Учреждение нижегородской полиции и ее деятельность до административных преобразований Екатерины II
Губернский город Нижний Новгород по «Регламенту Главного магистрата» вошел в состав городов первого разряда империи. В нем проживало около трех тысяч человек мужского населения, а за счет приезжих – от двенадцати до пятнадцати тысяч.
1715 год ознаменовался учреждением в Санкт - Петербурге органа управления полиции - Главная полицейская канцелярия. Любитель заимствования иностранных слов, Петр I впервые законодательно вводит у нас термин «полиция», происшедший от греческого «политейя» (полития), т.е. государственное устройство, государственная служба. Преобразователь России учредил и первую полицейскую должность, когда в мае 1718 года в Петербурге появляется генерал - полицмейстер (глава канцелярии), с которого и начинается отсчет истории отечественных правоохранительных органов. Генерал - полицмейстерская обязанность закреплялась тринадцатью «пунктами», конкретизированные Регламентом и Уставом Главному магистрату. В Москве должность обер - полицмейстера (старшего полицмейстера) вводится в 1721 году, а в 1722 – 1723 годах в Кронштадте и Астрахани учреждаются должности полицмейстеров.
В «пунктах», данных Санкт-Петербургскому генерал - полицмейстеру, полиция наделялась широкими полномочиями. Кроме сыска и задержания преступников, надзором за всякими «гулящими людьми» и т.п. мерами благочиния, полицейским служителям вменялось в обязанность «смотрение» за городским строительством, чистотою улиц и противопожарной безопасностью, надзирать за рынками и торговлей, за приезжающими и отъезжающими из города людьми.
Полицейские полномочия были развиты и несколько дополнены Регламентом Главного магистрата от 16 февраля 1721 года, установившие для полиции правовые и нравственно - воспитательные начала, т.к. она, по мысли законодателя, «споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от воров, насильников и обманщиков и им подобных, непорядочное и непотребное житие отгоняет и принуждает каждого к трудам и честному промыслу, чинит добрых домоустроителей, тщательных и добрых служителей города и в них улицы регулярно починяет, препятствует дороговизне и принесет довольство во всем потребном к жизни человеческой, предостерегает от болезней, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишества в домовых расходах и все явные погрешения, призирает нищих, увечных и прочих неимущих, защищает вдовых, сирых и чужестранных. Вкратце, полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности»2.
Для управления всеми этими многочисленными полномочиями, при полицмейстерах учреждались канцелярии, определялись полицейские служители и выборные горожанами старосты (уличные или сотские надзиратели), а также пятидесятские и десятские (надзиратели за десятью домами). Появляются особые офицеры, урядники, караульщики.
При вступлении на службу, полицейские, как и все чиновники, давали присягу, клянясь быть «верным, добрым и послушным рабом» царя, его супруги и наследнику, обязуясь «по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том живота своего в потребном случае не щадить», способствуя полезным для монарха делам и предотвращая от него беду и убыток. Они должны были соблюдать тайну, исполнять законы и предписания начальства. После произнесения присяги, полицейский целовал крест и Евангелие3.
Большим бичом в России, практически на всех этапах ее развития, было взяточничество и лихоимство. (Под лихоимством понималась взятка чиновника, который при этом нарушил свои служебные обязанности). Правительство знало об этом пороке в чиновной среде, и, создавая полицейские органы, постаралась предупредить его оригинальным способом, правда, ставшим впоследствии традиционным - скрывать случаи взяточничества полицейских от населения. В «пунктах», данных санкт – петербургскому генерал – полицмейстеру Дивиеру для руководства» от 15 мая 1718 года прямо указывалось: "пороки полицейских служителей должны сокрыты быть, дабы публика доверенности к ним не лишилась, чего ради и проповедники церковные да не дерзают в проповедях своих в осуждение полиции или ее служителей разглашать»4.
Одним из последних указов Петра Алексеевича, касающийся полиции, был принят в январе 1725 года - «Как должно чинить в Главной полицмейстерской канцелярии и в Главном магистрате, и поскольку весом, на коликое число денег продавать надлежит продовольственные товары». За неисполнение закона, «продажу сырого хлеба маркитантами (торговцам), хлебникам грозит жестокое наказание, за то тех маркитантов бить батоги или кошками»5.
Судя по последующим законодательным мерам, строительство полиции мыслилось по примеру западноевропейских стран, как чисто городское ведомство. Однако отечественная практика заставила расширить круг полномочий, охватив и сельскую местность. Появляется «земская полиция» - оригинальное, чисто российское учреждение, введенное указом 19 марта 1719 года6. Она образовывалась в сельских населенных пунктах офицерами гражданских полевых и гарнизонных команд для борьбы с ворами, разбойниками, гулящими людьми, а также с беглыми солдатами и беспаспортными7.
В том же году полиция получила особую униформу, состоящую из кафтана василькового цвета с красными обшлагами, зеленые камзолы, короткие штаны василькового цвета. Вооружена была алебардами, шпагами и фузеями со штыком.
Однако при жизни преобразователя – Петра I - его указы по строительству правоохранительных органов так и не были полностью исполнены, а с упразднением Главного магистрата полицейские функции возлагаются на губернаторов и воевод. В «Наказе» от 12 сентября 1728 г. им, как высшим правительственным властям на местах, вменялось в обязанность «стараться, чтобы никому насилия чинено не было». Одновременно с этим, в городах, «для лучшего порядка и пресечения воровства и воровских проходов и прочих непотребных людей», предписывалось «сделать по концам больших улиц отворяемые рогатки, которые по ночам затворять, и иметь при них с обретающихся в тех улицах дворов из жителей с палочным караулом». Караульщики с трещотками, обнаружив нарушение порядка, били в них, чтобы всякие «чинов жители», заслышав, «из домов своих выходили на помощь8.
Важной полицейской обязанностью губернаторов, конечно же, являлась борьба с разбоями, крайне распространенными в XVIII столетии. Шайки «гулящих людей», состоявших зачастую из беглых солдат, хорошо владевших оружием, были грозной силой, захватывая порой целые города. Положение губернаторов было незавидным, а в полицейском плане весьма беспомощным. Потому правительство вынуждено помогать им воинскими командами, что и было закреплено Указом от 21 июня 1728 года, и в особенности от 9 января 1730 года под характерным названием «О посылке военных отрядов из полков, квартирующихся в губерниях, для поимки воров и разбойников».
К этому времени до нас дошло событие о воровских шайках, орудовавших в балахнинских пределах. В 1730 году балахнинская воеводская канцелярия в лице земского старосты Алексея Вольяшникова обратилась к администрации нижегородского губернатора с просьбой «предотвратить злодейство несколько десятков лиц, имеющих огнестрельное оружие, так как производятся ограбления во время всенощной молитвы», и организовать вытеснение из Балахнинского уезда разбойников. В рапорте обращалось внимание на то, что «группы разбойников состоят из бывших рекрутов. Одна из них более тридцати человек, стоит на луговой стороне Волги, совершая дерзкие ограбления купеческих судов».
Последующее обращение в Сенат за помощью привело к направлению военнослужащих с офицерами в город Балахну и село Городец для сыска воров и разбойников. Им наказывалось «накрепко сыскивать разбойников», так как «нижегородское купечество в безвременном стоянии», т.е. несет убытки9. Сыщики и воинские чины предупреждались, чтобы «никаких обид населению не чинить, а токмо вспоможение, под опасение за остановку судов, иначе – лишать чести и состояния»10.
В Нижнем Новгороде была направлена команда подполковника Редкина с двумя ротами Выборгского драгунского полка11. Они были расквартированы в домах нижегородских граждан Д. Тарасова, И. Шелеметева, А. Шапошникова и др., а позже - в Балахне и Городце. Так, в 1746 году Нижнем Новгороде находилась команда из 133 человек, в Арзамасе – 58, Балахне – 34, в Алатыре и провинции – 80, в Макарьеве – 34 военнослужащих12.
Кроме борьбы с разбоями, солдат использовали и в иных целях. Так, в 1732 году их привлекали для сбора налогов: в Нижнем Новгороде таких было шесть, Балахне – трое, Работках, Горбатовк и Арзамасе – по одному солдату. Кроме того, военнослужащие занимались организацией паспортного контроля, проведением питейного сбора, охраной соли и пр.13.
Неблагополучие в правоохранительных делах заставило правительство предпринять меры по увеличению полицейских учреждений. Высочайшая резолюция «Об учреждении полиции в городах» от 23 апреля 1733 года, последовавшая на доклад Санкт-Петербургской полицмейстерской канцелярии, была вызвана приватной ситуацией. Генерал-лейтенант князь Гессен-Гамбургский, командуя Прикаспийскими войсками и находясь в Астрахани усмотрел, что от жары, нечистот, скопления народа в городе стоит «самый вредительный и язвительный смрад», и чтобы «не могло бы быть людям впредь вредительства», предложил учредить там полицию14.
Главная полицмейстерская контора пошла дальше и высказалась за учреждение полицейских органов в десяти губернских (в том числе и Нижнем Новгороде) и одиннадцати провинциальных городах, а также Шлиссельбурге и Ладоге.
По утверждению нижегородского краеведа И.А. Макарова, первым полицмейстером в Нижнем Новгороде стал отставной офицер Казанского гарнизонного батальона Григорий Ратьков, который, правда, пробыл на этой должности всего лишь три месяца (июнь – август 1733 год). Потом пошла череда полицмейстеров, недолго задержавшихся на этой должности: отставной капитан драгунского полка казанского гарнизона Афанасий Унчиков (1734-1735) , оставивший службу по полной непригодности; нижегородец, отставной капитан Нижегородского драгунского полка Василий Ушаков (1735-1737)15; нижегородец, майор Иван Андреевич Нармоцкий (1737-1740); капитан Федор Самойлович Аракчеев (1740-1742)16.
Основной контингент среднего звена полиции предполагался набирать из отставных военнослужащих, (главным образом, раненые или больные), с сохранением прежнего звания, получая все необходимое обеспечение и денежное довольствие от военного ведомства. Указ 14 мая 1740 года подтвердил привлечение к полицейской службе военно – сухопутных и морских чинов. Помимо их в полицию набирали канцелярских и конторских служителей.
В губернские города назначались капитаны, а в провинциальные — поручики. Для караулов и содержания съезжих дворов (полицейская расправа в каждой части города) предусматривалось по одному унтер-офицеру. При караулах в губернских городах должно было находиться восемь рядовых и шестеро в провинциальных. Кроме того, им помогали выбиравшиеся по полицейской повинности из городских домохозяев сотские, пятидесятские, десятские и ночные караульные.
Жалование и иное довольствие назначалось из сумм, выделявшихся на содержание губернских гарнизонов. Канцеляристы же содержались за счет местных доходов и сборов (как, например, за клеймение хомутов) производившиеся полицией с населения.
Полицейский штат губернского города состоял из полицмейстера, двух капралов, четырех унтер-офицеров, восьми нижних чинов и хожалых, т.е. рассыльных служителей. В уездных городах должности полицмейстеров не предусматривались: отправление полицейских функций возлагались, как, например, в Арзамасе на магистрат под контролем губернатора. Однако спустя почти тридцать лет в 1762 году Арзамасская провинциальная контора подала жалобу на магистрат, который, по ее мнению, «многие полицейские должности совсем не исправляет». В свою очередь, арзамасское и муромское купечество жаловались в Главный магистрат на провинциальные канцелярии, что они «в отменность указов определяют в должности полицейской офицеров», тогда как магистраты эти должности исправляли «с легкостью». На это в 1766 году последовал указ Сената, подтверждавший полицейские функции на магистраты и предупреждающий местную административную власть, что «впредь таковые непорядки», указанные в жалобе купцов, нижегородскому губернатору «отвращать стараться»17.
Провинциальная полиция находилась в «полной дирекции» Главной полицмейстерской канцелярии. По императорской резолюции она обязывалась издать инструкцию, «как поступать» новым полицейским учреждениям. Вскоре таковая появляется, но в 30-40 годах единого документа о компетенции и порядке деятельности местных полиций так и не было создано. Как правило, они руководствовались «Пунктами», данными генерал-полицмейстеру, инструкцией московскому обер-полицмейстеру и различными указами по полицейскому управлению.
Учреждение полиции в 1733 году стало вехой в развитии отечественных региональных правоохранительных органов и заканчивало первую законотворческую и административную стадию правительства в данном направлении.
Через четыре года издается Сенатский указ, изменивший подчиненность губернской и провинциальной полиции, которая передавалась «в ведомство губернаторов и воевод». Полицейские назначались на должность с жалованьем «из особых офицеров или из дворян», с определением к ним «приказных служителей и рассыльщиков». Но так как, по мнению верховной власти, жалование приведет к казенным убыткам, а от обывателей «происходить обиды», то указ советовал полицию отдать «на ратуши»18.
По смыслу указа получалось двойное подчинение полиции. Это, по-видимому, произошло потому, что круг вопросов, входивших в полномочия полицмейстерских контор, ограничивался соблюдением внутреннего благочиния (наблюдение за спокойствием и тишиной в городах) и противопожарной безопасностью. Важнейшие же дела (борьба с разбоями, поимка беглых рекрутов и крестьян) оставалась в компетенции губернаторов и воевод.
По всей видимости, такое разделение в то время являлось оправданным. Верховная власть исходила из того, что пока будет вводиться полиция, а ее чины набираться опыта, разбойники ждать не будут. Губернаторы же с воеводами - власть более или менее к тому времени окрепшая и сильная.
В Нижнем Новгороде распоряжение об образовании полиции было получено 7 июля 1733 года19. Известен первый полицмейстер - это капитан драгунской роты Нижегородского полка Казанского гарнизона Григорий Ратков, переведенный в распоряжение военной коллегии. Его сменил сослуживец Афанасий Унчиков. Последний, поссорившись с персидскими купцами о мерах их ответственности за нарушение порядка в городе и сам, переступив известные правила поведения и должностные инструкции полицмейстера, 11 февраля 1735 года был заменен капитаном из драгун нижегородцем Василием Ушаковым. Но и этот, долго не задержался и, сославшись на «ломоту в руках и ногах, при которых полицейскую должность исправлять невозможно», покинул пост20. О заменившем его с марта 1737 года секунд-майоре И. М. Нормоцким, а его, в свою очередь, с мая 1740 года капитане А.И. Аракчееве известно, что свои обязанности они выполняли исправно.
Из обширной компетенции полиции можно выделить следующие функции: санитарный и строительный надзор; противодействие нищенству и бродяжничеству; борьба с разбойными нападениями и охрана общественного порядка; осуществление паспортного режима; противопожарная безопасность; надзор за порядком управления (борьба с пьянством, продажа порченой продуктов и пр.)21. В Нижегородской губернии полиция осуществляла надзор и за содержанием колодников22.
Полиция осуществляла надзор за ценами на рынках, так как они «должны быть заорлеными»23, т.е. не фальшивыми, упорядочивала продажу вина и лошадей. В разное время капитан Егор Метревелев, прапорщик Егор Максимов, поручик Степан Наумов, капитаны Иван Торбеев, Николай Крапивин, Федор Венцель, майор Иван Нелидов вели борьбу с монополизированной торговлей и перекупками, охраняли «соляные» маршруты по Волге и Оке.
С 1753 по 1758 год нижегородским полицмейстером был Степан Наумов, который по характеристике городской администрации был «своевольств не чинил, а поступал в силе полицейской инструкции исправно»24.
Надо отметить, что со средины 40-х годов, в связи с восстановлением роли городских магистратов, деятельность полиции оживляется, с привлечением к полицейской деятельности выборных от населения. В полицейской конторе постоянно находилось пять сотников, девять пятидесятников, один квартирмейстер, один трубосмотритель25. Они находились в подчинении главного старосты и полицмейстера.
Для содействия полицейской службе, указом 1744 года в Нижнем Новгороде образуется специальный Совет (из президента, четырех ратманов, двух бургомистров) для избирания «из самых лучших и умных людей» старосты, сотников, пятидесятников, квартирмейстера, трубосмотрителя26. В этом и последующие годы в Нижнем Новгороде избиралось: сотников - пять; пятидесятников - девять человек27.
Из архивных источников нам известна деятельность полицмейстера Егора Метревелева, исполнявшего эту должность с августа 1742 по 1748 годы. Он был в услужении у грузинской царевны Дарьи Арчиловны, имение которой было в селе Лысково Нижегородской губернии. В указе Главной полицмейстерской канцелярии от 8 февраля 1740 года, в частности, говорилось: «Бил челом покойной имеретинской царевны Дарьи Арчиловны дворянин Егор Метревелев, что за его, и его предков долговременную и беспорочную службу имеретинским властителям, многие награды определить в Нижегородскую губернию по полицейским делам, и по указу ее императорского величества и Правительствующего сената приказано оному дворянину Метревелеву по желанию его в той Нижегородской губернии полицмейстером быть, и в Главной полицмейстерской канцелярии для ведома Указа, посланный оный Метревелев к присяге определен в Нижегородской губернской канцелярии»28. Его команда состояла из двух капралов, четырех унтер-офицеров и восьми нижних чинов, «хожалых»29.
Полицейская карьера Метревелева совпала с началом кампании по запрещению народных гуляний, кулачных боев и прочих массовых забав. Особой же его заботой стала противопожарная безопасность в городе. Тем более, что указ от 20 августа 1742 года «О борьбе с пожарами» предписывал полиции «иметь наикрепчайшее смотрение, как в строении печей, так и в чистке труб»30.
Но, как и в других городах, в Нижнем Новгороде в этом деле отсутствовал порядок. Нижний Новгород имел деревянную застройку и достаточно регулярно, как и другие города России, почти полностью выгорал. Еще в 1723 году для тушения пожаров строжайше предписывалось иметь в каждом доме кадьи с водой, крюк, багор и парус. Как радикальное средство тушения пожаров предлагалось разрушение соседних строений, чтобы образовывалось кольцо пустоты.
Известны опустошительные пожары 1728, 1735, 1737, 1741 годов. Последний пожар случился в самый канун вступления Метревелева в должность. Сам полицмейстер и его команда регулярно совершала поквартальные обходы, проверяя состояние дымоходов и тяги в них. Делалось это, как минимум, два раза в год: весной, когда использование печей в домах запрещалось, а домашние очаги опечатывались, и осенью, когда печати снимались.
Полицмейстер не ограничивался регулярными проверками состояния печей и дымоходов, но и жаловался в высшие инстанции на нижегородских жителей, не выполнявших противопожарные требования: «полицию не послушают, улицы и дворы не умыты: ведь должны быть ведра, войлочные щиты, деревянные заливные трубы». Свои усилия по противопожарной безопасности он подкреплял должной экипировкой пожарной команды. Но, когда городской магистрат отказался платить за приобретенные им новые багры, топоры, ведра и бочки, то полицейместер обратился в Главный магистрат и добился своего - деньги на оснащение пожарной команды были получены. 8 февраля 1745 году императрица потребовала от нижегородского магистрата «неисправности немедленно устранять» и чтобы на будущее «ходили с трещотками в каждой слободе караульные, должны работать сотские, десятские и требовать исполнения порядка от населения»31.
Обыватели поочередно направлялись в полицейскую контору для исполнения городских повинностей по обеспечению порядка и противопожарной безопасности. Кстати, в полицейские караулы уездных городов также отряжались на дежурство обыватели.
Полицмейстер - грузин прослыл активным борцом с шумными, а порою жестокими народными увеселениями, такими как «кулачные забавы». Во время их полиция наблюдала, чтобы сражающиеся не пускали в ход ножи, кистени, камни, не бросали песок в глаза.
Полиция регулировала также проведение свадеб, на которую могло приглашаться не более 24 человек. Ей предписывалось оказывать помощь гражданам, потерявшим рассудок («С пути сошедшему - показывать путь»). Она, блюдя нравственность, контролировала различные семейные ситуации граждан и была рьяным поборником супружеской верности («Муж, да прилепится к жене своей», отмечалось в инструктивных документах). Руководимая Метревелевым городская полицейская команда в Нижнем Новгороде довольно активно следила за тем, что эту верность никто не нарушал. Например, горожанин Афанасий Сальников был замечен в любовной связи с женой посадского человека Ивана Осетрова. Любовники были высечены плетьми - кошками. Особый надзор осуществлялся за посещением церкви и соблюдением правил поведения во время церковной службы.
Однако без распоряжения Городского магистрата полиция не могла наказывать граждан. Это закреплялось указом императрицы Елизаветы Петровны, данному нижегородскому магистрату. В нем говорилось, что «без ведома магистрата полиция не может наказывать и дерзить обывателям, а по требованию в полицейском исправлении магистрату, полицией надлежащее вспоможение чинить»32.
Но магистраты не всегда поступали должным образом. Встречались случаи, когда они не реагировали на преступления, совершенные богатыми гражданами. Так, в марте 1749 года исполнявший полицейскую должность в Балахне Андрей Бармин докладывал балахнинскому магистрату о крестьянине Михаиле Бердникове, который умер от побоев33. По всей видимости, побои нанес посадник Василий Крупенников, но магистрат не прореагировал на донесение полицейского и фактически проявил покровительство в отношении богатого Крупенникова.
Небольшой контингент полицейских чинов, вооруженных алебардами или дубинами, не мог обеспечить должный порядок, особенно по ночам. Поэтому для предотвращения преступлений в ночное время улицы перегораживались рогатками, при которых дежурили обыватели. Еще в наказе губернаторам и воеводам от 12 сентября 1728 года говорилось о караулах и рогатках: «Для лучшего порядка и пресечения воровства сделать на концах улиц отворчатые рогатки. Иметь при них палочные караулы из жителей и при них были бы для учинившихся пожаров, драк и воровства трещетки. А с которых дворов караулу быть надлежит, росписку учинить»34.
Такие обязательные дежурства горожан именовались полицейской повинностью, и до начала сороковых годов от нее не освобождались даже священнослужители.
«По силе полицейской инструкции» местные правоохранительные органы надзирали в городах за чистотой. Каждый обыватель обязан около своих дворов, в торговых рядах и на рынках, а также в других местах соблюдать чистоту. Кроме того, они несли мостовую и караульную повинности. И на этой почве, порой возникали несогласия между полицейской и городской властью. Так, однажды из нижегородской полицмейстерской конторы к Городскому магистрату поступили предложения о необходимости чистки прудов и колодцев на центральной улице города Большой Покровке и ближних к ней улицах. Но магистрат не послушал полицию и тогда полицмейстер обратился по инстанциям в столицу. Главная полицмейстерская контора предписала решить этот вопрос местному магистрату, что и было доведено до его членов нижегородской полицией35.
От полицейской повинности старались освободиться как от обременительной службы. На этой почве иногда вспыхивали конфликты с горожанами, как, например, происшедший с ямским управителем, вылившийся в специальное сенатское постановление. Ямщики пренебрегли дежурство у рогаток и противопожарной безопасностью. Полицмейстер прибегнул к решительным мерам, арестовав некоторых особо злостных нарушителей. В ответ на это, Егор Кучецкой, ямской управитель, вместе со старостой Ямской слободы Михаилом Долининым и ямщиками, вооруженными дубьем, прибыли к полицмейстерской конторе и хотели вы-тащить Метревелева и «бить смертию». Однако он вовремя ретировался, и весь гнев прибывших пал на контору и младших полицейских служителей. Одного из таковых, Василия Федорова «били смертию и пробили голову до крови», а квартирмейстера Петра Баранщикова «держали двои суток в цепи и водили по улицам». С расходившейся вольницей местные власти не могли справиться. Вынуждены были вмешаться высшие инстанции, результатом чего «за побои Петру Баранщикову, тако ж за непристойные и предерзостные речи» Егора Кучецкого отдали под суд36.
Конфликт продолжался более года. Причем губернатор и его команда выступали в качестве сторонних наблюдателей, так как ни городская полиция, ни ямщики непосредственно не подчинялись губернатору - ими руководили две петербургские канцелярии. Однако ревизором капитан - поручиком Преображенского полка Михаилом Обрытиным ответственность за пожар была возложена на Егора Метревелева, против которого возбудили следственное дело. Его приказано было выслать в Москву по ведению следствия по делам руководителей ямской службы П. Кучинского и М. Долинина37. Пока Метревелев находился под следствием, его заменял прапорщик Е. Максимов38.
Возникшая ситуация между полицмейстером Метревелевым и ямским управителем Егором Кучецким вынудила Сенат издать специальный указ «О неослабном смотрении в губерниях, провинциях и городах полицмейстерам и ямским управителям за подчиненными и о предосторожности от пожарных случаев» от 29 сентября 1748 года. В нем говорилось, что Метревелев и Кучецкий «имеют между себя великое несогласие и по должности их надлежащего смотрения не имеют, от чего чинится градским обывателям, а паче ямщикам слабость, а чинимые им полицмейстеру и ямскому управителю от оной губернской канцелярии приказы» пренебрегают.
Указ предписывал полицмейстерам и ямским управителям иметь «крепкую предосторожность» от пожарных случаев и в этом плане подчинялись бы губернским, провинциальным и воеводским канцелярием39.
Обвинение против Е. Метревелева было снято, а осудили руководителя ямской службы Егора Кучецкого. Следственная комиссия по делу Егора Метревелева 15 ноября 1749 года отмечала, что «по доношениям из Нижегородского яма выяснилось, что его управляющий Кучецкий не чинил старания по полицейским делам, чинил непорядки, прогон лошадей не обеспечивал. Спорил с ямщиками. Кучецкого с того яму сменить. Следствие о нем вести в Нижегородской канцелярии»40.
Известно, что в дальнейшем остаток своей жизни Егор Метревелев прожил безбедно, получив в собственность крупное строение в городе Арзамасе, а затем переехал в Москву.
Ситуация в Нижнем Новгороде была не экстраординарная, а присущая большинству городов европейской части России, а потому на примере нашего города были высказаны пожелания императрицы и Главной полицейской канцелярии о состоянии охраны общественного порядка и противопожарной безопасности.
Пока продолжалось разбирательство конфликта, губернатор Д.А. Друцкой сделал соответствующее распоряжения об организации общественного порядка и безопасности: «военной команде иметь неослабное смотрение и старание, чтобы чинены были в городе дневные и ночные обходы, а полицейской конторе сообщить о количестве необходимых обывательских караулов без наималейшего упущения. И если в Нижнем Новгороде злодеи и опасные шатающиеся бродяги через кого пойманы будут, оных определять за крепкими караулами и приводить в губернскую канцелярию»41.
В 1749 году Метревелева сменил Крапивин. В 1727 году он вступил в службу из однодворцев рядовым. В 1740 году получил чин поручика, участвуя в турецком походе. Через четыре года по болезни вышел в отставку «к статским делам». В 1749 году получает чин коллежского асессора и состоял управителем в ведомстве главной дворцовой канцелярии и полицмейстером, прослужив в этой должности до 1761 года, перейдя герольдмейстерскую контору Сената. В 1766 году получает чин надворного советника и определяется в Балахну воеводой. Через восемь лет в возрасте 82-х лет по собственному желанию вышел в отставку42.
И в ХVIII столетии Волга не престала быть безопасной для плавания купеческих караванов. Положение с разбойниками в то время было критическим, о чем свидетельствует целая серия сенатских распоряжений. Одно из них «Об определении сыщиков для искоренения воров и разбойников в Низовых городах» относилось к 28 августа 1744 г. и напрямую касалось Нижегородской губернии. Императрице стало известно о множестве мелких и больших шаек разбойников (от 50 и более человек), орудовавших по Оке и Волге, вплоть до Казани, которые не только грабили по рекам, но и нападали на деревни, людей «мучительски» жгли и побивали. Но губернаторы и воеводы «никаких ко искоренению того способов, по должности своей» не предпринимали. Поэтому Елизавета Петровна повелела Сенату «для сыска и искоренения тех злодеев, немедленно определить сыщиков добрых из штаб-офицеров с командами», которые должны назначаться из расквартированных поблизости полевых полков. Им давалась инструкция «с наикрепчайшим подтверждением и с полным наставлением» по пресечению и искоренению злодейства. Что же касается прежних сыщиков, а также губернаторов и воевод, не приложивших старания к искоренению разбоев, то приказывалось в их отношении «накрепко исследовать»43.
Через одиннадцать дней последовал еще один именной указ «О мерах для искоренения воров и разбойников». На сей раз он был адресован архиереям, старшинам и сотским, которые «о искоренении таковых злодеев, крайнейшее и наиприлежнейшее всегда старание прилагали и попечение имели». Власть и в дальнейшем надеялась на их помощь, но, тем не менее, на всякий случай предупреждалось, что если кто из них узнает о ворах или скроет их, то таковые как злодеи «казнены будут смертию». Если же местные власти «о таковых злодеях в поимке и об искоренении оных старания иметь не будут..., оные, как яко преступники указов, суждены и истязаны будут, без всякой пощады»44.
В тот же день утверждается Инструкция для сыщиков. Прежде чем приступить к исполнению обязанностей, говорилось в ней, они должны были принести присягу в том, что они «в порученном деле будут поступать истинно, ...и никаких измышлений, сверх настоящего дела, не употреблять и не вымышлять». Прибыв на место службы и представившись губернатору, сыщик должен «накрепко стараться проведать», не скрываются ли где разбойники и принять меры для их поимки. Если же помещики, приказчики, старосты и крестьяне чинили им препятствия, то инструкция наставляла «несмотря ни на какие персоны... накрепко разыскивать». Исключение составляли духовные лица, причастные к разбою, которых, арестовав, следовало препровождать на суд духовного ведомства.
Сыщики наставлялись выявлять и искоренять воровские станицы, прикладывая старания для поимки преступников и «особливо воровских атаманов». Для борьбы с разбойниками советовалось привлекать жителей, которым полагалось вознаграждение по пять рублей за пойманного. Сыщик обязан был в своей деятельности опираться на воинские команды, а также помещиков и крестьян, привлекая последних «с огненным и студеным всяким оружием».
При поимке воров следовал розыск с применением, если понадобиться, пыток. Следственные дела надлежало отсылать в Сенат и ждать указа о наказаний провинившихся. Сыскные дела уличенных в разбое крестьян и действовавших с ведома своих помещиков, надлежало также отправлять в Сенат. Старостам и крестьянам «за их неосторожность и худое управление», чинилась экзекуция сразу же - «бить кнутом без всякой пощады».
Любопытно, что в инструкции приводится случай, связанный с Нижегородской губернией. В вотчине генерал-майора Алексея Шереметева в селе Воскресенском с деревнями (Соколовская волость) находилось много воров и разбойников. Сыщику предписывалось «тех воров ловить». Мест-ному же губернатору приказывалось «крайнейшее старание приложить» и тех воров «всякими способами доставить».
Сыщик обязан был принимать от простых людей челобитни о ворах, привлекать приказных служителей и губернских комиссаров к следствию. По делам о разбоях заводились специальные журналы или составлялись обстоятельные записки, которые через каждые две недели сообщались губернатору и в Сенат.
В заключение Инструкция еще раз предупреждала сыщиков, что «никаких излишков, как противные Его Императорскому Величеству высоким указом, и воинским Регламентам, и честной совести, отнюдь самим не чинить, и ни до каких своевольств не допускать, под опасением, по воинскому суду, жестокого штрафа»45.
Деятельность сыщиков особую важность приобретала на Макарьевской ярмарке. Из повествования Д.Л. Мордовцева о знаменитом воре и полицейском осведомителе Ваньке Каине, терроризировавшем в 30-40-х годах торговцев на этом торжище, а также жителей Нижнего Новгорода, Балахны, Городца, Заволжья и Приочья, мы узнаем о работе сыщика Редкина и его команды розыскных дел в обеспечении охраны общественного порядка на Макарьевской ярмарке. Шайка Каина сначала входила в состав «ватаги» атамана Зари. Она делилась на три отряда (круга) и составляла более ста человек, нападая на винные заводы, имения князя Грузинского, графа Шувалова46.
Каин неоднократно задерживался Редкиным, но сила, природная сметка и наглость позволяли ему выбираться из различных немыслимых ситуаций. Например, он чудесным образом освободился, будучи прикованным к стулу (специальное приспособление на голове и шее), в каменном мешке (подвале) на Макарьевской ярмарке47.
Губернская канцелярия в период ярмарки 1751 года предписывала надсмотрщикам предупреждать ее «от наплыва воровских лиц». Сыщик с командой находился на ярмарке. Там же располагалась рота солдат в полном комплекте, а также четыре бурмистра и двадцать ларечных. На сто купцов предполагался один целовальник, а также девяносто пять выборных от купечества для пресечения корчемства. Князь Я.П. Шаховской, как руководитель ярмарки, должен опираться на штат в 195 избранных от ярмарки купцов»48.
Об организации охраны Макарьевской ярмарки повествуют различные инструкции. Так, в одной из таковых, относящихся к 1740 году отмечалось: «По указу Его Императорского Величества иметь тщательное смотрение, чтобы все жители, кроме определенных дней в хоромах не было, во всех домах приказать, дабы для нужды печения, прочего съестного. Топить им каждую неделю, и каждая труба должна быть не ниже трех аршин. А у кого появятся печи ветхие и трубы низкие, то тем топить запретить и бани во всех домах топить не велеть». И, «ежели кто противен будет, да у тех противников в банях печи разломать, а буде кто из тех обывателей будут топить бани для приезжающих на ярмонку торговых и прочих людей и тех домов хозяев проводить в монастырь, в казенный приказ к наказанию, дабы от того не воспоследовало казенному его императорского величества ущербу». Растолковывалось, что во время пожара тушением руководят десятники, а пожарные должны оснащаться топорами, вилами, баграми, щитами, ведрами, лопатами, веревками и пр. Если десятника «без законных причин не будет, то чинить наказание по усмотрению вин их».
Обращалось внимание и на «праздношатающихся и беспутношатающихся» без паспортов людей, которые «разные непотребства чинят и по кабакам, и в зазорных местах пьющих и под видом купцов и продавцов кроющихся», то таких «ловить и приводить под караулом в оный монастырь».
Предупреждалось, «чтобы всякие солдаты шуму и крику не чинили и корчемства не имели, а ежели пойманы будут, объявлять о виновности в казенном приказе, а приезжающих на ярмонку военных и купецких людей имая, приводить господину асессору Ивану Александровичу Вишнякову».
«Для всякого смотрения и споможения» предписывалось иметь одного унтер-офицера и двух солдат, сотского, слободского старосту, да десятских с каждых десяти дворов, «а кто из той команды поступит непорядочно не по приказам, без всякого медления, по важности вины будет наказан», говорилось в документе.
Инструкцией предписывалось руководителю «самому поступать добропорядочно беспристрастно по воинскому регулу, смотрение иметь крепкое, напрасных обид налог никому не чинить, взяткам не касаться под опасение за непорядочные поступки тяжкого наказания, штрафа по указу, а по окончании оной Макарьевской ярмонки о случающихся письменных, словесных делах объявить письменно, при доношении своем в казенном приказе»49.
Нам известно еще об одном нижегородском сыщике - Бражникове. Сенатским указом от 11 июня 1756 года его направили для искоренения «злодеев в Макарьеве, Лыскове, Глазове до Казани» и предписывалось «употреблять все возможные способы и поступать по Регламенту и данной сыщикам инструкции»50. Команда, включавшая пехотную и драгунскую роту, состояла из 367 военнослужащих (девять офицеров, триста рядовых и др. воинских чинов) Троицкого и Ревельского полков. Координацию деятельности «команды розыскных дел» осуществляла администрация губернатора Д.А. Друцкого. В составе команды было семьдесят девять старослужащих, отставных солдат, большинству из которых было за шестьдесят лет, а самому молодому тридцать семь лет51. На Оке отряд Бражникова столкнулся с ватагой разбойников из восьмидесяти человек, имевшей две лодки, шесть стругов и два судна. В стычке двадцать семь человек было убито, пять ранено. Живыми поймать никого не удалось. Оказалось, что Бражникову отказали в помощи морской капитан Грамотин и губернская канцелярия. Последняя, как также «никакой помощи, тако же и во время тех злодеев мимо Нижнего проезда, никакой предосторожности и над ними поиска не учинено». Что же касается морского капитана, то Военная коллегия должна была вопрос о нем рассмотреть «в силу указов, без упущения»52.
Высшие власти знали, что злодеев «у Макарьева, Лыскова, Василя, Глазова и вплоть до Казани промышляющих по Волге никак не менее двухсот человек», а потому к их искоренении губернатору повелевалось «сыщику Бражникову чинить вспоможение». Рекомендовалось также в его помощь привести в готовность полк казаков53.
Указом Правительствующего сената «Об искоренении воровских и разбойничьих партий по рекам Оке и Волге и о чинении вспоможения определенным для сыску оных разбойников, и их команд» приказывалось разбойников отдавать к розыскам губернаторам и воеводам. Обращалось внимание, что «если нельзя обойтись без воинской команды, то через губернаторов чинить злодеям погони»54.
В указе от 20 июня 1748 года говорилось: «отобранные у разбойников пожитки, деньги, лошади по силе данной сыщикам инструкции оставлять им. Если через 6 месяцев хозяева не явятся, негодные лошади продавать с торга, а годных отправлять в военные конторы»55.
Борясь с разбоями на Волге, верховная власть еще в 1736 г. учредила в Нижнем Новгороде конную и пехотную роты. В 1743-1746 годах во главе команды стояли полковники Степан Крюков и фон Фроундорф, да секунд-майор Степан Медвецкой. Численность отряда составила 367 человек (9 офицеров, 300 рядовых и других чинов). Но что могли сделать солдаты, возраст которых, по причине пожизненной службы в то время, был весьма солидным. Например, Максиму Юшину исполнилось 85 лет и он, по оценке командиров, был «стар, дряхл, глазами мало видит». И таковых старослужащих от 60 до 80 лет насчитывалось 79 рядовых56.
10 октября 1762 г., вместо конной и пехотной рот, Воинская комиссия учреждает в Нижнем Новгороде «целый гарнизонный батальон», а «в разных местах по Волге в городах гарнизоны»57. Однако в июне 1764 г., то ли потому, что с воровскими людьми было покончено, то ли по какой другой причине, конная и пехотные роты упраздняются58. За два года до этого, сенатским указом от 2 октября 1762 года сыск воров и разбойников от сыщиков переходит в ведение губернаторам и воеводам и их товарищам59.
В дальнейшем деятельность полицейской конторы в Нижнем Новгороде и пожелания граждан по усовершенствованию полицейской деятельности отмечалась в распоряжениях по Главной полицейской конторе. Так, она, ссылаясь на предложения нижегородского купца Ф. Бессонова, направившего в 1752 году письма в императорскую канцелярию о необходимости паспортизации населения страны, так как много «ходит по России граждан, находящихся при работах, в харчевнях, кабаках, постоялых дворах без записей, от чего чинится непорядок в государстве», подготовила соответствующий Указ60.
Дошедшие до нас статистические данные, отмечают число разбойных нападений вне пределов городов и состояние преступности в населенных пунктах. Так, по состоянию на 1751-1756 годы в Нижнем Новгороде произошло убийств - двадцать одно (осуждено семь человек); разбойных нападений – пятнадцать (осуждено восемь); краж – двадцать (осуждено десять); поджогов – двадцать (осуждено одиннадцать); волшебство – тринадцать (осуждено восемь), бегство от помещика – восемнадцать (возвращено хозяевам двенадцать). Под охраной розыскной команды в нижегородском Кремле, как месте содержания колодников, с 1751 по 1757 год находилось под стражей пятьдесят шесть колодников61. За этот же период четыре человека отбывали наказание в Арзамасе.
Взаимодействие местной полиции и центрального ведомства по полицейским делам оказалось эффективным и по делу нижегородского бурмистра Алексея Щепетильникова (1755 год), который, пользуясь служебным положением, выменял место в нижегородском Кремле на свое поселение в общей городской части. По решению из столицы, собственность Щепетильникова в Кремле повелевалось «свести на место прежнего своего обитания, для того, чтобы губернаторские товарищи там обретались, и чтобы офицеры имели жительство, а не наемные дома»62.
При вступлении на престол Петра III проводится ряд мероприятий по реорганизации полицейской подчиненности. 9 января 1762 г. во внутренних городах империи, за исключением столиц, полицмейстерские должности упразднялись, а полиции в городах передавались в ведение губернских, провинциальных и воеводских канцелярий63. Все опять вернулось на круги своя и приводилось в соответствии с регламентом Главного магистрата.
Но уже 22 марта того же года, по настоянию санкт-петербургского генерал-полицмейстера Н.А. Корфа, император вновь вводит полицмейстерские должности и подчиняет их губернаторам и воеводам, вплоть до наложения на полицейских чинов штрафных санкций. Однако через четыре месяца последовал сенатский указ, приостановивший введение полицмейстерских должностей вплоть до разрешения вопроса о намечавшихся губернских преобразованиях.
От этого времени до нас дошли имена нижегородских руководителей полиции – это капитан Ф. Венцель, который был уволен за лихоимство64. Его сменил секунд-майор И. Нелидов, а затем с конца 60-х годов руководителем полиции и комендантом нижегородского батальона стал П. Иевлев.
Подводя итог начальному периоду деятельности нижегородской полиции, следует сказать, что ее становление происходило в сложных социально - экономических условиях, разгуле волжского пиратства и «гулящих» людей в губернии. По причине малочисленности полицейских кадров, для поимки преступников властям приходилось прибегать к воинским командам. К сожалению, по причине скудности архивного материала, касающегося данного периода истории нижегородской полиции, нам мало известно о конкретных полицейских служителях и их работе по наведению общественного порядка. Поэтому приходиться довольствоваться отрывочными сведениями, затрудняющими показ полной картины деятельности новой правоохранительной структуры, хотя полицейских этого периода истории трудно назвать «правоохранителями».
1 ПСЗ I. Т.V. №3380
2 ПСЗ I. Т.VI. №3708
3 Цит. по: Сизиков М.И. История полиции в России (1718 – 1917 гг.): Становление и развитие общей регулярной полиции в России в ХVIII века. М., 1992. С. 15
4 ПСЗ I. Т.V. №3203
5 ПСЗ I. №??????????? Не только историки, но и специалисты в сфере торговли удивлялись суровости мер по отношению к торговцам. Так, обсуждая сложности экономического положения губернии в годы первой мировой войны, представители Нижегородского торгового комитета вспомнили о последующем подобном документе через восемь лет после принятия названного выше распоряжения Петра I, значительно облегчающим суровые меры, предписывавшим производить более справедливую расценку расходов и устанавливать таксу самим булочникам, так как хождение в полицию приводило к напрасной волоките и убыткам //Волгарь. 1915. 8 апреля. Так исторический опыт помогал на практике в регулировании общественных отношений
6 ПСЗ I. Т.V. №3334
7 ПСЗ I. Т.V. №3415
8 ПСЗ I. Т. VIII. № 5333
9 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.71. 376-377
10 ЦАНО. Ф.115. Оп.34-а. Д.6. Лл.37, 141
11 ЦАНО. Ф.1. Оп.2.Д.15. Л.162;Ф.1. Оп.2. Д.10. Лл.530-531
12 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.37. Л.176
13 ЦАНО. Ф.1. Оп.1. Д.7. Л.32
14 ПСЗ I. Т. IХ. №6378
15 ЦАНО. Ф.1. Оп. 2. Д.14. В указе ЕИВ от 11 февраля 1735 года о назначении нижегородским полицмейстером Василия Ушакова по архивным данным начинает просматриваться список из трех первых полицмейстеров. И далее мы видим по распоряжениям главы государства от 5 октября 1736 г. и 17 мая 1740 г. назначение последующих двух руководителей нижегородской полиции /См.: ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.18, Л.422; Д.26. Л.339
16 Макаров И.А. Нижний Новгород. Имена из архивных папок. 1221-1917 гг. Биографический справочник. Н.Новгород, 2011. С. 80-81
17 ПСЗ I. Т.ХVII. №12764
18 ПСЗ I. Т. Х. №7211
19 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.9. Л.130-131
20 ЦАНО.Ф.1. Оп.2. Д.18. Л.422
21 ПСЗ I. Т.Х. №7508, 7232, 7405, 8162; Т.ХI. 8214, 8621, 8254, 8754; Т.ХII. №№8916, 8926; Т.ХIII. 8254, №9992, 10023; Т.ХV. №10001, 11521
22 ЦАНО.Ф.115. Оп.34-а. Д.31. Лл.125, 126
23 ПСЗ I. Т.VI. №4130
24 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.61. Л.196
25 ЦАНО. Ф.115. Оп.34-а. Д.16. Л.3
26 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.33. Л.378
27 ЦАНО.Ф.116. Оп.33. Д.16. Л.3
28 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.28. Л.102
29 Смирнов Д.Н. Очерки жизни и быта нижегородцев в ХУII-ХУIII вв. Горький, 1971. С.220
30 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.28. Л.105
31 ЦАНО. Ф.115. Оп.34-а. Д.2. Л.74об-75
32 ЦАНО. Ф.115. Оп.34-а. Д.2. Л.147-147об., Л.221
33 ДНГУАК. Т. III. Отд. II. Н.Новгород, 1898. С. 13-14
34 ПСЗ I. Т.VIII. №5333
35 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.58. Л.111-112
36 Макаров И. Огнетушитель Метревелев // Нижний Новгород. 2000. №2. С. 180-185
37 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.45. Л.61
38 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.44. Л.184
39 ПСЗ I. Т. ХII. №9535
40 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.45. Л.267
41 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.43. Л.13
42 ДНГУАК. Т. III. Отд. II. С. 173. И.А. Макаров утверждает, что Метревелева сменил Егор Максимов, бывший полицмейстером с 1748 по 1753 год. Его сменил Сергей Григорьевич Наумов (1753-1759), а его – Крапивин (1759-1764). В 1761 году с марта по ноябрь 1761 года полицмейстером был Федор Федорович Венцель // Макаров И.А. Нижний Новгород. Имена… С. 81
43 ПСЗ I. Т. ХII. №9020
44 ПСЗ I. Т. ХII. №9025
45 ПСЗ I. Т. ХII. №9026; Т. ХIV. №10571
46 Мордовцев Д.Л. Ванька Каин. Исторический очерк. СПб, 1876. С.48-51
47 Интересна судьба «истребителя разбойников» Редкина, рассказанная в одной из публикаций Сфера его деятельности распространялась от Камы до Нижнего Новгорода. «Уроженец Соликамска из семьи приказчика, огромного роста, сутуловатый, с черной бородой и с таким взглядом, что мороз по коже прошибает у тех, кто смотрел ему в глаза». Однажды он был окружен разбойниками, но, вырвавшись от нападавших, организует погоню, но был застрелен и исколот саблями. //Исторический вестник. 1880. №6. С.557-569
48 ЦАНО. Ф.1. Оп.1. Д.44. Л.4-15
49 Инструкция смотрителю по Макарьевской ярмарке //Нижегородские губернские ведомости. 1848. №№ 1, 2
50 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.66. Лл.191-197
51 См. подробно: Кулинкович Ф. Нижегородская команда розыскных дел//Город славы и верности России. - Материалы научной конференции. Нижний Новгород, 1996. С.48-50
52 ПСЗ I. Т. ХIV. №10571
53 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.66. Л.266-267
54 ПСЗ I. Т.ХIV. №№10571, 10650; Т.ХV. №11068, 11552; Т.ХVI. №11672
55 ПСЗ I. Т.ХII. №9027
56 Кулинкович Ф.Н. Нижегородская команда розыскных дел 40-х годов ХVIII века.// Город славы и верности России. Н.Новгород, 1996. С. 48
57 ПСЗ I. Т.ХVI. №11750
58 ПСЗ I. Т.ХVI. №12187
59 ПСЗ I. Т. ХVI. №11672
60 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д. 58. Лл.71-75
61 ЦАНО. Ф.116. Оп.33. Д.18. Л.119,120, 125, 126
62 ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.63. Л.36-37
63 ПСЗ I. Т.IХ. №6378
64 По сообщениям нижегородского магистрата полицмейстер, собрав с горожан налоги в объеме 250 рублей, деньги в магистрат не направил. Магистрат направил письмо об этом в Главную полицмейстерскую канцелярию. От нее сообщалось, что дело нижегородского полицмейстера Ф.Венцеля «направить в Московскую тяжебную канцелярию. В случае невозможности оному асессору Венцелю деньги на вверенную сумму с процентами вернуть магистрату. Имущество продать с публичного торга. В суде возбудить дело о лихоимстве» //ЦАНО. Ф.1. Оп.2. Д.77. Л.284
<< Назад Вперёд>>
