История русского народного хозяйства

Города возникали на Руси, как и на Западе, из городищ, из укрепленных мест. Поселки в домосковской Руси в одних случаях образовывались на свободной, принадлежащей поселенцам земле, в других случаях на несвободной владельческой земле (в древнейшую эпоху и в виде "холопьих городков"). Поселки эти нередко между собою соединялись, и создавались различные смешанные типы поселений. Если же такой поселок был укреплен, то он обращался в город¹³⁵⁷. Поблизости от таких укреплений возникали слободы. Плошинский производил слово "слобода" (т.е. свобода) как от того, что жители их проживали на свободе, т.е. на просторе, вне города, так и от того, что здесь беспрепятственно, свободно поселялись выходцы из окрестных мест¹³⁵⁸. Напротив, другие авторы обращали внимание на те свободы, т.е. льготы, которыми пользовалось население слобод, в особенности свободой от податей и повинностей, которым подлежало прочее население. На это указал еще Сперанский, говоря, что слободы заселялись всякого рода тяглецами и что свобода от общих податей дала им имя слобод, по способу же заселения они назывались посадами¹³⁵⁹. Посад (от посадити — поставить, устроить) действительно обозначал совокупность подгородних поселков¹³⁶⁰, т.е. поселений, возникших поблизости от укреплений. Роль последних особенно резко выступает в образовании городов XVI—XVII вв. в Поволжье и на "диком поле", где самая колонизация совершалась путем сооружения укрепленных мест, за которыми укрывалось продвигавшееся к югу население.

Подобно удельному, и московский город XVI—XVII вв. состоял из собственно города, крепля (детинца), или острога, укрепленной части, и посада, или открытой части. В городе в тесном смысле население укрывалось от вражеских нападений . "Для воинского времени, — говорит автор XVII в. Котошихин, — во всяких городех у монастырей и у дворян устроены осадные дворы и во воинское время на те двора (на тех дворех) со всеми своими животами и с запасами и з детми живут в городех. А крестьян из сел и из деревень велят со всеми их животы посылать для осады в городы же"¹³⁶¹. Действительно, города играли роль оборонительных пунктов для всей округи. В укрепленной части находился двор воеводы, военные запасы, государевы житницы, а также осадные дворы бояр и детей боярских, где они укрывались в военное время со своим имуществом, тогда как в мирное время эти дворы стояли пустыми, и в них жили лишь дворники. Прочее население жило на посаде, а кроме посада имелись обыкновенно еще и подгородные слободы, построенные на монастырской или боярской земле. Нередко были специальные слободы пушкарские, стрелецкие, черкасские, кузнечные (казенных кузнецов), где жили эти служилые люди, поселенные для охраны города и его округи. Так, например, в Туле находим слободы стрелецкую, пушкарскую, казачью, черкасскую и др., в Переяславле Рязанском (Рязани) — стрелецкую и пушкарскую, в Серпухове — слободу пищальную и сокольничью, в Вологде — стрелецкую слободу, в Торопце — стрелецкую и пушкарскую слободы¹³⁶². "На Руси и в Литве, — читаем у Крижанича, писавшего в XVII в., — властели пусту землю обселяют Леготами или Слободами. Нову посаду оснуют или селу место накажут, и обещают леготу на некулико лет новым селянам кои бы захотели тамо дворы ставить и жить". И поясняет, что там, "где кто целу землю из нова добудет и она будет редко обсолена, тамо есть треба слобод, да беху пришли чужи люди онамо жить"¹³⁶³. Если слободы нередко превращались в посад или сливались с ним, то, с другой стороны, появлялись новые слободы, которые находились вне посадов, и уже губная московская запись конца XV в. (пп. 2 и 3) различает посад, который распределяется на округа, на которые падает ответственность в случае совершения убийства (душегубства), и слободы, расположенные вокруг Москвы¹³⁶⁴. Слободы, впрочем, возникали и при отсутствии посадов, как, например, новые слободки, возникшие в Новгородских пятинах на землях, конфискованных у новгородцев после московского завоевания¹³⁶⁵.

Установить численность городского населения в рассматриваемую эпоху крайне трудно ¹³⁶⁶. С. К. Богоявленский определяет на основании платежных книг число посадских дворов около 1630 г. приблизительно в 19 000, а считая на двор 1,21 взрослых мужчин и прибавляя, по Чечулину, на взрослого мужчину 2,36 членов семьи, так что приходится на посадский двор около 4 душ (3,95), получает для посадского населения 92 000 человек плюс 200 000 для Москвы. Если принять все население, по Милюкову, в 12 1/3 млн, то посадское население составит 2,37%. Как мы видели выше, во второй половине XVI в. в Новгородско-Псковской области и в центре не только сельское население, но, как выяснено было выше, и население многих городов значительно сократилось, а во время Смуты запустение это распространилось и на города, расположенные в других областях. После Смуты, напротив, наблюдается весьма быстрый рост населения городов, поскольку об этом можно судить на основании количества находящихся в них дворов: с середины 20-х до середины 40-х годов XVII в. из 66 городов только 8 обнаруживают уменьшение дворов, тогда как во всех остальных обнаруживается возрастание, притом в 33 городах, составляющих половину всех городов, о которых имеются сведения, более чем на 50%; из них 14 дают увеличение на 50—100%, 8 — на 100—200, а 12 — более чем на 200%. Однако не следует упускать из виду, что это возрастание числа дворов могло идти параллельно и с обнищанием многих из них, так что в результате прироста населения могло в этих случаях и не получаться. В период же 1646— 1676 гг. замечается обратное движение, по крайней мере в отношении числа дворов в городах. Из 55 городов в 32 обнаруживается уменьшение, а в общей сложности число их дворов не изменилось (прирост менее 1%), но это обозначает сильную убыль коренного посадского населения, ибо за это время, на основании Соборного Уложения, было записано в посад свыше 10 000 дворов, которые, занимаясь промыслами и торговлей, тягла с посадскими людьми не тянули. Это приращение едва могло возместить уменьшение посадских дворов. Несколько иная картина получается, если взять среднее подворное (мужское) население за указанные годы (1648—1678); оказывается, что оно поднялось с 2,5 до 3,15 человека на двор, т.е. получилось увеличение посадских людей на 27% результат скучивания людей во дворах после перехода к подворной подати¹³⁶⁷-¹³⁶⁸. Так что уменьшения коренного населения могло и не произойти, а получалось лишь иное подворное распределение, хотя и тут не следует упускать из виду, что после Уложения было приписано целых 21 000 новых тяглецов к посадам.

При этом, однако, как выяснили Н. Д. Чечулин, С. Ф. Платонов, П. Г. Любомиров, между городами различных областей Московского государства существует значительное различие. В отличие от северных, поморских городов, где мы находим однородность городского населения, не нарушаемую даже "приборными" людьми, ибо. занимаясь промыслами и торговлей, и они несут тягло вместе с посадским населением, и где существует тесная связь города с уездом, закрепляемая и единством самоуправления и объединением их в одну тяглую общину, в городах центра обнаруживается гораздо более сложный состав населения. Наряду с посадским населением и стрельцами имеются служилые люди, которые владеют здесь "осадными дворами", но сами в мирное время здесь не живут, а держат своих дворников; рядом с посадом находим и слободы дворцовые, боярские, монастырские, не несущие тягла, вследствие нахождения их на "белой" земле; только с середины XVII в. они "отписаны на государя" и тянут тягло вместе с посадскими людьми. Если все же в одних из них, где тяглая городская община была многолюдна и экономически сильна, а пришлые элементы слабы, посад по своему характеру был ближе к поморскому, то в других городах усиленное водворение в город людей служилых и частновладельческих в связи с уходом посадского населения с конца XVI в. вело к ослаблению посадской общины и к превращению города в крепость с населением по преимуществу военным. Наконец, города южной и юго-восточной окраины еще и к концу XVI в. и позже имели значение крепостей, почему в них ратные люди составляли обыкновенно значительную часть всего населения, занимаясь торговлей и промыслами, посадская же тяглая община слабеет, играет второстепенную роль по сравнению с пришлыми элементами. Такие города, как Новгород и Псков, первоначально были сильны своими посадами, но в XVII в. мы и здесь находим умирание посада; и здесь, как и в городах, лежащих на границе с Литвой, военный элемент выдвигается на первый план. Таким образом, вывод получается тот, что посадская община играла существенную роль лишь в северных городах и в части городов центра, вроде Вологды, Ярославля, Нижнего Новгорода¹³⁶⁹.

Действительно, в городах XVII в. мы находим большое количество ратного населения, хотя за период 1631 — 1677 гг. оно возрастает в 47 городах (кроме Москвы) всего с 15,5 до 17,5 тыс. При этом за означенный промежуток времени число ратных сил значительно увеличилось в южных городах, как, например, в Воронеже, Ельце, Белгороде, Валуйке, Курске, Рязани, Белеве, Путивле, Кашире, Зарайске, а также Новгороде и Вязьме¹³⁷⁰. Это объясняется передвижением границ Московского государства к югу, почему вооруженные силы из севернее лежащих городов, находившихся теперь уже внутри государства, перемещались в южные, расположенные на южной границе¹³⁷¹.

Можно ли, однако, на основании этого утверждать, что города XVI— XVII вв. носили земледельческий характер или что они являлись военными поселениями, как полагали Соловьев, Хлебников, Пригара, Дитятин и др.¹³⁷² Прежде всего то обстоятельство, что количество ратных людей было нередко весьма велико (доходя в городах восточной и южной окраин во второй половине XVI в. иногда до У3), еще вовсе не свидетельствует о слабом развитии ремесел и торговли в этих городах. Напротив, ратные люди в значительных размерах занимаются промыслами и торговлей, вторгаясь, тем самым, в круг деятельности посадских и имея перед ними то преимущество, что они не тянут тягла. В очень многих городах они давали в общее число ремесленников и торговцев почти такой же процент, какой процент населения они составляли в том или другом городе¹³⁷³. Тяглый посадский мир замосковского города часто не был хозяином своего посада и торга¹³⁷⁴. Его захватили ратные люди, вернее, те же ремесленники и торговцы, но записавшиеся в пушкари, стрельцы, затинщики, казаки, чтобы "избыть" тягла. Недаром встречаем каждый раз указания: старинный посацкий человек "от тягла стал в стрельцы"¹³⁷⁵. При установлении пятинного сбора 1634 г. облагали всех промышленных и торговых людей страны, почему в городах пятине подлежали, наравне с посадскими торговыми людьми, казаки, стрельцы, пушкари, затинщики, черкасы, но только если они чем-либо торговали или промышляли. И таких облагаемых с их торгов и промыслов ратных людей мы встречаем в весьма многих городах; например, в Дедилове пятина была взята с казаков, стрельцов, пушкарей, затишциков, черкасов, дворников, казенного кузнеца, как и с бобылей, ибо все они оказались торговыми и промышленными людьми, в Рыльске — со стрельцов, беломестных и полковых казаков, в Серпухове — с пушкарей, городовых воротников, селитренных мастеров, дворников, в Туле — "с тульских посацких людей, и с пушкарей, и с затинщиков и засечных сторожей, и с воротников и с казенных кузнецов... и с дворников, стрельцов, и с черкас, и с днепровских казаков с торговых и с промышленных людей". В южных городах, как Козельске, Одоеве, Лихвине, Орле, Ливнах, Севске, занимались промыслами и торговлей исключительно стрельцы, пушкари, казаки, или во всяком случае промышленная и торговая деятельность сосредоточивалась преимущественно в их руках. В Курске, например, было взято пятины с посада всего 3 руб., с служилых людей — 149 руб., в Рыльске с первых 5, со вторых — 145, в Путивле — 16 и 158 руб.¹³⁷⁶ Это подтверждается и писцовыми книгами. Из них видно, что, например, в Коломне на посаде в рядах имелись лавки затинщиков, пушкарей, казаков, ямских охотников, казенных кузнецов¹³⁷⁷; по подсчетам Чечулина, здесь треть всех торговых заведений принадлежала ратным людям, в Свияжске четвертой частью их владели стрельцы¹³⁷⁸.

В Белеве на посаде в торгу упоминаются лавки, полки, харчевни, кузницы стрельцов и пушкарей, воротников¹³⁷⁹, в Дедилове 11 лавок казаков, 3 лавки пушкарей, 6 лавок стрельцов, 4 лавки затинщиков¹³⁸⁰.

В платежной книге Рязани (Переяславля Рязанского) 1595—1597 гг. читаем: "В городе в Переяславле у Рязанских: ворот лавки и прилавки и онбары с разными товары, а в них торгуют пушкари и затинщики и стрельцы и воротники и казенные сторожи и ямщики и дворники и из сел крестьяне и казаки и белодворцьГ. Из 377 владельцев торговых помещений на торгу было всего 65 посадских людей, тогда как 181 служилый человек (пушкари, стрельцы и т.д.), остальные принадлежали духовенству, крестьянам и т.д.¹³⁸¹ По писцовой книге 1626 г. из 34 кузниц Рязани 5 принадлежало стрельцам, 5 — затинщикам, 2 — пушкарям, 1 — черкасу, 1 — казенному кузнецу, 2 — крестьянам, 1 — дворовому человеку архиепископа и только остальные чернослободским¹³⁸².

В Пскове, правда, 80% всех торговых заведений принадлежало (в конце XVI в.) черным тяглым людям, но все же и здесь находим 48 лавок ратных людей — лавки пушкарей, стрельцов, зелейщиков (изготовляющих порох) и др.¹³⁸³ Здесь же стрельцы ведут торговлю с иностранцами; так, в 1631 г. "псковский стрелец Богдашко Фомин продал любскому (ж) немчину Пантелейку Иванову восемь лосин, взял 12 рублев", а "псковской стрелец... Ржеветин продал ему ж Пантелейку Иванову 12 лосин, взял 40 рублев"¹³⁸⁴. В делах Тайного приказа имеются на каждом шагу записи об артелях стрельцов, выполняющих строительные работы в имениях царя¹³⁸⁵.

Между ратными людьми и посадским населением вообще не было резкого сословного различия. Приказы охотно переводили пушкарей, имевших торговлю и промыслы, в посадские люди, отрывая их от военной службы. Когда белевский пушкарь Иван Белобородов подал челобитню, чтобы быть ему в тягле по кузнечному промыслу, то Галицкий приказ навел справку — "бывали какие образцы из пушкарей по промыслу в тягло и в посад имынованы-ль" и оказалось, что в 1687—1691 гг. в Белеве "по Уложению и по торговым промыслам" 9 лиц из пушкарей перечислены в посадские¹³⁸⁶. В Серпухове находим целый ряд торговцев, нередко производивших значительные операции, которые вышли из пушкарей¹³⁸⁷. С другой стороны, пушкари, воротники, стрельцы набирались частью из посадского населения. В писцовой книге по Великому Новгороду читаем: "Двор пусту Богдановской Иванова да Кириловской пожевников и Богдашко сшел к Москве, а Кирилко в воротниках живет на Рогатице". "Полдвора пуста Омелянка Яблочника... взят в воротники к земляному городу". "Живет в том дворе и воротник Омельян Фомин сын красильник"¹³⁸⁸. В делах Новгородского Стола отмечается: "в Кремле городе... пищаль полуторная медяная... а пушкари у той пищали Макей Иванов мясник", "от Домантовой стены раскат, а на нем пищаль полуторная вестовая... а пушкари у той пищали... Баженко... портной мастер". Далее упоминаются среди пушкарей кузнец, красильник, ременник, портной, пильник и др., одной пушкой ведают два сапожника¹³⁸⁹. Да и посадское население было вооружено. В описи по Угличу 1665 г. читаем, например: "Имяна углечанам посацким людем кто с каким боем". Одни имеют карабины, другие бердыши, третьи рогатины, четвертые даже вооружены длинной пищалью¹³⁹⁰.

Что касается посадского торгово-промышленного населения, то после исследования Чечулина, как и издания ряда (городских) писцовых книг (например, по Нижнему Новгороду, по Пскову, по Новгороду Великому по Ростову, Туле, Рязани, Устюгу и др.) едва ли представляется надобность доказывать, что эти занятия являлись преобладающими или, во всяком случае, играли важную роль в качестве источников дохода посадского населения¹³⁹¹. Но в то же время нельзя отрицать и того факта, что резкого различия между городом и деревней в XVI— XVII вв. мы не находим.Во многих случаях город еще не успел отделиться в хозяйственном отношении от деревни. Посад и уезд еще равносильны в области торговли и промыслов, земледелие не отделилось еще от торгово-промышленной деятельности. Об этом свидетельствуют оклады пятинного сбора 1634 г., взимаемого с торговли и промыслов в городах и сельских местностях. Мы находим ряд городов, как Сольвычегодск, Холмогоры, Чердынь, где оклад пятины не больше, чем в их уездах. В таком положении оказывается и Калуга; принадлежащее боярину Романову село Спасское Калужского уезда в торговом отношении ей почти не уступает. Есть и такие местности, где уезд в торгово-промышленном отношении заслоняет собой посад. Это либо небольшие города, имеющие сельскохозяйственный характер, как Боровск, Осташков, Карачев; многие из них недавно возникли на юге в "диком поле", как Курск, Шацк, Темников. Но в то же время в их уездах имеются крупные торгово-промышленные дворцовые села (в Курмышском уезде, Мурашкинском, Шацком). Но и во многих других случаях мы замечаем, во всяком случае, наличность значительных торгов и промыслов и в уезде, например Угличском, Ростовском, Брянском, Астраханском, еще более в Костромском, хотя разница здесь между городом и деревней велика. Отсутствуют торги и промыслы в уезде там, где их и на посаде почти нет, хотя наряду с этим встречаются и такие торгово-промышленные города, как Тула, Брянск, Вязьма, которые все сосредоточили в своих посадах; но здесь торги и промыслы оказались в руках пушкарей и стрельцов, а не посадских людей¹³⁹².

По Ильинскому, мы находим в 43 поселках (рядках) Новгородских пятин из 1029 дворов всего 114 дворов пашенных, 469 дворов рыболовов и 446 дворов торговых и мастеровых людей¹³⁹³. По подсчетам Лаппо-Данилевского, в селе Клементьевском имелось 125 пашенных дворов и 137 непашенных, в Дунилове первых всего 39, вторых же 117, в слободе Александровской — 8 и 156, а в Гавриловской — 106 непашенных, а пашенных ни одного¹³⁹⁴. В Устюжском уезде в деревнях живут крестьяне, которые "торгуют отъезжая в Сибирь икЛрхательскому городу, тысячи по 2, и по 3000, и по 5000, и по 6000, и бюльши"¹³⁹⁵. Торгово-промышленная деятельность в уездах сосредоточивается, главным образом, в дворцовых селах и селах некоторых бояр (например, И. Н. Романова), в особенности же в селах духовных учреждений, митрополичьих и патриарших, и еще более в монастырских селах и слободках. Таких торговых сел, принадлежащих Соловецкому, Троице-Сергиевскому, Ипатскому и др. монастырям находим большое количество в самых различных уездах¹³⁹⁶. Точно так же в селах, деревнях и починках Прилуцкого монастыря в Вологодском уезде, по Сотной 1543— 1544 гг., пашенных 70 дворов, а непашенных торговых и мастеровых людей 139 дворов¹³⁹⁷. Упоминаются и села Ярославского Спасского монастыря "с крестьяны и с бобыли и с торговыми и ремесленными и пашенными людьми"¹³⁹⁸.

А с другой стороны, города отнюдь еще не стали центрами одной лишь торгово-промышленной деятельности; городские жители занимались сельским хозяйством. По писцовой книге такого торгового центра, как Нижний Новгород, нетрудно проследить, насколько разнообразилась хозяйственная деятельность одного и того же лица: хозяин-дворовладелец нередко косил сено, занимался огородничеством или садоводством, да сверх того "промышлял своею работою" или держал лавку¹³⁹⁹. Так, если мы возьмем сенные покосы, то среди владельцев их мы найдем кожевенника, плотника, луковника, торговца рыбного ряда Жолдыбина, другого торговца того же ряда Невзорова, наряду с попами, воротниками, пушкарями¹⁴⁰⁰. А кроме этих индивидуальных владений имелись еще находившиеся в общем пользовании "за нижегородцы ж, за посадскими за всякими людми их старинные пожни, сенные покосы за рекою за Волгою", которые "изстари были за ними и которые "приписаны ко всему посаду за всякими посадцкими тяглыми людми для осеннего животинного корму". Наконец, встречаем в писцовой книге и "нижегородцов посадцких людей воды, рыбные ловли¹⁴⁰¹. Точно так же и в другом важном торговом городе — Пскове — описаны церковные и монастырские нивы и пожни и прибавлено, что пашут их "псковичи посадцкие люди и волостные крестьяне и дают в монастыри и к церквам из хлеба четвертый сноп"¹⁴⁰². На окраине Устюга Великого, имевшего также крупное торговое значение, арендовали пахотные земли не только монастырь, священники, подьячий, но и посадские люди¹⁴⁰³.

Жители Торопца владели значительным количеством пахотной, сенокосной и выгонной земли, держали много скота; в XVI в. большая часть их уделяла часть своею времени на обработку земли¹⁴⁰⁴. Посадские люди принадлежавшей Горицкому монастырю Большой Соли не только строят на монастырь пивоварню, ловят на него волжскую скатертную рыбу, но и платят монастырю с каждого посадского двора оброк, как деньгами, так и овсом, сеном, солодом, мелкий доход в виде кур и других продуктов. Очевидно, эти посадские люди пахали землю, имели сенокосы, разводили кур, словом, занимались сельским хозяйством¹⁴⁰⁵.

Вообще, как указывает Д. Н. Чечулин, "жители городов занимались как земледелием, так и торгово-промышленной деятельностью". По-видимому, "всего более пахали жители северо-западных городов: в Казани же и Свияжске, судя по огромному количеству сенных покосов... нужно предположить большее развитие скотоводства". Сверх того, у них имелись еще огороды и сады¹⁴⁰⁶. Так, в Вятке, по писцовой книге 1628 г., взимается оброк с 8941 копны сена, принадлежащей городским и посадским людям¹⁴⁰⁷. В Шуе "все шуяне посацкие люди" распределили между собой пахотную землю "впредь на десять лет до мирского ж раздела"¹⁴⁰⁸. В Твери на Загородском посаде, "где бывали анбары и дворы Кириллова монастыря, а ныне те места пашет новый каменщик Наумка Канаев". Там же "пашет старый каменщик Пересеки-Собака", и пашут стрельцы. "От Николы Чудотворца место пусто исстари... то место пашет из оброку посадской человек Богдан Полудужин"¹⁴⁰⁹. В Веневе на посаде находим 42 двора дворцовых крестьян, которые имеют пашню, сенокосы и лес¹⁴¹⁰. В переписных книгах Ростова второй половины XVII в. имеются записи (в городе): "то место пашет" Тарасов, "пашет пустошью" Шапошников, "пашет лук и чеснок", "пашет огурцы", "косят сено"¹⁴¹¹.

Конечно, были и такие города, где сельское хозяйство отсутствовало, как, например, Рязань, жители которой заявили в 1626 г., что "за ними пашенные земли и лугов и рыбных ловель нет"¹⁴¹². Точно так же по дозору в Белове в 1620 г. оказалось, что "земли пахотной у посацких у черных людей нет ни одной четверти, живут своими промыслы; а выгону у посадских у черных людей там же, где им животина выпускать, околь посацских дворов", пашня же имеется лишь "вотчинная и помесная и белевских пушкарей и затинщиков и стрельцов и беломесных казаков". Впрочем, здесь вообще имелось весьма немного дворов и все "молотчие" люди — всего 24 дворов живущих, по 88 мест пустых, владельцы которых "побиты от литовских людей" или "обнищали от войны и кормятся христовым именем"¹⁴¹³. И здесь, следовательно, не обнаруживается резкого различия между посадом и уездом. Не было его, наконец, и в таких городах, как Боровск, где наибольшая часть населения занималась разведением в огородах лука и чеснока и продажей их¹⁴¹⁴. Посадские делали и "монастырское зделье", как и владели сообща с крестьянами землей и угодьями¹⁴¹⁵.

Крестьяне же усердно занимаются торговлей и промыслами в городах. В писцовых книгах при перечислении лавок на торгу постоянно наряду со стрельцами и пушкарями упоминаются и торгующие в них патриаршие, владычные, монастырские крестьяне, как и крестьяне светских вотчинников¹⁴¹⁶. В Москве находим, например, 238 патриарших крестьян, занимающихся всякого рода промыслами¹⁴¹⁷.

После всего этого становится понятным стремление правительства включить торгово-промышленное население слобод и сел в посады и заставить и его нести тягло наравне с посадскими людьми. Оно ссылается на то, что жители их "живут не на пашне, промышляют торжигиками", что "крестьянские дворы с посадскими сошлись". Согласно Уложению, такие слободы и дворы отписывались в тягло, на основании чего в следующие годы "взято на Москве и в городех... всяких чинов людей и слобод и врознь торговых и промышленных и ремесленных людей в посады и в сотни и в слободы в тягло и в тяглые службы по посацкому житью или близости 10 095 дворов, а людей в них 21 036 человек"¹⁴¹⁸. "Всяких чинов люди", занимающиеся торговлей и промыслами, обязаны были "в тягле в сотнях и в слободах и в ряд с черными людьми подати давати", крестьянам же велено имеющиеся у них в городах "лавки и погребы и варницы продать государевым тяглым людем", и впредь их не держать (Уложение, гл. XIX, ст. 4 и 5). Так, в Серпухове в 1649—1652 гг. были взяты в посад все 62 двора принадлежащего Высоцкому монастырю села, которое так и называлось "Сельцом" и в котором жили "прибылые люди... торговые, ремесленные и мастеровые", торговавшие "всякими разными товары", но тягла не несли; "дворы их сошлися з дворами с старыми посацкими людми". Но этим дело не ограничилось. Та же участь постигла и ряд других пригородных слобод и деревень Серпухова, как и отдельных лиц из дворников на боярских дворах, из пушкарских детей, из отставленных пушкарей, из "гулящих людей", поскольку они занимались промыслами и торговлей¹⁴¹⁹.

Отписаны были в Серпухове и закладчики¹⁴²⁰ патриаршие и монастырей. Точно так же, например, в писцовой книге Боровска в 1685 г. встречается "взят из-за боярина Н. И. Романова из села Красного по торговому промыслу в посад", "взят из за монастыря (из монастырской слободки) в посад по торговому промыслуг" в 1649 г.¹⁴²¹ В сыскной книге Ростова еще раньше, в 1637 г., перечислен ряд старинных посадских людей, которые "сшед с посаду" жили (жили в бегах) за ростовским митрополитом и за монастырями; они взяты по-прежнему в посад. В переписной книге 1678 г. по Ростову читаем: "Да которые по указу блаженные памяти великого государя... в прошлом во 157 г. (1649 г.) приписаны из-за преосв. Варлама митрополита Ростовского и Ярославского и из-за монастырей к Ростову к посаду по промыслам и по торгом и по близости крестьяне и бобыли'. Некоторые "писались в пушкари", и им велено "жить в Ростове на посаде и тягло тянуть с миром в ряд и впредь с посаду не сойтить, ни за кого не заложитца и в пушкари незаписыватца"¹⁴²².
Борьба с этими закладчиками, однако, была значительно труднее. Закладчики, поступавшие под защиту боярина или монастыря и становившиеся на это время зависимыми от него людьми, тем самым освобождались от тягла. Иногда они оставались жить на посаде, но, укрываясь именем сильного человека, избывали тягла: "Не хотя тягла и податей платити". "Торгует всякими промыслы и живет па посаде на тяглой земле, сидит в лавке, называется закладчиком" Гавренева. "От тягла называется боярина Шереметева", "боярским именем пролыгается". Ссылаясь на то, что он бил челом для береженья боярину или архиепископу, закладчик и жил во льготе". Но чаще закладчики, избегая "сильных людей насильства", селились на земле своего господина, на привилегированной владельческой земле. Живут они на монастырских и церковных землях, "а торгуют всякими товары и отъезжими торги"¹⁴²³.

Борьба с закладничсством начинается уже со времени Судебника 1550 г. и с соборной грамоты 1584 г., но продолжается и в XVII в. в виде требований возвратить в посады всех заложившихся за бояр, за монастырей и за всяких людей. Соборное Уложение угрожает им кнутом и ссылкой, но большее значение имела приведенная выше отписка их к посадам. Однако и последняя мера не могла уничтожить закладничества, и еще в конце XVII и в начале XVIII в. находим указы об отсылке таких беглых людей в города на их старые места¹⁴²⁴.

Третью группу лиц, занимающихся промыслами и торговлей, с которыми также правительству приходилось вести борьбу для привлечения их к тяглу, составляли дворники. Первоначально, по-видимому, дворники жили в осадных дворах, обычно пустовавших, в качестве сторожей "для дворового обереганья"¹⁴²⁵-¹⁴²⁶, "я па дворе, государь, монастырская казна, образы и ризы и книги; для войны татарские и для летнева времени без дворника, государь, монастырскому двору быти невозможно"¹⁴²⁷. Они состояли, главным образом, из людей и крестьян дворовладельца, которых он помещал во дворе и содержал на свой счет. В делах "приказа сыскных дел" упоминается о дворниках, которые "сказались" монастырскими вотчинными крестьянами или бобылями; из этого исходит и Соборное Уложение (гл. XIX, ст. 14). В одном из упомянутых актов читаем: "А помещики де ево (взяли) в Нижней на свой помещиков двор во дворники и ныне де он живет в Нижнем в их помещикове дворе в дворниках, а поят де и кормят помещики его Онтон да Степан Кеметцкие, для того, что де он их старинной крестьянин"¹⁴²⁸.

Однако этой простейшей формой дворничества дело не ограничилось. Дворники стали вскоре играть совершенно иную роль.

Многие авторы, касаясь вопроса о дворниках, указывают лишь на эту их первоначальную деятельность в качестве наблюдающих за целостью и исправностью городских дворов и за это пользующихся правом жить на чужих дворах¹⁴²⁹, а Н. Д. Чечулин усматривал в этом держании дворников даже обязанность владельцев осадных дворов, установленную в целях охраны города, придавая дворникам военное значение¹⁴³⁰. Гораздо шире посмотрел на институт дворничества С. Ф. Платонов, указав на многообразие элементов, входивших в состав дворников, и на неодинаковое положение дворников в отношении тягла. "Среди дворников были люди с определенным общественным положением (гарнизонные люди, дьячки, монахи, слобожане, крестьяне, холопы) и люди без определенного общественного положения (приходцы, бывшие черные люди, вышедшие из своей тяглой общины)". "В одних случаях дворники тянули государево тягло вместе с посадскими людьми, в других не тянули, и московские чиновники не всегда знали, как смотреть на дворников, писать ли их в тягло или нет и спрашивали об этом высшую власть: вперед тем людям как государь укажет". Он подчеркивает то обстоятельство, что дворничество было лишь фактическим занятием, но не особым юридическим состоянием, выделявшим его из других групп городского населения¹⁴³¹.

На другой момент обратил внимание Павлов-Сильванский, указав на то, что дворничество являлось средством избыть тягла, под защитой своего господина заниматься в городе торговлей или ремеслами, не входя в состав тяглого населения. "Дворниками назывались не только люди, жившие на дворах для их обереганья, но и для самостоятельного занятия промыслами и торговлей". Они являлись теми же закладчиками, выступавшими лишь в ином виде¹⁴³².

Характерную черту дворничества XVI и XVII в. составляют как пестрый состав его, так и занятие торговлей и промыслами. Так, в Туле, на посаде, по переписной книге 1677 г., в составе дворников имелись посадские люди, ратные люди, вольные гулящие люди, крестьяне, казенные кузнецы. Первые две категории преобладали, составляя из 112 человек 65, или более половины. Там же, в каменном городе, среди дворников и дворниц, кроме ратных людей, крестьян и посадских людей и приходцев находим также детей боярских и их жен¹⁴³³. В Переяславле Рязанском в конце XVI и в начале XVII в. дворникам принадлежало 76 торговых и ремесленных предприятий, или 20% всех заведений этого рода¹⁴³⁴. В платежной книге 1595—1597 гг. читаем: в мясном ряду полки "кпяж Иванова дворника Белицкого Федьки Данилова", "Григорьева дворника Сунбулова Иванка Полшцына" или "лавка Филипова дворника Болшева Офонки Зайцова". Из 38 кузниц 7 принадлежат дворникам¹⁴³⁵.

В Новгороде двор, что был владычне сына боярского Шумихи Леонтиева, а в нем живет дворник Обакумко Фролов скорняк", "двор архиепискупля дияка казенного... а во двори живут дворники Горяшко Костеков, да Итатко Григорьев, барышник"¹⁴³⁶. В "Актах о посадских людях" встречаем дворников, занимающихся самыми разнообразными видами промыслов и торговли. "Живет даже он на боярском дворе в дворниках... и сидит он в Нижнем в наемной лавке за купцами"; два брата Плотниковы, "старинные посадцкие люди называютца дворники", но "тягла с посадцкими людми и казачья не давали", "живет в Нижнем на Троецком дворе в дворниках" и на "посаде всяким товаром он промышляет"; дает оброк в монастырь, а "тягла с посадцкими людми не завывал". Один сидит в лавке, другой "промышляет рогатинами " третий плотничает, четвертый сапожник. Некоторые "ходят на низ на судах в ярыжных" или торгуют хлебом¹⁴³⁷.

Многие из них старинные посадские люди, платят оброк дворовладельцу, но тягла государева не тянут. Лишь в виде исключения встречаются и дворники, которых положили в тягло. Такие случаи, впрочем, упоминаются в новгородских писцовых книгах уже конца XV и начала XVI в.: "Дворники с горожаны тянут "¹⁴³⁸. Но вся суть заключалась именно в освобождении от тягла. Если одни от тягла "стали в стрелцы", а другие для этой цели "назывались" монастырскими или боярскими закладчиками, то многие, пользуясь тем, что они жили на белых дворах в качестве дворников, торгуют и промышляют, но тягла не несут. "Да в Калуге ж, государь, — читаем в челобитьи посадских людей 1639 г., — живут в из былых дворники и на монастырских землях и на посадской земле, а торгуют всякими торговыми промыслами сидят в лавках, а иные кабаки и тамгу откупают, а твоих государевых податей не тянут с нами"¹⁴³⁹. Среди них были, следовательно, и откупщики, люди со средствами, уклонявшиеся от тягла. Это было выгодно не только для них самих, но и для бояр и монастырей, на дворах которых они жили, ибо, в отличие от тех дворников, которые действительно посылались для охраны дворов, такие дворники уже не содержались дворовладельцами, а напротив, вносили им оброк за возможность заниматься торговлей и промыслами, не платя тягла. Иногда они, впрочем, платят монастырю не только оброк, но и тамгу, мало того, подобно дворникам старой формации, одновременно со своим промыслом охраняют монастырское имущество и даже сами ставят двор. "Се яз Мелентей Макарьев сын, — читаем в порядной 1581 г., — порядился есми... Кириллова монастыря у старца Леонида, поставити мне, Мелентию, двор на монастырской земле во Твери на Волге на берегу, за онбары монастырскими клети да изба, да около двора городба; и онбаров мне, Мелентию, беречи монастырских; а оброку мне, Мелентию, давати на год полтина, да своего мне промыслу, чем яз стану промышляти, и мне давати в монастырь томга, да и монастырская служба служити, как моя братия прежняя служат"¹⁴⁴⁰. В одной докладной выписке 1637 г. дворники так характеризуются: " Которые дворники живут многие рукодельные и промышленные люди не по одному человеку на дворе... тем людем, чем дворы, монастырские подворья, с их дворовых земель им оброк платят, а торгуют всякими товары на Москве и по городам, а словут их же имянем, па чьех дворех живут".¹⁴⁴¹

Характерную черту этих дворников составляют, следовательно, два элемента — их живет по несколько человек в одном дворе, и они торговые и промышленные люди и платят оброк владельцу двора. Правительство старается привлечь их в тягло: "А на которых дворех дворники будут промышленные и торговые нарочитые люди, и тех писати в черные тяглые люди". Оно щадило, напротив, тех дворников, которые существовали "для дворового обереганья"; признаком последних являлась наличность только одного дворника во дворе и притом не занимающегося ни торговлей, ни промыслами. Этот принцип проводится уже в XVI в., как видно, например, из жалованной грамоты Соловецкому монастырю 1584 г.: " С монастырьского дворника, уже будет который дворник в том монастырском дворе живет не посадской не тяглой человек... никаких наших податей по тому ж не имать; а учнут в том их мопастыръском дворе жити торговые люди, и с тех людей, с их промыслов во всякие наши подати имати с посадскими людми в ряд"¹⁴⁴². Впоследствии, ввиду жалоб посадских людей, неоднократно издаются распоряжения о включении дворников, которые торгуют разными товарами, в число тяглецов. В писцовых наказах 1622 г. предписывается, например, "я того им сыскивати накрепко, чтобы на осадных дворех за бояры и за дворяны и за детьми боярскими и за всякими людьми торговых людей и мастеровых не было, а были б мелкие безпромышленные и безпашенные люди, по одному человеку на дворе"¹⁴⁴³. Однако дворники все же находили другие способы избывать тягла: когда дворники Переяславля Рязанского "послышали грамоту" о возвращении посадских людей, живших в избыли, в посадское тягло, они стали становиться в пушкари и воротники¹⁴⁴⁴. Приведенное постановление в качестве общего правила вносится в Уложение 1649 г. (гл. XIX, ст. 14), но оно вовсе не является, как мы видим, какой-либо новостью.

Наконец, имеется еще одна группа населения. В писцовых и переписных книгах говорится, что переписаны "посадских людей дворы и во дворех людей по имяном со отцы и с прозвищи, их детей и братью и племянников, соседей и подсуседников и захребетников"¹⁴⁴⁵. Здесь, следовательно, названо несколько категорий населения — соседи, подсоседники и захребетники, причем они как бы приравниваются к родственникам. Действительно, среди подсоседников находим родных и двоюродных братьев и зятьев¹⁴⁴⁶. Есть, наконец, подворники. которых следует отличать от дворников и которые также живут во дворе другого человека: подьячий Заботин "у пего па подворье живет посадцкий человек да вольный человек". Встречается подворник зять¹⁴⁴⁷. Однако, в других случаях соседи, подсоседники и захребетники не находятся на положении родственников, а проживают во дворах у чужих людей (например, выходец из-за рубежа пристал у крестьянина и "жил у него в подсоседстве")¹⁴⁴⁸; напротив, при них еще живут родственники. Переписная книга Яренской волости (на севере) насчитывает соседей и подсоседников 41 человек и 71 захребетника, а при тех и других родственников их — 56 человек¹⁴⁴⁹. Соответственно этому, они сами живут нередко в отдельных дворах. Так, в писцовых книгах новгородских пятин начала XVI в. упомянуто 43 захребетника, не имеющих отдельного двора, и 95 живущих в особом дворе. Среди этих 138 человек 42 были записаны за несколькими крестьянами и столько же не приписано ни к кому, только остальные 54 человека записаны за определенным крестьянином¹⁴⁵⁰.

В последних двух случаях речь идет о сельском населении. Соседи, подсоседники, захребетники и подворники могут, таким образом, занимать весьма различное положение. Они живут либо в городе, либо в деревне, на чужом дворе или в отдельном дворе, являются родственниками хозяина или при них живут родственники, они работают на одного или на нескольких крестьян или пашут и сеют на себя, в городе, как мы увидим ниже, занимаются промыслами или торговлей или наемным трудом.

Большей частью между этими наименованиями разницы не проводят (например, Беляев. Павлов-Сильванский: "Захребетники иначе назывались подворниками, соседями и подсоседниками")¹⁴⁵¹. Действительно, например, в росписи ямских охотников в Московской слободе в Новгороде 1586 г. упоминается группа населения "поугороцкие посатцки... нетяглые люди, тягла не давали, жили в подсуседниках", а при перечислении этих же ямских охотников о каждом сказано: "Жил у такого-то в суседах"¹⁴⁵². Из этого вытекает, что соседи и подсоседники представляют собой одно и то же. Точно так же отождествляют нодворников и захребетников¹⁴⁵³. Правда, пытались разграничивать упомянутые категории. Так, Дьяконов утверждал, что соседи и подсоседники всегда являлись жильцами чужих дворов, захребетники же часто проживали и в своих дворах, Лаппо-Данилевский, напротив, полагал, что именно захребетники жили в чужом хозяйстве в качестве родственников, приемышей или наемных рабочих, тогда как соседи нанимали помещение у другого лица, причем иногда платили своей работой¹⁴⁵⁴. Однако эти предположения не подтверждаются. И те и другие, как указано, могут занимать разнообразное положение и трудно провести между ними границу. В тех же документах одни и те же лица именуются попеременно то соседями, или подсоседниками, то захребетниками: "Да у них же су седи захребетники Стехно да Мартынко¹⁴⁵⁵.

Лаппо-Данилевский рассматривает все эти категории населения с точки зрения тягла как лиц, в силу своего положения избегающих тягла¹⁴⁵⁶. На чем же покоится эта возможность не платить тягла? Довнар-Запольский утверждает, что захребетники — это те же закладчики, сидевшие за хребтом другого и тем самым избывавшие тягла. Из приводимых им по Москве фактов видно, что были захребетники, занимавшиеся торговлей и промыслами и жившие за боярами или посадскими людьми¹⁴⁵⁷. Действительно, мы находим среди них, как и среди соседей и подсоседников, и в других местах ремесленников и торговцев. В писцовой книге по Великому Новгороду читаем: "Двор плотники Гриша да Ромашко, да у них же в суседникех Савка варежник... Двор плотники Федко да Поташко Остафьевы, да у них же в подсусидникех Иванко да Гришко сапожники". "Двор за Юрьем за Ивановым яблошником... да в том же дворе подсусидник Харя Иванов ветошник". "Полдвора Софейского попа Евтифья и в том полу дворе ныне живет Тимофей Петров суконник по купчей, а другая половина за Успенским дьячком... да в том же дворе подсусидник Гаврилка суконник"¹⁴⁵⁸. И таких примеров из писцовой книги можно было бы привести еще много. Соседями и подсоседниками являются, следовательно, ремесленники и торговцы, живущие в чужом дворе (даже в полудворе).

В этих случаях правительство и старается привлечь их к тяглу. Так, в вологодском и гороховецком наказах писцам 1627 г. велено переписать тяглых людей "и их детей, и братью, и племянников, и сусед, и подсуседников, которые и с ними и живут вместе в одних дворех или в суседех, а торгуют и всякими промыслы и рукодельем промышляют опричь их собою (т.е. самостоятельно) и про тех людей разспрашивати выборных людей старожильцев те захребетники с своих торгов и промыслов с тяглыми людьми всякие государевы подати и в мирские разметы дают ли"¹⁴⁵⁹. Здесь, как и во многих других случаях, соседи и подсоседники сближаются с родственниками хозяина двора, причем все они именуются захребетниками и привлекаются к тяглу, раз они самостоятельно занимаются торговлей или промыслами. Они относятся к категории "избылых", каковыми являются все не тянувшие тягла, но занимающиеся торговлей и "рукодельями". Все обязаны в этом случае платить подати, будут ли то слобожане, или дворники, или закладчики, или родственники или, наконец, соседи и подсоседники. "А будет те люди (дяди, братья, соседи и подсоседники) живут в из-былых... а торгуют и всякими промыслы промышляют... в тягло положить... чтоб никакой торговый и рукодельный человек в государевых податях в избылых не был".

Суд я по приведенным наказам, соседи, подсоседники и захребетники отличаются от прочих привлекаемых к тяглу групп населения (дворников, закладчиков) тем, что они либо находятся в родстве с владельцем двора, но более отдаленном, чем упомянутые дети, братья и племянники, или же за получаемое от дворохозяина пропитание работают на него, равнозначное встречающимися в новгородских писцовых книгах "нрикормниками", из чего видно положение этих лиц (крестьянин их прикармливает и за это пользуется их трудом). Или они помогают другим лицам в их промысле или торговле, а не промышляют "опричь их" (как сказано выше), они у тяглых людей "сидельцы", "сидят в лавках и торгуют всякими товары у хозяев своих" или, наконец, они кормятся черной работой — "наймиты". Во всех эгих случаях они тяглу не подлежат и только если они "опричь их собою" торгуют или промышляют, они, подобно дворникам, вносятся в тягло в качестве "избылых". Такими бедными трудовыми элементами захребетники и подсоседники, по-видимому, являлись весьма часто — это были "молодшие людишки, недостаточные", "которые часто приходят на Кострому на время кормиться работою... а в посацкие люди в тягло не пригодятця, молодчие людишки живут в соседстве (являются соседями, т.е. своих домов не имеют), недостаточные". Им противополагаются посадские люди, которые "живут, убегаючи по иным городам и по слободам и на церковных землях", и иные пришлые люди, которые, укрываясь, живут на Костроме, а "промыслом промышляют", с них можно взять тягло¹⁴⁶⁰.

Таким образом, из рассмотрения всех этих категорий людей, нередко объединяемых названием "закладчиков" в широком смысле слова¹⁴⁶¹, получается вывод, что население как посадов, так и лежавших поблизости от них слобод, состояло, независимо от того, к каким сословным группам оно принадлежало (посадские, служилые люди, закладчики, дворники, захребетники), из двух групп — из самостоятельных торговцев и ремесленников, с одной стороны, из наемных людей, занимавшихся черной работой или сидевших в лавках посадских людей — с другой; при этом и среди первой категории, наряду с более состоятельными, имевшими собственные дворы, встречались и такие, которые жили, как мы видели, в чужих дворах. Но, подобно тому как приобретение двора для ремесленника являлось делом вполне возможным, так и превращение "наймита" или "сидельца" в самостоятельного хозяина происходило весьма часто. Мы читаем о том, как крестьяне и бобыли Спасского Ярославского монастыря и их братья и племянники и внучата ходят в Ярославль и там посадские люди их "принимают к себе в домы, сажают в лавки и женят на дочеряху на племянницах и на внуках, на девках и на вдовах"¹⁴⁶². К ним и переходит промысел тестя, они живут в доме его, поят и кормят его "по его живот". Потому-то Уложение 1649 г. и их привлекает к тяглу, "для того, что они, — как говорится в одном указе, — шли в домы и тех девок имали"¹⁴⁶³.

В своем стремлении привлечь в тягло возможно более шибкие круги населения государство идет все дальше и дальше. Так, грамота 1638 г. Суздальскому воеводе Вельяминову касается не только всех вышедших из черных сотен и из слобод, а из посада с тягла, но и таких, которые там жили, но "в тягле не бывали, а торговали всякими товары у хозяев своих, а отжив урочные годы, отходили от хозяев своих прочь, а живут ныне у розных чинов людей и в закладчиках, или в пушкарех, или в стрельцех" — их всех указано "имать на посад попрежнему, где хто жил наперед сего". Здесь, следовательно, не только всякие "захребетники", в том числе и не бывшие никогда в тягле, привлекаются к нему (кроме тех, которые кому-либо крепки по крепостям), но даже уход в пушкари и стрельцы уже не избавляет от этого. Под беглыми посадскими людьми понимаются все те, которые живут "за дворяны и за детьми боярскими в закладчиках и во дворниках, и в стрельцах, и в пушкарех, и в затинщиках, и во дворниках (повторяется еще раз), и в казенных плотниках". И на всех этих людей, которые "во всякие службы стали", должны быть поданы именные росписи и поручные записи¹⁴⁶⁴. В поручной угличских посадских людей по угличанину Игнатию Максимову о жительстве его в Угличе на посаде 1641 г. поручители отвечают за Максимова в случае, если он "съедет с Углича с посаду... и за ково заложитца, за князя или за боярина., или за какова сильнова человека... или и мимо сего камещиством, или плотничеством, или рыболовством, или пушкарством, или стрелечеством, или холопством, или какими делы ни есть от государева или мирского тягла учнет отыматца"¹⁴⁶⁵.

Уход в ратные люди, которыми являлись не только стрельцы, пушкари, затинщики, но и (казенные) плотники и каменщики, строившие укрепления, уже не спасает от тягла. Он не допускается, ибо означает избытие тягла; поэтому не разрешается и занятие рыболовством посадским людям, и даже продажа в холопы запрещается, по-видимому, и из фискальных соображений.

После многократных попыток сажать "сошлых" посадских людей, как и захребетников и прочих избывавших тягла на их прежние места, попыток большею частью неудачных, в 1638 г. был образован специальный сыскной приказ для сыска тяглецов, который и рассылает для этой цели по стране специальных сыщиков, "дворянина добра" с подьячим; они собирают сведения о закладчиках и вышедших тяглецах, производят "большой повальной обыск". Но результаты, по-видимому, были не блестящие. Свозчики были большей частью люди неграмотные, оказывавшиеся беспомощными в порученном им деле. У одного выкрали записи, другой жалуется, что у него в Москве "воры покрали животишка, а в деревне хлебишка мороз побил безостатка", третий сообщает, что его "вотчинко пусто и разорено" и "будучи у твоего государева дела умереть голодной смертью". Они просят отпустить их, один даже глух и слеп — "твоего государева дела не вижу и не слышу ’ и самовольно отправляется в Москву. Но его сажают в тюрьму, "чтобы ему впредь не повадно было ездить к нам без нашего указу" и возвращают с приставом обратно к сводному делу, тогда как одного подьячего за беспробудное пьянство увольняют. Дело их было не легкое, воеводы им всячески препятствовали, не обращали внимания на указы, не позволяли грамоты читать населению, выгоняли из съезжей избы, отказывались выдать тяглецов. Бывали случаи, когда и люди, которых должны были выдать, "чинились сильны" и не только бранили приставов всякой неподобной бранью ("бранит блядиным сыном"), но и грозили их бить и свозчики даже боялись к ним приступиться: "ими, холопи твои, без дела проедаемся". Но и свозчики не очень бережно обращались с населением, в частности с поручителями, которые брали за свозимых тяглецов — "нас на правеже бьет и мучит смертным боем, а на ночь в тюрьму сажает для своей корысти". С населения они берут "посулы и поминки великие", "чинят насильства многие", а кто посул не дает, тех "бьют батогами на смерть". В результате некоторые воеводы находили весь процесс сыска бесплодным, заявляя, что все равно "беглые всяких чинов люди против росписи посадцких людей учнут их укрывать... и теми обыски подлинно о закладчиках сыскать нельзя". Действительно, нередко земский староста закладчиков не выпускал, как приказчик не выдавал крестьян, или выдавал только жен "душою и телом, одних без мужовей и без животов". Будучи же вывезены, они бежали обратно — "брели розно", снова закладывались за тех, за кем жили прежде.
При этом операции возвращали не только тех тяглецов, которые уклонялись от службы, но которые перешли в другие города и там жили в тягле или состояли там "у государевых служб", и эго еще более затрудняло задачу. Не удивительно, если после всех огромных затраченных усилий уже через несколько лет на соборе, вырабатывавшем Уложение, были вновь возбуждены те же вопросы. Однако разница теперь, по-видимому, заключалась в том, что вместо возвращения каждой тяглой общине именно ее тяглецов теперь имеется в виду лишь тяглое состояние, как целое, речь идет о взятии на посад по месту фактического жительства. В этом новом виде проводится принцип прикрепления к посадам, к городскому тяглу. "Тем всем быти в тех городех на посаде, где кто ныне живет", "тем тяглым посадским людям и вперед жити в тех местах, где они ожилися... а из города в город их, посадских людей не переводити". "А которые развезены в уезды, в села и в деревни с посадов и их всех сыскивая свозити на посады тех городов, где кто сыскан будет". Подобно прикреплению крестьян к земле, и посадские люди прикреплены к посаду — в обоих случаях фискальный принцип сыграл важную роль¹⁴⁶⁶.

---

¹³⁵⁷Смирнов. Города Московского государства в первой половине 17 века. I. 1917. С. 1 сл.
¹³⁵⁸Плошинский. Городское или среднее состояние российского народа в его историческом развитии. 1852. С. 8.
¹³⁵⁹Сперанский. Историческое обозрение изменений в праве поземельной собственности и в состоянии крестьян // Архив исторических и практических сведений о России Калачева. Кн. 2. 1859.
¹³⁶⁰Срезневский. Материалы к словарю древне-русского языка. Т. II. С. 1228.
¹³⁶¹Котошихин. О России в царствование Алексея Михайловича. 4-е изд. 1906. С. 128.
¹³⁶²Белоцерковский. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII вв. С. 159 сл. Шиманский. Рязанский уезд в конце XVI и в начале XVII в. по писцовым книгам // ЖМНП. 1911. С. 20. Симеон. История г. Серпухова. 1880. С. 148. Мерцалов. Вологодская старина. 1889. С. 53. Побойнин. Торопецкая старина. 1902. С. 190 сл.
¹³⁶³Крижанич. Русское государство в половине XVII века. Рукопись времен царя Алексея Михайловича // Русская Беседа. № 4. Приложение. 1859.
¹³⁶⁴Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Выи. II. С. 69.
¹³⁶⁵Архивный Материал. Документы поместно-вотчинных учреждений Московского царства. Управляющий Архивом Д. Я. Самоквасов. Т. I. Отд. 1. Гл. XI.
¹³⁶⁶Для более раннего времени мы и такими данными относительно численности городского населения не располагаем. Насколько фантастичны все такого рода вычисления, видно, например, из того, что для Новгорода, на основании данных о смертности, о числе казненных при Иване 111 и т.д., цифру населения определяли от 8 до 400 тыс. человек. Иоссевин считал в Новгороде (в XVI в.) не более 20 тыс. жителей, тогда как Костомаров на основании летописей находит 18 тыс. семейств, выведенных Иваном III из Новгорода, и поэтому 72 тыс. жителей. Между тем, на указанную летописью цифру выселенных можно столь же мало полагаться, как на другие летописные цифры вроде 4300 дворов, выгоревших в Новгороде при пожаре 1211 г., или умерших от мора в 1390 г. в течение 6 месяцев 80 тыс. человек, а в 1467 г. во всех пятинах 250 тыс. человек. Цифры эти никем не подсчитаны, сообщены наугад, должны были лишь доказывать огромное число умерших людей или пострадавших домов. Гораздо более можно считаться с указанием 5100 дворов в Новгороде в 1545 которых производится сбор ратных людей и пороха по случаю Казанского похода, но и из этого нельзя еще выводить цифры в 20 тыс. населения, ибо могли быть и малонаселенные и пустые дворы. Во всяком случае, это, по-видимому, для середины XVI в. максимальная цифра. По данным писцовой книги 1583—1584 гг. численность получается значительно меньшая (см. выше). См.: Красов. Разбор мнений о населении Великого Новгорода // ЖМНП. Ч. 81. 1854. Костомаров. Истор. моногр. I. С. 381. Костомаров. Северно-русские народоправства. Т. I. С. 234. Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 51. ААЭ. Т. 1. № 205. Новгородская летопись по синодальному Харатейкому списку (первая летопись). Издание Археографической Комиссии. 1889. С. 194. Иконников. Опыт русской историографии. Т. II. 1908. С. 621.В Пскове также находят нередко многолюдное население, тогда как Поссевин утверждает, что оно было не больше, чем в Новгороде, т.е. не свыше 20 тыс. В XVI в. жилища здесь почти все были деревянные, окруженные заборами и плетнями, и замоена была лишь одна торговая площадь. Кладбища (ямы, едва прикрытые, куда свливали трупы) издавали ужасное зловоние, отсюда почти не прекращающийся мор (Иконников. Опыт русской историографии. Т. II. С. 766). В Твери иностранцы (Гербернштейн. Поссевин) считали меньше населения. В середине XVII в. она была маленьким городком, окруженным деревянными укреплениями, и имела не более 150 домов (Ключевский. Сказания иностранцев о Московском государстве // Известия Московского Университета. № 7. 1866. С. 211. Иконников. Опыт русской историографии. Т. II. С. 990. Борзаковский, история Тверского княжества. 1876).
¹³⁶⁷Опись городов 1678 г. I. ДАИ. Т. IX. jN? 106. Богоявленский. Некоторые статистические данные по истории русского города XVII в. Ст. 387 сл.. 390 сл.
¹³⁶⁸Относительно крестьян наказы писцам уже с начала XVII в. требуют сыскивать накрепко,"чтобы крестьяне дву дворов в один не спаливали и из дву дворов в один людей не переводили". Чтобы старосты, целовальники и волостные люди "дву дворов за один двор не сказывали и дворов двух или трех или больше в один вдор не писали и посадских бы людей и волостных крестьян из дву дворов в один вдвор не переводили" (Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. 1.1913. № 8,21, 31 и др. Т. II. Вып. I. 1916. № 183 С. 461 и др.).
¹³⁶⁹Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 143. Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве. С. 47 сл., 87 сл., 114.
¹³⁷⁰Любомиров. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611 — 1613 гг. 1917. С. 10 сл., 15 сл. м Богоявленский. Некоторые статистические данные по истории русского города XVII в. Ст. 385.
¹³⁷¹См. выше, с. 189, 194 сл.
¹³⁷²Соловьев. История России. Т. VII, XIII. Хлебников. Влияние общества на организацию государства. С. 69 сл. Дитятин. Устройство и управление городов России. Т. I. С. 113, 129. Пригара. Опыт истории состояния городских обывателей в восточной России // ЖМПП. 135. 1868. С. 674, 678. Ключевский. Сказания иностранцев о Московском государстве. С. 183, 215.
¹³⁷³Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 327.
¹³⁷⁴Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве. С. 48 сл., 50, 89.
¹³⁷⁵кты о посадских людях — закладчиках. Н. П. Павлова-Сильванского // Летопись занятий Археографической Комиссии. Вып. XXII. 1909. С. 171, 175, 179 и др.
¹³⁷⁶Сташевский. Пятина. 142 г. // ЖМНП. 1912. IV. С. 257-258. V. С. 109.
¹³⁷⁷Писцовые книги Московского Государства. Ч. I. С. 314 сл.
¹³⁷⁸Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 130 сл., 167, 190.
¹³⁷⁹Писцовые книги 1624—1625 гг. по Белеву // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. С. 11 сл.
¹³⁸⁰Писцовые книги Московского Государства. Ч. I. С. 1267.
¹³⁸¹Платежные книги 1595—1597 гг. Переяславль-Рязанский // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. С. 1 сл. Писцовые книги Рязанского края. Под ред. В.Н. Сторожева. I. С. 8. Некрасов. Рязанский уезд // ЖМНП. IV. 1914. С. 291.
¹³⁸²Писцовая книга 1626 г. С. 21. Ср. для Тулы: Белоцерковский. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII вв. С. 64,96.
¹³⁸³Писцовая книга Пскова // Сборник МАМЮ. Т. V. С. 15 сл.
¹³⁸⁴Псков и его пригороды. Кн. 2. // Сборник МАМЮ. Т. VI. № 6, IV.
¹³⁸⁵См. также ниже, с. 419—420.
¹³⁸⁶Богоявленский. О пушкарном приказе // Сборник статей в честь Любаве кого. 1917. С. 370.
¹³⁸⁷Симеон. История г. Серпухова. С. 216, 219.
¹³⁸⁸Книга писцовая по Новгороду Великому конца XVI в. Изд. Майковым. С. 174,11,89—90.
¹³⁸⁹Харузин. Псков и его пригороды перед второй польской войной при царе Михаиле // Древности. Труды археографической комиссии Московского Археологического Общества. I. С. 399.
¹³⁹⁰Материалы для истории города XVIII—XVIII вв. 1884. Углич. См. также опись городов в ДАИ.Т. IX. Приб.№ 106.
¹³⁹¹См. ниже, с. 353 сл.
¹³⁹²Сташевский. Пятина. 142 г. V. С. 106—108.
¹³⁹³Ильинский. Городское население Новгородской области в XVI в. // ЖМНП. VI. 1876. С. 260.
¹³⁹⁴Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 166.
¹³⁹⁵Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. II. Вып. I. № 182.
¹³⁹⁶Сташевский. Пятина. 142 г. V. С. 108.
¹³⁹⁷Сотницы, грамоты и записи. Изд. Шумаковым. Вып. I С. 71.
¹³⁹⁸Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. Изд. И. А. Вахрамеевым. Т. I. № 114.
¹³⁹⁹Писцовые книги по Нижнему Новгороду. Введение // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. С. X-XI.
¹⁴⁰⁰Там же. Столб. 316 сл.
¹⁴⁰¹Там же. Столб. 289—291.
¹⁴⁰²Сборник Московского Архива Министерства Юстиции. Т. V.
¹⁴⁰³Мерцалов. Вологодская старина. 1889. С. 93.
¹⁴⁰⁴Побойнин. Тороиецкая старина. С. 267, 281.
¹⁴⁰⁵Смирнов. Города Московского государства в первой половине 17 века. I. С. 130.
¹⁴⁰⁶Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 115 сл., 286 сл., 334.
¹⁴⁰⁷Писцовая книга 1628 г. по Вятке // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. С. 17.
¹⁴⁰⁸Борисов. Описание города Шуи и его окрестностей. 1851. С. 63 сл.
¹⁴⁰⁹Выпись из Тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и подьячего Богдана Фадеева // Издание Тверской у бернской ученой архивной комиссии. 1901. С. 52—53.
¹⁴¹⁰Писцовые книги Московского Государства. Венева и Веневский уезд. 1541.
¹⁴¹¹Переписная книга Ростова Великого второй половины XVII в. // РИБ. XI. С. 1—2, 7, 10-11 и др., № 15. 20 сл., 41,56-57.
¹⁴¹²Писцовые книги 1624—1625 гг. по Белеву. С. 2—3.
¹⁴¹³Писцовая книги но Переяславлю-Рязанскому 1620 г. С. 29.
¹⁴¹⁴Писцовая книга по Боровску 1675 г. С. 37 сл., 55 и др.
¹⁴¹⁵Летопись занятий Археографической Комиссии. Вып. XXVI. С. 12 (сообщение Д. Б. Грекова). Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 167.
¹⁴¹⁶См. ниже.
¹⁴¹⁷Довнар-Заполъский. Промышленность и торговля Москвы в XVI и XVII вв. 1910. С. 84. О торговле крестьян см. ниже, гл. 13.1.
¹⁴¹⁸Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 171.
¹⁴¹⁹Симеон. История г. Серпухова. Прил. III.
¹⁴²⁰См. о закладчиках выше, с. 85 сл.
¹⁴²¹Писцовая книга по Боровску 1685 г. С. 65—75.
¹⁴²²Переписная книга по Ростову 1678 г. // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. Переписная книга Ростова Великого. С. 71 сл., 81 сл., 89 сл.
¹⁴²³Шаховская. Сыск посадских тяглецов и закладчиков в первой половине XVII в. С. 294.
¹⁴²⁴Акты о посадских людях — закладчиках. Н. П. Павлова-Сильванского. Его же. Закладничество— патронат // Записки имп. Русского археографического общества. IX. 1897. Его же. Сочинения. Т. III. С. 320 сл.. 323 сл., 326 сл., 466 сл. О закладничестве этой эпохи см.: Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве. С. 77, 588. Деболъский. Гражданская дееспособность по русскому праву. С. 108. Рожков. Исторические и социологические очерки. С. 77,120. Иная точка зрения у Ключевского ("Курс истории России". С. 184: "Опыты и исследования"). Сергеевич. Закладничество в древней Руси. X. Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 150. См. также выше, с. 85 сл.
¹⁴²⁵Акты о посадских людях — закладчиках. Я. //. Павлова-Сильванского. С. 199.
¹⁴²⁶О дворниках и гостинных дворах см. ниже, с. 503.
¹⁴²⁷Сташевский. Очерки из истории царствования Михаила Федоровича. С. 252.
¹⁴²⁸Акты о посадских людях — закладчиках. Я. П. Павлова-Сильванского. С. 196.
¹⁴²⁹Костомаров. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI—XVII столетиях. С. 19. Побойнин. Торопецкая старина. С. 194. Дахнович. Нижний Новгород в первой половине XVII в. по писцовой книге. 1912. С. 29 сл.
¹⁴³⁰Чечулин. Города Московского государства в XVI в. С. 270 сл.
¹⁴³¹Платонов. // ЖМНП. V. 1890. С. 151 сл. Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве. С. 49 сл.
¹⁴³²Павлов-Сильванский. Люди кабальные и докладные. Павлов-Сильванский. Феодализм. С. 328.
¹⁴³³ташевский. Очерки из истории царствования Михаила Федоровича. I. С. 251 сл. Белоцерковский. Гула и Тульский уезд в XVI и XVII вв. С. 97 сл., 133 сл.
¹⁴³⁴Белоцерковский. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII вв. С. 124, 132.
¹⁴³⁵Шиманский. Рязанский уезд в конце XVI и в начале XVII в. по писцовым книгам. С. 19.
¹⁴³⁶Платежные книги 1595—1597 гг. Переяславль-Рязанский. С. 2, 4, 5.
¹⁴³⁷Книга писцовая по Новгороду Великому конца XVI в. Изд. Майковым. С. 96, 99.
¹⁴³⁸Акты о посадских людях — закладчиках. Н. П. Павлова-Сильванского. С. 150, 153, 164, 173, 175-176, 191, 193, 195, 195, 199, 201, 208.
¹⁴³⁹Вулих. К вопросу о земцах в составе новгородского общества. С. 145.
¹⁴⁴⁰Акты Московского Государства. Т. II. № 169.
¹⁴⁴¹АЮ. № 181. (Архив Я. С. Строева. Т. I. № 293).
¹⁴⁴²Сташевский. Очерки из истории царствования Михаила Федоровича. I. С. 253.
¹⁴⁴³ААЭ. Т. I. № 323.
¹⁴⁴⁴Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. I. № 104, а также № 131. Веселовский. Посадская соха в первой половине XVII в.//ЖМНП. V. 1910. С. 18. Сташевский. Очерки из истории царствования Михаила Федоровича. I. Прил. IX.
¹⁴⁴⁵Переписная книга по Переяславлю-Рязанскому 1677 г. С. 27.
¹⁴⁴⁶Торопец // Материалы для истории города XVII—XVIII вв. С. 15. Кунгур // Матери алы для истории города XVII—XVIII вв. С. 3 сл. Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 152.
¹⁴⁴⁷Переписная книга Хлынова (Вятка) 1678 г. // Материалы для истории города XVII — XVIII вв. С. 42.
¹⁴⁴⁸Дьяконов. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве (XII и XVII вв.). С. 106. прим. 5. Павлов-Сильванский. III. С. 49.
¹⁴⁴⁹Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. I. С. 142.
¹⁴⁵⁰невушев. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Т. I. Ч. 1. С. 179—180. Сергеевич. Древности русского права. Т. III. С. 146 сл.
¹⁴⁵¹Беляев. Лекции по истории русского законодательства. С. 493. Павлов-Сильванский. III. С. 48 сл.
¹⁴⁵²Гурлянд. Новгородские ямские книги 1586—1631. С. 206. Дьяконов. Рецензия на книгу Сергеевича // ЖМНП. С. 182.
¹⁴⁵³Сергеевич. Древности русского права. Т. III. С. 147. Соколовский. Экономический быт земледельческого населения России и колонизация юго-восточных степей. С. 15.
¹⁴⁵⁴Дьяконов. Рецензия на книгу Сергеевича. С. 182. Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 150. Ср.: Введенский. Заметки по истории труда на Руси 16—17 вв. // Архив Истории Труда в России. т. II; VI-VII. 1922. 1923.
¹⁴⁵⁵См. наказы писцам. Веселовский. Посадская соха в первой половине XVII в. С. 17.
¹⁴⁵⁶Лаппо-Данилевский. Организация прямого обложения от Смутного времени до эпохи преобразований. С. 146 сл., 150 сл.
¹⁴⁵⁷Довнар-Заполъский. Промышленность и торговля Москвы в XVI и XVII вв. С. 33 сл.. 90 сл.
¹⁴⁵⁸Книга писцовая ио Новгороду Великому конца XVI в. Изд. Майковым. С. 33, 97, 102-103.
¹⁴⁵⁹Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. I. № 104, 115. 151. Ср. Т. II. Ч. 1. № 28. С. 65. № 183. С. 452-454 и др.
¹⁴⁶⁰Шаховская. Сыск посадских тяглецов и закладчиков в первой половине XVII в.
¹⁴⁶¹В то время, как в Яренской писцовой книге 1678 г. упоминаются суседи, подсуседники и захребетники, в другой волости — Тотемской — писцовая книга того же года этих наказаний не знает, а перечиляет живущих во дворах подворников, подворников-бобылей и работников (Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. I. С. 140). Возможно, что первые и вторые наименования тождественны. В грамоте 1597 г. велено высылать в г. Корелу тех корелян, которые податей не платят, именно "которые живут в захребетниках и в подсуседниках и которые живут за митрополитом и за монастыри... и за всякими людьми". А в дальнейшем прибавлено, чтобы старцы Кижского погоста велели ехать в Корелу всем живущим за митрополитом и за другими, но о захребетниках и подсуседниках уже ничего не сказано: по-видимому, под заложившимися людьми и они понимаются. (ААЭ. Т. II. № 13).
¹⁴⁶²Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. Изд. И. А. Вахрамеевым Т. I № 111.
¹⁴⁶³Соборное Уложение. Гл. XIX. Ст. 23.
¹⁴⁶⁴ААЭ. Т. III. № 279.
¹⁴⁶⁵АИ. № 304. III. Ср.: Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. II. Вып. I. № 177.
¹⁴⁶⁶Шаховская. Сыск посадских тяглецов и закладчиков в первой половине XVII в. X. С. 269 сл., 296 сл., 309 сл., 309 сл., 313. Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. II. Ч. 2. № 141, 143, 145, 149

<< Назад   Вперёд>>