§ 2. Академический вариант
В феврале 1955 г. эта установка получила одобрение на сессии Совета по координации научной деятельности академий наук союзных республик, учрежденном при Общем собрании АН СССР еще в первые послевоенные годы467. Вскоре ее основные положения конкретизировал Президиум Академии наук. Отныне Совет филиалов прекращал свою деятельность. Последние включались в сферу компетенции Совета по координации, а научно-методическое руководство их подразделениями поручалось тематическим отделениям Академии. На них возлагалась ответственность за подготовку предложений о перспективах развития филиалов, их материально-техническом и кадровом обеспечении468.
Одновременно произошло уточнение ведущих направлений деятельности филиалов. В первую очередь, перед ними ставилась задача развития геологических исследований и изучения полезных ископаемых на «подведомственной» им территории. Кроме того, предусматривалась определенная специализация филиалов. Уральскому, в частности, предлагалось сосредоточить усилия в области физики металлов, металлургии, металловедения, Башкирскому - химии нефти, Западно-Сибирскому - горного дела, углехимии, биологии, Восточно-Сибирскому - органической химии, Якутскому - в изучении промысловой фауны, физиологии растений в условиях вечной мерзлоты. Дальневосточному - в развитии биологических исследований, гидрологии, гидроэнергетики469. На деле это было повторением прежних решений и означало консервацию сложившихся научных направлений и структуры филиалов.
Однако их руководство и местные органы власти считали, что предложенная специализация определена «схематично», не соответствует имеющемуся научному потенциалу и не отвечает реальным потребностям территорий. Под нажимом их критики, поддержанной аппаратом ЦК КПСС, Президиум Академии взял на себя обязательство учесть сделанные «серьезные замечания»470. «Уточнение» основных направлений деятельности филиалов и перспектив их развития заняло целый год. По результатам этой работы Президиум Академии принял ряд специальных решений. Они предусматривали расширение исследовательской тематики филиалов и проведения соответствующих организационных изменений. Так, в Западно-Сибирском филиале на базе сектора технической физики предполагалось развернуть Институт физики, а Горно-геологический институт разделить на два самостоятельных структурных подразделения: Институт геологии и Институт горного дела. В Восточно-Сибирском филиале отдел биологии планировалось преобразовать в Институт биологии, а также выделить из состава Института энергетики и химии отдел энергетики. В Якутском филиале на базе отдела геологии намечалось создать Институт геологии471, а в Уральском - Институт математики с вычислительным центром. В соответствии со структурными изменениями вносились дополнения в основные направления деятельности филиалов. В общем, эти планы предусматривали определенное укрепление академической науки на местах. Однако принципиально они ничего не меняли. По-прежнему Москва и Ленинград рассматривались в качестве основных академических центров. И, по большому счету, такая стратегия имела оправдания. Ее реализация в послевоенный период позволила, с одной стороны, добиться качественного укрепления ведущих научных учреждений, а с другой -увеличить вклад Академии в научное обеспечение развития производительных сил территорий нового хозяйственного освоения. И, казалось, не было резона что-то менять в сложившейся практике академического строительства.
Однако планы Академии наук расходились с замыслами политического руководства. Особенно это стало заметно после XX съезда партии. Нужно было как-то реагировать на его требование о «рационализации» размещения научных сил. Учитывая сложившуюся ситуацию, Президиум АН СССР в марте 1956 г. буквально на следующий день после завершения работы съезда принял решение о проведении в Москве, Ленинграде и Новосибирске так называемых собраний актива работников академических учреждений. На них предполагалось обсудить меры по улучшению деятельности Академии наук и сформулировать предложения о путях перестройки ее территориальной организации472.
Новосибирское собрание состоялось уже в следующем месяце. В нем участвовали ведущие сотрудники Уральского, Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского, Якутского и Дальневосточного филиалов и Сахалинского комплексного научно-исследовательского института. Солидно было представлено руководство Академии наук: ее Президентом академиком А. Н. Несмеяновым, вице-президентом академиком И. П. Бардиным, членами Президиума АН СССР академиками М. М. Дубининым, В. С. Немчиновым, В. А.Э нгельгартом. Кроме того, в работе актива участвовали представители отраслевых научно-исследовательских институтов, вузов, партийных и советских органов большинства республик, областей и краев Урала, Сибири и Дальнего Востока.
С главным докладом на собрании выступил академик Н. С. Несмеянов. Рассматривая перспективы развития академической науки на востоке страны, он декларировал настоятельную необходимость ее усиления. Для этого предлагалось провести специализацию филиалов, укрепить в материальном и кадровом отношении имеющиеся научные направления. В соответствии с такой стратегией намечались планы академического строительства. Уже в ближайшие годы предлагалось организовать лабораторию прикладной геофизики в Горно-геологическом институте Западно-Сибирского филиала, Геологический институт в Дальневосточном филиале, Институт радиофизики и электроники в Западно-Сибирском филиале, Институт геологии в Якутском филиале, Математический институт в Уральском филиале. Одновременно давалось расплывчатое обещание продумать возможность перевода в восточные районы некоторых научных учреждений «типа Института мерзлотоведения и Института океанологии»473.
Очевидно, что изложенная Президентом АН СССР программа не добавляла ничего принципиально нового к уже принятым решениям. Тем не менее собрание приняло ее без всяких дополнений. Единственно - уточнялся перечень «кандидатов на перебазирование». В своем решении собрание высказало Президиуму Академии просьбу «рассмотреть вопрос» о переводе в «восточные филиалы ряда лабораторий или групп ученых для укрепления ведущих научных направлений, в частности, Института мерзлотоведения, лабораторий институтов Энергетического, Горного дела, Горючих ископаемых, Нефти и других». Это предлагалось осуществить в рамках перестройки территориальной структуры сети научно-исследовательских учреждений страны474.
В том же духе проходили собрания московского и ленинградского активов. По существу, ту же позицию заняло Общее собрание АН СССР, состоявшееся в декабре 1956 г. Правда, в отчетном докладе Президента А. Н. Несмеянова отмечалась необходимость уделять «особое внимание» строительству и организации институтов в Сибири и на Урале. Но прежде всего усилия предлагалось направить на повышение уровня исследований в центральных учреждениях, строительство научного городка в Пущино в составе восьми институтов биологического профиля, возведение комплекса зданий Института радиотехники и электроники под Москвой, ряда ленинградских институтов. Получилось так, что по форме Академия вроде бы подняла партийное поручение, на деле - игнорировала его. Особенно это проявилось в вопросе перевода академических учреждений на периферию. С трибуны Общего собрания А. Н. Несмеянов прямо заявил, что «много» это «не даст», «главное не в нем, а в подъеме уровня научной работы»475.
Этой же установкой руководствовался в своей деятельности Президиум АН СССР. В течение 1956 - начала 1957 гг. он рассмотрел итоги и перспективы развития Молдавского, Дальневосточного, Башкирского, Якутского, Кольского, Дагестанского филиалов и Института физики металлов УФ АН СССР476. Принятые решения полностью соответствовали стратегии «ничего принципиально не менять». Другими словами, планы партийного руководства, громогласно объявившего о грядущей перестройке территориальной структуры науки, Академия наук чуть ли не в открытую саботировала. Она по-прежнему главное внимание уделяла развитию академических комплексов в столичных центрах. Так, с мая 1955 г. по май 1957 г., в самый разгар кампании за территориальное приближение науки к производству, АН СССР организовала одиннадцать новых институтов. Причем восемь из них располагалось в Москве и три - в Ленинграде477. В то же время все заявления о планируемом перебазировании отдельных научных коллективов на восток оставались ни к чему не обязывающими декларациями.
Такая ситуация объяснялась следующими обстоятельствами. С одной стороны, руководство Академии не видело резона в организации на периферии научных центров, сопоставимых по масштабам с комплексами институтов, расположенных в Москве, Московской области и Ленинграде. Оно считало, что такие попытки приведут к распылению имеющихся ресурсов, а ничего путного на местах создать не удастся. К тому же только в регионах Российской Федерации за предшествующие десять с небольшим лет было организовано десять новых филиалов Академии, подразделения которых нуждалось в укреплении. С другой стороны, неудача с реализацией возникшего на «самом верху» замысла отражала наметившееся ослабление властной вертикали. Набравшие силу отраслевые ведомства, к каковым относилась Академия наук, не склонны были спешить выполнять директивные «указания», если они расходились с их интересами.
Неудачи с практической реализацией громогласно объявленных планов заставили политическое руководство изменить тактику. Ставку сделали на поиск сторонников в самой Академии. В то же время проблему децентрализации академической науки удалось увязать с глобальной реформой системы управления народным хозяйством. И это позволило переломить ситуацию. Руководство Академии оказалось вынужденным внести серьезные коррективы в свою стратегию.
События развивались стремительно. В феврале 1957 г. на Общем собрании Академии наук главный ученый секретарь сделал неожиданное заявление. В нем он «озвучил» предложение академиков М. А. Лаврентьева и С. А. Христиановича создать в Сибири большой научный центр АН СССР, в котором они выразили желание работать. От имени Президиума Академии наук другие ученые приглашались последовать этому «патриотическому примеру»478. Краткое изложение этой информации в газете «Правда» свидетельствовало о многом. Во-первых, ставка на эволюционное развитие филиалов Академии в восточных районах официально признавалась несостоятельной. И, во-вторых, во всеуслышанье объявлялось, что часть научного сообщества по собственной инициативе, на деле, а не на словах готова связать свою судьбу с реализацией планов высшего политического руководства.
Конечно, это событие было тщательно отрежиссировано. По времени оно практически совпало с февральским 1957 г. пленумом ЦК КПСС объявившем о грядущем переходе к территориальному принципу руководства промышленностью и строительством. Принятое им решение придавало предложению о формировании на востоке страны мощного научного центра союзного масштаба особое звучание. Оно воспринималось как стратегическая установка на перенос центра тяжести управления научно-техническим прогрессом на места. В глазах многих такая ситуация задавала вполне определенную линию поведения. Дело в том, что в то время, как впоследствии вспоминал сам М. А. Лаврентьев, в Москве и Ленинграде имелось большое количество ученых, добившихся крупных научных результатов. Однако при ограничениях, которые накладывались на развитие научных учреждений в центре, перспективы профессионального и карьерного роста для многих из них оказывались весьма туманными. На старом месте они фактически лишались возможности реализовать свои идеи и замыслы. Поэтому при создании надлежащих условий для научной работы и жизни большая часть сложившихся ученых готова была переехать на периферию479.
В общем-то, к такому типу ученых относился и сам М. А. Лаврентьев. Будучи академиком-секретарем Отделения физико-математических наук, он не имел «собственного» института. К тому же позиции М. А. Лаврентьева в качестве одного из руководителей Академии не отличались особой прочностью. Значительная и весьма авторитетная часть Отделения выступала против его избрания академиком-секретарем. И только благодаря массированной поддержке центрального партийного аппарата ему удалось занять этот пост480. Однако не было гарантий, что в следующий раз ситуация сложится столь же благоприятно.
Конечно, М. А. Лаврентьева, как и его соратников, С. А. Христиановича и С. Л. Соболева волновали не только личные перспективы. Судя по воспоминаниям академика С. Л. Соболева, у всех них к этому времени сложилось устойчивое мнение об оптимальной модели организации науки в нашей стране. Она представлялась им в виде системы мощных центров, расположенных «по всей нашей необъятной Родине»481. Скорее всего, это убеждение основывалось на опыте, полученном ими во время работы в оборонном секторе. Тот же С. Л. Соболев внес выдающийся вклад в реализацию атомного проекта. Он отвечал за расчетно-теоретическое обеспечение разработки диффузионных методов разделения изотопов урана, был заместителем И.В.Курчатова по Лаборатории № 2 (ЛИПАНу). В 1951 г. за заслуги в освоении диффузионной технологии и пуск завода Д-1 (в составе комбината № 813 Уральского электрохимического комбината) ему присвоили звания Героя Социалистического Труда482. М. А. Лаврентьев также участвовал в атомном проекте. В 1953 г. он возглавил специально созданный в КБ-11 научно-исследовательский сектор по разработке малогабаритных атомных зарядов для артиллерийских снарядов. Предпринятые в данном направлении усилия закончились в 1956 г. проведением успешного испытания на Семипалатинском полигоне483. Правда в серию это «изделие» не пошло, поскольку не отвечало всем требованиям заказчика. Активно участвовал в реализации оборонных программ и С. А. Христианович. Его пионерные исследования в области гидро- и аэродинамики широко использовались при создании «новой техники специального назначения»484.
Работа в научно-технических проектах оборонного профиля, детальное знание возможностей Академии наук, сильных и слабых сторон советской науки, механизмов принятия общегосударственных решений позволили М. А. Лаврентьеву и его коллегам сформулировать четкую программу действий. Она предполагала развертывание на «новом месте» мощного научного центра, способного осуществлять комплексные исследования, активно использовать их результаты в интересах практики и обладающего возможностью осуществлять масштабную подготовку молодежи для работы в науке485. Итогом их размышлений стали конкретные предложения. Вначале М. А. Лаврентьев вместе с С. А. Христиановичем выдвинули идею организации Академии наук Российской Федерации с центром в Сибири. Свое предложение, направленное Н. С. Хрущеву, они мотивировали необходимостью приблизить науку к производству и расширить ее вклад в подготовку кадров высшей квалификации.
Однако эта идея не нашла поддержки даже в центральном партаппарате. Отдел науки, школ и культуры ЦК по РСФСР, соглашаясь «в принципе» с оценкой М. А. Лаврентьева и С. А. Христиановича о «неоправданной концентрации» академических учреждений в Москве и Ленинграде, в своей записке отмечал: «Создание Академии наук РСФСР представляется нецелесообразным по следующим причинам. В настоящее время подавляющее большинство институтов АН СССР расположено на территории РСФСР. Поэтому было бы чрезвычайно трудно разграничить функции Академий наук СССР и РСФСР. Передача же большинства научных учреждений из ведения Академии наук СССР в ведение Академии наук РСФСР привела бы практически к ликвидации АН СССР либо к превращению ее в бюрократическую надстройку. Если же передать в ведение Академии наук РСФСР только научные учреждения, которые находятся в Сибири, то было бы непонятно, почему научные учреждения, находящиеся в европейской части РСФСР, остаются вне Академии наук РСФСР»486.
Это отрицательное, по сути, заключение отражало доминировавшее в руководящих академических кругах отношение к идее М. А. Лаврентьева и С. А. Христиановича. Но она оказалась весьма созвучной взглядам, разделяемым «на самом верху». С точки зрения Н. С. Хрущева, создание мощного научного центра на периферии было не только экономически целесообразно, но и политически оправданно. Данная акция рассматривалась им как составная часть процесса десталинизации, децентрализации системы управления и стимулирования общественной инициативы487. При такой поддержке оппоненты М. А. Лаврентьева вынуждены были пойти на компромисс. Академия наук сохраняла за собой непосредственное руководство подавляющим большинством действующих на территории Российской Федерации академических учреждений. Вместе с тем на востоке страны организовывалось Сибирское отделение АН СССР. По форме оно являлось составной частью «большой Академии», но на деле мало чем отличалось от республиканских академий. Новое отделение получало права республиканского ведомства, финансировалось отдельной строкой по бюджету Российской Федерации, имело собственные вакансии при выборе членов АН СССР. В непосредственное ведение Сибирского отделения передавались все академические учреждения, расположенные в Сибири и на Дальнем Востоке. Однако основу его потенциала должны были составить вновь организованные институты, формируемые на базе научных коллективов, переводимых из Москвы и Ленинграда. Поскольку расходы на их создание и деятельность проходили не по смете АН СССР, то ее руководство не видело в этом большого ущерба для своих планов. Скорее наоборот: оно посчитало, что возможный переход из старых центров в новые институты части сотрудников со своей тематикой позволит «разгрузить» центральные организации, что, в свою очередь, создаст благоприятные условия для укрепления остающихся научных направлений с учетом растущего давления со стороны «верхов». Руководству АН СССР, конечно, в такой ситуации не имело смысла оказывать противодействие планам создания Сибирского отделения.
Но практическая реализация этих планов оказалась весьма непростым делом. Прежде всего нужно было решить три взаимосвязанные проблемы. Во-первых, получить согласие на переезд крупных ученых вместе со своими сотрудниками и учениками. Во-вторых, добиться от правительства согласия на организацию под эти коллективы академических институтов. И, в третьих, запланировать для нового научного центра создание современной материально-технической базы и гарантировать всем переезжающим жилищные условия, заметно лучшие, чем они имели на прежнем месте. Как отмечал впоследствии М. А. Лаврентьев, сложность задач была такова, что многие относились к возможности их практического решения со скепсисом488. Тем не менее уже в апреле 1957 г. концепцию нового научного центра вынесли на широкое обсуждение. Она содержалась в статье М. А. Лаврентьева и С. А. Христиановича, опубликованной в «Правде». Показательно, что ее напечатали под рубрикой «Всенародное обсуждение вопроса о дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством»489. В ней авторы настаивали на необходимости формирования на востоке страны комплекса институтов «общетеоретического профиля» как важного условия перехода к территориальному принципу управления экономикой. По их мнению, решение этой задачи «скоро и в больших масштабах» являлось первостепенным делом общегосударственного значения. Оно должно было сыграть важную роль в рационализации размещения научных учреждений на территории страны и тем самым способствовать повышению уровня и росту практической отдачи советской науки.
Конкретизация изложенной М. А. Лаврентьевым и С. А. Христиановичем идеологии занялся специально созданный Президиумом АН СССР комитет по организации Сибирского отделения490. И 18 мая 1957 г. на основе подготовленных им материалов Совет Министров СССР принял соответствующее постановление491. Согласно ему в Сибири создавался мощный научный центр, для которого близ Новосибирска намечалось построить научный городок. Перед центром ставилась задача развития «теоретических и экспериментальных исследований в области физико-технических, естественных и экономических наук, направленных на решение важнейших научных проблем, и проблем, способствующих более успешному развитию производительных сил Сибири и Дальнего Востока». Его основные учреждения планировалось развернуть в течение 1957-1960 гг. Президиуму АН СССР поручалось определить состав и сроки организации институтов, решить вопрос о переводе в них групп ученых из центральных учреждений Академии наук.
Основные принципы организации Сибирского отделения, заложенные в постановлении правительства, получили дальнейшее развитие в ходе Общего собрания Академии наук, состоявшегося в ноябре 1957 г. К этому времени уже был накоплен определенный практический опыт, что дало возможность более предметно говорить о стратегии академического строительства в Сибири. По мнению М. А. Лаврентьева, ее главной целью являлось создание научных центров, реализующих комплексный подход в проведении исследований по широкому кругу фундаментальных проблем. Эту позицию в развернутом виде он изложил на страницах «Правды». Характеризуя Новосибирский научный центр, первенца Сибирского отделения, М. А. Лаврентьев писал: «Определяя состав нового городка, профиль его институтов, мы исходим из следующего. Для современной науки характерна ее комплексность. Если раньше было много достаточно замкнутых областей науки, то сейчас они сильно переплелись между собой. Например, исключительно важную роль приобрела математика с ее вычислительной техникой. Но вместе с тем сами математики уже не могут обходиться без радиотехники, без физики твердого тела. Особенно широко в разные области знания привлекается физика с ее ядерными проблемами, с методом изотопов, без которого не может существовать ни одна отрасль современной науки и техники. Поэтому для плодотворной работы в любой отрасли науки необходимо использовать специалистов ряда смежных областей знания»492.
Развиваемые М. А. Лаврентьевым идеи поддержали академики Л. А. Арцимович, П. Л. Капица, И. В. Курчатов, Н.Н.Семенов, С.Л.Соболев493. Так, Л. А. Арцимович, кстати, конкурент М. А. Лаврентьева в 1955 г. на выборах академика-секретаря Отделения физико-математических наук, особо подчеркивал обоснованность курса на развитие в сибирском научном центре тех направлений фундаментальной науки, «развертывание которых в рамках существующих институтов... затруднено». Положительно оценивались и другие аспекты предложенной М. А. Лаврентьевым стратегии: ориентация на всемерное использование результатов фундаментальных исследований в народнохозяйственной практике, создание на базе Сибирского отделения многоуровневой системы подготовки научных кадров. Что касается способов достижения поставленных целей, то они также не вызвали возражений. Установка на последовательное формирование многопрофильных центров Сибирского отделения была признана вполне оправданной. Поэтому Общее собрание Академии наук согласилось, что на первом этапе основные усилия следует сосредоточить на создании Новосибирского комплекса институтов494.
Важную роль в определении принципов новой организации академической науки на востоке страны сыграло первое общее собрание Сибирского отделения, состоявшееся в мае 1958 г. Особое внимание оно уделило организации новых институтов. Участники дискуссии практически единогласно согласились, что целесообразность их развертывания в каждом конкретном случае следует определять, руководствуясь тремя соображениями. Во-первых, новые учреждения должны создаваться для разработки важнейших научных направлений, не получивших еще должного развития в нашей стране. Во-вторых, возможности их организации определяются наличием работающих в данном направлении дееспособных коллективов ученых, могущих стать ядром формируемых институтов. В-третьих, решающим аргументом в пользу создания нового института является его способность вписаться в «ансамбль» научных учреждений Сибирского отделения, «полезность» с точки зрения решения общих для академической науки Сибири задач. Собрание также подтвердило, что основные усилия необходимо сосредоточить на формировании Новосибирского научного центра. По мере же его становления - постепенно наращивать масштабы ресурсов, выделяемых на развитие Иркутского комплекса институтов, а затем - на создание научных центров в других городах Сибири. Однако и в будущем Новосибирску отводилась ключевая роль в системе академической науки на востоке страны495.
Первое общее собрание Сибирского отделения, по сути дела, завершило разработку стратегии академического строительства в Сибири и на Дальнем Востоке на длительную перспективу. Однако нельзя сказать, что эти планы всеми были приняты «на ура». Несогласие с ними выражали многие местные руководители496. Подобное отношение проявили, в частности, участники состоявшегося в ноябре 1957 г. расширенного заседания Совета народного хозяйства Кемеровского экономического района, специально посвященного перспективам академического строительства в Сибири. Общую поддержку на нем получило требование о переориентации вновь организуемых институтов Сибирского отделения на разработку конкретных проблем, непосредственно связанных с развитием народного хозяйства региона и решительного сокращения исследований «общенаучного», «теоретического» характера497. В более мягкой форме это мнение сформулировали Кемеровские обком партии и совнархоз в своем обращении, направленном в Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Отмечая «своевременность решения Партии и Правительства о создании в г. Новосибирске крупного научного центра», они предлагали внести существенные изменения в принятые планы. С их точки зрения, имелась «острая необходимость» в «дополнительном создании в составе Сибирского отделения Академии наук института черной и цветной металлургии в городе Сталинске и института химии и коксохимии в городе Кемерове». И данную проблему предлагалось решать в первоочередном порядке498.
Как и следовало ожидать, реакция Сибирского отделения на предложения кемеровских властей оказалась сугубо негативной. Это определило позицию Госпланов РСФСР и СССР, центрального партаппарата. По итогам почти годичного согласования в различных инстанциях отделы науки ЦК КПСС по РСФСР и ЦК КПСС резюмировали, что «предложения Кемеровского обкома КПСС заслуживают положительного решения, но в настоящее время идет крупное строительство научного центра в Сибири, поэтому распыление средств на другие объекты может отрицательно сказаться на строительстве в гор. Новосибирске. Вопрос о строительстве научных институтов в Кемеровской области считаем необходимым временно отложить»499.
На первый взгляд, это был некий компромисс. На деле же такое заключение означало только одно: никаких изменений в стратегию академического строительства на востоке страны высшее руководство вносить не намерено. А обтекаемость формулировок являлась не более чем данью времени. Просто «верхи» уже не решались «с порога» отвергать предложения с мест. Такая же участь постигла инициативы Иркутского, Красноярского и Томского обкомов партии, ходатайствовавших о перераспределении выделяемых Сибирскому отделению ресурсов в пользу своих областей500. Их обнадежили, что по завершении строительства Новосибирского академгородка, ожидаемого в ближайшие два-три года, они получат требуемое. Однако эти заверения во многом остались на бумаге. Крупные академические центры в Красноярске и Томске были созданы гораздо позже, чем объявлялось. А по своим масштабам они оказались заметно скромней, чем требовали местные партийные органы. Иркутский же комплекс получил в то время три новых института вместо десяти запрашиваемых обкомом партии.
Блокируя попытки внести изменения в свои планы, Сибирское отделение в то же время всячески форсировало их реализацию. Уже в июне 1957 г. по его представлению Президиум АН СССР принял решение о создании первых десяти институтов в Новосибирске: математики с вычислительным центром, теоретической и прикладной механики, гидродинамики, ядерной физики, автоматики и электрометрии, геологии и геофизики, теплофизики, экспериментальной биологии и медицины, цитологии и генетики, экономики и организации промышленного производства. Этим же летом были организованы институты химической кинетики и горения и неорганической химии. А через год еще два института химического профиля: катализа и органической химии501. В то же время прорабатывались перспективы развития Иркутского научного центра. И в 1957-1958 гг. здесь удалось открыть три новых института: геохимии, географии, органической химии502.
Организация и утверждение основных научных направлений институтов проходили одновременно с назначением их директоров. Такой подход, образно названный М. А. Лаврентьевым «созданием института под директора», рассматривался в качестве важнейшего условия формирования жизнеспособных, эффективно работающих коллективов503. Непосредственное руководство этим процессом осуществлял оргкомитет Сибирского отделения во главе с М. А. Лаврентьевым, ставшим осенью 1957 г. вице-президентом Академии наук. Затем функции оргкомитета передали постоянным органам: президиуму и Общему собранию СО АН СССР. Им непосредственно подчинялись все научные учреждения, расположенные в Сибири и на Дальнем Востоке. Последние кроме того, в соответствии со своим научным профилем, входили в состав тематических отделений Академии, которые совместно с Сибирским отделением осуществляли научно-методическое руководство ими. Произошла перестройка и территориальной структуры управления. В начале 1959 г. ликвидировали Западно-Сибирский филиал, а входившие в его состав институты передали в подчинение непосредственно президиуму СО АН СССР504. Вместе с вновь организованными институтами они составили единый комплекс учреждений Новосибирского научного центра Сибирского отделения.
Другие филиалы сохранились. Однако у Восточно-Сибирского произошло принципиальное изменение функций. Из комплексного научно-исследовательского учреждения он превратился в научно-административный орган. На него возлагалась координация деятельности институтов Иркутского научного центра, организация их строительства, обслуживание научных учреждений транспортом, библиотекой, материалами, эксплуатация жилого фонда и культурно-бытовых учреждений505.
Создание постоянных руководящих органов СО АН СССР позволило интенсифицировать процесс становления новых институтов. Их коллективы формировались на базе ведущих научных учреждений страны. Так, из возглавляемой Г. И. Будкером лаборатории новых методов ускорения Института атомной энергии вырос Институт ядерной физики. Целая плеяда ученых пришла в Институт химической кинетики и горения из Института химической физики АН СССР. Большая группа сотрудников Московского химико-технологического института им. Д. И. Менделеева составила ядро коллектива Института органической химии. Институт автоматики и электрометрии возник на основе лабораторий Львовского политехнического института и Института машиноведения и автоматики АН УССР. Институт математики формировался с помощью Математического института им. В. А. Стеклова АН СССР и т. д.506
Вновь организуемые институты практически сразу же включились в работу. Так, уже в конце 1957 г. начал действовать Институт гидродинамики, разместившийся на базе Московского физико-технического института. Его же первым перебазировали в Новосибирск, а к концу 1957 г. там уже работало восемь новых институтов. Остальные шесть из-за отсутствия производственных площадей временно располагались в Москве и ряде других городов страны. Но к середине 1961 г. все четырнадцать новых институтов, а также Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН СССР, образованная на базе Государственной научной библиотеки Министерства высшего образования СССР, находились в Новосибирске, и общая численность занятых в них сотрудников превысила 4,5 тыс. человек507.
К этому же времени заметно укрепился научный потенциал Иркутского академического центра. Летом 1960 г. принимается решение о создании здесь еще двух новых институтов: Сибирского института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн и Сибирского энергетического института. В следующем году создается Восточно-Сибирский биологический институт и Лимнологический институт508. Эти институты, в отличие от Новосибирского научного центра, формировались в основном за счет местных кадров, выпускников сибирских, а также московских и ленинградских вузов509. Однако пополнение шло и из центральных научных учреждений. В частности, в Иркутск были переведены группы сотрудников из института геохимии и аналитической химии им. В.И.Вернадского и Энергетического института Академии наук СССР. Для работы привлекались и отдельные ученые, зарекомендовавшие себя крупными специалистами по тем направлениям науки, которые предполагалось развивать в академических учреждениях Иркутска. Всего же с конца 1957 г. до середины 1961 г. численность занятых в академических учреждениях Иркутска увеличилась в 3,5 раза и превысила 1200 чел. Хотя этот рост не был столь впечатляющим, как в Новосибирском научном центре, он свидетельствовал о заметном усилении академической науки в Восточной Сибири уже в первые годы существования СО АН СССР.
Новые институты Сибирского отделения создавались и в других городах. В Улан-Удэ, Чите и Магадане открыли Бурятский, Забайкальский и Северо-Восточный комплексные НИИ, в Якутске - Институт мерзлотоведения, а во Владивостоке - Дальневосточный геологический институт. Кроме того состав Сибирского отделения в декабре 1958 г. пополнился московским Институтом леса АН СССР. Местом его расположения определили Красноярск. Сюда в приказном порядке переводился коллектив института. Это был единственный в Сибирском отделении случай, когда научное учреждение целиком перебазировалось на восток. Хотя институту удалось сохранить основные направления исследований, такое администрирование негативно сказалось на развертывании коллектива на новом месте. На протяжении нескольких лет в нем наблюдалась наибольшая в СО АН СССР текучесть кадров. В результате к 1963 г. уволилось более половины прибывших из Москвы сотрудников, а их место заняли в основном выпускники местных вузов510.
Всего же с момента принятия постановления Совмина СССР о создании Сибирского отделения и до середины 1961 г. было организовано в его составе 28 новых институтов. В результате общее число академических институтов, дислоцированных в Сибири и на Дальнем Востоке, достигло 41. В том числе 12 институтов представляли физико-математические и технические науки, 7 - химические, 7 -биологические, 8 институтов работали в области наук о Земле, 2 - в области общественных наук. Кроме того, насчитывалось 4 комплексных научно-исследовательских института, а также Государственная публичная научно-техническая библиотека, имевшая статус научно-исследовательского учреждения511.
Столь же впечатляющим оказался рост кадрового потенциала Сибирского отделения. К середине 1961 г. число его сотрудников приблизилось к 10 тыс. человек. Причем 3 тыс. из них составляли научные работники, 30% которых имели степень доктора и кандидата наук. Почти 70% академических кадров были сосредоточены в Новосибирске и Иркутске, где находился основной массив вновь организуемых институтов. В том числе в новосибирском центре работало 54% научных сотрудников и 70% докторов наук, имевшихся в Сибирском отделении512. Сюда же направлялась основная часть капитальных вложений. В течение 1957-1961 гг. до 90% ассигнований, выделяемых Сибирскому отделению на эти цели, поглощало строительство объектов новосибирского Академгородка513. Такое положение сохранялось вплоть до его официальной сдачи в эксплуатацию. К августу 1964 г., когда был подписан соответствующий акт, здесь построили здания 15 институтов, университета, опытного завода, других предприятий, а также объекты культурно-бытового назначения и жилье почти для 30 тыс. человек514.
Однако полноценные исследования во всех институтах Новосибирского научного центра были развернуты задолго до завершения строительства его научно-производственной базы. Это констатировала выездная сессия Президиума АН СССР, состоявшаяся в Новосибирске в сентябре 1961 г. Ее заседаниям предшествовала детальная проверка деятельности Сибирского отделения, которую осуществляли специальные экспертные комиссии. В их состав входили ведущие ученые страны, которые на месте смогли ознакомиться с состоянием дел. Главный вывод комиссии, поддержанный Президентом Академии наук М. В. Келдышем и председателем Госкомитета Совета Министров СССР по координации научно-исследовательских работ К. Н. Рудневым, оказался весьма положительным. Они констатировали, что оригинальность тематики, комплексный подход при решении крупных научных проблем, широкое развитие опирающихся на мощную техническую базу экспериментальных исследований поставили многие институты Сибирского отделения в ряд основных научных учреждений страны. Достигнутые успехи, по словам М. В. Келдыша, создавали все условия для превращения Сибирского отделения в «гигантский научный комбинат», призванный сыграть выдающуюся роль в развитии всей советской науки. Теперь, по его мнению, главное внимание следовало сосредоточить «не на организации новых институтов, а на укреплении существующих»515.
Подводя итоги четырехлетнего развития академической науки в Сибири, Президиум АН СССР констатировал, что задача по перебазированию большой группы научных сил на восток страны и по созданию здесь активно действующего научного центра Академии наук в основном выполнена. Период становления Сибирского отделения завершен516. Такое заключение основывалось на реальной оценке изменений, произошедших в организации и характере деятельности академической науки в регионе. Если в «филиальский» период ее учреждения занимались преимущественно прикладными исследованиями, то с созданием Сибирского отделения они включились в решение более широкого спектра научных задач. Среди них на первое место выдвинулась разработка фундаментальных проблем современной науки. Это рассматривалось в качестве непременного условия интенсификации исследований прикладного характера, в том числе в интересах региона. В большей мере такая ориентация деятельности была свойственна вновь организованным институтам.
Именно в этом направлении планировалось развивать все научные учреждения Сибирского отделения517.
Важной особенностью Сибирского отделения стало развертывание на его базе стройной системы подготовки кадров. Прежде всего было налажено «производство» специалистов высшей квалификации - докторов и кандидатов наук - посредством соискательства и аспирантуры. Но ими дело не ограничилось. В 1959 г. организуется Новосибирский университет. Формально он не входил в состав Сибирского отделения, но в действительности составлял с институтами Новосибирского научного центра СО АН СССР единый научно-учебный комплекс. В университете дальнейшее развитие получила «система физтеха». Ее распространили на все отрасли науки, по которым проводилась специализация студентов. С середины 1960-х гг. 75 % персонала кафедр, в том числе 90 % всех докторов и кандидатов наук, составляли сотрудники академических институтов, работавшие в университете на условиях штатного совместительства и почасовой оплаты. Они читали три четверти общих и 95 % специальных курсов, были руководителями большинства дипломных и курсовых работ студентов двух последних курсов. Одновременно научная работа штатных преподавателей являлась неотъемлемой частью исследований академических институтов, являющихся базовыми для их кафедр518.
Такой способ интеграции науки и высшего образования оказался весьма продуктивным. Благодаря ему удалось решить проблему пополнения квалифицированными кадрами бурно растущих академических институтов Новосибирска, развернуть их массовую подготовку для вузов, отраслевых научно-исследовательских учреждений, передовых в техническом отношении промышленных предприятий. В самом университете не возникало проблемы отчуждения преподавателей от научной работы. Другие научные центры Сибирского отделения также налаживали взаимодействие с высшими учебными заведениями. Однако оно не было столь всеобъемлющим. Новосибирский академический центр по подбору институтов, их взаимодополняемости и территориальной близости с университетом являлся уникальным образованием. Поэтому использованные здесь подходы в полном объеме нельзя было воспроизвести в тех же Иркутске, Якутске, Красноярске.
Аналогичным образом обстояло дело и с тиражированием опыта создания самого Сибирского отделения АН СССР. На первый взгляд, он, казалось, свидетельствовал о перспективности планов перевода «большой науки» из столицы в регионы. Такая оценка содержалась и в официальных документах. Но это было не так. Новый научный центр состоялся благодаря двум взаимосвязанным обстоятельствам. Во-первых, государство пошло на крупные дополнительные затраты. И, во-вторых, удалось организовать единовременный переезд на периферию большой группы сложившихся ученых. Воспроизвести подобный маневр хотя бы еще раз было весьма проблематично. Отсюда напрашивался вывод, что проблему перестройки территориальной структуры научного потенциала страны наскоком не решить. Даже без детального просчета затрат и результатов напрашивался вывод, что только систематические усилия со временем могут дать желаемый результат.
Собственно, эта установка и легла в основу Генеральной перспективы развития науки. Она предусматривала постепенное увеличение доли регионов в научном потенциале страны. Причем преимущество получали уже сложившиеся места концентрации научной деятельности. А повышение отдачи от вкладываемых ресурсов связывалось с оптимизацией управления наукой на региональном уровне. Особенно остро последняя проблема ощущалась в Российской Федерации. Поэтому бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совмин республики в феврале 1962 г. приняли постановление «Об изучении вопроса о создании объединенных научных учреждений в крупных экономических районах». Ответственность за его выполнение возложили на республиканский Госкомитет по координации научно-исследовательских работ. Последний для подготовки соответствующих предложений сформировал специальную комиссию. В ее состав вошли представители Академии наук, Госэкономсовета СССР, Госкомитетов Совмина СССР по металлургии, химии, топливной промышленности, лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности, автоматизации и машиностроению, Министерства геологии и охране недр СССР, Главгеологии РСФСР, Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР519.
Компетенция комиссии распространялась лишь на «гражданский» сектор науки. Тем самым сложившаяся схема управления научными учреждениями «специального» профиля через госкомитеты оборонных отраслей промышленности изначально выводилась за пределы реформирования. Это, естественно, заметно ограничивало задачи комиссии. Тем не менее с ее работой высшее руководство связывало большие надежды.
В качестве своеобразного полигона для отработки своих предложений комиссия выбрала Уральский экономический район. Это решение, согласованное с отделом науки ЦК КПСС по РСФСР, было, конечно, не случайным. Уральский экономический район относился к восточной макрозоне страны, которой в соответствии с общеэкономической стратегией предстояло развиваться опережающими темпами. По действовавшей тогда сетке районирования в Уральский экономический район входили Курганская, Оренбургская, Пермская, Свердловская, Тюменская, Челябинская области, а также Башкирская и Удмуртская автономные республики. На них приходилось свыше 10% территории СССР, и здесь проживало 9,2% его населения. По своему промышленному потенциалу Урал занимал ведущее место в стране. Особенно весомой была его роль в базовых отраслях промышленности. По многим важнейшим видам ее продукции Урал являлся почти единственным в стране поставщиком. Такую его роль согласно принятым тогда проектировкам планировалось сохранить и в обозримой перспективе. Эта установка обеспечивалась масштабными капитальными вложениями в народное хозяйство региона, составлявшими в первой половине 1960-х гг. около 8% от их общесоюзного объема520.
В отличие от промышленности вклад Урала в научный потенциал страны составлял гораздо меньшую величину. Если судить по кадровой составляющей, то доля научных и научно-педагогических работников региона (без учета ряда учреждений «специального» профиля) едва достигла в начале 1960-х гг. 3,5% от их общесоюзной численности, а в расчете на 100 000 жителей численность научных и научно-педагогических работников на Урале была в несколько раз ниже, чем в Узбекской, Азербайджанской, Армянской, Грузинской и в ряде других союзных республик521. После организации Сибирского отделения АН СССР по этому показателю он стал уступать и Сибири. В то же время наличных научных сил, по убеждению многих, было достаточно, чтобы они сыграли роль некоей «критической массы». Требовалась лишь их надлежащая организация. И при выделении относительно небольших дополнительных ресурсов проблема ускоренного роста научно-технического потенциала региона, предусмотренного Генеральной перспективой развития науки решалась в полном объеме. Иначе говоря, никакого массового перебазирования ученых из центра на периферию не требовалось. Поэтому направление на Урал специальной комиссии, призванной сформулировать предложения по укреплению его научного потенциала, поддержали на «высшем уровне». К тому же, с точки зрения организации научно-исследовательской работы, Уральский экономический район являлся своего рода копией страны в целом. Следовательно, накопленный здесь опыт можно было тиражировать в общегосударственном масштабе.
Отношение к научному потенциалу региона, как к некоему аналогу научного потенциала страны, имело под собой реальные основания. Во-первых, это прослеживалось в структуре управления. Так, 188 научных учреждений и 48 вузов региона подчинялись 35 ведомствам союзного, республиканского и местного уровней. На организации отраслевого сектора приходилось 65 % научных работников, причем половина из них была занята в учреждениях, подведомственных совнархозам. Во-вторых, внутри самого экономического района наблюдалась явная неравномерность в территориальном размещении научных сил. Так, если в Свердловской области работало 154 доктора и 1299 кандидатов наук, то в Курганской, Тюменской, Оренбургской областях и Удмуртской АССР, вместе взятых, насчитывалось лишь 4 доктора и 97 кандидатов наук. В-третьих, две трети научных работников, имеющих ученые степени, работали в вузах Урала. В то же время последние, как правило, не располагали должной материальной базой исследований, да и сами вузовские работники вследствие перегруженности преподавательской деятельностью не имели возможности для полноценной научной работы. Все это позволяло надеяться, что найденные на Урале способы повышения эффективности удастся результативно использовать в масштабах всей страны.
Для подготовки своих предложений члены комиссии выехали на Урал. Здесь они ознакомились с работой научных учреждений и вузов Свердловска, Перми, Челябинска, Уфы, Оренбурга, Ижевска, Кургана, Тюмени. Для обобщения полученной информации и рассмотрения разработанных на местах предложений по улучшению исследовательской деятельности в Уральском экономическом районе комиссия сформировала 17 секций по важнейшим отраслям народного хозяйства и науки: горнодобывающую, геологическую, металлургическую, химическую, машиностроительную, энергетическую, лесную, нефтегазовую, строительства, биологии и сельского хозяйства, физико-математическую, транспортную, экономическую, вузов, кадров, материально-технического обеспечения. Кроме того была создана специальная секция по организации крупного научного центра522.
После детальной секционной проработки различных материалов и предложений Комиссия приняла рекомендации по перестройке научно-исследовательской работы в регионе. Ее планировалось осуществить в двух направлениях: путем создания крупных объединенных отраслевых научно-исследовательских учреждений и организации Уральского научного центра. Причем оба эти направления взаимно дополняли друг друга.
Так, в области металлургии, металловедения и физики металлов, где на момент работы Комиссии действовало 8 исследовательских институтов, а также имелся мощный металлургический факультет Уральского политехнического института с рядом проблемных лабораторий, намечалось создать единый научно-технический Совет по проблемам металлургии. Он должен был действовать при Уральском научном центре и координировать усилия научных организаций и промышленных предприятий по развитию исследований и ускорению технического прогресса в отрасли.
Одновременно предлагалось реструктурировать сеть научных учреждений металлургического профиля. Институт металлургии Уральского филиала АН СССР, Институт черных металлов Свердловского СНХ, а также лаборатории, работающие по тематике черной металлургии в институтах «Уралмеханобра» и «Металлургическая теплотехника» в Уральском политехническом институте, предлагалось объединить в Институт черных металлов с включением его в состав Уральского научного центра. Новый институт также рассматривался в качестве базовой организации для проведения исследований преподавателями и студентами металлургического факультета УПИ, которые должны были работать с сотрудниками института по единому плану. Намечалось создать еще один объединенный институт - Уральский институт огнеупоров, организованный на базе одноименных институтов Свердловского и Челябинского совнархозов. В связи с узкоотраслевой направленностью его не посчитали нужным включать в Уральский научный центр. Руководство им планировалось передать Госкомитету СМ СССР по металлургии.
В других отраслях исследований - в области горного дела, геологии и геофизики, химии, биологии, энергетики, машиностроения и т. д. - предлагались аналогичные организационные изменения. В принципе, они логично вписывались в действующую систему управления народным хозяйством, построенную по территориальному принципу. Поэтому разработанные рекомендации не вызвали открытой оппозиции. В то же время такая перестройка, во-первых, противоречила интересам ряда органов хозяйственного управления, терявших подведомственные им учреждения, а во-вторых, требовала межведомственного перераспределения ресурсов. В результате ее практическая реализация столкнулась с серьезными трудностями. В первую очередь это относилось к ключевому звену перестройки организации научно-исследовательской работы в регионе - созданию Уральского научного центра.
Государственный комитет Совета Министров РСФСР по координации научно-исследовательских работ настаивал, чтобы новый центр подчинялся ему и финансировался по бюджету Российской Федерации в счет его же лимитов. Академии наук СССР предлагалось взять на себя научно-методическое руководство. Утверждалось, что такой подход, с одной стороны, гарантирует практическую ориентацию Уральского научного центра, а с другой - обеспечит высокий уровень исследований в его учреждениях. В результате задача налаживания органичного взаимодействия науки и производства будет окончательно решена в «отдельно взятом» экономическом районе523.
В этих же целях на Уральский научный центр планировалось возложить задачи надведомственного характера. Ему намечалось поручить составление единого плана научно-исследовательских работ в регионе и координацию усилий по его выполнению и внедрению полученных результатов в производство. Он также должен был оказывать помощь Совету по координации и планированию работы совнархозов Уральского экономического района в определении перспективных направлений научных исследований, развития сети научных учреждений и системы подготовки кадров высшей квалификации.
В состав нового научного центра намечалось включить подразделения Уральского и Башкирского филиалов Академии наук, находившихся, кстати, с 1961 г. в ведении российского Госкомитета по координации научно-исследовательских работ. Часть из них планировалось, как уже отмечалось, значительно усилить путем объединения с отраслевыми институтами. Кроме того в составе Уральского научного центра рекомендовалось создать ряд новых научных учреждений. Особенно масштабные планы строились в отношении технических наук. Уже в ближайшие три-четыре года предлагалось организовать четыре института соответствующего профиля: энергетики, радиотехники и электроники, электротермии в Свердловске и автоматики и телемеханики - в Челябинске.
Реализация этих замыслов, по расчетам Российского Госкомитета по КНИР, обеспечивала создание научного центра союзного масштаба. И новый центр переходил в его прямое подчинение. Причем Уралом Госкомитет ограничиваться не собирался. Он активно пропагандировал идею формирования подобных структур в других экономических районах, «располагающих разветвленной сетью научных учреждений»524. Они также должны были включать большинство научных учреждений своего региона и непосредственно подчиняться Государственному комитету Совета Министров РСФСР по координации научно-исследовательских работ. Это рассматривалось в качестве решающего шага в переходе к территориальному принципу управления наукой в стране. Не случайно идеи Госкомитета находили поддержку в Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Однако в практические действия они не воплотились.
Дело в том, что в условиях возобладавшей с начала 1960-х гг. тенденции возврата к отраслевому принципу управления научно-техническим прогрессом подобные идеи не имели перспектив. Тем более, что их инициатором выступал Госкомитет по координации научно-исследовательских работ, не имевший особого веса во властной иерархии. Мало что значило и положительное отношение Академии наук, которая в это же время подверглась резким нападкам со стороны высшего руководства. В 1963 г. в связи с расформированием Отделения технических наук она сама, как уже отмечалось, потеряла треть своих учреждений, которые перешли в ведение комитетов по отраслям промышленности. Им же в массовом порядке стали передаваться научные организации, подведомственные совнархозам. Ощутимые потери понес и российский Госкомитет по КНИР. Часть институтов подчиненных ему филиалов АН СССР также перешла в отраслевые ведомства.
Такое развитие событий, по сути, перечеркивало амбициозные планы создания надведомственных территориальных научных центров. На местах это быстро поняли и скорректировали перспективные планы. Так поступил Уральский филиал АН СССР. Вообще для него, как и для других периферийных академических центров (пожалуй, за исключением сибирских), «хрущевское десятилетие» оказалось непростым временем. С одной стороны, он смог серьезно укрепить ряд своих направлений, а с другой - понес ощутимые потери. В 1955 г. в его составе появились институты химии и металлургии (раньше это был один институт), а в 1958 г. - геофизики и электрохимии. Но в 1956 г. из Института биологии вывели ряд подразделений, которые составили основу Уральского научно-исследовательского института сельского хозяйства. Через год последовала еще одна реорганизация: Институт физики металлов, старейшее и крупнейшее подразделение филиала, стал самостоятельной организацией, непосредственно подчиненной Отделению физико-математических наук АН СССР. А в 1963 г. Уральский филиал потерял еще ряд своих подразделений: институты металлургии и горного дела (только что выделенный из горно-геологического института) были переданы Госкомитету по черной и цветной металлургии при Госплане СССР, отдел энергетики и автоматики - Уральскому политехническому институту, отдел водных ресурсов - Северному научно-исследовательскому институту гидротехники и мелиорации Госкомитета Совета Министров РСФСР по водному хозяйству525.
И все же к середине 1960-х гг. Уральский филиал оставался самой крупной научной организацией «гражданского» профиля в регионе. В нем работало более полутора тысяч человек, включая почти 500 научных сотрудников. Их вклад в решение проблем по профилю филиала высоко оценивался в научном сообществе и в сфере производства. Это давало Уральскому филиалу основание выступать в качестве выразителя общих интересов региональной науки. Уже в 1963 г. его руководство отошло от идеи создания на Урале надведомственного научного центра, понимая ее бесперспективность в условиях возврата к отраслевой схеме управления научно-техническим прогрессом. Свои перспективы оно стало связывать с сохранением сложившейся организации науки в регионе. Соответствующим образом строились планы развития филиала. Во второй половине 1960-х гг. намечалось ограничиться созданием в его структуре института экономики (на базе отдела экономических исследований), а институт химии разделить на два института: органического синтеза и химии соединений редких элементов. И это было еще не так плохо. Сугубо негативное отношение к Академии «на самом верху» не позволяло надеяться на большее526.
Однако со смещением Н. С. Хрущева ситуация изменилась. Это позволило руководству филиала взять в свои руки инициативу создания на Урале мощного научного объединения. Речь, конечно, уже не шла о формировании надведомственной организации. С возвратом к отраслевой структуре управления народным хозяйством для нее не оставалось места. Поэтому уже в начале 1965 г. была предложена иная модель: новый научный центр создается в системе Академии наук «по типу Сибирского отделения», а в качестве базовых организаций выступают академические учреждения Свердловска - Уральский филиал АН СССР, Институт физики металлов, Свердловское отделение Математического института им. В. А. Стеклова. Правда, как и раньше, поднимался вопрос о включении в Уральский центр ряда отраслевых институтов: черных металлов, металлургической теплотехники, Унихима и др. Предлагалось даже подчинить вновь организуемому отделению Академии наук некоторые вузы региона: Уральский политехнический, Свердловский горный, Уральский университет, - сохранив за Министерством высшего и среднего специального образования СССР методическое руководство ими527. Однако эти идеи практически сразу были отвергнуты. Ведомственные барьеры оказались чересчур прочными. В конечном счете пришлось ограничиться лишь академическими учреждениями.
В ходе многочисленных «согласований» оказался утрачен еще один важный аспект проекта, предложенного Уральским филиалом. Организованный в соответствии с вышедшим 28 августа 1969 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР Уральский научный центр Академии наук не получил, как предполагалось изначально, статуса регионального отделения528. Следовательно, он не располагал организационными и финансовыми возможностями последнего (в частности, не имел «отдельной строки» в бюджете Российской Федерации). Ему не выделялась квота при избрании действительных членов и членов-корреспондентов АН СССР. Видимо, ни руководство Академии, ни правительство не посчитали нужным пойти на создание еще одной территориальной академической структуры, наделенной столь широкими полномочиями. И только с организацией Уральского отделения АН СССР в 1987 г. объединение академических институтов региона получило права, на которые оно стало претендовать с середины 1960-х гг.
467 Кольцов А.В. Роль Академии наук в организации региональных научных центров СССР. 1917-1961 гг. Л., 1988. С. 184.
468 Вестник АН СССР. 1955. № 4. С. 32-33; № 6. С. 72.
469 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 525. Л. 90-91.
470 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 525. Л. 93.
471 Вестник АН СССР. 1955. № 8. С. 72; № 9. С. 89-90; 1956. № 10. С. 85-86.
472 НАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 997а. Л. 32-33.
473 Вестник АН СССР. 1956. № 6. С. 31-32; № 8. С. 81-82.
474 Вестник АН СССР. 1956. № 6. С. 32; НАСО. Ф. 1. Он. 1. Д. 997а. Л. 72-77.
475 Вестник АН СССР. 1957. № 2. С. 39.
476 Комков Л.Д., Левишин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР. Краткий исторический очерк. М., 1974.С. 408-409.
477 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 35р. 5777. Д. 47. Л. 159.
478 Правда. 1957. 24 февр.
479 См.: Лавреньев М.А. «..Прирастать будет Сибирью». М., 1982. С. 24-25.
480 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 511. Л. 52-54; 91-94.
481 Ибрагимова 3. Ученый и время. Новосибирск, 1986. С. 113-114.
482 Артемов Е.Т., Бедель А.Э. Укрощение урана. С. 67.
483 Советский атомный проект. Конец атомной монополии. Как это было... Нижний Новгород; Арзамас-16. С. 195-196.
484 Купершток Н.А. Академик С.А. Христианович и его роль в организации Сибирского отделения АН СССР // Советская региональная культурная политика: проблемы изучения. Новосибирск, 2004. С. 171, 176-177.
485 Лаврентьев М.А. Опыты жизни. 50 лет в науке // Век Лаврентьева. Новосибирск, 2000. С. 121.
486 Пыжиков А. Хрущевская «оттепель». С. 111-112; РГАНИ. Ф. 556. Оп. 12. Д. 507. Л. 84-85.
487 Josephson P. New Atnantis ....Akademgorodok, the Siberia city of science. Prinston: Prinston University press, 1997. P. 8-10.
488 См.: Лаврентьев М.А. Опыты жизни. 50 лет в науке // ЭКО. 1979. № 11. С. 172-173.
489 Правда. 1957. 2 апр.
490 Новосибирский научный центр. Новосибирск, 1962. С. 11.
491 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968.Т. 4. С. 347-349.
492 Правда. 1957. 29 ноября.
493 Вестник АН СССР. 1957. № 12. С. 8-12; НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 2. Л. 60-65.
494 Вестник АН СССР. 1957. № 12. С. 12-14.
495 НАСО. Ф. 10. Оп. 4. Д. 4. Л. 461^163.
496 См.: Лаврентьев М.А. Опыты жизни. 50 лет в науке // ЭКО. 1979. № 12. С. 163-164.
497 ГАКО. Ф. Р-889. Оп. 6. Д. I. Л. 38^6.
498 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 14. Л. 121-123.
499 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 14. Л. 124.
500 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 14. Л. 31-34; Д. 15. Л. 231-241; 244-245; ПАИО. Ф. 127. Оп. 50. Д. 79. Л. 58.
501 Академия наук СССР. Сибирское отделение. Хроника. 1957-1982 гг. Новосибирск, 1982. С. 14—15, 24.
502 Вестник АН СССР. 1958. № 1.С. 120;. НАСО. Ф. 4. Оп. 1.Д. З.Л. 150-151.
503 Лаврентьев М.А. «...Прирастать будет Сибирью»... С. 24.
504 НАСО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 48. Л. 144.
505 Кротов В.А., Мелентьев Л.А., Одинцов М.М. Научные исследования АН СССР в Восточной Сибири в 1917-1967 гг. // Иркутский научный центр. Проблемы развития науки. Иркутск, 1967. С. 15.
506 См.: Новосибирский научный центр. С. 69, 123, 131; Молетотов И.А. Проблема кадров Сибирского научного центра и ее решение // Вопросы истории советской Сибири. Новосибирск, 1967. Вып. 1. С. 338.
507 НАСО. Ф. 10. Оп. 4. Д. 69. Л. 118-120.
508 НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 114. Л. 1-5; Д. 137. Л. 112-113; Д. 212. Л. 381-382.
509 Там же. Д. 120. Л. 287; Д. 137. Л. 112-113; Д. 140. Л. 16; Д. 212. Л. 21.
510 См.: Куперштох Н.А. Кадры академической науки Сибири. Новосибирск, 1999. С. 44-45.
511 Артемов Е.Т. Формирование и развитие сети научных учреждений АН СССР в Сибири. 1944-1980 гг. С. 93-94.
512 Куперштох Н.А. Кадры академической науки в Сибири. С. 48.
513 Ламин В.А. Создание материально-технической базы академических научных центров в Сибири // Некоторые вопросы истории древней и современной Сибири. Новосибирск, 1976. С. 194-196.
514 НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 460. Л. 11, 18-19.
515 Вестник АН СССР. 1962. № 12. С. 106, 108; НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 182. Л. 1.
516 НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 182а. Л. 183.
517 См.: Артемов Е.Т. Формирование и развитие сети научных учреждений АН СССР в Сибири. 1944-1980 гг. С. 93-96.
518 Артемов Е.Т., Красильников С.А. Взаимодействие академической науки и вузов Сибири: опыт создания системы подготовки кадров // Социально-экономическое развитие Сибири: исторический опыт и современность. Новосибирск, 1984. С. 270-272.
519 См.: Келдыш М.В. XXI съезд КПСС и задачи Академии Наук СССР // Вестник АН СССР. 1961. № 12. С. 32; ЦЦООСО. Ф. 4. Оп. 65. Д. 118. Л. 2-3.
520 История народного хозяйства Урала (1946-1985). Ч. 11. Свердловск, 1990. С. 89.
521 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 65. Д. 118. Л. 20.
522 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 65. Д. 118. Л. 2-3.
523 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 65. Д. 118. Л. 20-30.
524 ГА РФ. Ф. 409. Оп. 1. Д. 423. Л. 66-68; Д. 1339. Л. 1-4.
525 ЦДООСО. Ф. 376. Оп. 1. Д. 146. Л. 3-4.
526 ЦДООСО. Ф. 376. Оп. 2. Д. 150. Л. 66-68.
527 Рубежи созидания. К 70-летию академической науки на Урале. Документы и материалы. 1932-2002 гг. Екатеринбург, 2002. С. 212-216.
528 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (1968— 1969 гг.). Т. 7. М„ 1970. С. 525-528.
<< Назад Вперёд>>
