Княжеское, боярское и церковное землевладение XI-XII вв. - Кто были огнищане? - Различные взгляды. - Княжеское, боярское и монастырское землевладение XIII-XV вв.-Различные способы приобретения земель. – Концентрация земель и разбросанность крупных владений. - Захват боярами и монастырями крестьянских земель. - Споры и вражда к монастырям
Только одна из этих грамот (облеченных в письменную форму, ибо церковь старалась придать им возможно большую крепость)231, упоминает о покупке монастырем имущества, во всех же остальных приведенных случаях имущество приобретено безвозмездно. Церковь предпочитала у нас, как и на Западе, этот способ расширения своих владений путем пожалований, вкладов и духовных завещаний.
В источниках XII в. упоминаются и земли боярские, населенные челядью. И розграбиша Кияне с Изяславом, - читаем в летописи под 1146 г., — домы дружины Игореви и Всеволоже и села, и скоты, изяша именья много в домех и в монастырех"232. "Изяслав же рече дружине своей: вы есте ко мне из Русскые земли вышли, своих сел и своих жизней лишився"233. Владимирцы, одержав победу над ростовцами,"села боярьская взята, и кони, и скот" (1177 г.)234. Князь рязанский Глеб напал с половцами на Владимирскую землю ии села пожже боярьская, а жены и дети и товар да поганым на щит" (1177 г.)235.
"Существование княжих дворов и сел с сотнями челяди, с конскими табунами и стадами скота, с земледельческим хозяйством устанавливается, — как указывает А. Е. Пресняков, — уже на основании источников XI—XII вв. Домашнее и сельское хозяйство княжое велось преимущественно трудом челяди, трудом холопским, под надзором тиунов огнищных, сельских, ратайных, конюших и рядовичей"236. Об этом княжеском хозяйстве, княжеском имуществе, княжеских селах трактует "Русская Правда" сыновей Ярослава, установленная на съезде князей вместе с их четырьмя мужами между 1054 и 1073 г. Князья говорят в ней только о своих мужах, своих тиунах (управляющих), своих старостах, о своих конях и бортях и не касаются людей и имущества других лиц237. Княжеские мужи, холопы, кони, борти, очевидно, подвергались не раз нападениям, если их считали нужным оградить повышенной вирой; устанавливается же повышенная вира за княжеского конюха (80 гривен) со ссылкой на то, что это "уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобудъци"238. Такая же высокая вира в 80 гривен, в противоположность обычной вире в 40 гривен за убийство, определена за княжеского подъездного (по одним объяснениям это дружинник, по другим — начальник княжеской охоты), за княжеского тиуна, наконец за огнищанина. В пространной "Правде" эти частные постановления, касающиеся отдельных княжеских служащих, распространены (80 гривен за голову) на всех княжих мужей, высший класс дружины княжеской239.
Среди этих привилегированных лиц, охраняемых двойной вирой, уже давно обратил на себя внимание исследователей "огнищанин". В то время как Татищев в XVIII в., исходя из слов "огонь", определял огнищанина огневщи-ком или объездником, пожарным (брандмейстером), Успенский в 1818 г. указывал на то, что огнищем именуется выжженная в лесу полоса земли, а огнищанами — выжигатели, следовательно, это земледельцы, выжигающие леса под пашню240. Эверс (в 1826 г.) производит огнищанина, напротив, от огнища в смысле очага, так что получается владелец собственного очага, глава семьи, причем, прибавляет он, этот термин употребляется и в смысле боярина241.
Но уже Беляев, имея в виду высокое положение огнищанина, находил, что это не просто земледельцы, а крупные землевладельцы, которые сделали себе собственными средствами огнище, расчистив дикий лес под пашню и населив занятое место земледельцами, — это бояре-собственники242. К понятию боярина приходит и Соловьев, но исходная точка его иная — огнище не в смысле спаленного леса, а в смысле очага, дома, двора, но не просто очага, а очага княжеского. "Огнищанин должен означать человека, который живет при огнище княжеском, домочадца княжеского, человека близкого к князю, его думца, его боярина". Он сопоставляет "огнищанина" с позднейшим "дворянином", означающим "человека, принадлежащего ко двору", дому княжескому, а не имеющего свой дом или двор; следовательно, и под огнищанином нет нужды разуметь человека, имеющего свое огнище". К этому выводу Соловьев приходит на основании сопоставления источников: "Единственное средство объяснить это название — посмотреть, как оно заменяется в других списках "Правды" и в других летописях". Оказывается, что огнищанин краткой "Русской Правды" заменяется выражением "княж муж" в пространной "Правде" (ст. 3), а огнищанам одних летописных рассказов соответствуют бояре в других243. Эти соображения побудили и других авторов принять объяснение Соловьева, признать огнищанина княжьим мужем высшего разряда, старшим дружинником, боярином244, хотя одни подчеркивают главным образом характер его в качестве дружинника, члена огнища своего вождя, другие — положение (земского) боярина, крупного землевладельца.
Самый термин этот встречается лишь в четырех статьях "Русской Правды", где говорится об убийстве огнищанина, и кроме того, только в Новгородской синодальной летописи (ни в других летописных сводах, ни в иных памятниках его нет), причем и тут всего три раза и все в одном и том же сочетании: огнищане, гридь и купцы — старшая дружина, младшая дружина или воины и купцы. Князь Ростислав (в 1166 г.)"позва новгородцы на поряд: огнищане, гридь. Купце вячшее". В 1195 г. новгородцы "идогиа с князем Ярославомь огнищане и гридьба и купцы". При нападении литовцев на Русу (1234 г.)"сташа Рушане и засада огнищане и гридьба и кто купьць и госты"245. Напротив, в Лаврентьевской и других летописях при перечислении классов населения читаем: (996 г.)"боля-ром и грыдем", (иод 1177 г.)"боляре и грыдьбу".
Пo А. Е. Преснякову, огнищанин этимологический (и социальный) близнец северо-германского hirdhmann'a, член дома (hircl — дом) своего вождя — familiaris, domesticus: "ныкто же бо от бояр, кто ему служил ы хлеб его ел ы чагию пыл ы дары ымал" (Лаврентьевская летопись под 1237 г.) — это и есть боярин-огнищанин246,247.
Однако нельзя упускать из виду и весьма существенного указания на то, что в славянском переводе "Слова Григория Богослова", относящемся к XI в., к эпохе краткой "Русской Правды", греческое слово "раб" (andrapodos) переведено словом "огнище" — "грьдящеыся многы огныщы и стады". Ключевский делает из этого вывод, что огнищане были рабовладельцами248. А. Н. Филиппов комбинирует это толкование с объяснением (более старым) огнища в смысле пашни, расчищенной путем выжигания леса, и приходит к тому выводу, что огнищанин означает землевладельца, с одной стороны, рабовладельца — с другой. "Оба эти понятия были очень тесно связаны между собой... и очень подходят к тому общественному положению, которое занимали земские бояре в IX—X вв."249 М. А. Дьяконов также исходит из понятия огнища в смысле "домашней челяди как необходимой принадлежности всякого хозяйства. Такое перенесение названия главного предмета на существенную его принадлежность объясняет, почему исторические памятники XI—XIII вв. называют огнищанами только крупных домохозяев". В результате он признает, что "термины огнищанин и боярин очень близко соответствуют один другому"250.
Таким образом, из какого бы объяснения мы ни исходили, мы все же получим тот вывод, что огнищанин есть, с одной стороны, землевладелец и крупный домохозяин, а с другой — дружинник, "княж муж", боярин, причем хозяйство его, как видно из источников, покоится на рабском труде, на холопах, на челяди.
В XIII, и в особенности в XIV—XV вв. вотчинное хозяйство еще более расширяется, как княжеское, так и боярское и монастырское. В XIV—XV вв. мы находим большое количество сел с уездами, нивами, покосами и пашнею, принадлежавших (в качестве частной собственности — дворцовых сел) великим князьям и удельным князьям. К селу тянули починки и деревни и все они вместе образовывали сельский уезд, который группировался вокруг княжеского двора, резиденции княжеского приказчика-дворского.
Жена великого князя Александра Невского купила село Павловское (в середине XIII в.). Много сел покупал и менял у митрополита Иван Калита. В духовной Калиты (1328 г.) перечисляется 54 села, которыми он владел, из них 42 в Московском уезде и 12 приобретенных в других княжествах, из них он оставляет 16 жене с дочерьми, остальные сыновьям: Семену 11, Ивану 14, Андрею 12; одно село пожаловано Воркову251. Преемники Калиты Семен Ива нович и Дмитрий Донской присоединили к ним новые села. " Л что буде прикупил или примыслил или починков или которая будеть села" — читаем в духовной Дмитрия Ивановича 1371 г. В его же духовной 1389 г. неоднократно упоминается о селах "прикупа моеговстречается и "княгини моее прикуп" (приобретения жены его)252. Великий князь Василий Васильевич называет в своих духовных свыше 125 сел или даже групп сел, которые принадлежат ему и членам его семьи253. Столь же крупными владениями обладали и удельные князья: Владимир Андреевич (духовная 1410 г.) оставил своим наследникам 38 сел. Юрий Васильевич (духовная 1476 г.), второй брат Ивана III, 31 село, Иван Борисович Волоцкий (духовная 1504 г.) — более 50254.
Обширными вотчинами владели в XIII—XV вв. и церкви и монастыри, митрополиты и епископы. Во второй половине XIII в. рязанский великий князь Ингвар с другими князьями и боярами дал обширные земли рязанскому Ольго-ву монастырю. Монастырь получил сразу 5 погостов, в которых было в общей сложности свыше 1010 семей, кроме того "девять земель бортных"; тогда же бояре дали несколько сел, а "мужи" — "Ольговскую околицу" — уезд, купленный у муромских князей за 300 гривен. В XIV в. великий князь Олег Иванович пожаловал еще монастырю Арестовское село255. В XV в. митрополиту сверх земель в Московском княжестве принадлежали земельные владения в удельных княжествах Нижегородском, Можайском, Звенигородском, Дмитровском и Белозерском. Согласно извлечениям из писцовых книг, в конце XV в. за митрополитом насчитывалось сел и деревень 531, дворов в них 1825, людей 1818, земли 57 1/2 сох. Но в действительности митрополичьих владений было значительно больше, ибо известно, что митрополиты владели "изстариньГ в XIV и XV вв. еще множеством таких имений, которые не значатся в писцовых книгах256. Из 13 грамот, данных (вкладных) и купчих времени настоятеля Троице-Сергиевой лавры Никона (1392—1428) и 10 или 11 жалованных грамот великих князей и удельных князей на различные вотчины этого монастыря видно, что при Никоне владения лавры находились не только в Радонежском уезде, где был построен монастырь, но и в уездах: Дмитровском, Московском, Переяславском, Стародубском, Угличском и Галицком. Троице-Сергиев монастырь владел к концу XV в. селами и деревнями в 13 уездах; на этой территории, принадлежавшей тогда монастырю, сто лет спустя было расположено 475 поселений257. Новгородский владыка до секуляризации земель 1478 г. обладал почти 7 тыс. дворов в различных Новгородских пятинах258. В Шелонской пятине к концу XV в. духовным учреждениям принадлежало 35% всех деревень, причем из них 4/5, сосредоточивались в руках владыки и у крупных монастырей259.
Из того, что бояре делали вклады в монастыре, видно, что и сами они владели значительными вотчинами. В Новгороде на основании писцовых книг оказываются вотчинники, которые только в одной или двух пятинах владеют по 2 тыс. и более десятин пахотной земли, к которым надо еще прибавить луга, леса, выгоны, огороды; но все же и после этого "мы будем далеки от действительных максимальных размеров владений новгородских бояр, ибо они могли иметь еще столько же в других пятинах, опись которых до нас не дошла"260. Богдан Есипов имел 106 деревень, его жена Оксинья Микитина — 131, Федор Глухов — 149, Кузьма Фефилатов — 117, Грузовы — 267, Настасья, жена Ивана Григорьевича, — 356, наконец, Марфа Исакова (Борецкая), известная Марфа-посадница, владела в Обонежской пятине 503 деревнями (в 6 погостах)261. В Шелонской пятине к концу XV в. половина всего светского землевладения находилась в руках 42 владельцев. По другим подсчетам, в Новгородских пятинах вообще в руках 68 человек из 1632 была сосредоточена половина всех частновладельческих земель262. И боярам жаловались вотчины князьями. В 1332 г. к Ивану Калите "прыиде некто от киевскихблагоплеменных вельмож служити, Родион НестеровичЬу и с ним сын его Иван, и с ним же княжата и дети боярские и двора его до тысящи и до семи сот. Князь же великий прият его с радостью, и даде ему боярство на Москве и уставы ему надо всеми большинство, и даде ему в вотчину пол Волока Дамского, а другая бысть половина Новгородская"263. Тот же Калита в своей духовной пишет: "А что есмь купил село в Ростове Богоро-дичское, а дал есмь Борису Воркову, аже иметь сыну моему которому служити село будет за ним; не иметь ли служити детем моим, село отоимуть264. Здесь уже земли жалуются для службы и под условием службы, приобретают, следовательно, характер поместий265.
Характерной чертой крупного землевладения являлась его дробность, разбросанность вотчин по разным, нередко весьма отдаленным друг от друга местностям. Примером опять-таки могут послужить новгородские боярщины, относительно которых мы располагаем данными писцовых книг. Еще Никитский указывал на то, что владения земельных собственников "представляли массу разбросанных по всей Новгородской земле колчков, как они случайно образовались чрез пожалованье, наследство, куплю, заклад и другие способы приобретения, например, владения посадника Захара Овина и сына его Ивана находились больше, чем в 20 местах". К тому же выводу на основании гораздо более обильного материала приходит А. М. Гневушев, говоря, что крупная Новгородская вотчина состояла из целого ряда сравнительно небольших земельных участков, часто в одну или две деревни, которые были разбросаны чуть ли не по всей области Новгородских пятин, перемешиваясь с землями других владельцев266.
В грамоте митрополита Киприана 1391 — 1397 гг. перечисляются способы приобретения земель церковью: "А что погосты, и села, и земли, и пошлины, что потугло к церкви божьи, или купли, или кто дал по души памяти деля, а в то ни един христианин не вступается"267. Однако на первом плане для церквей и монастырей, по-видимому, и в эту эпоху стояли различные способы расширения своих владений безвозмездным путем — в виде пожалований, вкладов, духовных завещаний. Ввиду того, что с XIV в. писанные грамоты становятся обычным явлением, а духовенство их усердно хранило, до нас дошло большое число таких дарственных грамот. Последние составляются как князьями и боярами, так и мелкими землевладельцами, крестьянами. В сборнике актов Кирилло-Белозерского монастыря находим за один только период 1397— 1484 гг. 36 вкладных грамот ("данных") в пользу этого монастыря"268. "Сеяз, Насон Захарьин сын, — читаем в одной из них, — дал есми Пречистои в дом, в Кирилов монастырь, свою землицу в прости по своих родителех и по себе, куды топор, и соха, и коса ходила и что из старины потягло к той земли. А дал есми свой участок и на то послуси: старец Игнатеи Матфеев, Самоило Мякитов, да Онаня Зиновов. А писал сию грамоту Митрофан старець, крылошанин Кирилова монастыря". Приблизительно так же составлены и прочие грамоты. Они даются "по душе", "на поминки своей души", указаны свидетели и писец. Обычно говорится: "пожаловал есми игумена Трифона (Касьяна, Игнатия и др.) з братьею или кто по нем будет иныи игумен. Кроме того, часть жалованных грамот содержит земельные дарения князей — пожни, слободки, пустоши, села, деревни, езы (рыбные ловли) жалуются монастырю269. Наряду с этим находим и очень большое число случаев покупки земель: в приведенных актах Кирилло-Белозерского монастыря насчитывается за 1397—1485 гг. 36 таких купчих, так что монастырь не только приобретал земли безвозмездными способами у богобоязненных людей, но и усердно старался о расширении своих владений, затрачивая на это крупные скопившиеся в его руках денежные суммы"'9. На основании данных, приводимых Н. К. Никольским, получается, что этот монастырь при первых четырех игуменах (1397—1471) приобрел земли при помощи 60 пожалований и вкладов и 41 купчей, так что последние составили 2/3 совершенных им актов. При этом, однако, как указывает тот же автор, безвозмездные способы приобретения занимали все же первое место не только по количеству, но и по величине присоединявшихся участков. В числе купчих было немало таких, которые были составлены для весьма мелких черно-тяглых владений, тогда как большая часть жалованных и данных относилась к крупным вотчинам270.
Этими двумя способами — получением в дар и покупкой создались и обширные земельные владения всероссийских митрополитов (в состав их входят и имущества домовых митрополичьих монастырей). С одной стороны, засвидетельствованы источниками вклады земель "в вечное поминанье" в пользу митрополичьей кафедры за XIV и XV вв.271, а с другой стороны, все московские митрополиты, начиная от св. Петра (ум. в 1326 г.), увеличивали свои владения покупкой новых земель. Так митрополит Петр купил г. Олексин с "волостми и с селы, и с водами, с реки и с озеры, с бобровыми ловы и с бортными ухожаи и со всеми угодьи, что ни потягло изстари к городу"272; много земель скупали и митрополиты XV в. (Фотий, Иона, Филипп, Геронтий и Симон) и в особенности XVI в.273 (Варлаам и Даниил). Покупка совершалась и лично митрополитом и другими лицами — митрополичьим дворецким, дьяком, священником, митрополичьим боярином, с доклада митрополиту, по благословенью его.
Еще большее значение имело, по-видимому, приобретение земли как князьями и боярами, гак и духовенством путем непосредственного захвата свободных, никем не заселенных пространств. Такую заимку земель производили вновь учрежденные монастыри. Они призывали к себе поселенцев, возникали села и деревни, которые, в свою очередь, высылали от себя основателей новых починков; все таким образом занятые земли становились собственностью монастыря. Точно так же находившиеся в распоряжении митрополичьей кафедры "церковные люди" высылались ею для занятия земли. Они ставили дворы, становились митрополичьими посельскими и с другими привлекаемыми ими поселенцами производили захват земли в пользу митрополита на всем пространстве, куда коса, соха и топор ходили274. При митрополите Феогносте (1328-1353) "по Рамене-реке на земле Голенищевской жил митрополит коровник Селята и на том месте преосв. Феогност митрополит поставя церковь св. Николы и зовется то место Селятино и с деревнями, что дорога идет к Можайску, того ж села Голенищева земля с лесы и луги; а те христиане голенищевские и селятинские и тех деревень на дворе митрополиче всякую страдную работу работают"275. Таким же образом расширяются и княжеские владения. Деревни и починки обычно основывались каким-нибудь одним выходцем из княжеского села и часто носили поэтому название своего основателя, например Митин починок, Савельевский починок. Основывались они где-нибудь на стороне, на диком месте, в лесу, очищенном, выжженном под пашню; на это указывают такие названия, как "Паншина гарь". Ряд таких починков тянул к селу и находился в управлении княжеского ключника или посельского276. В жалованной грамоте князя Михаила Андреевича Кирилло-Белозерскому монастырю 1473 г. перечислено 17 деревень,"посаженных на лесу" игуменами монастыря.
Духовенство, однако, не ограничивалось занятием земель, а старалось такое фактическое владение закрепить за собой посредством испрашиваемых у князей жалованных грамот, которыми земли признавались за церковью. В других случаях доказательством права собственности на ту или другую землю служила давность владения ею277. Так, в споре между игуменом митропольего монастыря и боярскими детьми Борисовыми (1473—1489 гг.) читаем: "И чернец Геронтий так рек: яз, господине, помню за восмьдесят лет, что та земля и те слуги митрополичи, и жили, господине, в них отчичи игумен Семен Чан да брат его поп Алексей, а пел, господине, у великого Георгия"278. На основании этого показания спорная земля была присуждена митрополиту — выдана ему правая грамота279. В другом случае крестьяне села Каринского (в 1498 г.) жалуются на митрополичьего посельского и митрополичьих крестьян, которые не только захватили их землю, но и причинили им сверх того значительные убытки: "покосили у нас пожни и луга Феодоровские земли сильно, а укосили, господине, у нас двести копен сена, да и свезли на свою землю, да покосили, господине, у нас на осьмине льну, да сожгли, господине, у нас сто прясел огороды, да свезли у нас 20 сотниц ржи с поля, а из сотницы шло по четыре четверти ржи, да пожали, господине, у нас на 20 четвертях овса, да свезли с поля". При этом истцы предъявили судье рядную грамоту, по которой отец их получил селище Феодоровское в приданое за своей женой, но границ его не было указано, а говорилось лишь куда наш плуг ходил и коса, и топор. Весь спор заключался в определении межи - входило ли в их вотчину село Каринское. И тут обе стороны ссылаются на давность в 30—60 лет, причем решение вынесено опять-таки в пользу митрополита: "Землю селище Горлымовское (судья) отрезал к митрополичему селу Карийскому и с хлебом, и с сеном"280.
Монастыри не ограничиваются, следовательно, заимками на свободных землях, но вторгаются и в черные земли, уже занятые черносошными крестьянами. Неопределенность границ занятых теми и другими земель подавала повод к этому. Правительство же стояло обычно на стороне духовенства и присуждало ему спорную землю.
Столкновения Кирилло-Белозерского монастыря с окрестными крестьянами стали учащаться уже с середины XV в., вследствие того, что многие монастырские владения оставались тогда не отмежеванными. Из правой грамоты конца XV в., выданной монастырю по случаю спора его с Мартынком Косяком, видно, что даже земли, выданные кирилловской братии великим князем, не были своевременно "отведаны". На вопрос судей монастырский крестьянин Ивашко показал:"Та, господине, деревня Левшино Сямская же была деревня, а дал, господине, ту деревню старцом князь великий Василей.Васильевич без отвода, а яз, господин, ту полянку посек лес дичь (дикий) да и пахал двенадцать лет по воду от тое деревня от Корчмитова, а за водою, господине, еще видите сами, что лес дичь Корчмитову, а топор с топором не сшелся"."Отвод" монастырских земель был произведен лишь к концу XV в., причем большинство споров было разрешено в пользу монастыря. Одни земли были признаны принадлежащими монастырю, потому что они считались за ним "изстарины от игумена от Кирилла" (основателя его), другие ввиду того, что прежние собственники их не искали за 30—40 и более лет. Соседи были убеждены, что писцы "у старцев посулы пошали", почему и возбуждали ряд вторичных исков против монастыря, но и эти иски оставались обычно безуспешными281.
В некоторых случаях мы можем определенно установить факт захвата волостных земель не только монастырями, но и боярами, например, когда "волость Ликуржская запустела от великого поветрия, а те деревни и пустоши волостные разоймали бояре и митрополиты, не ведаем, которые, за себя тому лет с сорок" ( т.е. около 1450 г.)282. Насильственный захват земель духовными и светскими вотчинниками составлял, по-видимому, нередкое явление в эту эпоху.
Неудивительно при таких условиях, если крестьяне нередко прогоняли от себя монахов, которые селились на соседних пустопорожних землях, намереваясь заложить новые монастыри и пустыни, гнали и преследовали отшельников, оседавших вблизи крестьянских земель.
В житии Дмитрия Прилуцкого рассказывается о том, что он "обретеся на пусте месте, на реце на Леже, и ту церковь постави. Не навидяй же добра роду человечю диаволь завистник подстрекает люди наблаговерные от прилежащие тамо веси... на святопомазанную главу ропот велий воздвигоша, глаго-люще: отче неугодно есть тебе и нам твое зде пребывание". Они опасались. "яко сей велий старец зде близь нас вселися, по мале же времени совладеет нами и селы нашими". Положение Стефана Махрищского было еще хуже, ибо подстрекаемые дьяволом "лукавые человеки" приходили в монастырь, ипоно-святомуи даже "смертию претяще, аще не отьидет от монастыря". Так что ему пришлось уйти к северным странам. В житии Даниила Переяслав-льского также сообщается, что "владеюще в селах близ монастыря тою с оружием и дреколами приходяще и во ограде монастыря не дающе иноком земли копати". И ему говорили:"почто на нашей земле построил ecu монастырь? Или хощеши землями и селами нашими обладати". В результате этого и сбылось — замечает жизнеописатель. В таком же положении очутились и другие святые — Макарий Желтоводский, Макарий Калязинский, преп. Дамиан, Антоний Сийский. Даже последний, несмотря на все уважение, которым он пользовался на севере, был прогнан крестьянами, хотя успел уже поставить себе "хижину малу" и часовню "на уединение молитвенное". Везде и повсюду одно и то же опасение: "По мале времени совладеет нами и селитвы гашимит283.
Очевидно, массовое озлобление крестьянства против монастырей явилось результатом горького опыта. Духовенство вторгалось в деревни, приобретая их путем вкладов или покупая часть их, а остальное просто захватывая; оно занимало пустопорожние земли и приобретало на них жалованные грамоты, прибегало и к насилию. Монастыри этим озлобляли крестьян до такой степени, что иногда монастырь погорал "жертвой злобы злых людей"284.285
226 См.: Милютин. О недвижимых имуществах духовенства в России. 1861. С. 24 сл. Горчаков. О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода. 1871. С. 45 сл. Блюменфельд. К вопросу о землевладении в древней России. С. 105 сл.
227 ПСРЛ. Т. I. Под 1031 г.
228 Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 230. И натовская летопись. С. 338.
229 Ипатовская летопись. С. 381. Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 330.
230 Срезневский. Древние памятники русского письма и языка. 1866. С. 177. Хрестоматия по истории русского нрава. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. I. С. 133. ДАИ. Т. I. № 4,5.
231 Неволин. Поли. Собр. Соч. Т. IV. С. 47 сл. Дебольский. Гражданская дееспособность по русскому праву. 1903. С. 311.
232 Ипатовская летопись. 1146 г.
233 Там же. 1150 г.
234 Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 362.
235 Там же. С. 364.
236 Пресняков. Княжое право в древней Руси. 1909. С. 274.
237 Павлов-Сильванский. Соч. Т. III. С. 86, 459, а также: Пресняков. Княжое право в древней Руси. С. 290.
238 Русская Правда. Академический список. С. 21.
239 Русская Правда. Академический список. С. 18—21, Карамзинский список. С. 1, 3, 10.
240 Продолж. Древн. Русск. Вивлиоф. Ч. I. См. старые объяснения в: Мрочек-Дроздовский. // Чтения ОИДР. Прил. VII и VIII. С. 117 сл., 133 сл.
241 Ewers. Das alteste Recht der Russen. 1826. S. 310.
242 Беляев. Рассказы из русской истории. Т. И. С. 50. Лекции по истории русского законодательства. 1888. С. 53.
243 Соловьев. История России. Т. I. С. 222.
244 См. например: Костомаров. Северно-русские народоправства. Т. I. С. 20. Владимирский-Буданов. Обзор истории русского права. 3-е изд. С. 31. Павлов-Сильванский. Соч. Т. III. С. 457, 460. Пресняков. Княжое право в древней Руси. С. 230. Odtz. Das Russischc Recht. Bel. II. S. 18, 33.
245 Новгородская летопись по синодальному Харатейкому списку (первая летопись). Издание Археографической Комиссии. 1889. С. 146, 170, 244.
246 Пресняков. Княжое право вдревней Руси. С. 231. Б. А. Романов ("Смердий конь и смерд" // Известия Академии Наук. Отд. русского языка и словесности. 1908. Кн. 3. С. 30) сопоставляет огнищанина как с северо-германским hirdmeann, hnskarlar, так и с gardingi (gards-domus) вестготов и вандалов, с саксонскими hadustaldos, с вестготским bucellarius.
247 Как указывает Мстиславский ("Огнищанин и княж муж" // Чтения ОИДР. IV. 1860. С. 27), новгородские огнищане жили на торговой или славянской стороне Новгорода, в Славенском конце его, там, где летописи показывают берег, известный под именем Княжанского. Они составляли, следовательно, особую группу населения.
248 Ключевский. Опыты и исследования. С. 292. То же: Рожков. Очерк истории труда в России.
249 Филиппов. Учебник истории русского права. Т. I. С. 195.
250 Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. 4-е изд. С. 75 сл.
251 СГГД.Т. 1.№21,22.
252 Там же. № 30, 34.
253 Там же. I. № 86, 87.
254 Там же. № 40, 96. 132. Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI ст. С. 564.
255 АН. Т. I. № 2.
256 Горчаков. О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода. С. 52-53.81.
257 Горский. Историческое описание Свято-Троицкие Сергиевы Лавры // Чтения ОИДР. IV. 1878. С. 189. Рожков. Сельское хозяйство Московской Pvcn XVI века. 1899. С. 405.
258 Греков. Новгородский дом с». Софии. Т. I. 1914. С. 244 — 299.
259 Загорский. История землевладения в Шелонской пятине в конце XV и XVI вв. VIII. С. 293.
260 Сергеевич. Древности русского права. Т. III. С. 91 сл.
261 Островская. Земельный быт сельского населения русского севера в XVI—XVIII ст. С. 7 сл.
262 Загорский. История землевладения в Шелонской пятине в конце XV и XVI вв. VIII. С. 293. Гневушев. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Т. I. Ч. 1. С. 313.
263 Карамзин. История Государства Российского. Т. IV. Прим. 324.
264 СГГД. Т. I. № 21.
265 Такая раздача поместий могла иметь место уже раньше, в XIII ст., как указывает А. А. Линниченко ("Грамоты Галицкого князя Льва" // Известия русского языка и словесности императорской Академии Наук. Т. IX. Кн. 1): Мстислав Данилович 44дает город Всеволожь бояром и села раздаваеть" (1287 г. И натовская летопись. С. 592). "Черниговских бояр не велех тиг Доброславе, принимати, но даты волости Галичким" (1240 г. Ипатовская летопись. С. 525).
266 Никитский. История экономического быта Великого Новгорода. 1893. С. 49. Гневушев. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Т. 1.4.1. С. 321 сл.
267 АН. Т. I. № 7.
268 Из актов и грамот Кирилло-Белозсрского монастыря. №№1— 36.
269 Там же. № 86, 87, 89, 106, 117, 118, 119, 125, 130, 133, 142, 143, 144, 149. Пожалования земель см. также АИ. Т. I. № 2, 14, 36. ААЭ. Т. I. № 12, 15. АЮБ. Т. I. № 41.).
270 Из актов и грамот Кирилло-Белозерского монастыря. № 41—76.
271 Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. Т. I. Вып. 2. 1910. С. 6, 11-12.
272 Горчаков. О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода. С. 89 сл. Прил. 73 сл.
273 АИ.Т. 1.№ 215.
274 ААЭ. Т. I. № 20 (грамота митр. Фотию 1421 г.). СГГД. Т. II. № 17. АЮБ. Т. II. № 147.
275 Там же. 104.
276 Из сборника Д. И. Беляева, цит. по: Горчаков. О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода. С. 48 сл.
277 Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI ст. С. 564—565.
278 Горчаков. О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода. С. 105.
279 Там же. Прил. № 4.1.
280 Там же. Прил. № 4. III.
281 Там же. Прил. № 1 III.
282 Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. Т. II. Вып. 2. С. 8-10.
283 Павлов. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. Т. I. 1871. С. 20.
284 Ефименко. Крестьянское землевладение на крайнем севере. С. 262 сл.
285 Впрочем, и бояре захватывали не только волостные земли, по и принадлежавшие духовенству. Так, Ивашко Романов отнял "у Николы свитого на Орлеце пять деревень, две деревни на Усть-Пинеги реки, да деревню в Товргще, да деревню Есюпиньскую. да деревню Кудемкинскую, да те деи деревни пашет и сено косит приезжая с Матигор по третий год на собя силно (насильно), и половником (церковным) деи в тех деревнях пахать на собя же велитп. От другой церкви он тоже отнимает четыре деревни. (Ефименко. Крестьянское землевладение на крайнем севере. С. 280).
<< Назад Вперёд>>
