обладавшие литературными способностями, ситуация коренным образом изменилась с появлением песни А.П. Сумарокова «Кто хулит франкмасонов»25. В коротком стихотворении поэт, кроме прочего, оправдывает масонскую тягу к секретности:
Кто хулит франкмасонов
За тайный их устав,
Что те не чтут законов,
Своих держатся прав:
Когда бы ты спросился,
Как верен франкмасон,
В котором он родился,
Тот держит и закон.
Быть должно людям в власти,
И так веру любить,
Чтоб, все презрев напасти,
И кровь свою пролить,
Святую честь хранити,
Не руша ни черты,
И имя чести чтити
Превыше суеты.
Любить людей как должно
И бедным помогать,
И сколько где возможно,
Беды им отвращать.
Словом тебе сказати,
Он честный человек,
А тайну их спознати
Нельзя тебе во век.
Эти отрывочные примеры показывают, насколько хорошо сами каменщики осознавали свою скверную репутацию в некоторых частях российского общества.
Впрочем, несмотря на их попытки оправдать действия ордена, уже к началу екатерининского царствования в русском общественном сознании прочно закрепился образ масона — нечестивца и предателя. 1762 годом датируется донос на «протопопа Андрея яко подозрительного человека, масона»26. Надо сказать, что сходные настроения существовали и в Европе, где масонов тоже обвиняли в колдовстве, безнравственности, безбожии и коварстве. Так, в Голландии в середине XVIII века ходили слухи, что масоны на своих собраниях играют в «карты дьявола» и владеют тайным знанием, которое позволяет им летать. Автор сатиры, опубликованной в «Бостонском почтальоне» (Boston Post-Boy, 1750—1751) и показательной для ранней антимасонской литературы, дает понять, что масонский мастерок используется на самом деле для сексуальных пыток. Тот факт, что среди братьев были представители разных конфессий, а в масонских обрядах использовалась религиозная символика, делал орден легкой мишенью для сторонников традиционных религий. В континентальной Европе озабоченность вызывало и английское происхождение ордена — в нем видели заговор республиканцев и одновременно агентурную сеть английской внешней разведки. Тем не менее, как отмечает Дж. Роберте, первые пятьдесят лет своего существования орден вольных каменщиков не вызывал в обществе сколько-нибудь серьезного страха; скорее имели место разрозненные вспышки антимасонских настроений, не складывавшиеся до времени в единый масонофобский миф. Оформление этого мифа было спровоцировано в 1780-е годы паникой вокруг баварских иллюминатов и конечно же Великой французской революцией27.
Примерно так же выглядит история масонофобии и в России. Необходимо отметить, однако, что испуг, вызванный появлением масонства, в России был намного сильнее, чем в Европе, — русские защитники благочестия, например, считали существование ордена не только угрозой церкви, но и непосредственно делом рук дьявола. До конца понять причины этого трудно из-за малочисленности сохранившихся антимасонских текстов и скудости наших сведений об обстоятельствах их создания; однако можно заключить, что главным фактором, стимулировавшим русскую масонофобию, было ощущение «чуждости» (и — следовательно — потенциальной опасности) ордена, которое сопровождало масонов первые десятилетия их деятельности в России. И это ощущение оказалось удивительно долговечным.
1 См.: Пыпин А.Н. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX в. Пг., 1916. С. 97.
2 Лонгинов М.Н. Новиков и московские мартинисты. М., 1867. С. 93.
3 Державин Г.Р. Записки. М., 2000. С. 22.
4 Попов Н. Придворные проповеди в царствование Елизаветы Петровны // Летописи русской литературы и древности. 1859. Т. 2. Отд. 3. С. 22. См. также: Боголюбов В.Н. Н.И. Новиков и его время. М., 1916. С. 179; Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 98; Соколовская Т. Русское масонство и его значение в истории общественного движения (XVIII и первая четверть XIX столетия). СПб., 1907. С. 7.
5 См.: Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 91; Донесение о масонах // Летописи русской литературы и древности. 1862. Т. 4. Отд. 3. С. 51—52. Здесь же (с. 49—51) см. записи о допросах масона М. Олсуфьева в середине 1750-х годов.
6 См.: Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 98-99.
7 См.: Мартынов И.Ф. Ранние масонские стихи и песни в собрании библиотеки Академии наук СССР (К истории литературно-общественной полемики 1750-х гг.) // Russia and the World in the Eighteenth-Century / Ed. R.P. Barlett, A.G. Cross, and K. Rasmussen. Columbus, 1988. C. 437—439. Также см.: Мартынов И.Ф. Масонские рукописи в собрании Библиотеки АН СССР // Материалы и сообщения по фондам отдела рукописной и редкой книги БАН СССР. Вып. 2. Л., 1978. С. 243-253.
8 См.: Мартынов И.Ф. Ранние масонские стихи и песни в собрании библиотеки Академии наук СССР // Russia and the World in the Eighteenth-Century. Columbus, 1988. P. 439; Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 96—98. Автор пользовался рукописью, хранящейся в: Центральная научная библиотека — Кабинет редкой книги Государственного Эрмитажа (ЦНБ-КРК ГЭ). Инв. № 150554. Л. 230 об.-233.
9 ЦНБ-КРК ГЭ. Инв. № 150554. Л. 230 об.
10 Там же. Л. 230 об.-231 об.
11 Пародии на масонство, трактующее последнее как мир перевернутых этических ценностей, существовали в ту пору в изобилии. Об этом см.: Позднеев А.В. Ранние масонские песни // Scando-Slavica. 1962. Vol. 8. С. 26—64.
12 ЦНБ-КРК ГЭ. Инв. № 150554. Л. 231-232.
13 Там же. Л. 231-231 об.
14 Там же. Л. 232 об.
15 Там же. Л. 233.
16 Там же. Л. 231-233.
17 Мартынов И.Ф. Указ. соч. С. 439. Возможно, «Псалму» стоит рассматривать в ряду полемических откликов на известную «Сатиру на петиметра» И.П. Елагина (1753). Елагин, как и его литературный союзник А.П. Сумароков, не скрывал своей принадлежности к ордену; этим, вероятно, и объясняется яркая антимасонская направленность приведенного текста. Анализ полемики см. в: Мартынов И.Ф., Шанская И.А. Отзвуки литературно-общественной полемики 1750-х годов в русской рукописной книге. (Сборник А.А. Ржевского)//XVIII век. Сб. 11. Л., 1976. С. 131-148.
18 Библиографические записки. 1861. Т. 3. № 3. С. 70. Историю рукописи, по которой «Псалма» была опубликована, см.: Мартынов И.Ф. Масонские рукописи в собрании Библиотеки АН СССР // Материалы и сообщения по фондам отдела рукописной и редкой книги БАН СССР. Вып. 2. Л., 1978. С. 249.
19 В «Изъяснении», во-первых, упоминается, что масоны поют «парижские песни», и, во-вторых, содержатся две строчки, почти совпадающие с текстом «Псалмы»: «Что же значит такое Масон по-французски? / Не иное что другое — каменщик по-русски». См.: ЦНБ-КРК ГЭ. Инв. № 150554. Л. 231.
20 О связи галлофобии с теорией масонского заговора см.: Зорин A.Л. Образ врага. Ода В.П. Петрова «На заключение с Оттоманскою Портою мира» и возникновение мифологии всемирного заговора против России // Зорин А.Л. Кормя двуглавого орла... Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII — первой трети XIX века. М., 2001.
21 В составе «Письмовника» текст опубликован с незначительными изменениями по сравнению с приведенной выше рукописной версией.
22 Подробнее о Курганове и его книге см.: Баренбаум И.Е. История книги. М., 1984. С. 55; Станюкович Т.В. Кунсткамера петербургской Академии наук. М.;Л., 1953. С. 164; Западов А.В. Ив. Новиков, Комаров, Курганов // История русской литературы. М.;Л., 1947. Т. 4. С. 308—310.
23 По мнению А.В. Позднеева, защита ордена от хулителей — едва ли не самая ходовая тема ранней масонской литературы. См.: Позднеев А.В. Указ. соч. С. 39—43.
24 ОРРК БАН. № 17.16.37. Л. 120-120 об.
25 Об источниках сумароковского текста см.: Мартынов И.Ф. Ранние масонские стихи и песни в собрании библиотеки Академии наук СССР // Russia and the World in the Eighteenth-Century. Columbus, 1988. C. 439—440. Стихотворение впервые было опубликовано только в кн.: Сумароков А.П. Полное собрание всех сочинений. М., 1781. Ч. 8. С. 323—324 — однако задолго до этого разошлось в списках. См.: Позднеев А.В. Указ. соч. С. 48. О репутации Сумарокова см.: Karlinsky S. Russian Drama from Its Beginning to the Age of Pushkin. Berkeley, Los Angeles, 1985. P. 70-71, 100-101.
26 Пиксанов H.K. Масонская литература // История русской литературы. М; Л., 1947. Т. IV.. С. 63.
27 См.: Bullock Steven С. Revolutionary Brotherhood: Freemasonry and the Transformation of the American Social Order, 1730—1840. Chapel Hill, N.C., 1996. P. 80—81; Jacob M.C. Living the Enlightment: Freemasonry and Politics in Eighteenth-Century Europe. New York, 1991. P. 5-6, 23-28, 76-77, 152-153, 168; Roberts J.M. The Mythology of the Secret Societies. London, 1972. P. 68—85.
<< Назад Вперёд>>
