Спор по поводу роли торговли в эту эпоху. - "Русская Правда" и капитализм
Между тем, за Ключевским пошли и другие авторы. Так, Кельтуяла говорит об "охотничье-торговом" периоде, продолжавшемся до середины XIII в.596, у В. В. Свягловского Древняя Русь именуется "примитивно-торговым государством"597. "Благодаря развитию торговли, — говорит В. А. Бутенко, — Киевская Русь достигла процветания. Торговля приносила на Русь большие богатства, содействовала украшению житейской обстановки"598, но только — прибавим от себя — обстановки князей, но отнюдь не масс населения. По словам II. П. Мельгунова, "в эпоху Киевской Руси торговля сделалась потребностью общества, что видно из того высокого положения, которое начинают занимать представители торговли и промышленности во взглядах общества и закона... В сознании общества является убеждение, что торговля необходима, и князья русские сами идут "на протолчь" защитить караваны от диких степняков. Торговля настолько делается необходимой, что сам князь занимается ею, как выгодной операцией"599. Однако то, что князья торгуют, еще ровно ничего не доказывает для развития торговли — у самых первобытных народов торговлей занимаются предводители племени, и они первоначально единственные торговцы среди племени. Торгуют они, как и русские князья, не из убеждения, что торговля необходима, а потому, что у них скопляется много излишних продуктов, полученных в качестве дани, оброков и т.д., как и по той причине, что приезжие торговцы обращаются к ним, становятся под их покровительство, подносят им дары. Они являются посредниками между своим племенем и иноземными торговыми караванами. О том, что торговля нужна была населению, мы никаких данных не находим.
И П. Н. Милюков считает возможным утверждать, что "на успехах внешней торговли основывался и кратковременный блеск киевского юга, который быстро обеднел и потерял политический вес, как только расстроилась эта торговля". Впрочем, он признает, что относительно важной роли иностранных купцов в киевской торговле у нас нет сведений — "мы можем об этом только догадываться"600.
М. В. Довнар-Запольский особенно настаивает на широте внутреннего обмена, и хотя он признает "крайнюю незначительность исторических известий и случайность этих известий", все же он утверждает, что "общее впечатление" создается в пользу значительных размеров внутреннего товарообмена, подкрепляя это указание тем, что "широкая внешняя торговля должна была вызывать товарообмен и внутри самой страны", хотя в ранние эпохи хозяйственного развития одно вовсе не связано с другим. А такие факты, как пользование мехами в качестве денег, как высокий процент и обращение должников в холопей, как монастыри и церкви в роли банков, свидетельствуют, напротив, о низком уровне торговли. Что же касается богатства, скоплявшегося у знатных людей в виде драгоценных металлов, дорогих одеяний, коней и слуг, то из этого еще никакого вывода о размерах торговли нельзя делать; едва ли можно утверждать, что "такого рода блага могли накопляться лишь путем торга, промыслов"601.
Мы указывали в другом месте на слабое развитие торговли на Западе в раннее Средневековье, до XI—XII в., на что ссылается М. В. Довнар-Запольский. Но если мерять русскую торговлю этого времени на тот же аршин — а не с точки зрения названного историка — то условия и здесь получатся столь же примитивные, а вовсе не окажется, что "древнерусская жизнь была проникнута интересами торга, промысла" и что западно-европейские порядки "очень далеки от того, что мы встречаем на Руси даже в X веке". Местные рынки и пограничные торги междуплеменного характера мы находим и на Западе уже весьма рано, все условия рыночного торга подробно регулируются в раннее Средневековье, появляются иноземные купцы, совершающие путешествия через всю Европу, вплоть до Константинополя. Монахи, епископы, короли принимают участие в торговле, рынки находятся в тесной связи с церквами и церковными празднествами, церкви являются первыми банками — словом, все то, что мы наблюдаем на Руси602. Если же возьмем более позднюю эпоху XII—XV в., которую М. В. Довнар-Запольский тоже имеет в виду, то найдем уже на Западе многочисленные торговые города, купеческие гильдии, купцов, совершающих значительные торговые обороты, вексель и многое другое, чего на Руси еще не было. Конечно, и у нас имелись в эту эпоху города и отдельные торговые центры, но их было несравненно меньше. В сущности, названия торговых центров заслуживают только Новгород, да Псков, Смоленск, Полоцк и еще несколько городов; к концу этого периода и Москва.
В эту более позднюю эпоху XIII—XV вв., которую надо отличать от предшествующего периода, обмен между различными областями, как мы видели выше, уже постепенно развивался. Однако, по словам А. И. Никитского, "было бы несправедливо представлять себе новгородское население в целом как по преимуществу торговое. Напротив, подобно обрабатывающей промышленности, и торговля была развита в массе населения крайне слабо. Число отдельных торговцев в деревнях и торговых рядков было крайне незначительно". Точно также "в большинстве новгородских городов она (торговая деятельность) равнялась почти нулю. Для торговли недоставало в них достаточного населения". Вообще "преимущественным, если не исключительным, центром торговой деятельности в Новгородской земле был главный город последней, сам Великий Новгород"603.
На незначительную роль торговли в Киевской Руси указывает в особенности Н. А. Рожков. "Торговая деятельность была занятием исключительно одних общественных верхов, князей, их дружинников и небольшой группы состоятельных горожан; масса же населения не принимала в ней никакого участия, потому что не продавала, а отдавала даром продукты охоты и пчеловодства"604.
К этому взгляду присоединяется А. Е. Пресняков, находя, что Ключевский крайне преувеличивает глубокое влияние торговли на племенной быт восточного славянства605. В том же смысле высказывается Плеханов, говоря, что "торговля доставляла средства существования для князя и его дружины". Так было, по его словам, не только в древнейшую эпоху, но и в последующие столетия, когда на добывание предметов, являющихся объектами торговли, затрачивалась "лишь меньшая часть народного труда". И если мы сравним ее с торговлей тогдашнего Запада, то увидим, что там города отнюдь не ограничивались торговлей теми продуктами, которые доставлялись охотой и лесными промыслами — имелась уже промышленность606. К этому надо добавить, что наряду с произведениями лесных промыслов не только в X в., но и в следующие столетия имел значение — как мы видели выше — и человеческий товар в качестве объекта торговли.
На это последнее обстоятельство, как и на тесную связь торговли с разбоем, обращает внимание М. Н. Покровский607.
В эту эпоху Ключевский находит уже и капитал; именно "Русская Правда", вырабатывавшаяся вплоть до XIII в., есть, по его мнению, по преимуществу уложение о капитале... Капитал является в "Правде" наряду с княжеской властью деятельной социальной силой... то сотрудником, то соперником княжеского закона... капитал это самая привилегированная особа в "Русской Правде". "Такое значение капитала в "Русской Правде" сообщает ей черствый мещанский характер. Легко заметить ту общественную среду, которая выработала право, послужившее основанием "Русской Правды": это был большой торговый город". Однако тут же Ключевский прибавляет, что несколько позднее, в XIII в., "торговый город потерял свое преобладание в народнохозяйственной жизни". "Капитал, — указывает он в подтверждение приведенного положения, — служит средством возмездия за те или иные преступления и гражданские правонарушения: на нем основана самая система наказаний и взысканий"608. Но такую систему мы находим на Западе уже в так называмых Варварских Правдах, начиная с V в. Неужели уже в эту эпоху капитал являлся социальной силой? Можно ли подобным образом смешивать имущество, не приносящее дохода, с капиталом?
В. О. Ключевский придает большое значение тому обстоятельству, что "Русская Правда" (пространная) различает поклажу от займа, заем краткосрочный от долгосрочного, заем от торговой комиссии; "находим точно определенный порядок взыскания долгов с несостоятельного должника при ликвидации его дел, т.е. порядок торгового конкурса с различием несостоятельности злостной и несчастной". Упоминаются гости и иноземные купцы, которые "запускали товар" за купцов туземных, продавали им в долг. Капиталист вверял купцу "куны в гостьбу", для оборота из барыша609.
Однако то, что Ключевский именует громким названием "торгового конкурса" (у нас еще и при Петре не было конкурсного процесса), сводилось к тому, что должника прежде всего вели на торг и продавали — явление, характерное для первобытных эпох культуры, а отнюдь не для эпохи "капитала", когда ответственность отличается имущественным, а не личным характером; затем, при уплате долга отдавалось преимущество князю перед частными должниками (здесь играет роль власть, а не капитал) и гостю перед "домачным"610 — предпочтение, сохранившееся еще и в XVIII в. и вызывавшее жалобы в Екатерининской комиссии 1767 г. Что же касается торгового кредита, когда иноземный или иногородний купец продавал в долг местным купцам или давал им куны для закупки ему товара ("аже кто купец дасть в коуплю куны или в гостьбу"), то это свидетельствует скорее о том, что эти местные торговцы не имели даже тех минимальных оборотных средств, которые необходимы были в эту эпоху, а вовсе не об обилии капитала, почему им и приходилось закупать товары в долг у гостей. Вообще это напоминает торговлю ганзейцев с норвежцами в XIII—XIV в., когда ганзейцы сбывали привезенные товары за рыбу и меха, которые норвежские купцы доставляли им с севера, выменивая их у финских племен. Но эти норвежские купцы не имели почти никаких средств, а так как самую рыбу и меха им также еще нужно было выменять, то они брали у ганзейцев муку и другие товары в кредит, обязуясь к следующему году доставить определенное количество рыбы, причем им не всегда удавалось исполнить свое обещание, и тогда от ганзейцев зависело, как поступить дальше611.
Как мало был распространен "капитал", мы можем видеть также из того, что заем совершается не только в виде кун, но и в натуральной форме — предметом его являются хлеб, мед, сено, пчелы, животные, что свидетельствует о наиболее ранней форме кредита для потребительных целей. Мало того, — как признает сам же В. О. Ключевский, — размер роста был чрезвычайно высок. "Годовой процент определен одной статьей "Правды" в треть, на два третий, т.е. в 50%." Только Владимир Мономах установил, что "такой рост можно брать только два года"...
Впрочем, при долголетнем займе и Мономах допустил годовой рост в 40%. "Но едва ли, — прибавляет Ключевский, — эти ограничительные постановления исполнялись... если речь идет о годовом займе, то вскоре после Мономаха милосердным ростом считали 60 или 80%, в полтора раза больше узаконенного"612.
И на Западе в эту эпоху ссудный процент стоял очень высоко, у нас, конечно, еще выше, в виду еще большей бедности в капитале, еще большей медленности накопления. "Капитал чрезвычайно дорог, т.е. отличается большой редкостью" — признает Ключевский. Как же это вяжется с утверждением, что "Русская Правда" есть уложение о капитале, и общественной средой, где она возникла, был большой торговый город?
594См. выше. с. 25-26.
595Ключевский. Курс истории России. Т. I. С. 382, сл. 457.
596Келтуяла. Курс истории русской литературы. I. 2. С. 68.
597Святловский. Примитивно-торговое государство. 1912.
598Бутенко. Краткий обзор истории русской торговли. 1911. С. 8.
599Мельгунов. Очерки по истории русской торговли. 1905. С. 51—52.
600Милюков. Очерки истории русской культуры. Т. I. С. 111-112.
601Довнар-Запольский. История русского народного хозяйства. Т. I. С. 170, 183, 316 сл., 323-24, 331 сл.
602См.: Кулишер. Лекции по истории экономического быта Западной Европы. 6-е изд. Ч. 1. С. 72-74, 224.
603Никитский. История экономического быта Великого Новгорода. С. 87—89.
604Рожков. Обзор русской истории. Т. I. С. 25 сл.
605Пресняков. Княжое право в древней Руси. С. 162.
606Плеханов. История русской общественной мысли. Т. I. С. 56. 58
607Покровский. Русская история. Т. I. С. 63 сл.
608Ключевский. Курс истории России. Т. I. С. 302—306.
609Там же. С. 303.
610Русская Правда. Карамзинский список. С. 45, 46, 69.
611Bruns. Die Lubeckcr Bergenfahrer und ihre Chronistik // Hansische Geschichtsquellen. N. F. II. 1900. S. LXVIII ff.
612Ключевский. Курс истории России. Т. I. С. 305. О росте см. также: Загоровский. Исторический очерк займа по русскому праву до конца XII ст. 1875. Довнар-Запольский. История русского народного хозяйства. Т. I. С. 196 сл.; о кредите этой эпохи вообще см. с. 79, 83 сл., 161, 167, 183, 198. 209.
<< Назад Вперёд>>
