Глава 2. Русское общество в XVIII столетии
Издатель Трутня, во утешение Всякой всячине, своей совремяннице, не хотел напечатать сего письма, но по справедливости не мог он в том отказать г. Правдулюбову, тем паче, что он от Всякия всячины отдан на суд публике; итак, благоразумные и беспристрастные читатели сей суд по форме или и без формы, как им угодно, окончать могут. Оправдание г.Правдулюбова здесь следует1.
Это объявление было репликой в знаменитом споре «Трутня» с журналом «Всякая всячина». В полемических выступлениях Новикова исследователи обычно усматривали гражданское мужество оппозиционного журналиста, бросающего вызов властвующей императрице. Однако, как показано в последних работах У. Гарета Джонса, такая концепция событий 1769 года была сознательно сфабрикована критиками XIX века, приписавшими журналистам прошедшего столетия собственные политические устремления. Что же касается Новикова, то он полемизировал со «Всякой всячиной» только о должном употреблении сатиры — другое дело, что этот обмен мнениями перемежался, в соответствии с общим духом эпохи, взаимными оскорблениями и притворными обидами2.
Выводы Джонса имеют непосредственное отношение к предмету настоящей работы. Легенда о грандиозном противостоянии императрицы и Новикова прямо связана с мифологическими представлениями о русском масонстве, в существенной мере искажающими действительную картину его развития. Согласно установившемуся мнению, спор 1769 года был первым звеном в общей цепи событий, обусловивших арест Новикова двадцать три года спустя.
Преследование Новикова историки считали закономерным следствием борьбы Екатерины против масонства вообще. Такое объяснение рассматриваемых событий, сводящее историю к противостоянию свободы и тирании, с точки зрения фактографической представляется сомнительным. Во-первых, полемика о сатире была начисто лишена политических обертонов. Во-вторых, мы не можем утверждать положительно, что «Всякая всячина» транслировала идеи самой императрицы, а не непосредственных редакторов журнала. В-третьих, значительно преувеличивается личный интерес Екатерины к делу Новикова и преуменьшается роль московского генерал-губернатора А.А. Прозоровского3. И, наконец, арест Новикова, несмотря на его высокое положение в масонской иерархии, сам по себе не мог привести ни к распаду масонских лож, ни к исчезновению оппозиционных настроений в обществе.
Здесь, вообще говоря, уместно поставить вопрос о соотношении масонства и общества в России XVIII века. Принято считать, что в эту эпоху сформировалось русское «благовоспитанное» и «просвещенное» общество. Что же обозначается этими словами? Ответ на этот вопрос необходим для понимания социальной функции русского масонства — ведь орденские ложи существовали не в вакууме, а вписывались в общую систему новых для России социальных институтов.
1 Сатирические журналы Н.И.Новикова / Ред., вступ.ст. и комм. П.Н. Беркова. М.; Л., 1951. С. 68.
2 Jones Gareth W. The Polemics of the 1769 Journals: A Reappraisal // Canadian-American Slavic Studies. 1982. Vol. 16. № 3—4. P. 432—443
3 См. недавнюю работу о деле Новикова: Papmehl К.А. The Empress and «Un Fanatique»: A Review of the Circumstances Leading to the Government Action Against Novikov in 1792 // Slavonic and East European Review. 1990. Vol. 68. № 4. October. P. 665—691. Ср. также: Jones Gareth W. Nikolay Novikov, Enlightener of Russia. Cambridge, 1984. P. 206-211.
<< Назад Вперёд>>
