Кадровое и материальное обеспечение нижегородских правоохранительных органов в первой половине ХIХ столетия
Учитывая практические неудобства «от смешения начальства военного и гражданского» в городах, император «признал за благо» с 11 мая 1801 года подчинить городскую полицию тем военным губернаторам, которые ведали и гражданскими делами. Не имевшая же такой компетенции полиция переходила в подчинение комендантов. В уездных городах полиция вновь стала подведомственной городничим2. По указу Сената от 14 мая 1802 года городничих назначали на должность исключительно из отставных военных, «к занятию сих мест способных, в верности и усердии испытанных».
В первой четверти ХIХ столетия происходят дальнейшие изменения в организации полиции, в сторону постепенного превращения ее в единую систему. Это было связано с централизаторскими устремлениями Александра I, стремившегося в государственном управлении к единоначалию и, следовательно, с персональной ответственностью руководителей.
В этом направлении и была задумана министерская реформа 8 сентября 1802 года, по которой наряду с другими семью министерствами было образовано и Министерство внутренних дел. Согласно манифесту об учреждении министерств, главной обязанностью министра внутренних дел должна была стать забота «о повсеместном благосостоянии народа, спокойствии, тишине и благоустройстве всей империи». Сфера деятельности нового центрального органа власти была весьма значительной: управление полицией, почтой, телеграфами, народным продовольствием, духовными делами иностранных вероисповеданий, воинскими повинностями, вопросами печати, статистики, наблюдение за обществами и собраниями и многое другое3. В состав МВД входило четыре структурных подразделения: первое - продовольствия и соляной части; второе - общественного призрения (больницы, церковные учреждения, тюрьмы); третье - государственные хозяйства (усовершенствования землепользования, добычи полезных ископаемых и промышленности); четвертое - экспедиция спокойствия и благочиния, состоявшая из двух отделений: а) сбор сведений о преступлениях, предотвращение ложных слухов; руководство городской полицией и б) пожарными командами.
В 1806 году экспедиция спокойствия и благочиния подверглась реорганизации и стала состоять из пяти столов: публичные мероприятия, происшествия и преступления; состояние дорог, штаты полиции, тюрем; назначения, награды, увольнения; жалобы; благоустройство. Данная структура осталась без изменения до 1810 года.
В 1802 году увидел свет указ "О средствах к исправлению полиции в городах", который, наряду с "Уставом благочиния", стал основным нормативным актом, определявшим устройство, функции, компетенцию городских полицейских учреждений России в начале ХIХ века. Министерство внутренних дел совместно с представителями местной администрации создавало специальные комиссии для определения штатной численности полиции каждого города и подготовки инструкций ее руководителям. Функции городской полиции в первые годы ХIХ века оставались в основном такими же, что и по Уставу благочиния, дополненные контролем за торгово-предпринимательской деятельностью (в соответствии с так называемой "гильдейской реформой" 1804 года).
В период реорганизационных преобразований, нижегородский губернатор А.М. Руновский направил в императорскую канцелярию запрос, что же делать с нижегородской полицией: в какой структуре она будет относиться, какие ее штаты, основные направления деятельности? На что 29 ноября последовал ответ, со ссылкой на Указ Правительствующего сената, что «нижегородская полиция должна состоять в прежнем виде». «При двух судоходных реках Оке и Волге и большой пристани, где в летнее время бывает большое стечение народа, до двадцати тысяч человек, ежедневно нужен непрерывный надзор. Само положение города Нижнего Новгорода и его и строений, занимающих территорию в округе более семи верст, для удержания беспорядков, для обеспечения безопасности и спокойствия граждан требуется усиление деятельности не одного, а многих полицейских чиновников». По представлению прежнего губернатора на имя министра юстиции утверждено кроме полицмейстера, два частных пристава и семь квартальных надзирателей. Штат полиции в Арзамасе также оставался на прежних условиях4.
16 августа 1803 года министр внутренних дел В.П. Кочубей обозначил нижегородскому губернатору А.М. Руновскому основные направления деятельности полиции. Как и при образовании полиции в прошлом столетии, он на первое место поставил наблюдение за санитарным состоянием города: контролировать хозяев дворов за их санитарным состоянием, смотреть за чистотой улиц, очисткой колодцев и рек. «Если гражданский губернатор по течению рек выше города усмотрел незаконные строения фабрик и заведений, мешающих чистоте воды в реках, от таковых граждан, нарушающих порядок требовать объяснений. Такова суть предмета ведения полиции, касающаяся чистоты городов. Губернатор и правление должны непрерывно осуществлять руководство городом и подробнейшим образом наставлять полицию в тех случаях», - заключал В.П. Кочубей5.
В тот же год министру внутренних дел было приказано снестись с министрами военных сухопутных и морских сил и «сделать удобнейшее и сколь можно единообразнейшее положение» о городской полиции. Вскоре министр внутренних дел представил царю необходимые «средства поправления», которые были признаны им «удобными и лучшему устройству сей части сообразными» и повелевалось «обратить к исполнению». Это вылилось в указ «О средствах к исправлению полиции в городах» от 24 октября 1803 г.
Теперь, взамен городничих, вводились полицмейстеры, назначаемые по представлению министра внутренних дел от имени Сената из военных и гражданских чиновников, «предпочтительно из тех, кои начальниками губернии будут к тому одобряемы». До издания правил о полиции, полицмейстеры должны были исполнять должности на основании правил о городничих, закрепленных в «Учреждениях для управления губерний», сообразуясь «в нужных случаях» с Уставом полицейским. Классного чина им не полагалось, а жалование определялось исходя из пространства города, числа жителей и количеств городских доходов. Издержки на содержание полиции были «подчинены ежегодной ответственности губернатора, думы и полицмейстера». Данное положение распространялось и на уездные города с важными торгами и где «есть особенные местные промыслы»6.
На этих основаниях, министр внутренних дел по сношению с губернаторами и «по соображению всех местных обстоятельств» обязывался в каждом отдельном случае составлять штаты местных полиций с определением частей, кварталов, числа людей и их окладов, с дальнейшим представлением на утверждение императора.
Заботясь о профессиональном уровне полицмейстеров, правительство вынуждено было в 1803 г. разрешить «помещать» на эти должности людей по способностям, не взирая на их классные чины. Через пять лет министр внутренних дел добился распространить это правило и на городничих, «кои одинаковые с полицмейстерами должности отправляют»7.
Указом императора от 3 ноября 1804 г. в Нижнем Новгороде, Арзамасе и Балахне учреждаются новые полицейские штаты: в губернском городе полицмейстер, два частных приставов и семь квартальных надзирателей. В Арзамасе и Балахне полицейская служба продолжала оставаться в руках городничих и двух квартальных надзирателей. Воинская команда в помощь полиции должна была формироваться из губернской роты8. По штатам от 30 апреля 1808 года в уездный город Макарьев предусматривался городничий или полицмейстер, два квартальных надзирателя и брандмейстер.
В 1804 году вводится форменная одежда нижегородской полиции: «мундир обыкновенный, темно - зеленого сукна и с подкладкой такого же цвета. Воротничок обшлага, красные с черным бархатным выпуском камзол и нижнее платье белое, суконные, пуговицы желтые, с гербами»9.
Были несколько пересмотрены и взгляды на роль полиции в государственном управлении. В частности, М.М. Сперанский в записке императору «О служебных и правительственных учреждениях» весной 1803 года отмечал: «Если бы общественный порядок укреплялся только судом, общественный покой подвергался бы каждую минуту опасности. Полиция - это средство, избранное правительством к совершению действия закона в его непрерывности, способ удерживать деяния людей и пресекать всякое насилие. Это непрерывное действие закона, удерживающего порядок». В записке предусматривалось три вида полиции: исполнительная, смирительная, предохранительная10.
В 1804 года по новым штатам полиции были предусмотрены и квартальные надзиратели. Как полагалось для государственных чиновников, все они дали клятвенное обещание на верное служение государю императору, соблюдение и исполнение законов и «для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать». В Нижегородской губернии первыми квартальными надзирателями стали А.М. Сукин и Л.М. Макаров в Балахне, М.А. Волков и Мазаев в Макарьеве11.
В архиве сохранились прошения и формулярные списки некоторых из них. Из них видно, каким профессиональным опытом обладали, назначаемые на эту должность служители полиции. Так, Алексей Максимович Сукин службу начал 23 марта 1781 года копиистом в Нижегородской верхней расправе, но через три месяца становится подканцеляристом, а в мае следующего года - канцеляристом. В том же году по указу губернского правления командировался «к письменным делам» в полицию. В феврале 1784 года получает классный чин губернского регистратора. В ноябре следующего года был прикомандирован к Нижегородской палате уголовного суда для производства следствия о хищениях директора Нижегородской банковской конторы Михаилом Андувиным «банковского капитала». Прослужил там более девяти лет. За усердную службу Сенатом 31 декабря 1792 года награждается чином коллежского регистратора. В начале апреля 1796 года возвратился опять в Верхнюю расправу, исправляя до 1 мая 1797 года должность протоколиста. С 18 апреля по 14 ноября 1801 года находился «при письменных делах» в Нижегородской соляной конторе. Откуда по личной просьбе 2 мая 1802 года определяется Сенатом протоколистом в Княгининскую дворянскую опеку. 13 ноября того же года вышел в отставку по болезни. 29 сентября 1804 года подал прошение на замещение должности квартального надзирателя в Макарьеве или Балахну.
Туда же просился на должность и Михаил Архипович Волков. Он происходил из солдатских детей. В службу вступил 21 августа 1778 года в Нижегородский батальон, перейдя оттуда в конце марта следующего года в губернскую роту. 21 апреля 1785 года - фурьер, а ровно через год - сержант. От воинской службы отставлен в феврале 1803 года, а 18 декабря того же года за похвальную службу «награжден на собственное свое пропитание» прапорщиком.
Губернский секретарь Леонтий Макарович Макаров службу начал 3 июля 1782 года в Починковском, а затем в Лукояновском земских судах. С 8 августа 1797 года служит в Краснослободском городничем правлении. С 1800 года вернулся на родину, служа в Нижегородской врачебной управе12. К сожалению, не удалось обнаружить прошение Мазаева. На должности квартальных надзирателей просились также коллежский секретарь Г.М. Лебедев и коллежский регистратор И.В. Янов, но им было отказано.
Как видим, из назначенных квартальных надзирателей, только один А.М. Сукин обладал полицейскими навыками, остальные же таковых не имели, но благодаря прежней службе и наличию классных чинов они все же получили искомую должность.
Однако не все они оказались достойны ей. Спустя несколько месяцев после назначения, балахнинские купцы подали жалобы на своих квартальных надзирателей «в чинении ... ими непристойных поступков и обид жителям балахнинским». Это подтверждал и «правящий должность» городничего уездный судья Малевский. В особенности он отметил надзирателя I квартала Макарова, который вел жизнь «нетрезвую и буйственную», причиняя жителям «невольно разные обиды и побои полицейским служителям», как, впрочем, и самому Малевскому, оказав ему «грубость и пренебрежение» при бытности его уездным стряпчим. Обидчик доносил, что «нет почти средства удержать его, Макарова, в границах благопристойности». В прошении купцов и мещан Балахны говорилось также, что Макаров и Сукин «ходя по городу в ночное время всегда в хмельном образе стучатся под окнами и произносят жителям непристойные относящиеся к обиде непристойные слова, а потом насильно и просятся неизвестно зачем в домы». Сверх того они «всегда с собою носят пучки прутьев» и секут ими будочников и граждан «нещадно».
Губернатор Андрей Руновский предложил отрешить Макарова от должности. Тот в свою очередь объяснял, что городской голова, «по нехорошему к нему расположению», старался возбудить о нем в местном гражданском обществе «худые мысли» и стремился удалить его от должности.
Однако претензии балахнинцев подтвердилось, и квартальные надзиратели были отрешены от должностей, хотя Макаров и обжаловал решение в Сенат, но последний в 1806 году отказал ему13.
В марте 1810 года император объявил указ Сенату, чтобы отставные военнослужащие, поступая в гражданскую службу, должны считаться статскими чиновниками. Это обеспокоило руководство губернской полиции. Поэтому 24 ноября того же года царь вынужден был разъяснить, что данное правило не распространяется на полицмейстеров и городничих, которым сохранялись прежние воинские звания14.
По проекту М.М. Сперанского, Манифестом 25 июня 1810 г. из Министерства внутренних дел выделилось Министерство полиции. Через год выходит Общее учреждение министерств, по которому устройство внутренней безопасности вручалось Министерству полиции, состоящее из трех департаментов: департаменты полиции - хозяйственной, исполнительной и медицинский. Второй департамент подразделялся на три отделения. Первое отделение Второго департамента должно было заниматься кадровой политикой (назначение на должности, увольнение и награждение), проверкой разнообразных сведений и отчетов.
В «Наказе» Министерству полиции подчеркивалось, что «существо власти, вверенной министру полиции, состоит в том, чтоб действием его и главным надзором законам и учреждениям, к охранению внутренней безопасности установленным, доставить скорое и точное исполнение». Новым в деятельности Министерства полиции (следовательно, и местной полиции) стал надзор (цензура) за обращающейся в государстве печатной продукцией, дозволение на заведение новых частных типографий15.
По мнению М.М. Сперанского, «полиция это средство, избранное правительством к совершению закона в его непрерывности, способ удерживать деяния людей и пресекать всякое насилие. Это непрерывное действие закона, удерживающего порядок»16.
Надо отметить, что и с Нижним Новгородом связано имя выдающегося государственного деятеля России М.М. Сперанского. С 21 марта по 15 сентября 1812 года он находился в ссылке в Нижнем Новгороде17. Но нижегородский вице-губернатор А.С. Крюков сочинил донос на ссыльного губернатору Москвы Ф.В. Ростопчину, обвинив опального реформатора в том, что тот проводит беседы зловредного характера с епископом Моисеем18. Распоряжением императора Сперанский был отправлен в Пермь.
Известно, что в Нижний Новгород М.М. Сперанского отправлял частный пристав Петербурга И. Шипулинский, а из Нижнего Новгорода в Пермь - частный пристав первой кремлевской полицейской части Нижнего Новгорода И. Бугров, под контролем нижегородского полицмейстера Е.С. Бабушкина.
Мундир департамента полиции и городничего утвержден в 1811 году, и представлял из себя: «при золотом шитье, серебряных пуговицах, темнозеленый, воротничок обшлага белый, нижнее белье белое и темно-зеленое, пуговицы желтые, с обыкновенным государственным гербом, шпага с обыкновенным серебряным темляком»19.
После грозных событий войны 1812 года верховная власть, заботясь о раненных офицерах, решила ими пополнить полицейские кадры. Это было осуществлено именным указом от 26 марта 1813 года. Офицерам, пожелавшим служить в полиции, в награду за их пролитую кровь на поле брани, сохранялись должностные оклады и пенсии20. Это подтверждалось указом 5 мая 1816 года, а указом 17 февраля 1819 года отставным офицерам, получившим ранения и решивших занять должности земских исправников, сохранялись воинские звания21.
Эта мера имела самые печальные результаты: по единогласному свидетельству губернаторов, такие полицмейстеры «не имели ни опытности, ни знания законов, без всякого понятия о своем долге, смотря на службу как на способ жизни, или оставались в полной опеке своих секретарей, или использовались властью для достижения своих корыстных видов». Сформированные же из отставных нижних чинов полицейские команды, вместо содействия порядку и безопасности «во многих местах были причиною усиления преступлений и нарушений безопасности лиц и имущества»22. А известный дореволюционный исследователь полицейского права И.Е. Андриевский иронически как бы дополнял, что от времени существования Министерства полиции осталось лишь одно нововведение: полицмейстеров и городничих было решено назначать из отставных раненных офицеров23.
Да и кадры земских исправников, порой, вызывали сомнение. Так, в 1819 году лукояновским дворянством в исправники был выбран некто Вириландер, находившийся под судом уголовной палаты по трем делам. Губернатор опротестовал это, но по просьбе кандидата Сенат предписал допустить его к должности до рассмотрения о нем дела. Началась переписка, которая, в конце концов, закончилась тем, что Сенатом было предписано Вириландера «»впредь ни к каким должностям не определять, не выбирать и к выборам дворянским не допускать»24.
Но были и исправники, пользовавшие доверием населения. Таким, по уверению П.И. Мельникова (писателя Андрея Печерского) являлся его дед Павел Петрович Сергеев, который пользовался уважением дворянства нижегородского уезда и выбирался исправником в продолжение 36 лет и «ничего не нажил, когда по тогдашним нравам исправники в два или три трехлетия наживали по две, по три сотни душ»25.
Именным указом, данным Сенату 4 ноября 1819 года, было признано нужным «для лучшего распределения дел» Министерство полиции присоединялось к Министерству внутренних дел26.
В городе Нижнем Новгороде, в соответствии со специальным указом 10 марта 1823 года, предусматривались следующие штаты полиции: наряду с полицмейстером и его помощником, полагалось три частных пристава, девять квартальных надзирателей, двенадцать унтер-офицеров, сто десять нижних чинов полиции, пятьдесят пожарных с брандмейстером27. Из штатного расписания нижегородской полиции за 1829 год усматривается, что в тот год полицмейстерская должность была вакантна. Что касается других чинов, то это выглядело так: частных приставов - 3, квартальных надзирателей - 12, секретарь и экзекутор по одному, канцелярских служителей - 8, полицейских нижней команды - 12, рядовых - 11628. В Нижнем Новгороде полицейская часть располагалась в Ивановской башне кремля.
Охрану общественного порядка нес по-прежнему низовой полицейский аппарат и драгунская рота, располагавшаяся в губернском центре. В городе Арзамасе с населением в 6 тысяч человек эти функции выполняла городская инвалидная команда, составленная из 35-40 отставных армейских чинов.
С целью пропаганды деятельности органов охраны общественного порядка, изданий указов и распоряжений в этой сфере, аналитических статей и документов, рекомендации практическим органам полиции и губернских администраций МВД России создает собственные печатные органы: «Санкт-Петербургский журнал» (1804-1809 гг.), «Северная почта» (1809-1819, 1865-1869 гг.), «Журнал Министерства внутренних дел» (1829-1864 гг.).
Для совершенствования сельской полиции, Министерство внутренних дел получало право в случае необходимости назначать членов нижнего земского суда и капитана исправника. Последний, должен был заполнять специальные журналы по фиксации происшествий, деятельности полиции и представлять их в губернское правление. Он также получил право оперативно решать вопросы содействия полицейским учреждениям, минуя губернское правление.
При Николае I функции полиции, ее штат в количественном плане оставался стабильным. Однако в начале его царствования они были не столь велики, чтобы полицейские на должном уровне справлялись бы со своими обязанностями, особенно в делопроизводственном плане. На это указывал и нижегородский гражданский губернатор, который в рапорте на имя генерал - губернатора А.Н. Бахметева, в частности, «дабы дать настоящее действие здешней полиции», предлагал усилить ее одними следственным приставом, который бы находился в «присутствии полиции неотлучно», занимаясь уголовными и гражданскими делами, а также помощника секретаря и трех канцелярских служителей»29. Тогда же А.Н. Бахметев издает важный циркуляр, в котором высказал свое видение на полицейскую службу. По его мнению, для полицейских чиновников «для занятий их по службе нет определенного времени, а обязаны они всегда быть в готовности» и находиться обязательно в мундирах30.
Характерным для организации и деятельности городской полиции того времени стало стремление усилить наружную постовую службу путем увеличения "полицейских будок", служители которых должны быть ближайшими помощниками граждан и распорядителями общественного порядка и управления. Хотя в народе данное учреждение встречалось не без улыбок. Так, в одной из статей журнала «Русская мысль» писалось: «В Санкт-Петербурге на перекрестках улиц возвышались полосатые будки, из которых время от времени выходил полосатый страж в казакине из серого сукна толщиной в мизинец и с алебардой в руке. Алебарда служила эмблемой полицейской власти. Будки же иногда служили пристанищем беспризорных, беспаспортных. Страж, получавший десять рублей в месяц, часто уступал это жилье на период кратковременного сна «нуждающимся» в нем». Безусловно, за деньги»31.
В 1846 году утверждается единообразный для городов империи чертеж на постройку полицейских будок, соответствующих размеров для наряда из трех человек, второго яруса для ночного отдыха полицейского32. Если в конце ХVIII века в Нижнем Новгороде насчитывалось 22 будки в восьми частях города (на каждую полагалось в сутки по две свечи и по 10 ½ четвертей дров)33, то к середине ХIХ столетия их уже было 33, и через непродолжительное время планировалось поставить еще семь. А.Я. Садовский в неопубликованной автобиографии, хранящейся в Отделе ценных и редких книг нашей Областной библиотеки, писал, что жившие в них будочники занимались «главным образом теркою и продажею нюхательного табака».
В том же году в правительственных кругах возникает мысль о создании специального сыскного приказа. По этому поводу известный политический оппонент А.С. Пушкина конца 20 - начала 30-годов - Ф.В. Булгарин в записке в правительство от 25 апреля 1846 года писал: «Полиция наша не в силах исполнять то, что требуется от полиции благоустроенного государства. Роскошь у нас жестко увеличилась, дворовые люди расплодились и шатаются без мест по городу искать счастья и пропитания. Воровство уже не почитается большим преступлением. Воруют много. Воровство открывается случайно. Усилился разврат. У нас нет подобного как во Франции или Англии сыска, Сюртэ и Скотланд-Ярда, который открывает воров, разбойников, беглецов, мошенников. В этой вечной войне нужны люди, деньги. Сыскной приказ в России должен быть свободен от полиции, и находиться в ведении генерал – губернатора и министра внутренних дел, хотя у него и будут проблемы во взаимоотношениях с полицией. Сыскной приказ почистил бы гнездилища преступников, да и взяточничество в ней самой. В сыскном приказе должен быть такой зверь, как у французов Эргель. Сыскной приказ нужнее различных комитетов и департаментов»34.
Безусловно, что взоры россиян были прикованы к Франции, Англии и Германии35. Специалисты и общественность с середины ХIХ века начали отмечать превосходную организацию лондонской полиции и агентов сыска: а) совершенное отсутствие полицейского усмотрения; б) доверие общества. Лишение свободы было не возможно без судебного решения. Однако время еще для полицейского сыска не пришло, и он был создан в России гораздо позже, спустя несколько десятилетий.
Практика показала, что наиболее слабым звеном в России являлась сельская полиция, состоящая в уездах из нескольких штатных единиц, да и то постоянно находившихся в разъездах. Для усиления этого полицейского звена Николай I даже обратился к дворянству с призывом не уклоняться от службы в уездной полиции.
С целью повышения уровня и значимости этого полицейского звена 1 июля 1837 года издаются «Положения о земской полиции» года и «Наказ чинам и служителям земской полиции» от 3 июля 1837 года36. В соответствии с ними, земский суд должен состоять из председателя - исправника, старшего непременного заседателя и двух сельских заседателей. В уездах создавались участки и станы, что повлекло к увеличению полицейского аппарата. Становой пристав, назначаемый губернатором из кандидатов, избираемых дворянством, должен иметь постоянное местожительство на своем участке. В его подчинении находились сотские и десятские, избираемые населением и ведавшие: первые - от 100 до 200, а вторые - от 10 до 20 сельскими дворами.
По «Наказу чинам и служителям земской полиции» уездные полицейские чины должны были выбираться «со строгой разборчивостью», выявляя нравственные и деловые их качества.
Главной задачей сельской полиции являлось: "охранение общественного спокойствия, благочиния, усмирение всякого действия, противного верноподданическому долгу и послушанию, донесение о том начальству, предупреждение и прекращение всяких непозволительных и соблазнительных сборищ, принятие в случае нужды особенных мер для ограждения безопасности какого-либо селения, дома или частного лица. Меры безопасности от воров и разбойников, поимка и истребление оных". Проводить предварительное следствие по вопросам пьянства, буйствам, нарушениям общественного порядка, мелким кражам. Кроме полицейских обязанностей, на новый орган возлагались и многие административно-хозяйственные функции. Более четко определялся порядок взаимодействия с другими административными учреждениями.
В Нижегородской губернии учреждаются 22 стана (по два в каждом из одиннадцати уездов), управляемые особыми заседателями - становыми приставами. В месте его пребывания должен был отводиться за счет земских сборов один обывательский дом и еще «особо устроенный дом». Жалование им полагалось 800 руб., да на разъезды 200 и канцелярские расходы 300 рублей37.
Справлялся ли этот полицейский орган власти со своими обязанностями? Нижегородский военный губернатор М.А. Урусов на этот счет выразился скептически. Вот что им говорилось в циркулярном распоряжении на имя земских исправников от 26 января 1843 года: «С некоторых пор замечаю я, что из гг. земских исправников мало заботятся сами как о взыскании казенных податей и недоимок, так и об исследовании и открытии истины по происшествиям уголовным, оставляя сие на одних лишь становых приставов и довольствуясь одною лишь с ними перепискою...». На требования начальства земские исправники отвечали лишь отписками. Военный губернатор «вынужден внушить» исправникам, что каждый из них, как главы уездной полиции, несут ответственность38.
Как отмечалось «Нижегородскими губернскими ведомостями»: «Земская полиция обязана оказывать помощь и содействие мировым учреждениям. Необходимо, чтобы убеждение в окончательной неизбежности исполнения решений мировыми инстанциями и приказаниями земского и полицейского начальства твердо вкоренилось в народе. Однако сегодня полицейские чиновники медленно исполняют решения мировых учреждений. Но им, земским учреждениям, нужно содействие»39.
Следует заметить, что в системе МВД с середины 30-х годов появляется отдел статистики, а в губернских правлениях - комитеты по статистике40, транспорту и связи, что позволило министерству, департаменту полиции влиять на состояние общественного порядка, планировать борьбу с правонарушениями.
С расширением компетенции полицмейстера Нижнего Новгорода, 26 октября 1837 года вводится должность младшего полицмейстера, создаются новые штаты для городской полиции41. А в 1846 году вводится должность третьего частного пристава42.
Штат полиции в губернии в 30-60-е годы стабилизировался и незначительно вырос только в губернском центре. Полицейские команды в уездах были численно примерно равны. В 1845 году на 32 000 жителей Нижнего Новгорода городская полиция состояла из 160 городовых и 14 старших городовых. По состоянию на январь 1849 года в уездах это выглядело так:43
В десяти уездах служило 66 полицейских и столько же пожарных. Самая высокая зарплата наблюдалась во втором по величине города губернии - Арзамасе, наименьшая, в Княгининском уезде.
По сведениям нижегородского военного губернатора М.А. Урусова, в 1847 году полицейская команда губернии состояла из 385 человек, в том числе 253 штатных, а остальные вольнонаемные из бессрочно отпускных и отставных нижних чинов. Однако, отмечал военный губернатор, «наблюдение за поведением полицейских служителей, строгая отчетность в занятиях, частые упражнения к приобретению навыка для действий при пожарных случаях, а вместе с тем неудовлетворительное жалование», вынуждали вольнонаемных часто отказываться от службы. При затруднительном, а иногда и невозможном приискании вновь желающих служить, пожарные команды «не могли быть содержимы и действовать в должной исправности». Поэтому Урусов предписал городничим «внушить» вольнонаемным служителям при их найме, что они не могут быть уволены ранее месяца, по поступлению на службу44.
За год до этого, по Нижнему Новгороду нижних чинов насчитывалось 238, т.е. произошло их увеличение на 15 человек. Инспектирующий полицию начальник внутренней стражи полковник Степанов отмечал, что низшие полицейские чины довольствуются «от себя на будках» и что они претензий не имеют. На ярмарке нижних полицейских чинов насчитывалось 26, питающихся в общей артели за счет получаемого жалования. В зимнее время они помещались в доме, временно занимаемом ярмарочной полицией, а во время ярмарки в особом летнем балагане.
Что касается количества таких служащих по уездам, то это выглядело так: в Арзамасском, Ардатовском и Семеновском уездах по одному, Княгининском – два, Лукояновском – четверо, Балахнинском – восемь, в остальных же их вовсе не было. Причем в Арзамасском уезде рядовой И.И. Хореев в службе находился с декабря 1819 года. По этому поводу из военного министерства нижегородскому губернатору Кутайсову сделали запрос: по какой причине он находится на службе сверх указанного срока и почему не уволен в отставку? Арзамассий городничий ответил, что Хореев из крестьян Княгининского уезда в службу вступил в 15 Егерский полк и прослужил шесть лет, потом в Княгининском уездном суде, откуда в феврале 1828 года был переведен в Арзамас сторожем. А потому Хореев «за выслугу лет в отставку удален быть не может».
В отношение же вольнонаемных служащих, то в Арзамасе, Ардатове и Балахне их не было, в Княгининском – трое, Макарьевском – шестеро, Васильском, Горбатовском – по семь, Лукояновском и Сергачском – по восемь, а Семеновском – десять человек45.
Штатное расписание не соблюдались. Так, из отчета полиции города Балахны за 1848 год мы видим, что по штату она должна состоять из 16 полицейских, налицо же было 10 из отставных солдат, из которых трое в течение года уволились. Пожарная команда, в сравнении с предыдущим годом, не была усилена. На 3700 жителей имелось четыре постоянных полицейских поста (будки), тогда как в городе насчитывалось 700 домов, расположенных на 9 улицах и 15 переулках, а также 80 магазинов, трактиров и кабаков46.
В 1853 году для усиления патрульно-постовой службы полиции в городах формируются полицейские команды из нижних армейских чинов. Их количество определялась из расчета пяти служащих на две тысячи жителей и десяти полицейских во главе с унтер-офицером на пять тысяч жителей. Штат городовых составил 216 человек, из которых 16 старших и 200 младших47. Образованный в 1853 году штат полицейской команды оставался без изменения в течение сорока одного года. Низший полицейский аппарат вплоть до 1868 года комплектовался из военнослужащих 2 разряда, неспособных нести службу в гарнизонных батальонах.
Для городовых унтер-офицеров и городских стражников в 1859 году вводятся особые номерные знаки, что придавало ответственность полиции и приближало ее к населению48.
В заключение параграфа, обращаясь к материальному обеспечению нижегородской полиции, следует сказать, что на основании указа императора от 10 марта 1803 года «Штата о числе воинских чинов, конных и пеших в Нижегородской губернии и девяти уездах» предполагались должности: капитан (годовой оклад 267 руб.); поручик (171 руб.); подпоручик (146 руб.); три унтер-офицера (по 15 руб. каждому); 116 рядовых (8 руб.); барабанщик (8 руб.); фельдшер (8 руб.). По штату от 1 сентября 1804 года полицмейстерское жалование составило 450 рублей, частному приставу - 300, а квартальному надзирателю - 200 руб. ассигнациями в год. По сравнению со штатами 1799 года жалование частного пристава выросло на 100, а квартального надзирателя на 80 руб.49
В каждом из уездов предполагался подпоручик, четыре унтер-офицера, двадцать восемь рядовых, барабанщик, с общей численностью в уездах губернии 306 человек военнослужащих. Всего по Нижегородской губернии с учетом дислокации и в губернском центре предполагалось 430 человек военнослужащих. Затраты на содержание военных предусматривались в 9295 рублей50.
Городская полиция продолжала находиться на обеспечении жителей Нижнего Новгорода. 30 января 1802 г. нижегородцы в числе 254 жителей постановили определить сбор на содержание полиции в 7490 руб., разложив эту сумму на горожан, сообразно количеству и доходности занимаемой ими земли. Однако из 1888 домовладельцев взыскание поземельных денег на содержание полиции по общественному приговору производилось лишь с самых богатых: в 1799 году с 159 домохозяев, 1800 году– 132 и 1802 году – 256 владельцев51.
Но выделенной суммы не хватало. Например, в 1805 году на жалование с довольствием полицейских требовалось 14 486 руб. 25 коп.52 Это не могло не вызвать недовольства со стороны исправных налогоплательщиков. Конфликт принял затяжные формы. Вынуждена была даже вмешаться верховная власть. 23 апреля 1809 г. император издает именной указ на имя нижегородского губернатора «Об учреждении комитетов для уравнения повинностей в городах Нижнем Новгороде, Арзамасе, Балахне и Макарьеве». В нем предусматривался специальный пункт, касавшийся раскладки сборов на содержании полиции в Нижнем Новгороде. По мнению законодателя, спор между депутатами и городской думы может привести не только к остановке самих денежных сборов, но «в действиях самой полиции». В сложившейся ситуации Александр I, до открытия комитетов, поручал губернатору под его непосредственным наблюдением, чтобы обыватели «не обинуясь, исправляли те повинности, которые по закону на содержание полиции следует»53.
Несмотря на это, Нижегородская городская дума продолжала манкировать обязанностями. В сентябре 1815 г. полицмейстер Е.С. Бабушкин направил гражданскому губернатору рапорт, в котором витиеватым чиновничьим слогом жаловался, что градская дума «не только содействия или рачительного сношений полицейских исполнения, но и уважения к самой их необходимости не имеет». На современном языке это обозначало, что дума имела большие недоимки по содержанию полиции, и вообще не очень то жаловала свою подопечную54.
14 июля 1802 года вышел указ Сената, воспрещавший губернаторам, вице-губернаторам, губернским прокурорам и прочим чиновникам (в том числе и городничим) требовать от города квартир. Нижегородская городская дума и магистрат сразу же отреагировали на него и сделали запрос губернатору А.М. Руновскому: не распространяется ли закон и на полицейских? Тот обратился за разъяснением в Сенат и получил отрицательный ответ55. Из этого факта видно, что городскому обществу было в тягость квартирная повинность. К тому же, зачастую со стороны полицейских чинов возникали различного рода притеснения горожанам, у которых они квартировались. В этой связи в 1808 году было предписано, что частные приставы и квартальные надзиратели «не могут требовать от хозяев ни отопления, ни освещения», а должны всем этим «снабжаться от себя»56.
В 1824 году из городских доходов Нижнего Новгорода на содержание полиции было выдано 50 032 руб. 46 коп., в 1825 году – 42 000, в 1826 году – 34 983 руб. 75 коп., а в 1827 году - 52 000 руб. (с оплатой денежного довольствия), а на всех остальных городских служащих предусматривалось денежное содержание в 31,7 тысячи рублей.57.
Арзамасской городской думе в том же году полиция обходилась в 7311 руб. 45 копеек. Однако таковых доходов она не имела, так как кроме жалования, приходилось обеспечивать полицейских кормовыми (по 50 рублей в месяц, да на муку по 21-30 фунтов и крупы по 2 четверти на человека, не считая обмундирования) и выход из положения Дума видела в уравнительном сборе со всех обывателей необходимых сумм58.
В связи с увеличением городских сумм от переведения Макарьевской (Нижегородской) ярмарки в губернский центр, распоряжением «О доходах и расходах Нижнего Новгорода и об устройстве за счет городских доходов тамошней полиции» от 19 марта 1823 года нижегородскому магистрату предлагалось выделить более двадцати пяти тысяч рублей на содержание полиции.
До нас дошли еще одни сведения о содержании полиции за счет уездных городских дум. 1 сентября 1804 г. создается штат макарьевской городской полиции, по которому на содержание полицейских чинов назначается ежегодно по 480 руб. из городских доходов. Жалованье же квартальным надзирателям и брандмейстеру, по бедности обывателей города, должна была «производится» из «повалочной суммы», поступавшей с ярмарочных строений. Из нее же, выделялось единовременно 1500 руб. на приобретение пожарных инструментов. По общему положению гражданского губернатора, полицмейстера и Городской Думы, деньги на пожарные инструменты, лошадей, освещение города, содержание ночных и пожарных служителей ежегодно определялось в ноябре месяце59. Но и позже ситуация не улучшилась. По причине недостаточных городских доходов, 29 мая 1836 г. на содержание полиции разрешено было ежегодно «производить» из казны по 2000 руб. ассигнациями60.
Не лучше дело обстояло и в губернском городе. Жалование полицейским выплачивалось нерегулярно, с большими затяжками. К примеру, за две трети (жалование выплачивалось поквартально) 1824 и 1825 годов Нижегородская городская дума задолжала полиции 8 500 руб., хотя ею и отрицалась данная цифра. Затягивание с выплатой денежного довольствия, как отмечало губернское начальство, происходило «как от несовершенного отпуска сумм из Городской думы, так и от того, что суммы получает в распоряжение свое один полицмейстер, без соучастия прочих членов, присутствующих в полиции», и даже казначея полиция не имела. Назначенные генерал – губернатором для проверки полиции комиссия в составе поручика Ульянина и губернского стряпчего подтвердила, что «с 1824 года по ныне (июнь 1826 года – Авт.) полиция и городская дума не согласуются между собою в расчетах денежных сумм». Причина заключалась в том, что эти органы власти «порозне занимались иногда разъяснением одной и той же хозяйственной части», а оттого происходил двойной расход сумм «на один и тот же предмет». По расходным книгам полицмейстера, цены на провиант и фураж указаны «чрезмерно велики, потому что закупку производили в самое неудобное время, почти всегда в июле месяце»61.
Материальное обеспечение полицейских чиновников было более чем скудным, а круг функциональных обязанностей обширен. Сенатор А.М. Обресков, ревизовавший Нижегородскую губернию в 1810 году, ведя речь о городской и земской полиции, высказал пожелание об увеличении числа служащих в ней и прибавки жалования земским исправникам и заседателям, так как «получаемо ныне совсем несообразно ни с нуждами, ни с обязанностями их, и оным бедному человеку не возможно себя содержать»62.
Правда, денежное довольствие полицмейстеров было более или менее сносным. В особенности тех из них, которые на воинской службе получили, как уже говорилось, пенсион, сохраненный им при переходе в полицию.
К 1826 г. жалование нижегородской полиции возросло. Полицмейстер, вместо 450 руб. в начале века, стал получать 1200, жалование частных приставов (три человека) увеличилось также почти в три раза и достигло 800 руб., квартальные надзиратели (12 человек) по 500 руб. в год. Кроме того, в штате нижегородской полиции состояли: секретарь (600 руб. в год), экзекутор (возглавлял хозяйственную часть с жалование в 500 руб.), архивариус (400 руб.), журналист (производил повседневную запись действий и распоряжений полиции с жалованием 300 руб.) и трое столоначальников по 300 руб. в год. Нижних полицейских служителей было 128 человек, да 51 при пожарных частях. Общий годовой расход составлял сумму в 13 344 рубля. Полиция уездного города состояла из городничего, квартальных надзирателей от двух до трех человек (правда, к тому времени оставались вакантными таковые должности в Ардатове, Горбатове, Лукоянове, Макарьеве, Семенове, Сергаче), помощников квартальных надзирателей (только в Арзамасе) и 112 нижних чинов (Горбатов и Семенов данных не предоставил). Жалование в уездном городе было значительно меньше: городничий получал 300 руб., квартальный надзиратель и его помощник – по 150, да квартирных 80 рублей63.
Однако такое солидное повышение жалования съедала большая девальвация отечественной валюты, и фактически материальное положение полицейских чинов улучшилось не намного.
Самое же бедственное состояние было у нижних полицейских чинов. По штату 1823 г. жалование полицейским служителям равнялось нижним военнослужащим, находящимся на действительной армейской службе. Однако в большинстве случаев местная полиция формировалась из вольнонаемных, служба которых оценивалась в 17 руб. 15 коп. серебром в год. Нижегородская Городская дума впоследствии признавала, что «на сию сумму невозможно нанять свободных людей и отставных нижних чинов хорошего образа жизни», и потому полагала увеличить жалование хотя бы до 30 рублей64.
К середине ХIХ века штатные городовые хожалые унтер - офицеры при амуниции и провианте получали 3 руб. 76 коп., а вольнонаемные служители 27 руб. 42 коп. в год65.
Среднее денежное содержание нижнего звена нижегородской полиции, по сравнению с другими губерниями, выглядело удручающе. Из имеющихся сведений по 12 городам империи, Нижний Новгород стоял на последнем месте, в котором содержание одного полицейского обходилось в 8 руб., тогда как в некоторых поволжских городах оно было в несколько раз больше (Астрахани – 38 руб., Саратове – 32 руб.)66.
Денежная девальвация и повышение цен на товары, вынудили Николая I в 1853 году компенсировать денежные потери чинов полиции продуктами питания. В частности, за счет городских доходов им полагался бесплатный отпуск соли - по 8, 19 кг., муки - 356, 27 кг. и различных круп - 36, 86 кг.67.
Несмотря на предпринимаемые меры по созданию хотя бы относительного денежного довольствия в правоохранительных органах, тем не менее, оно по - прежнему не превышало, как бы сейчас сказали, среднего прожиточного уровня. Скаредность правительства в данном вопросе сказывалось на общем моральном и нравственном, а, следовательно, и профессиональном уровне служителей закона. Метастазы коррупции как ржа разъедала полицейский аппарат и правительство, само погрязшее в данном пороке, ничего не могла, да и не очень старалась исправить ситуацию. В результате личного инспектирования многих губерний в 1831 году министр внутренних дел А.А. Закревский вынужден был признать, что «корень лихоимства и разврата чиновников» заключался в их низком материальном обеспечении68. Это со всей очевидностью относилось и к полицейским.
1 ПСЗ I. Т. ХХVI. №19799
2 ПСЗ I. Т. ХХVI. №19865
3 ПСЗ I. Т.ХХУII. №20406
4 ЦАНО. Ф.118. Оп.25. Д.611. Л.114
5 ПСЗ I. Т.ХХVII. №21007
6 ПСЗ I. Т.ХХVII. - № 21007
7 ПСЗ I.- Т.ХХХ. - № 23180
8 ЦАНО. Ф.27. Оп. 638. Д. 329 (1804 г.). .Л.5-7
9 ПСЗ I. Т. ХХVII. Т. 21144
10 Сперанский М.М. Проекты и записки. М., 1961. С.91-95.
11 ЦАНО. Ф. 5. Оп. 41. Д. 329 (1804 г.). Л. 3об.
12 ЦАНО. Ф. 5. Оп.41. Д. 336 (1804 г.). Лл. 17, 24-25, 38
13 ЦАНО. Ф. 5. Оп. 41. Д. 265 (1804 г.) Лл. 1, 6об, 11,50, 114
14 ПСЗ I. -Т.ХХХI. - № 24436
15 ПСЗ I.- Т.ХХХI. - № 24686
16 Сперанский М.М. Проекты и записки. М., 1991. С.91-92
17 В книге Корф М.А. Жизнь графа М.М. Сперанского. (Т.2. Часть 3., СПб, 1860. С.40-70) на многочисленном материале рассматривается проживание в Нижнем Новгороде М.М. Сперанского.
18 Просматривая материалы уголовной палаты Нижегородского губернского суда, известный краевед А.Ф. Можаровский разыскал интересное дело П. Иванова, связанное с именем М.М. Сперанского: «В Нижнем Новгороде 22 августа 1812 года в Кокаревском трактире крепостной помещика Доможирова Петр Иванов, цирюльник по ремеслу, только что был у епископа нижегородского Моисея, которому «отворял кровь» стал уверять бывших в трактире, что французы скоро освободят от крепостной зависимости крестьян и оброка они платить не будут. Подошел дворовый князя Грузинского Шайдаков. Указывая на Шайдакова, громко сказал: «Вот стоит перебежчик из Москвы, изменник московский. Они, московские, сверзили Сперанского». Фраза эта имела роковое значение для дворового. Петру Иванову вырвали ноздри, наложили клейма и сослали на каторгу» //Нижегородские губернские ведомости. 1893. №11
19 ПСЗ I. Т.ХХХI. №24760
20 ПСЗ I.Т.ХХХII. №25361
21 ПСЗ I.Т.ХХХIII. № 26255; Т.36.№ 27682
22 Высоцкий И.П. Санкт – Петербургская столичная полиция и градоначальство (1703-1903 гг.: краткий исторический очерк. СПб., 1903.С. 82
23 Андреевский И.Е. Реформа исполнительной полиции в России // Сборник государственных знаний. Под ред. В.П. Безобразова. - Спб.,1878. - С.34
24 ДНГУАК. Т. ХIV. С. 173-175
25 ДНГУАК. Т. IХ. В память П.И. Мельникова. Часть I. С. 71-72
26 ПСЗ I. - Т.ХХХVI.- № 27964
27 ПСЗ I. Т.ХХХУIII. №29368
28 ЦАНО. Ф. 5. Оп. 45. Д. 389 (1830 г.). Л. 4
29 ЦАНО. Ф. 3. Оп. 3. Д. 4. Л. 10об.
30 ЦАНО. Ф. 3. Оп.1. Д. 25. Л.1
31 Григорович Д. Порядок на улицах (санкт-петербургская полиция в тридцатые годы Х1Х века) //Русская мысль. 1886. №10. С.181-188
32 ПСЗ I. Т.ХХII. №22171. Приложение в конце тома, л.7
33 ЦАНО. Ф. 639. Оп. 124. Д. 564. Л. 6
34 Исторический вестник. 1889. №8. С.499-500
35 См. подробнее: Беляков А.В., Костин В.И. Уголовный сыск Западной Европы второй половины Х1Х века (по материалам российской дореволюционной периодики) //Современные проблемы частного и публичного права. Вып.2. Нижний Новгород: НПА, 2008. С.20-25
36 ПСЗ II. Т. ХII. №. 10305, 10306
37 ЦАНО. Ф. 5. Оп. 46. Д. 156. Л. 3
38 ЦАНО. Ф. 2. Оп. 4. Д. 889. Л. 9-9об.
39 Нижегородские губернские ведомости. 1861. 7 октября
40 ЦАНО. Ф.176. Оп.94. Д.1835 г. Л.865-870
41 ПСЗ I. Т.ХI. №10607
42 ПСЗ I. Т.ХХII. №22727
43 Журнал Министерства внутренних дел. 1849. №12. С.398
44 ЦАНО. Ф. 2. Оп.4. Д. 2000. Л. 10-10 об.
45 ЦАНО. Ф.». Оп.4. Д. 2017. Л. 2-6 об.
46 Сальников А.А. Правовой статус сотрудников полиции во второй половине ХIХ – начале ХХ века. Дисс. канд. юрид. наук. Н.Новгород., 2010. С. 152
47 ПСЗ .II. Т.ХХУIII. Отд.1. №27372
48 ПСЗ I. Т.ХХХII. №34814
49 ЦАНО. Ф. 27. Оп. 638. Д. 262. Л. 6
50 ЦАНО. Ф.176. Оп.94. 1803 г. Л.327
51 ДНГУАК. - Т.2.- Вып.15.- С.79-80
52 ЦАНО. Ф. 27. Оп. 638. Д. 289. Л. 6об.
53 ПСЗ I.- Т.ХХХ. - № 23605
54 ЦАНО. Ф.3. Оп.3. Д.4. Лл.5, 15, 22об.
55 ДНГУАК. Т. VIII. С. 275
56 ПСЗ I.Т.ХХХ. № 22885
57 ЦАНО.Ф. 27. Оп. 638. Д.980, л. 16-17
58 ЦАНО. Ф.2. Оп. 4. Д.429. Л.1-2
59 ПСЗ I. Т. ХХVIII. №21439
60 ПСЗ II. Т. ХI. №9240
61 ЦАНО. Ф.3. Оп.3. Д.4. Лл.5, 6,15, 22об.
62 ДНГУАК.Т.17. Вып.4 .С.5
63 ЦАНО. Ф.2. Оп.4. Д.428. Л. 4-43
64 ЦАНО. Ф.27. Оп.638. Д.1659. Л. 3 об.
65 ЦАНО. Ф.2. Оп. 4. Д. 1548. Л. 18об.
66 Труды комиссии о губернских и уездных учреждениях. СПБ., 1860. Т.1. С. 1-78
67 Высоцкий И.П. Санкт – Петербургская столичная полиция и градоначальств...С. 150
68 Адрианов С.А. Министерство внутренних дел (1802-1902 гг.): исторический очерк. СПБ., 1902. С. 127
<< Назад Вперёд>>
