Холодная война. 1945-1963 гг. Историческая ретроспектива

Победа антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне дала толчок мощным политическим и социальным процессам в стра­нах «третьего мира». Это поставило перед победившими государства­ми проблему выработки политики, способной повлиять на вектор развития этих стран.

На Ближнем и Среднем Востоке всю сложность этой задачи в первую очередь ощутила Великобритания, считавшая с довоенных времен этот регион сферой своих преимущественных интересов. Правящие крути Великобритании рассчитывали перестроить отноше­ния со странами региона и провести неизбежное сокращение внешнеполитических обязательств темпами и методами, которые позволили бы британскому обществу надеяться на сохранение меж­дународных позиций страны и не повлекли бы за собой серьезных внутриполитических осложнений. Но ни консервативному прави­тельству У. Черчилля, ни сменившему его в середине 1945 г. лейбо­ристскому кабинету министров во главе с К. Эттли не удавалось разработать меры, которые давали бы возможность Великобритании контролировать развитие ситуации в масштабах ближневосточного региона или даже его отдельных частей. Не оправдались надежды А. Идена, министра иностранных дел в правительстве У. Черчилля, создать механизм контроля над процессами в арабском мире в виде Лиги арабских государств. Напротив, ее деятельность довольно бы­стро приобрела антибританскую направленность.

Осенью 1945 г. лейбористский министр иностранных дел Э. Бе-вин предложил план создания организации, в задачи которой вхо­дило бы осуществление проектов, направленных на развитие про­мышленности, сельского хозяйства, социальной сферы в странах региона. В соответствии с этим замыслом в апреле 1946 г. в Каире было учреждено Управление ближневосточного развития. Однако экономическое положение самой Великобритании не позволяло вы­делять сколько-нибудь значительные суммы для оказания помощи странам ближневосточного региона. Выход из этой ситуации Э. Бе-вин видел в проекте «Евро-Африка», в рамках реализации которого предполагалось привлечь европейские страны, прежде всего Фран­цию, к эксплуатации природных богатств континента и заинтересо­вать США перспективой получения стратегического сырья из реги­она. Великобритания рассчитывала тем самым получить контроль над интеграционными процессами в Европе, добиться от США ре­альной поддержки в сохранении британских позиций на Ближнем и Среднем Востоке и, таким образом, получить возможности хотя бы косвенно контролировать американскую политику в регионе¹.

Содержание британского стратегического планирования на после­военный период определялось положением о неизбежном обострении англо-советских отношений и их переходе в кризисную фазу во вто­рой половине 1950-х годов. Разработанный высшим британским во­енным руководством в мае 1947 г. Всеобщий стратегический план определял Советский Союз в качестве основного потенциального про­тивника, а район Ближнего и Среднего Востока как наиболее веро­ятное направление «агрессии России»². Правительство К. Эттли при­давало важнейшее значение сохранению военного присутствия в этом регионе. Так, с 1946 г. начались затяжные переговоры с Египтом об изменении условий англо-египетского договора 1936 г. Но попытки Великобритании добиться согласия египетского королевского прави­тельства на сохранение британской военной базы в зоне Суэцкого канала натолкнулись на настойчивые требования полного вывода бри­танских войск с территории страны. В то же время обострение пале­стинской проблемы усилило интерес арабских стран к военному со­трудничеству с Великобританией. Это до известной степени благопри­ятствовало сохранению активной позиции Лондона в регионе³.

На переговорах с представителями американского правительства британские дипломаты и военные отстаивали точку зрения, что Ближний Восток в качестве «будущего театра военных действий ус­тупает по значению лишь территории самой Англии»⁴. Однако пра­вящие круги США не разделяли этих оценок, отдавая приоритет латиноамериканским и европейским делам.

В системе внешнеполитических приоритетов американской адми­нистрации Г. Трумэна район Ближнего и Среднего Востока занимал в первые послевоенные годы далеко не главное место. В стратеги­ческом планировании США оно определялось задачей создания плацдарма для нанесения — в начальной фазе возможного военно­го конфликта с Советским Союзом — ядерного удара по нефтедо­бывающим и нефтеперерабатывающим мощностям на территории СССР. Дипломатическое давление Советского Союза на Турцию, оказывавшееся в первые послевоенные годы с целью добиться пе­ресмотра режима черноморских проливов, и выдвигавшиеся в прес­се сопредельных с Турцией советских республик территориальные претензии создавали ситуацию, которая не позволяла американским военным экспертам разрабатывать долговременные планы операций на возможном театре военных действий в этом регионе. В этих ус­ловиях при решении вопроса, на каких рубежах будет проходить «линия обороны Запада», акцент делался на возможности использо­вания британской базы в зоне Суэцкого канала. Лишь с 1947 г., пос­ле провозглашения «доктрины Трумэна», при американской техни­ческой помощи развернулась модернизация турецких аэродромов, а позднее началось и строительство новых аэродромов для размеще­ния тяжелых американских бомбардировщиков⁵.

При общем неприятии британских оценок в американских пра­вительственных кругах шли постоянные дебаты между дипломатиче­ским и военным ведомствами, с одной стороны, правительством и конгрессом — с другой, относительно значения ближневосточного региона и отношений с Великобританией в этом районе мира. Осо­бенно наглядно это показало обсуждение итогов американо-британ­ских переговоров, проходивших осенью 1947 г. и известных в дип­ломатической истории как «Переговоры в Пентагоне»⁶.

Разумеется, острые дебаты в американских правящих кругах воз­никали и в связи с формированием политики США в других райо­нах мира. Но в первое послевоенное десятилетие именно становле­ние ближневосточного направления американской внешней полити­ки проходило с наибольшими трудностями. В значительной степени это объяснялось сложностью политической обстановки в самом ре­гионе. Однако нужно иметь в виду и недостаток квалифицирован­ных кадров, который ощущало руководство госдепартамента, форми­руя штаты соответствующих отделов и посольств, в условиях" когда общая численность дипломатического корпуса резко увеличивалась. Специалисты считают, что лишь с 1942 г., когда в Чикаго была про­ведена конференция «Ближний Восток: проблемы и перспективы», была начата подготовка для правительственных организаций специ­алистов, знающих языки региона.

С 1947 г. в США стал издаваться «Ближневосточный журнал». На первой странице первого номера этого журнала констатирова­лось, что «за очень небольшим исключением, для американцев Ближний Восток — терра инкогнита». Лишь с 1949 г. стала фи­нансироваться правительственная программа ближневосточных ис­следований⁷. Отсутствие прочных традиций ближневосточной по­литики в сочетании с плохим знанием реалий региона привели к тому, что практически до середины 1950-х годов правительство США было вынуждено при решении большинства возникавших острых региональных проблем опираться на разработки британско­го министерства иностранных дел. Но при этом американские по­литики декларировали, и зачастую совершенно искренне, антико-лониалистские лозунги и особенно в первые послевоенные годы считали неизбежным и желательным скорейший «уход» Великобри­тании с Ближнего Востока.

Отмечая сложности формирования ближневосточного направле­ния деятельности госдепартамента США, нельзя не подчеркнуть пос­ледовательность, с которой администрация Трумэна формулировала глобальные задачи американской внешней политики. Продолжая тра­дицию односторонних деклараций внешнеполитических целей стра­ны, восходящую к президенту Дж. Монро, Г. Трумэн в послании кон­грессу 12 марта 1947 г. сформулировал ряд принципиальных положе­ний, определивших характер внешней политики США во второй половине XX в.

В подчеркнуто патетико-трагической манере сделав заявление в феврале 1947 г. о невозможности для Великобритании далее поддер­живать режимы Греции и Турции, Лондон надеялся, что правитель­ство США в ответ заявит о своих экономических и стратегических интересах в регионе и тем самым создаст надежду на реализацию проекта «Евро-Африка». Американская дипломатия в лице прежде всего заместителя государственного секретаря Д. Ачесона разгадала замысел Форин Оффис⁸. В выступлении президента Г. Трумэна ни­чего не говорилось об экономических интересах США в регионе, хотя первоначальный проект содержал такие положения.

«Доктрина Трумэна» провозглашала целью американской регио­нальной и глобальной политики защиту свободы и демократии. Она развивала «вильсонистские» традиции, характерные для внешнеполи­тического курса Ф. Д. Рузвельта. Но тем не менее отсутствие указа­ний на экономические интересы США в ближневосточном регионе шло как бы вразрез с действиями американских монополий, которые в послевоенный период активно теснили европейский капитал в нефтедобывающей промышленности Ближнего и Среднего Востока.

Действительно, с 1945 г. представители американских деловых кругов вели переговоры о получении различных концессий прак­тически во всех арабских странах⁹. Компании «Сокони вакуум» и «Стандард ойл оф Нью-Джерси» владели 27,5% активов «Ирак петролеум компани» и имели значительные интересы в Катаре. «Галф ойл» и Англо-иранская нефтяная компания делили конт­роль над буровыми работами в Кувейте. «Стандарт ойл оф Кали­форния» и «Тексако» имели преимущественные права в Саудов­ской Аравии и Бахрейне¹⁰. Возможно, случайным, но, безусловно, символическим совпадением стало то, что слияние четырех аме­риканских нефтяных монополий («Стандард ойл оф Нью-Джер­си», «Сокони вакуум», «Тексас» и «Стандард ойл оф Калифор­ния») в компанию «АРАМКО» по времени совпало с поддержкой конгрессом США направления политики, предложенного «доктри­ной Трумэна». По данным, представленным в комиссию по ино­странным делам палаты представителей конгресса США руковод­ством этой кампании, уже в первой половине 1950-х гг. капитал Соединенных Штатов Америки осуществлял финансовый конт­роль над 46% нефтяных запасов ближневосточного региона. 20% — оставалось под контролем британских фирм¹¹. В конце 40 — начале 50-х гг. произошло резкое увеличение добычи нефти на промыслах Ближнего и Среднего Востока. Оно было связано с ростом потребностей в энергоносителях западноевропейских стран, восстанавливавших свою экономику при помощи США в рамках «плана Маршалла». Причем уже в 1947 г. до 50% их по­требностей обеспечивалось за счет поставок компании «АРАМ­КО». В последующий период, за 1948—1951 гг. 56% поставляемой этой компанией в Европу нефти оплачивались за счет средств, выделявшихся сначала по «плану Маршалла», а затем — по Про­грамме взаимного обеспечения безопасности, связывавшей США с членами Североатлантического блока¹².

Однако, несмотря на это, следует подчеркнуть, что формулиров­ки «Доктрины Трумэна» адекватно отразили те оценки стратегиче­ского значения ближневосточной нефти, которые существовали в правящих кругах США на тот период. Разрабатывавшиеся в Соеди­ненных Штатах во второй половине 1940-х гг. планы возможной войны с Советским Союзом предусматривали, что в начальной фазе военных действий Советский Союз быстро сможет добиться страте­гического успеха, как в Западной Европе, так и на Ближнем Восто­ке. В связи с этим обстоятельством по меньшей мере в течение двух лет после начала военных действий доступ к ближневосточной не­фти для США и их союзников будет невозможен¹³. Лишь известная директива Совета национальной безопасности (СНБ-68), которая была одобрена президентом Г. Трумэном после начала корейской войны, внесла коррективы в оценки стратегической важности ближ­невосточной нефти и региона в целом. В ней подчеркивалось, что в случае войны «нефтяные районы Ближнего и Среднего Востока» превратятся в важный театр военных действий. План ведения вой­ны с Советским Союзом под кодовым названием «Дропшот» уже предусматривал формирование рубежа обороны в юго-восточных районах Турции с целью «защиты ближневосточной нефти»¹⁴. Таким образом, значение ближневосточного региона в системе внешнепо­литических приоритетов США возрастало по мере развития эконо­мической и военно-политической интеграции Европы и завершения оформления раздела этого региона на сферы влияния США и Со­ветского Союза, что нашло свое выражение в принятии ФРГ в НАТО и создании Организации Варшавского Договора. Североатлан­тический блок все более активно распространял свое влияние на ближневосточный регион.

Подготовка к принятию в НАТО Турции, являвшейся мостом между южной частью Европы и Ближним Востоком, шла одновре­менно с созданием военной организации этого альянса. Подготов­ка была связана с реформированием турецких вооруженных сил и созданием военной инфраструктуры на территории страны. Распро­странению влияния НАТО на Ближний Восток должно было спо­собствовать создание средневосточного командования при участии Великобритании, Франции, США и Турции. В качестве члена-ос­нователя к созданию командования был приглашен Египет. При этом британская база в зоне Суэцкого канала формально станови­лась бы союзной. Несмотря на то, что королевское правительство Египта отклонило это предложение, ведущие страны НАТО продол­жали поиски вариантов блоковой политики на Ближнем и Сред­нем Востоке, используя в качестве меры давления на страны реги­она заинтересованность ближневосточных режимов в получении военной и экономической помощи¹⁵.

Ближневосточный рынок вооружений контролировала Велико­британия, выступая в качестве основного поставщика оружия араб­ским странам. Это давало британскому правительству важный ры­чаг воздействия на ситуацию на Ближнем Востоке. Установление контроля над гонкой вооружений в регионе, прежде всего между арабскими странами и Израилем, стало важным направлением ближ­невосточной политики и для США. По тактическим соображениям, учитывающим договорные отношения Великобритании с рядом арабских стран, а также стремление контролировать деятельность Франции, намерение США управлять военным строительством на Ближнем и Среднем Востоке выразилось в участии в трехсторонней декларации, которая была провозглашена правительствами Соеди­ненных Штатов, Великобритании и Франции 25 мая 1950 г. Вопро­сы поставок оружия на Ближний Восток стали рассматриваться специальной трехсторонней комиссией, в которой мнение предста­вителей Вашингтона имело решающее значение¹⁶.

Создание механизма контроля над ближневосточным рынком вооружений следует рассматривать как составную часть действий США, направленных на то, чтобы на основе развития двусторонних отношений со странами Ближнего и Среднего Востока разработать долговременную региональную политику. Среди таких действий на­ходится и попытка Соединенных Штатов вслед за Великобритани­ей, которая сделала это сразу после войны, выдвинуть программу не только военного, но и экономического сотрудничества с развиваю­щимися странами.

20 января 1949 г. президент Г. Трумэн в послании конгрессу на­звал четвертой по порядку среди важнейших внешнеполитических задач оказание помощи «слаборазвитым» регионам. Выдвижение американской администрацией программы, получившей в диплома­тической истории название «программы четвертого пункта», означа­ло, прежде всего, то, что так называемые «невоенные факторы силы» начинали все более учитываться при разработке внешнеполитической стратегии США. В частности же, применительно к реалиям ближне­восточного региона, американское руководство, предлагая программу, пыталось дать ответ на непростой вопрос, каковы на самом деле спо­собы «укрепления демократических институтов» в странах Ближнего и Среднего Востока. Ведь именно эту задачу в числе приоритетных выдвигала «доктрина Трумэна». Оказание американской экономичес­кой и технической помощи странам в рамках программы должно было, по замыслу ее авторов, способствовать развитию экономики этих стран и стимулировать приток западного частного капитала. Но главное, как определяли документы государственного департамента, реализация программы должна была способствовать «внесению... в политическую и социальную системы зависимых стран разумной доли либеральных идей, но так, чтобы это не привело к слишком быст­рым изменениям в существующих порядках»¹⁷.

В конце 1951 г. в Бейруте было открыто региональное предста­вительство США для координации использования средств, выделя­емых странам ближневосточного региона в рамках различных про­грамм помощи. Его возглавил Э. Лок, имевший ранг специального помощника государственного секретаря. Но в своей деятельности представительство столкнулось с серьезными проблемами. Государ­ства региона не располагали реальными возможностями участвовать в финансировании крупных проектов, как это предусматривали про граммы помощи. Часть правящей элиты арабских государств вооб­ще не была заинтересована в реализации долгосрочных проектов, а надеялась на немедленное личное обогащение за счет сумм амери­канской помощи. Прогрессивная часть арабского общества относи­лась с некоторым подозрением к действиям США в регионе, усмат­ривая за предложением помощи стремление американского импери­ализма закабалить страны, только освободившиеся от британской и французской зависимости. Сосредоточенность Соединенных Штатов и их союзников в начале 1950-х гг. на достижении паритета с Со­ветским Союзом в развитии конвенциональных сил в Европе, а за­тем в получении ядерного превосходства над СССР серьезно лими­тировали возможности американского правительства в плане выде­ления сколько-нибудь значительных сумм на экономическую помощь развивающимся странам. Так, на 1951 финансовый год кон­гресс выделил в соответствии с «Актом об иностранной экономичес­кой помощи» 34,5 млн долл. На помощь, например, Египту было ассигновано всего 250 тыс. долл. Деятельность одного американского эксперта оплачивалась 15 тыс. долл. в год¹⁸. Таким образом, на прак­тике за счет сумм помощи фактически оплачивался сбор через аме­риканских советников стратегической информации о ситуации в стране. Уже спустя год после своего назначения Э. Лок ушел в от­ставку. Вскоре представительство в Бейруте было закрыто¹⁹.

Чем глубже американские дипломаты и военные вникали в слож­ное переплетение ближневосточных проблем, тем труднее станови­лось игнорировать проблему социальной опоры политики стран За­пада на Ближнем и Среднем Востоке. Между тем определение дол­говременной стратегии ближневосточной политики требовало найти ответ на вопрос, какие именно социальные слои и политические силы в долговременном плане могут стать опорой США. При вни­мательном рассмотрении оказалось, что таких сил на тот момент не существовало. Государственный секретарь США Д. Ачесон в январе 1952 г., беседуя с У. Черчиллем, определил ситуацию в странах Ближ­него Востока как «достойную самого Карла Маркса: масса безработ­ных, бездомных и нищих, отсутствует пролетариат, нет среднего класса, правящий класс невелик, но продажен. Его поддерживают иностранцы, которые хотят эксплуатировать бесценные богатства региона, особенно нефть и Суэцкий канал»²⁰. Эту точку зрения раз­деляли и британские политики, но, как подчеркивал английский журнал «Раунд тэйбл», в отличие от американских дипломатов они считали неизбежным продолжение сотрудничества с теми силами, которые уже стояли у власти в государствах региона²¹.

Американское же правительство попыталось применить на Ближ­нем Востоке опыт латиноамериканской политики и сделало ставку на такой относительно вестернизированный институт, как армия. Акцент был сделан на установление контактов с младшим и сред­ним офицерским составом, часть которого получила военное обра­зование в странах НАТО и по социальному происхождению не была связана родственными и клановыми отношениями со «старой шай­кой» коррумпированных политиков²².

Обобщение опыта послевоенной ближневосточной политики в этом плане и разработка рекомендаций правительству вошли в за­дачу комиссии, которая была создана по распоряжению госсекрета­ря Д. Ачесона в конце 1951 г. из представителей правительственных ведомств, деловых и академических кругов. В докладе комиссии, представленном в начале 1952 г., важное место занимал анализ си­туации в Египте. В качестве главной задачи эксперты определили поиск фигуры политика, который при помощи США мог бы встать во главе государства и осуществить программу мер, разработанную при помощи американских советников²³.

В июле 1952 г. в Египте произошла антимонархическая револю­ция. К власти пришли представители организации «Свободные офи­церы» во главе с Г. А. Насером. Такое развитие событий в крупней­шей арабской стране соответствовало представлениям американских дипломатов и «криптодипломатов» о том, что фактором стабильно­сти и проводниками западного влияния в регионе могут быть армей­ские круги. Правда, опыт отношений американских представителей с военными Сирии, где в течение 1949 г. произошло три государ­ственных переворота, остро поставил вопрос о стабильности ближ­невосточных военных режимов. К тому же приходившие к власти генералы и полковники с большой неохотой декларировали свою приверженность демократическим ценностям и не торопились пере­давать власть гражданским правительствам, что шло вразрез со стра­тегическими задачами американской политики в плане защиты де­мократии, изложенными в «доктрине Трумэна». Но тем важнее было найти способы управления политическими процессами в Египте — крупнейшей стране арабского мира, и распространить этот опыт на другие страны региона.

С появлением ядерного и термоядерного оружия у Советского Союза для американских и британских военных стала очевидной уязвимость крупной базы в зоне Суэцкого канала. В 1952—1953 гг. как в США, так и в Великобритании предпринимаются попытки внести изменения в стратегическое планирование по Ближнему Во­стоку. В Великобритании разработан новый стратегический план, США переходят к действиям в рамках концепции «нового взгляда». Закреплялось положение о том, что американские военные базы должны создаваться в непосредственной близости к фаницам Совет­ского Союза, а их охрана должна была возлагаться на вооруженные силы стран региона. Приоритетным для США становится задача создания блока стран «северного яруса» Ближнего и Среднего Вос­тока, с включением Турции, Ирана и Пакистана. Однако это не оз­начало снижения интереса ведущих стран НАТО к развитию ситуа­ции в арабском мире. Напротив, для создания стабильной ситуации, при которой только и было возможно обеспечить приток частного капитала в регион, возрастало значение достижения професса в уре­гулировании арабо-израильского конфликта. Для США при всем упорном нежелании американской дипломатии согласиться с бри­танскими предложениями о разделе сфер влияния в регионе приори­тетными являлись отношения с Израилем, а из арабских стран — с Саудовской Аравией. Но для придания импульса ближневосточно­му мирному процессу важно было наладить надежные связи с Егип­том.

Консервативное правительство У. Черчилля, пришедшее к влас­ти в результате всеобщих выборов 1951 г., взяло курс на заключение англо-египетского соглашения, которое давало бы возможность Ве­ликобритании поэтапно вывести почти восьмидесятитысячный кон­тингент войск, но закрепляло бы за Лондоном право использовать суэцкую базу в случае обострения международной напряженности. Американское правительство Д. Эйзенхауэра всячески стимулировало развитие переговорного процесса между Великобританией и Егип­том по вопросу об изменении статуса суэцкой базы. Обещания экономической и военной помощи Египту раздавались из Вашинг­тона именно в периоды, когда возникали тупиковые ситуации на переговорах. Деятельность американской дипломатии способствова­ла улучшению американо-египетских отношений и неоднократно вызывала протесты Лондона, обвинявшего госдепартамент США в передаче Египту конфиденциальной информации.

Британское правительство во главе с У. Черчиллем испытывало большие внутриполитические затруднения в связи с проведением политики на Ближнем Востоке. В консервативной партии сформи­ровалась влиятельная и многочисленная оппозиция. Члены так на­зываемой «Суэцкой группы» членов британского парламента резко критиковали правительственный курс, выступая за сохранение воен­ного присутствия в Египте. Правда, У. Черчилль со свойственным ему опытом и изворотливостью сам поддерживал оппозиционеров, тем самым создавая рычаг давления на американское правительство и добиваясь от США демонстрации «атлантической солидарности». Избранная У. Черчиллем тактика всяческого затягивания перегово­ров с Египтом, вызывавшая многочисленные трения в англо-амери­канских отношениях, в конечном итоге дала результаты. В конце июня 1954 г. на переговорах в Вашингтоне американское руковод­ство обещало обусловить предоставление помощи Египту выполне­нием египетским правительством положений готовившегося согла­шения о статусе базы в зоне Суэцкого канала. Таким образом, США неформально брали на себя функции гаранта соглашения²⁴.

19 октября 1954 г. это соглашение было подписано. Англо-египет­ский договор 1936 г. прекращал свое действие. Срок нового согла­шения устанавливался в 7 лет. Великобритания должна была вывес­ти свои войска с суэцкой базы за 20 месяцев. В случае агрессии против любой арабской страны,- которая к моменту подписания со­глашения являлась участницей договора о коллективной обороне государств — членов Лиги арабских государств, подписанного в Ка­ире 13 апреля 1950 г., а также против Турции, британские войска могли вернуться на базу В тексте соглашения была сделана оговор­ка, что исключаются случаи конфликтов между арабскими страна­ми или военных столкновений с Израилем²⁵.

Американская дипломатия проявляла большую заинтересован­ность в дальнейшем налаживании англо-египетских отношений. Га зета «Нью-Йорк таймc» писала, что соглашение «создает возможно­сти расширить связи между Турцией и Пакистаном за счет Ирака и Ирана, а возможно, и других арабских государств, включая Еги­пет...»²⁶ В то же время представители оппозиции правительственно­му курсу в британском парламенте считали, что занимавший офи­циально пост премьер-министра Египта, а фактически уже полнос­тью определявший политику страны Г. А. Насер будет добиваться денонсации соглашения. Суэцкая база потеряна для Великобритании навсегда, считали члены «Суэцкой группы»²⁷. Оправданность таких предсказаний подтверждают свидетельства соратников Г. Насера. Один из членов Совета революционного командования Египта Ха-лед Мохи Эл Дин отметил в своих мемуарах, что уже в начале 1954 г. Г. Насер фактически не скрывал намерений воспрепятствовать, если понадобится, силой, возвращению британских войск на египетскую территорию²⁸.

Развитие ситуации на Ближнем Востоке после заключения согла­шения показало, что не оправдываются надежды американских дип­ломатов и на то, что оно расчистит дорогу к началу ближневосточ­ного мирного процесса. Тайные контакты израильских и египетских представителей, имевшие место в 1952—1954 гг., не принесли резуль­татов²⁹. Попытки США стимулировать сближение Израиля и араб­ских стран через совместную реализацию «проекта долины р. Иор­дан» также были безуспешными. Обострение ситуации на линии пе­ремирия между Израилем и Египтом свидетельствовало о нежелании сторон искать разрешения конфликтной ситуации по формуле «мир в обмен на территории», предложенной в американо-английском плане мирного урегулирования, известного как план «Альфа»³⁰. Во второй половине 1954 г. Г. А. Насер укрепляется во мнении, что Со­единенные Штаты в действительности не собираются оказывать во­енную помощь Египту. К серьезным осложнениям в отношениях Египта с Великобританией и Соединенными Штатами привело со­здание в начале 1955 г. военно-политической организации стран «се­верного яруса» Ближнего и Среднего Востока, получившей название Багдадского пакта. Участие в пакте Ирака и Великобритании было расценено руководством Египта как стремление стран НАТО оспо­рить претензии Египта на лидерство в регионе. Правительство Из­раиля также негативно отреагировало на создание пакта, особенно на сделанное при подписании 24 февраля 1955 г. турецко-иракского соглашения заявление представителей двух стран о стремлении до­биваться соблюдения всех резолюций ООН по палестинскому воп­росу³¹. Совершенный 28 февраля 1955 г. рейд израильских комман-дос на территорию Египта был расценен египетским руководством как часть организованной США репрессивной кампании, связанной с его оппозицией Багдадскому пакту и отказом заключить мир с Израилем. В связи с этим усиливается давление на Насера со сто­роны офицерства с требованием повысить боеспособность армии.

Соединенные Штаты не стали членом Багдадского пакта, что свидетельствовало о нежелании американской дипломатии слишком обострять отношения с Советским Союзом на Ближнем и Среднем Востоке и стремлении сохранить свободу дипломатического манев­ра в отношениях со странами региона. Однако создание военного блока непосредственно на границах СССР неизбежно должно было вызвать противодействие со стороны советской дипломатии. Акти­визация политики Советского Союза на ближневосточном и афри­канском направлениях соответствовала логике как формирования послевоенной системы международных отношений, так и продолже­ния холодной войны. Включение ФРГ в НАТО и создание Органи­зации Варшавского Договора привели к ситуации военно-стратеги­ческой стабилизации в Европе. Соединенным Штатам и Советско­му Союзу еще предстояло в ходе Карибского кризиса осознать неизбежность достижения и сохранения разумного паритета в сфе­ре стратегических вооружений. Но уже обозначается обострение борьбы сверхдержав за страны «третьего мира», куда в 1960-х гг. бу­дет перенесено их противоборство.

Столкнувшись с нежеланием стран НАТО поставлять Каиру со­временные виды вооружений, Египет начинает переговоры с Совет­ским Союзом. Сама по себе одноразовая, пусть даже крупная, по­ставка оружия из стран Варшавского Договора (основным поставщи­ком выступила Чехословакия) не могла привести к немедленному изменению соотношения сил между Израилем и Египтом. К тому же она имела первоначально коммерческий характер. Более того, баланс сил мог быть быстро восстановлен на новом уровне. Таким образом, обвинения СССР со стороны дипломатии Великобритании и США в том, что, нарушив монополию ведущих стран на продажу оружия арабским странам, Советский Союз «открыл новый фронт холодной войны», были явным преувеличением и проявлением логики «двой­ного стандарта». К тому же следует учитывать, что советско-египет­ские отношения складывались непросто, особенно на первом эта­пе. Советское правительство не могло не учитывать антикоммунизм Г. А. Насера. Однако борьба против Багдадского пакта объективно сближала Египет с Советским Союзом.

Государственного секретаря США Дж. Ф. Даллеса беспокоили как перспективы противоборства с Советским Союзом в регионе на ус­ловиях, которые определял бы Египет, так и сложности сближения позиций СССР и США для предотвращения такого развития собы­тий на Ближнем Востоке, которое будет угрожать стабильности всей послевоенной системы международных отношений. Египетского ли­дера следовало поставить на место, считал госсекретарь США. В бе­седе с министром финансов Великобритании Г. Макмилланом 26 ок­тября 1955 г. Даллес, заявил: «Насер играет с силами более грозными, чем ему представляется»³². Американская дипломатия разработала про­грамму жестких мер давления на Египет, которая соответствовала ло­гике основного принципа дипломатии Даллеса — «балансировать на грани», но не допускать разрыва в отношениях. В конце марта 1956 г. президент Эйзенхауэр утвердил план «Омега». В первой части этого плана предусматривались меры экономического и политического давления на Египет. Во второй — способы политической и дипло­матической изоляции этой страны. Содержание третьей части пла на «Омега» до сих пор осталось засекреченным. Заметки Даллеса позволяют лишь отчасти судить, в каком направлении должны были развиваться действия США в том случае, если мероприятия в рам­ках первых двух частей плана не дадут результатов. Госсекретарь упоминал о сбивании цен на египетский хлопок путем выбрасыва­ния на мировой рынок крупных партий хлопка из США, глушении передач Египетского радио, а также об организации государственно­го переворота в Сирии, в том случае, если Дамаск будет поддержи­вать Насера. Таким образом, речь, как минимум, шла о попытках создания внутриполитического кризиса в Египте.

Правительство Великобритании считало предлагавшуюся Вашин­гтоном программу действий неадекватной складывавшейся в ближ­невосточном регионе ситуации. Генеральной целью британского пла­на действий в отношении Египта, также подготовленного в конце марта 1956 г., было свержение режима Насера вооруженным путем. Вашингтон приложил немало усилий, чтобы убедить британское правительство в несостоятельности и опасности этих планов. Одна­ко постоянные «утечки информации» из британских правительствен­ных ведомств и общий враждебный тон английской прессы в отно­шении египетского лидера свидетельствовали о том, что премьер-министр А. Идеи, который на посту министра иностранных дел приложил немало усилий для заключения англо-египетского согла­шения 1954 г. и, таким образом, поставил на карту свою политичес­кую карьеру, был настроен в пользу военно-силового решения³³.

Планы военного конфликта с Египтом разрабатывались и в Из­раиле. На протяжении ряда лет израильское руководство безуспеш­но добивалось от США заключения «договора об обеспечении безо­пасности» и получения разрешения американского правительства на закупку оружия в Соединенных Штатах. С середины 1954 г., когда из-за поддержки Каиром деятельности алжирского Фронта нацио­нального освобождения осложнились франко-египетские отношения, началось сближение Израиля и Франции. Американские правитель­ственные круги рассчитывали, что, в связи с получением вооруже­ния Израилем из Франции, вопрос о поставках американского ору­жия будет снят с обсуждения, на Ближнем Востоке установится но­вый баланс военных сил, в котором США сохранят хорошие возможности для дипломатической игры в регионе³⁴.

Вообще же правительство Д. Эйзенхауэра приложило немало уси­лий для того, чтобы привести «особые» американо-израильские от­ношения в соответствие с интересами региональной политики США. Существенно были ограничены возможности «утечек информации» из правительственных органов, которые позволяли бы израильско­му правительству организовывать кампании давления на админист­рацию со стороны членов конгресса и средств массовой информа­ции США. Израильское руководство расценивало действия госдепар­тамента Соединенных Штатов как стремление «снизить» уровень отношений с Израилем и было намерено этому решительно проти­водействовать. Видный израильский политик Д. Бен-Гурион в сере­дине 1954 г. выразил мнение, что правительство Эйзенхауэра «хочет фактически получить мандат на управление Израилем». Он подчер­кнул решимость руководства Израиля отстаивать право проводить независимую внешнюю политику и намерение дать понять США, что Израиль — «не Гватемала»³⁵. В середине 1955 г. Д. Бен-Гурион вновь стал премьер-министром Израиля, одновременно занимая пост министра обороны. Усилия кабинета министров во главе с Д. Бен-Гурионом, направленные на укрепление израильской армии, явно подогревались стремлением использовать складывавшуюся на Ближ­нем Востоке обстановку для демонстрации прежде всего Соединен­ным Штатам бесперспективности американского давления в пользу начала арабо-израильских переговоров по формуле «мир в обмен на территории». В кругах израильских политиков и военных вынаши­вались планы проведения военной акции в отношении Египта и других арабских стран до того, как оружие из стран Варшавского блока будет освоено египетской армией.

30 января 1956 г. израильский посол в США А. Эбан публично призвал правительства США и Великобритании оказать военную по­мощь Израилю. Этим израильская дипломатия создавала именно ту внутриполитическую ситуацию, которой стремились избежать прези­дент Д. Эйзенхауэр и госсекретарь Дж. Ф. Даллес, рассчитывавшие наладить ближневосточный мирный процесс за период между прези­дентскими кампаниями, когда влияние сионистского лобби в США объективно снижалось. Призыв Эбана был подхвачен произраильски настроенными политиками. Поскольку в США фактически началась президентская избирательная кампания, то предвыборные соображе­ния вновь стали оказывать большое воздействие на формирование ближневосточной политики администрации. В начале весны 1956 г. в политических кругах Израиля ширятся призывы к началу войны про­тив Египта. Растет число инцидентов на линиях перемирий Израиля с Египтом и другими арабскими странами.

4 апреля 1956 г. Совет Безопасности принял резолюцию, призы­вавшую генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда совершить поездку на Ближний Восток с задачей убедить противоборствующие стороны соблюдать ранее достигнутые соглашения о перемирии, остановить эскалацию насилия и концентрацию вооруженных сил вблизи линий перемирий. Демонстрируя усилия по предотвращению военного конфликта, американское правительство одновременно намечает меры по управлению развитием конфликта в случае его начала. Государственным департаментом, Объединенным комитетом начальников штабов и Центральным разведывательным управлени­ем были рассмотрены возможные варианты начала локального кон­фликта и вероятности его интернационализации, в том числе и за счет посылки СССР и ГДР «добровольцев» для помощи Египту. Во­оруженное вмешательство США в конфликт было признано крайне нежелательным. В конечном итоге дипломатическое и военное ве­домство США разработали план операции «Стокпайл». Он преду­сматривал создание на корабле, приписанном к 6-му американско­му флоту, склада артиллерийского, стрелкового оружия и боеприпа­сов, которые могли быть переданы арабским странам в том случае, если они окажутся жертвами агрессии Израиля. Кроме того, Дж. Ф. Даллес предлагал поместить определенное количество само­летов на аэродромах в районе Ближнего Востока и уведомить как Израиль, так и арабские страны, что право использовать такие са­молеты получит сторона, подвергшаяся агрессии.

Давление сионистского лобби в конгрессе на правительство и дальнейшее ухудшение американо-египетских отношений привели к существенной корректировке плана «Стокпайл». Окончательный ва­риант предусматривал, что в случае нападения арабских стран на Израиль 24 самолета F-86, из числа находящихся в Европе, будут передислоцированы на Кипр и там переданы израильским летчикам. Но тональность заявления и общая направленность действий амери­канского правительства не оставляли сомнения в том, что США не поддержат агрессию Израиля против Египта. На встрече с делегаци­ей конгресса 23 апреля 1956 г. государственный секретарь Дж. Ф. Дал­лес дал понять, что Израилю следует соотносить свои действия с ин­тересами глобальной политики США и не ставить мир «перед угро­зой третьей мировой войны во имя улучшения ситуации с точки зрения собственных интересов». Он указал, что «есть методы эконо­мического и иного давления на арабов, с целью отвратить их от раз­вязывания войны». Поэтому США не будут предпринимать шагов, «которые столкнут СССР и США в условиях ухудшающейся ситуа­ции на Ближнем Востоке»³⁶.

В этот период появилась возможность сближения позиций США и Советского Союза. Во время визита в Великобританию в апреле 1956 г. Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев высказался за введение под эгидой ООН эмбарго на поставки оружия на Ближний Восток. Это встревожило в первую очередь руководство Египта. Дипломатическое признание Египтом Китайской Народной Респуб­лики, последовавшее в середине мая 1956 г., показало великим дер­жавам, что у президента Г. А. Насера сохраняются определенные возможности для дипломатического маневра. КНР не являлась чле­ном ООН и могла рассматриваться в качестве потенциального по­ставщика оружия Египту.

Таким образом, к середине 1956 г. складываются условия как для возникновения ближневосточного кризиса, так и для урегулирования ситуации на Ближнем Востоке. Заканчивался вывод британских войск с территории Египта. Для стабилизации внутриполитической ситуации и подтверждения претензий на лидерство Египта в араб­ском мире президенту Г. А. Насеру нужно было продемонстрировать политическую волю в отстаивании суверенитета страны. Кризис в отношениях с ведущими странами НАТО мог дать основания для денонсации англо-египетского соглашения 1954 г. Для Насера не было секретом то, что британское и французское правительство ищут предлог для развязывания агрессии против Египта. Однако действия американского правительства позволяли судить о том, что в условиях приближавшихся президентских выборов США не под­держат вооруженную акцию своих партнеров по НАТО. Насер, та­ким образом, мог в своих интересах использовать разногласия меж ду США, Великобританией и Францией. Вместе с тем египетского лидера не могло не беспокоить то, что реальностью становилось сотрудничество ведущих стран Североатлантического блока в попыт­ках создания внутриполитического кризиса в Египте. Это подталки­вало египетского президента к развитию отношений с Советским Союзом.

В декабре 1955 г. правительства США и Великобритании, совмест­но с Международным банком реконструкции и развития (МБРР), предложили Египту предоставить кредиты на сооружение первой очереди высотной Асуанской плотины на Ниле и рассмотреть поря­док предоставления сумм для завершения строительства. В реально­сти предоставление гарантий выделения необходимых сумм всячески затягивалось, с целью добиться от Египта политических уступок. В начале мая 1956 г. главы дипломатических ведомств США и Ве­ликобритании согласились в том, что следует отозвать обещания фи­нансировать асуанский проект.

На заседании Совета национальной безопасности 28 июня 1956 г. директор ЦРУ А. Даллес информировал собравшихся, что, по дан­ным его ведомства, министр иностранных дел СССР Д. Т. Шепилов, который был приглашен в Египет на празднование окончания вы­вода британских войск с территории страны, в ходе своего визита в Каир в середине июня предложил помощь Советского Союза в стро­ительстве Асуанской плотины в форме беспроцентного займа на сум­му в 400 млн долл. сроком на 60 лет при одновременном аннулиро­вании долга Египта за поставленное ранее странами Варшавского Договора оружие.

При обсуждении сложившейся в отношениях с Египтом ситуации Дж. Ф. Даллес подчеркнул необходимость избегать поспешных дей­ствий и указал, что участие Советского Союза в финансировании асуанского проекта в ближайшее время обернется негативными по­следствиями для ближневосточной политики США, но в долговре­менном плане принесет им выигрыш. Строительство плотины ляжет тяжелым грузом на египетскую экономику и приведет к дальнейше­му снижению жизненного уровня. Ответственность за это население Египта будет возлагать на правительство Насера и Советский Союз. Госсекретарь отметил, что единственное, с чем США следует поспе­шить, так это с отзывом своих обещаний Египту, и сделать это нуж­но до визита Насера в Москву, намечавшегося на начало августа, чтобы у широкой международной общественности не укрепилось мнение, что это Египет выбрал между СССР и США. Даллес был намерен объявить об отказе Египту в финансировании строительства Асуанской плотины одновременно с соответствующим заявлением Великобритании.

Г. А. Насер получил сведения о намерениях Вашингтона и Лон­дона, очевидно, из своих источников в странах Багдадского пакта до того, как 19 июля 1956 г. госсекретарь информировал посла Египта о решении американского правительства. На следующий день бри­танское правительство, а 23 июля — руководство МБРР, объявили об отзыве ранее сделанных предложений о предоставлении займа Египту. Из американского посольства в Каире сообщили в госдепар­тамент, что Насер не выразил удивления, лишь пообещав сделать в речи 26 июля важное сообщение. Дипломаты предположили, что египетский президент заявит об отказе от получения американской экономической помощи по «Программе четвертого пункта»³⁷. Одна­ко ответ Насера на действия США и Великобритании имел «асим­метричный» характер. 26 июля 1956 г. президент Египта объявил о том, что подписал декрет о национализации компании Суэцкого канала. В декрете подчеркивалось, что все «акционеры и держатели учредительных акций получат возмещение за свои акции по их ко­тировочной стоимости на парижской бирже ценных бумаг в день, предшествующий вступлению в силу настоящего закона»³⁸.

Компания Суэцкого канала представляла собой акционерное об­щество, почти половина акций которого принадлежала Великобри­тании. Декрет египетского правительства касался концессии 1854 г., полученной Ф. Лессепсом на сооружение канала и фирмана турец­кого султана 1856 г. об учреждении Всеобщей компании морского Суэцкого канала. В отличие от Константинопольской конвенции 1888 г. относительно свободы плавания по Суэцкому каналу, эти документы не носили международного характера³⁹. Таким образом, сам по себе акт египетского правительства не противоречил между­народному праву, хотя смена собственника сооружения, от функци­онирования которого зависела значительная часть мировой торгов­ли и судоходства, не могла не иметь широкого политического резо­нанса.

Решение о национализации кампании Суэцкого канала вызвало поддержку во всех странах арабского мира. Заявления Г. Насера сви­детельствовали о его намерении опереться, прежде всего, на участ­ников формирующегося движения неприсоединения. Он постоянно подчеркивал мысль, что реальной проблемой является не статус ка­нала, а право «малых стран» отстаивать свои независимость и суве­ренитет. Однако реакция азиатских стран была крайне осторожной.

Г. А. Насер сделал заявление о национализации компании Суэц­кого канала после своего возвращения с о. Бриони, где он встречал­ся с президентом Югославии И. Броз Тито и премьер-министром Индии Дж. Неру. Затем Неру посетил Египет. У международной об­щественности первоначально возникло впечатление, что египетский президент согласовал свои действия с этим авторитетным в странах Азии политиком. Однако это было не так. Дж. Неру был неприят­но удивлен, когда узнал о решении египетского лидера из газет. Его первой реакцией была мысль о том, что Насер «взял на себя слиш-к©м много и что его действия являются следствием давления экс­тремистских сил». Конечно, признавал Неру, Египет имел юридиче­ские основания национализировать компанию Суэцкого канала, но сама манера, в какой это было сделано, с точки зрения индийского премьера, затрудняла разрешение возникшей конфликтной ситуации на условиях компромисса заинтересованных сторон и угрожала сво­боде судоходства в канале. Индия не может поддерживать Насера, исходя только из антиимпериалистических эмоций, считал индий ский лидер. С его точки зрения, в сложившейся ситуации важно было не допустить усиления международной напряженности и по­мочь Насеру занять более умеренную позицию. Индия должна была этому способствовать, до поры до времени не выражая своего отно­шения к ситуации и наблюдая за ее развитием⁴⁰.

Столкнувшись с подобной реакцией целого ряда развивающихся стран на свои действия, Г. А. Насер сделал акцент на использова­ние американо-советских противоречий. Он информировал амери­канское правительство, что Советский Союз не имел отношения к принятию решения о национализации. Египет не консультировался с Советским правительством по этому вопросу и не выяснял возмож­ную реакцию СССР в случае вооруженного нападения на Египет⁴¹. Тем самым президент Насер сигнализировал Вашингтону о согласии передать инициативу в разрешении ситуации в руки США. Одновре­менно делался намек на возможность обращения Египта за помощью к Советскому Союзу.

Резкой критике решение египетского президента подвергла Вели­кобритания. На действия британского правительства важнейшее вли­яние оказали внутриполитические соображения. Отставка У. Черчил­ля с поста лидера партии и премьер-министра в апреле 1955 г. су­щественно повлияла на расстановку сил в консервативной партии. Иден не имел того влияния на оппозицию, каким пользовался Чер­чилль. Продажа оружия Египту странами Варшавского Договора была расценена членами «Суэцкой группы», насчитывавшей прибли­зительно 100 парламентариев из 345 членов фракции консерваторов в палате общин, как «прыжок Советского Союза через блок стран северного яруса». Оглашение Насером решения о национализации компании Суэцкого канала после того, как завершился вывод бри­танских войск с территории Египта (это произошло 13 июня 1956 г.), подтвердило опасения оппозиции относительно судьбы соглашения о статусе суэцкой базы и перспектив сохранения британского влия­ния на Ближнем Востоке.

Реакция парламентской оппозиции на национализацию кампании Суэцкого канала делала неизбежной для правительства «игру муску­лов». Оппозиция настаивала на свержении Г. Насера и приведении к власти лидеров партии Вафд в союзе с антинасеровски настроен­ными офицерами. Вариант проведения военной операции рассмат­ривался как предпочтительный, в то время как устранение Насера в результате покушения могло создать ему в массах ореол мученика. Операция для парламентариев казалась легкой. Задавали вопрос: «Когда в последний раз египетская армия побеждала?» И сами да­вали иронический ответ: «Во втором акте оперы „Аида". Вариант дипломатического решения проблемы не исключался, но в любом случае канал следовало поставить под международный контроль и унизить Насера. Один из лидеров суэцкой группы выдвинул лозунг: «Или Насер, или Иден должны уйти до середины октября»⁴². Пози­ции премьер-министра А. Идена пошатнулись. Под угрозой оказа­лась вся его политическая карьера. Отсюда почти истерическая ре­акция британского премьера и его сравнение Насера с Муссолини, а ситуации 1956 г. — с обстановкой накануне Мюнхенской конфе­ренции 1938 г.

Информация о выступлении Г. А. Насера была получена А. Иде-ном в тот же день около 10 часов вечера. В ходе немедленно прове­денной встречи представители комитета начальников штабов заяви­ли о том, что подготовка военной операции против Египта может занять 6—7 недель. На следующий день, 27 июля, состоялось засе­дание кабинета министров, на котором были обсуждены возможные экономические последствия национализации Суэцкого канала, а так­же была определена тактика действий правительства. Министры со­гласились с тем, что с юридической точки зрения заявление египет­ского президента является декларацией о намерении выкупить ак­ции у их владельцев, поэтому британская дипломатия не должна пытаться доказывать незаконность декрета о национализации кана­ла. Следует акцентировать внимание на тезисе, что решение Насера продиктовано внутриполитическими соображениями, а в реальнос­ти правительство Египта не располагает возможностями обеспечить бесперебойное функционирование канала. Канал — это объект боль­шого международного значения, следовательно, он и должен нахо­диться под международным управлением. Министры считали, что на Египет должно быть оказано экономическое и политическое давле­ние со стороны тех государств, чьи интересы в данном случае ока­зались затронуты в наибольшей степени. Политическое давление должно быть поддержано угрозой силы, а если понадобится, то и ее применением. По итогам заседания британский премьер информи­ровал президента США, что по истечении шести недель он иници­ирует во взаимодействии с Францией начало военных действий про­тив Египта, с тем чтобы «сломать Насера». «Устранение Насера и создание в Египте режима, менее враждебного Западу, является наи­более важными нашими целями», — подчеркивал Идеи⁴³.

Позицию Лондона активно поддержало французское правитель­ство. Министр иностранных дел Франции К. Пино демагогически сравнил действия Насера с захватом Гитлером Рейнской области в 1936 г. и выразил непреклонную решимость своего правительства «не дать Насеру возможности уйти с добычей». В противном случае, за­являл французский дипломат, у арабских стран появится соблазн уже в «ближайшие три месяца национализировать нефтепроводы на Ближнем Востоке», и тогда Европа «будет полностью зависеть от доброй воли арабских правительств»⁴⁴.

Поскольку государственный секретарь США в это время находил­ся с визитом в Перу, то, получив послание от А. Идена, Эйзенхауэр направил в Лондон помощника госсекретаря Р. Мэрфи. Американ­скому эмиссару не удалось убедить министра иностранных дел Ве­ликобритании С. Ллойда и французского министра Пино в целесо­образности использования преимущественно политических и экономических мер давления на Египет. Британское и французское правительства настаивали на необходимости применения военной силы, чтобы «изгнать Насера из Египта»⁴⁵. По возвращении из Ла­тинской Америки Дж. Ф. Даллес немедленно вылетел в Лондон.

От американского руководства, в лице, прежде всего, президента Д. Эйзенхауэра и государственного секретаря Дж. Ф. Даллеса, тре­бовалось определить программу действий, которая давала бы воз­можность управлять конфликтной ситуацией и разрешить ее с уче­том глобальных и региональных интересов США. Анализируя ситу­ацию, эксперты госдепартамента практически сразу, уже 27 июля, дали 'заключение, что национализация компании Суэцкого канала Египтом не противоречит международному законодательству. Приме­нение же силы каким-либо государством или группой государств для восстановления статус-кво вступит в явное противоречие с Уставом ООН. США должны были выиграть при любом развитии ситуации. В том случае, если египетское правительство под давлением США пойдет на уступки, то подтвердится правильность стратегического курса на использование в качестве опоры Запада армейских кругов и будет доказана возможность существования в арабском мире ста­бильного военного немонархического режима. Развивающиеся стра­ны в целом и лидеры движения неприсоединения, в частности, по­лучат образец, по которому им следует строить отношения с США. В том случае, если сделанные Насером уступки вызовут внутриполи­тический кризис в Египте и приведут к «потере лица» этим полити­ком, от США будет зависеть, останется ли он у власти. Это также сулило сохранение американского контроля над развитием политиче­ской ситуации в арабском мире. При любом варианте важнейшее зна­чение имело достижение двух целей — обеспечить поддержку миро­вого общественного мнения действиям США и не допустить усиле­ния влияния Советского Союза в регионе. Но, как всегда в год президентских выборов, приоритетными для американского руковод­ства оставались внутриполитические соображения.. Считалось необ­ходимым во что бы то ни стало поддержать имидж Д. Эйзенхауэра как миротворца накануне президентских выборов в ноябре 1956 г.

В ходе встречи Даллеса с С. Ллойдом и К. Пино госсекретарю США удалось достичь временного компромисса с союзниками по НАТО. Он дал понять, что не исключает применения силы, но в крайнем случае и только тогда, когда мировому сообществу будет продемонстрировано, что исчерпаны иные меры воздействия на Насера, которые и заставят его «изрыгнуть проглоченное»⁴⁶. Это в целом устраивало британское правительство, которое по внешне- и внутриполитическим соображениям также придавало большое зна­чение завоеванию поддержки мирового общественного мнения и не могло игнорировать тот факт, что члены британского Содружества, не поддержавшие действия египетского правительства, не одобряли в то же время и военных приготовлений Лондона. Причем это ка­салось не только Индии, но также и Канады и Австралии. По ито­гам переговоров было сделано заявление, в котором национализация компании Суэцкого канала была названа «захватом», что позволяло правительству Великобритании парировать обвинения оппозиции в нерешительности, ссылаясь на необходимость координировать с США использование военных методов давления на Египет. В заяв­лении также предлагалось обсудить статус канала на международной конференции⁴⁷. Как отмечает томский исследователь В. П. Румян­цев, одной из целей, которую преследовал госсекретарь США, вы­ступая с инициативой созыва международной конференции, было втянуть Г. А. Насера в длительные переговоры и попытаться добить­ся от него уступок⁴⁸. Но в принципе ситуация оставалась открытой и не исключала снятия части претензий и со стороны Великобри­тании и Франции.

Даллес и Идеи определили, что в конференции должны принять участие 24 страны. Великобритания настояла, чтобы она проходила в Лондоне. Британская дипломатия рассчитывала, что эта конферен­ция завершится принятием резолюции, осуждающей национализацию и содержащей призыв к созданию международной администрации по управлению каналом. Министр иностранных дел Великобритании С. Ллойд предлагал придать такой резолюции ультимативный харак­тер. Если Насер откажется ее поддержать, то появится предлог для применения силы. Даллес предпочел не вступать в дальнейшие спо­ры с британским руководством, надеясь, однако, организовать пере­говорный процесс безупречно с точки зрения международного права, с тем чтобы он продлился, по крайней мере, до завершения прези­дентских выборов в США⁴⁹. В итоге работы Лондонской конферен­ции, открывшейся 16 августа 1956 г., 18 из 22 участвовавших стран (отказались участвовать Египет и Греция) поддержали американские предложения, так называемый «план Даллеса», предполагавший со­здание международного органа для управления каналом в сотрудни­честве с Египтом⁵⁰.

По итогам конференции была сформирована комиссия во главе с премьер-министром Австралии Р. Мензесом для передачи всех протоколов заседаний египетскому руководству. Члены комиссии находились в Каире с 3 по 9 сентября. Тактика давления на египет­ского президента, избранная Мензесом, соответствовала стремлению британской дипломатии доказать бесперспективность диалога с На­сером. Еще 8 августа в выступлении по радио А. Идеи охарактери­зовал египетского президента как политика, который не соблюдает договоренностей. Но на практике действия австралийского премье­ра дали Г. А. Насеру возможность перехватить дипломатическую инициативу. Когда Р. Мензес заявил, что не исключено применение силы со стороны Великобритании и Франции в том случае, если египетское руководство не пересмотрит решения национализировать компанию Суэцкого канала, Насер прервал переговоры. Затем 10 сентября египетское правительство выступило с предложением провести конференцию, в которой участвовали бы все пользовате­ли каналом. Как и ранее, Египет подчеркивал намерение выполнять международные обязательства по Суэцкому каналу⁵¹. Одновременно Г. А. Насер обратился к Дж. Неру с просьбой выступить посредни­ком в отношениях с США и Великобританией с целью выработки решения о статусе канала, которое не предусматривало бы установ­ление над ним международного контроля⁵².

Инициативы Египта нарушали планы Великобритании, посколь­ку именно на это время, приблизительно с 10 сентября (по другим данным, сообщенным позднее Даллесом лидерам конгресса США, с 15 сентября) Лондон планировал перейти в отношениях с Египтом к мерам военного давления, о чем А. Идеи информировал американ­ское правительство в конце августа. В связи с этой информацией госдепартамент США, стремясь не допустить военного конфликта на Ближнем Востоке и сохранить дипломатическую инициативу, уже подготовил проект создания ассоциации пользователей Суэцким каналом. Таким образом, предложения Египта о созыве конферен­ции всех пользователей канала шли как бы в русле инициатив Ва­шингтона, но фактически были попыткой помешать созданию ассо­циации. Поэтому американское правительство отклонило инициати­вы Каира⁵³.

В сложившейся ситуации, когда возник выбор между американ­ским и египетским предложениями, британскому правительству ни­чего не оставалось, как поддержать новый план США. Как подчер­кивал министр иностранных дел Великобритании С. Ллойд, привле­кательным казалось следующее обстоятельство: если американское правительство будет создавать ассоциацию вопреки негативной ре­акции Египта, то ему придется участвовать в попытках принужде­ния египетского правительства к согласию на установление между­народного контроля над каналом.

Премьер-министр Великобритании А. Идеи согласился огласить намерение создать ассоциацию пользователей от имени своего пра­вительства, а также правительств США и Франции. Выступая 12 сен­тября 1956 г. в палате общин британского парламента, А. Идеи объя­вил, что планируемой к созданию ассоциации будет предоставлены права нанимать лоцманов для проводки судов через канал и соби­рать пошлины за проход судов. Египту же будут выплачиваться сум­мы за использование сооружений, находящихся в собственности еги­петского правительства. В то же время премьер-министр не ограни­чился этой информацией. Он попытался использовать прием У. Черчилля, который в период своего последнего премьерства не­однократно заявлял о поддержке своих действий со стороны амери­канского правительства, не считаясь с официальной позицией Ва­шингтона. В своей речи Идеи упомянул о «праве британского пра­вительства и других заинтересованных стран» в случае отказа Египта передать полномочия по управлению каналом ассоциации пользова­телей, «предпринять дальнейшие шаги для отстаивания своих прав». Появившиеся комментарии не оставляли сомнений в том, что Идеи имел в виду применение силы «при молчаливом одобрении США»⁵⁴.

Реакция госсекретаря США последовала незамедлительно. Уже 12 сентября госдепартамент заявил о том, что США поддерживают проект создания ассоциации, что было само собой разумеющимся, так как это был американский план. Но на следующий день на пресс-конференции Дж. Ф. Даллес подчеркнул, что США при лю­бом развитии событий не собираются «прорываться через Суэцкий канал силой» и вообще они могут использовать для провода своих судов маршрут в обход Африки. Неприятный для Идена как дипло­мата и политика подтекст заявления Даллеса состоял в том, что его пытались уличить в неумелом подражательстве У. Черчиллю. Госсек­ретарь США подчеркнул это, почти дословно изложив те аргумен­ты, которые в свое время использовал У. Черчилль в письмах Д. Эй­зенхауэру при его вступлении в должность президента. Тогда Чер­чилль особенно упирал на то, что Великобритания якобы сама не заинтересована в Суэцком канале, но отстаивает в Восточном Сре­диземноморье интересы всех членов НАТО.

Отвечая на настойчивые вопросы журналистов, Даллес фактиче­ски обвинил Идена в неточном изложении проекта создания ассо­циации. Именно этим обстоятельством госсекретарь объяснил нега­тивную реакцию Каира, которую Даллес назвал «первоначальной». Тем самым он недвусмысленно предложил египетскому правитель­ству продолжить обсуждение проекта⁵⁵. Однако 15 сентября 1956 г., выступая перед преподавателями и выпускниками авиационного во­енного училища, президент Египта Г. А. Насер назвал главной це­лью данного проекта стремление «лишить Египет канала» и обвинил Соединенные Штаты в том, что они помогают Великобритании в действиях, направленных на «втягивание египетского народа в но­вую войну». Не отвечая на эти обвинения, госсекретарь США в за­явлении от 17 сентября 1956 г. от имени президента Д. Эйзенхауэра подчеркнул стремление американского правительства выработать «при сотрудничестве с Египтом» решение, обеспечивающее свободу судоходства по Суэцкому каналу⁵⁶. Соединенные Штаты активизи­ровали контакты с египетским руководством. В Каир прибыл новый американский посол. Было декларировано стремление США нала­дить экономические связи с Египтом.

С 19 по 21 сентября была проведена вторая Лондонская конфе­ренция с участием 18 стран, ранее поддержавших «план Даллеса». Не все государства, принявшие участие в этой конференции, согласи­лись с идеей создания ассоциации пользователей Суэцким каналом, что свидетельствовало о том, что Запад проигрывает Египту борьбу за мировое общественное мнение. Формально ассоциация была со­здана 14 странами в октябре. Ее формирование делало неизбежным долгие дебаты по процедурным вопросам, что не устраивало британ­ское правительство⁵⁷.

Руководство Великобритании испытывало все возрастающее раз­дражение по поводу того, что никак не удается убедить мир в опас­ности действий египетского президента, в частности доказать, что национализация создала угрозу судоходству по Суэцкому каналу и, таким образом, нарушается Константинопольская конвенция 1888 г. Лондон и Париж приказали своим лоцманам прекратить работу по проведению судов через Суэцкий канал с 14 сентября. На следую­щий день египетские лоцманы провели через канал 13 судов. Нача­ло англо-французской военной операции пришлось отодвинуть на более поздний срок.

Американское правительство усиливало давление на официальный Лондон, недвусмысленно требуя считаться с предвыборными инте­ресами республиканской партии США. В период с 20 сентября по 1 октября министр финансов Великобритании Г. Макмиллан нахо дился с визитом в США. Даллес напомнил ему, что США оказали помощь Идену, организовав конференцию в верхах во время всеоб­щих выборов в Великобритании. Тогда это помогло Идену поддер­жать свой имидж лидера мирового уровня и консервативная партия победила на выборах. Теперь США вправе рассчитывать на соответ­ствующую поддержку Эйзенхауэру со стороны британского прави­тельства в период его президентской кампании.

В этих условиях британская дипломатия прибегла к использован­ному ранее приему с передачей проблемы в ООН. В свое время в 1947 г. таким образом Великобритании удалось продемонстрировать мировому сообществу наличие тупика в переговорах с королевским правительством Египта по вопросу о статусе базы в зоне Суэцкого канала. И на этот раз рассмотрение ситуации, связанной с нацио­нализацией Суэцкого канала, также должно было состояться в Со­вете Безопасности, где Великобритания и Франция как постоянные члены имели право вето.

Обсуждение этого замысла было проведено на заседании британ­ского кабинета министров еще в конце августа. Тогда его реализа­ция была отложена до согласования позиций с американским пра­вительством. Но 23 сентября Великобритания и Франция совмест­но обратились в Совет Безопасности с просьбой обсудить «ситуацию, возникшую в результате односторонних действий египетского пра­вительства». Как выяснилось позднее, замысел состоял в том, что­бы сделать основой итоговой резолюции Совета Безопасности ранее уже отвергнутый Египтом «план Даллеса». Это должно было ослож­нить действия дипломатии США на египетском направлении. Со­ветский Союз, скорее всего, использует право вето, считали фран­цузские и британские дипломаты, и, таким образом, мировое обще­ственное мнение убедится в том, что исчерпаны все возможности решения проблемы мирным путем. О своем решении в известность американскую администрацию не поставили ни правительство Вели­кобритании, ни поддержавшее замысел Лондона правительство Франции. Ответный ход сделало египетское правительство, попро­сившее Совет Безопасности обсудить «направленные против Египта действия некоторых держав, особенно Франции и Великобритании, которые составляют угрозу международному миру и являются серь­езным нарушением Устава ООН».

Дебаты в Совете Безопасности ООН, проходившие с 5 по 13 ок­тября 1956 г., показали, что европейские страны недооценили гиб­кость арабской дипломатии и искушенность Дж. Ф. Даллеса в так­тике отстаивания, позиции США. Используя посредничество нейт­ральных государств и общий настрой большинства членов ООН в пользу поисков мирного решения проблемы, американская делега­ция сумела избежать возникновения тупиковой ситуации, на что собственно надеялись правительства Франции и Великобритании. Консультации генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда с министрами иностранных дел заинтересованных стран завершились выработкой шести принципов управления Суэцким каналом, Дж. Ф. Даллес предложил разделить итоговую резолюцию на две ча сти. Совет Безопасности принял резолюцию, предлагавшую шесть принципов как основу для переговоров с Египтом.

Сложившаяся ситуация создавала дипломатии Советского Союза широкую свободу маневра, чем она умело воспользовалась, всячески демонстрируя поддержку поискам дипломатического решения. Пред­ставитель Советского Союза, как, впрочем, и ожидалось западными дипломатами, наложил вето на вторую резолюцию, которая призы­вала Египет, в частности, сотрудничать с ассоциацией пользователей Суэцким каналом. Египет согласился продолжать переговоры под патронажем Хаммаршельда, Таким образом, как казалось, намети­лись пути к выходу из дипломатического тупика. Позднее, в 1957 г., именно эти шесть принципов легли в основу урегулирования ситу­ации вокруг статуса Суэцкого канала. Однако, как выяснилось до­вольно скоро, это впечатление было обманчиво, и угроза возникно­вения военного кризиса не была ликвидирована.

На переговорах с государственным секретарем США, состоявших­ся в Нью-Йорке 5 октября, то есть в самом начале дебатов в Сове­те Безопасности, министры иностранных дел Великобритании и Франции недвусмысленно дали понять Даллесу, что не дадут ему затянуть обсуждение проблемы, используя процедурные хитрости, более чем на 10 дней и что их правительства по-прежнему отдают предпочтение использованию силы в отношениях с Египтом. По мнению военных экспертов двух стран, погодные условия Восточно­го Средиземноморья не позволяли откладывать военную операцию позднее конца октября. Это означало, что Великобритании и Фран­ции, если они начнут военные действия в эти сроки, придется вес­ти их в крайне невыгодной политической ситуации, когда мировое общественное мнение по-прежнему настроено на продолжение пе­реговорного процесса, а США находятся накануне президентских выборов⁵⁸.

Выход был найден в том, чтобы попытаться переложить ответ­ственность за возникновение военного кризиса на Израиль, который в это время демонстративно готовился к войне с Иорданией.

Британско-израильские отношения имели сложный характер. Израильское правительство резко негативно отреагировало на вы­ступление А. Идена в ноябре 1955 г., в котором британский премьер-министр призвал к решению проблемы границ между Израилем и арабскими странами на условиях, учитывающих положения резолю­ции Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г. Это означа­ло, что Израиль должен был отказаться от части пустыни Негев, чтобы возникла общая египетско-иорданская граница и территория Египта оказалась бы связана по суше линиями сообщений с други­ми арабскими странами⁵⁹. В период обострения англо-египетских отношений в связи с национализацией компании Суэцкого канала, британское правительство предостерегало Израиль от попыток ис­пользовать ситуацию для развязывания агрессии против арабских стран. Лондон опасался, что даже намек на совпадение позиций Великобритании и Израиля вызовет резко негативную реакцию араб­ских стран и еще более ослабит его позиции в регионе. В конце лета 1956 г. британские военные разработали план войны с Израилем, в случае его нападения на Иорданию. Когда представители Велико­британии и Франции начали обсуждение планов применения воен­ной силы против Египта, именно Лондон настаивал на том, чтобы информация об этом не достигла Израиля.

По иному складывались в тот период франко-израильские отно­шения. Французские правящие круги испытывали все более возрас­тающее беспокойство по поводу поддержки Египтом Фронта наци­онального освобождения Алжира, который боролся за достижение независимости от Франции. Правительство Г. Молле, находившееся у власти с февраля 1956 г., считало, что, развивая отношения с Из­раилем, оно не только получит емкий рынок для продажи вооруже­ния, но и сможет оказать давление на Египет и заставить Г. А. Насе­ра отказаться от поддержки алжирских сепаратистов. Именно фран­цузское правительство инициировало привлечение Израиля к обсуждению плана военной операции против Египта.

Первоначальная информация о планах операции, получившей кодовое название «Мушкетер», была представлена министром обо­роны Франции представителю израильского военного ведомства Ш. Пересу уже на следующий день после национализации компании Суэцкого канала. Вновь этот вопрос был поднят на встрече предста­вителей военных ведомств Франции и Израиля 18 сентября 1956 г. В конце сентября представители израильского правительства были приглашены в Париж для продолжения переговоров о возможности совместной акции против Египта.

Секретная встреча на уровне министров правительства двух стран открылась в окрестностях Парижа, в Сен-Жермене. Французских представителей интересовали возможности организовать нападение Израиля на Египет, с тем чтобы создать предлог для начала англо­французской операции. Британское правительство было информиро­вано об этой встрече, но по-прежнему считало невозможным сотруд­ничество с Израилем. После того, как обсуждение в Совете Безопас­ности ООН не дало тех результатов, на которые рассчитывали правительства Франции и Великобритании, премьер-министр Вели­кобритании А. Иден стал более благосклонно относиться к аргумен­тации представителей французских военных и дипломатических кру­гов относительно необходимости военного альянса с Израилем.

14 октября в своей загородной резиденции А. Иден принял за­местителя министра иностранных дел и заместителя министра обо­роны Франции, которые представили план военных действий против Египта. В соответствии с этим планом Израиль должен был атаковать египетские войска, расположенные на Синайском полуострове. Напа­дение Израиля на Египет создало бы Франции и Англии предлог для ввода своих войск в зону Суэцкого канала. Они могли декларировать намерение развести воюющие стороны и защитить свободу судоход­ства в Суэцком канале. А. Иден одобрил этот замысел. Он отдал распоряжение министру иностранных дел С. Ллойду прервать пере­говоры, которые тот вел в Нью-Йорке со своим египетским колле­гой М. Фавзи. 16 октября 1956 г. Иден и Ллойд выехали в Париж и провели переговоры с Г. Молле и К. Пино. В их ходе был согласо­ван круг вопросов для обсуждения на переговорах с представителя­ми Израиля.

Секретные трехсторонние переговоры, которые проходили с 22 по 24 октября 1956 г. в Севре, в окрестностях Парижа, были предварены двухсторонней встречей представителей Израиля и Франции. Пре­мьер-министр Израиля Д. Бен-Гурион выразил свое недовольство тем, что Израилю отводится роль агрессора, а Франции и Великобрита­нии — миротворцев. Можно предположить, что он надеялся, согла­сившись на эту роль, получить взамен поддержку ведущих стран НАТО в реализации своих планов кардинального изменения геополи­тической ситуации на Ближнем Востоке. Изложенный им своеобраз­ный план-максимум предусматривал, что территория Иордании дол­жна была быть разделена между Ираком и Израилем, причем Израи­лю отходил западный берег р. Иордан, а на территории, которую получал Ирак, должны были быть размещены палестинские беженцы. Территория Ливана до р. Литани также отходила Израилю. Над зо­ной Суэцкого канала должен был быть установлен международный контроль. Залив Акаба на Красном море переходил под контроль Израиля. План предусматривал устранение Г. А. Насера и замену его прозападно настроенным лидером, который будет готов пойти на за­ключение мира с Израилем. С точки зрения Бен-Гуриона реализация этого плана соответствовала бы интересам не только Израиля, но и Великобритании, Франции, а также США, поскольку способствовала бы достижению политической стабильности в регионе.

Французские политики вежливо выслушали предложения изра­ильского премьера и заявили, что не считают их полностью «фан­тастическими», но намекнули, что полагают обсуждение такого пла­на как минимум несвоевременным. Министр иностранных дел Великобритании С. Ллойд однозначно негативно оценил план Д. Бен-Гуриона. Он сразу дал понять израильским представителям, кому в переговорах принадлежит решающее слово, и предупредил, что британское правительство не потерпит нарушения рамок того сценария военных действий, который будет согласован. Независимо от того, нравится или нет израильскому правительству выступать в роли агрессора, Израиль должен будет начать полномасштабные во­енные действия и вести их в течение 72 часов, пока Великобрита­ния не выдвинет ультимативное требование их прекратить. Перего­воры явно заходили в тупик, так как Бен-Гурион опасался, что Франция и Великобритания ограничатся ультиматумом и не начнут военных действий против Египта. Однако начальник штаба израиль­ской армии М. Даян предложил премьеру такой план начала воен­ной операции (высадка парашютистов в район территории Египта в 30 милях от Суэцкого канала), который давал возможность Израи­лю быстро ее прервать в том случае, если западные страны нарушат договоренности. Переговоры были продолжены. В их итоге был со­ставлен официальный протокол, подписанный тремя сторонами.

Полный текст Севрского протокола был обнародован лишь в на­чале 1990-х годов. Документ состоит из семи статей. Первая преду сматривала, что Израиль должен начать полномасштабные военные действия вечером 29 октября 1956 г. с задачей достичь Суэцкого ка­нала на следующий день. Согласно статье второй, Великобритания и франция должны были обратиться к Израилю и Египту с пред­ложением прекратить огонь и отвести свои войска на 10 миль от Суэцкого канала. От Египта требовалось согласиться на временную оккупацию англо-французскими войсками главных сооружений ка­нала. Это положение было включено для того, чтобы полностью исключить принятие Египтом ультиматума западных стран. Соглас­но статье третьей, через 12 часов после того как Египет отклонит обращение Франции и Великобритании, войска этих стран на рас­свете 31 октября начнут против него военные действия. Статья чет­вертая декларировала намерение Израиля оккупировать западный берег залива Акаба и острова в этом заливе. Правительства Великоб­ритании и Франции никак не должны были выражать своего отно­шения к этой акции Израиля. По статье пятой Израиль обязывался не нападать на Иорданию во время военной операции против Егип­та. В том же случае, если Иордания сама начнет военные действия против Израиля, британское правительство обязывалась не руковод­ствоваться условиями англо-иорданского договора и не оказывать помощь Иордании. Соглашение носило строго секретный характер, что подчеркивала его шестая статья. Согласно статье седьмой, про­токол вступал в силу немедленно после его одобрения тремя прави­тельствами⁶⁰. По решению правительств Великобритании и Франции, руководство США не было информировано о принятых на Севрской встрече решениях. Как позднее объяснил американскому послу Д. Дугласу министр иностранных дел Франции К. Пино, это дикто­валось принципиальными разногласиями с американским правитель­ством, поскольку «руководство Соединенных Штатов ошибалось в оценках степени опасности, которую представлял собой Насер»⁶¹.

Переход ситуации, связанной с национализацией Суэцкого кана­ла, в фазу военного кризиса застал врасплох администрацию США. Ставшие известными архивные материалы позволяют судить, что американский президент не располагал достоверной информацией о подготовке плана военной агрессии против Египта. До середины октября 1956 г. Д. Эйзенхауэр продолжал руководствоваться оценка­ми разведслужб, которые считали «в высшей степени маловероят­ной» попытку Израиля осуществить «крупномасштабное военное нападение на египетские войска, находящиеся на Синайском полу­острове». 14 октября 1956 г. государственный секретарь Дж. Ф. Дал­лес заверил президента Эйзенхауэра, встревоженного комментария­ми средств массовой информации, что переговоры министров ино­странных дел Великобритании, Франции и Египта под эгидой генерального секретаря ООН «переживают коллапс», что эти встре­чи будут продолжаться еще в течение минимум десяти дней. Лишь когда А. Идеи отозвал в Лондон С. Ллойда, Даллес, очевидно, стал подозревать, что события начинают приобретать неприятный для США оборот. Он позвонил своему брату Аллену, возглавлявшему ЦРУ, и выразил опасение по поводу отсутствия свежей достоверной информации о реальных замыслах правительств Великобритании и Франции⁶².

Лишь 29 ноября, незадолго до нападения Израиля на Египет, гос­секретарь получил телеграмму посла во Франции Д. Дугласа о том, что в военной операции на Ближнем Востоке готовятся участвовать три страны. Согласно этой телеграмме, о характере военных приго­товлений Великобритании и Франции позволяли судить такие фак­ты, как возросшая активность британских военных на авиабазе на Кипре и передислокация двух соединений кораблей ВМФ Франции в район Восточного Средиземноморья. Хотя посольство не распола­гало достоверной информацией о самом замысле операции, получен­ных сведений было достаточно, чтобы на экстренном заседании Совета национальной безопасности США госсекретарь мог выдви­гать предположения, более соответствовавшие последующему разви­тию событий в ближневосточном регионе, чем это удалось сделать другим участникам этого заседания⁶³.

Военные действия против Египта Израиль начал 29 октября 1956 г., примерно в 15 часов по ближневосточному времени (на восточном побережье США было 8 часов утра), то есть в согласованные тремя странами сроки. Однако израильское командование действовало не столько в соответствии с планом операции «Мушкетер», сколько с израильским планом «Кадеш». Как и планировал генерал М. Даян, примерно в 17 часов был выброшен израильский парашютный десант численностью около 400 человек на Синайский полуостров, в район перевала Митла. За час до этого механизированные подразделения Израиля численностью примерно в 3 тыс. человек пересекли линию перемирия с Египтом. Около 22 часов 30 октября израильские части, преодолев сопротивление египетской армии, достигли места высадки парашютистов. Планировалось, что через 36 часов после этого воен­ные действия начнут Великобритания и Франция.

Действия Израиля создавали предлог для вмешательства в конф­ликт Великобритании и Франции, но нарушали внешнюю логику развития операции, определенную Севрским протоколом. С точки зрения здравого смысла нелепо было ультимативно требовать от Егип­та и Израиля отвести свои войска на 10 миль соответственно запад­нее и восточнее Суэцкого канала, в то время когда израильские под­разделения находились от него приблизительно в 30 милях. Последо­вавшее все-таки предъявление ультиматума выглядело тем более странным, поскольку вскоре выяснилось, что израильские части, до­стигшие перевала Митла, далее развивали наступление не в направ­лении Суэцкого канала, а повернули на юго-восток и действовали с задачей выйти к побережью Красного моря в районе залива Акаба. Однако бюрократический правительственный механизм Великобрита­нии и Франции был уже запущен. Операция должна была быть ско­ротечной. В случае ее успеха, просчеты и нестыковки в действиях трех стран можно было легко выдать за тактические хитрости, с помощью которых удалось ввести руководство Египта в заблуждение.

Приблизительно в 17 часов 30 октября посол США в Лондоне У. Элдрич, прибывший в британское министерство иностранных дел по срочному приглашению, был ознакомлен с текстом ультиматума, который был направлен Великобританией и Францией правитель­ствам Египта и Израиля примерно за 30 минут до этого. В 16 часов 30 минут началось выступление премьер-министра А. Идена в па­лате общин с изложением условий ультиматума. Он был составлен в соответствии с замыслом, определенным в Севрском протоколе. Ознакомившись с текстом обращения двух стран, президент Эйзен­хауэр и госсекретарь Дж. Ф. Даллес сошлись во мнении, что ни по духу, ни по содержанию оно неприемлемо для Египта⁶⁴.

Военная и дипломатическая ситуация развивалась стремительно и, с учетом разницы во времени между Ближним Востоком, Евро­пой и Соединенными Штатами, трудно выявить точную временную последовательность событий. 30 октября по инициативе США ситу­ация на Ближнем Востоке была вынесена на обсуждение Совета Безопасности ООН. Намерения американского руководства состоя­ли в том, чтобы, прежде всего, восстановить контроль США над развитием событий и не допустить усиления влияния Советского Союза в арабском мире.

Заседание Совета Безопасности должно было начаться в 11 часов утра. За несколько часов до его открытия президент Д. Эйзенхауэр получил срочное послание от премьер-министра Великобритании А Идена, из которого стало ясно, что ведущие европейские партнеры США по НАТО не намерены выступать с осуждением агрессии Изра­иля и требовать вывода его войск с территории Египта. Уже в ходе за­седания Совета Безопасности госсекретарь США Дж. Ф. Даллес полу­чил сообщение о том, что Великобритания и Франция предъявили уль­тиматум не только Израилю, но и Египту. В связи с этим делегация США внесла проект резолюции, требующей прекращения огня, выво­да войск Израиля за установленные в 1949 г. линии перемирия и со­держащей призыв приостановить военную и экономическую помощь Израилю, в дополнение к призыву ко всем странам воздерживаться от использования силы или угроз ее применения в регионе в целях, не соответствующих задачам Организации Объединенных Наций. При голосовании по этой резолюции, а также по резолюции, предложенной представителем Советского Союза, в которой также содержалось тре­бование прекратить огонь и вывести с территории Египта войска, Ве­ликобритания и Франция использовали право вето. Таким образом, всему миру стало очевидным наличие конфликта между США и их ведущими европейскими союзниками по НАТО. На следующий день в соответствии с процедурным положением, которое предусматривало, что в случае, если Совет Безопасности, вследствие применения его членом права вето, не может предпринять мер в условиях, когда суще­ствует угроза миру, произошло нарушение мира или совершен акт аг­рессии, обсуждение ближневосточной ситуации было передано на рас­смотрение чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи. То обстоятельство, что данное процедурное положение было использо­вано ранее США в период начала корейской войны, заставляло всерьез рассматривать вариант с участием американских войск в урегулирова­нии конфликта на Ближнем Востоке⁶⁵.

Как и было предусмотрено на встрече представителей трех стран в Севре, Израиль принял условия ультиматума, Египет — отклонил. Хотя срок принятия был установлен до 18 часов 30 минут по ближ­невосточному времени, вооруженные силы Великобритании и Фран­ции начали военные действия против Египта около 17 часов 31 ок­тября, то есть приблизительно через 25 часов после вручения уль­тиматума и 13 часов — после истечения срока его принятия. Авиационной бомбардировке были подвергнуты египетские города и военные объекты. Судоходство по Суэцкому каналу было прервано. Но корабли Великобритании и Франции с десантом на борту выш­ли с морских баз соответственно на Мальте и в Алжире лишь 1 но­ября. Их переход к берегам Египта должен был занять 6 дней.

Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, датируемую 1 ноября 1956 г. (экстренное заседание началось в 17 часов 30 ми­нут 1 ноября и завершилось уже 2 ноября), 64 голосами против 5, при 6 воздержавшихся, с призывом ко всем странам, вовлеченным в конфликт, прекратить огонь и вывести войска за установленные линии перемирия⁶⁶.

Израиль использовал время до вступления в силу решения о пре­кращении огня для того, чтобы завершить операцию на Синайском полуострове. Ко 2 ноября (по нью-йоркскому времени — к вечеру 1 ноября) израильские войска захватили сектор Газа и вышли на ру­беж 10 миль восточнее Суэцкого канала. 3 ноября Израиль заявил, что готов соблюдать прекращение огня на тех же условиях, что и Египет. Расчет состоял в том, что до получения официального согласия Егип­та Израиль успеет завершить военную кампанию. 5 ноября Израиль установил контроль над Тиранским проливом залива Акаба. Таким образом, Израиль решил свои стратегические задачи и выполнил в конечном итоге обязательства в отношении своих временных союз­ников. В какой-то степени обессмысливало военные успехи то, что при сопротивлении США Великобритания и Франция не могли спо­собствовать закреплению за Израилем тех территорий которые были оккупированы в ходе военной кампании 1956 г.⁶⁷

Последующие события показали, что правительства Франции и Великобритании не обладали ни политической волей, ни военными силами, достаточными для действий на Ближнем Востоке на уровне и в сроки, гарантировавшие успех. 5 ноября парашютные десанты Великобритании и Франции были выброшены на Порт-Саид и Порт-Фуад с задачей обеспечить высадку основных сил на следующий день. 6 ноября был высажен морской десант. По оценкам военных экспер­тов двух стран, установления контроля над Суэцким каналом можно было ожидать через 48 часов. Но продолжения операции «Мушкетер» не последовало. Командующий операцией двух стран британский ге­нерал Ч. Кейтли отдал приказ прекратить действия войск в полночь. В Лондоне и Париже осознали невозможность достичь поставленных целей в условиях противодействия двух сверхдержав.

США и Советский Союз взаимно стремились предугадать дей­ствия противоположной стороны. Советская дипломатия, распола­гавшая большой свободой дипломатического маневра, смогла в пол ной мере использовать ту затруднительную ситуацию, в которой оказались Соединенные Штаты в связи с тройственной агрессией против Египта. Советское правительство выступило с ее решитель­ным осуждением. Делегация Советского Союза активно поддержала резолюции с осуждением агрессии в Совете Безопасности и на за­седании Генеральной Ассамблеи. Но было очевидно, что руководство СССР ожидает дальнейшей реакции США на события на Ближнем Востоке. Активная позиция Советского Союза заставляла руковод­ство США выдвигать инициативы, которые в целом выходили за пределы его первоначальных намерений и способствовали скорейше­му прекращению агрессии против Египта.

В связи с болезнью государственного секретаря (Дж. Ф. Даллес был помещен в госпиталь им. Уолтера Рида 3 ноября и вообще не занимался государственными делами до 7 ноября) контроль над дей­ствиями дипломатического ведомства взял в свои руки президент Д. Эйзенхауэр. Получив известия сначала об агрессии Израиля, а за­тем и о существовании тройственной коалиции, Эйзенхауэр был не­сомненно раздражен. Но хотя, по свидетельству очевидцев, в своем кабинете он использовал даже казарменные выражения в адрес ли­деров трех стран, президент избегал резких формулировок в своих публичных выступлениях. В сложной ситуации проявились лучшие качества Д. Эйзенхауэра как опытного военного штабиста. Эйзенха­уэр сразу определил, что военная операция трех стран плохо спла­нирована и, следовательно, не имеет шансов на успех. По его мне­нию, главным просчетом лидеров Великобритании и Франции было то, что они позволили возобладать эмоциям над разумом и попыта­лись «устранить Насера неверным путем»⁶⁸.

Главной задачей для Эйзенхауэра теперь было сохранение «атлан­тической солидарности». Чтобы не углублять разногласий в НАТО, он стремился напомнить европейским странам об их общих инте­ресах с США. В телефонных разговорах с А. Иденом и Г. Молле он сравнил ситуацию в отношениях союзников с «семейной ссорой». Затем это выражение будет использовать и госсекретарь Даллес, за­являвший, что ссора стран НАТО «из разряда тех, которые не ведут к разводу»⁶⁹. Вместе с тем действия президента в период Суэцкого кризиса еще раз показывают, что он отнюдь не был «неактивным президентом», каким его многие во всем мире считали до открытия его личного архива. Столкнувшись с обманом со стороны лидеров Израиля, Великобритании и Франции, президент Эйзенхауэр ис­пользовал разнообразные меры давления на эти государства.

Вначале «умеренные санкции», по выражению Эйзенхауэра, были применены в отношении Израиля. Были отложены переговоры Эк­спортно-импортного банка с израильским правительством о предо­ставлении займа на сумму 75 млн долл., приостановлено выполне­ние соглашения о поставках продовольствия в Израиль и програм­мы экономической и технической помощи. Более жесткие санкции, такие, как морская блокада, замораживание помощи из частных ис­точников, блокирование всех израильских вкладов в США, было решено не применять. Умеренно репрессивные меры сочетались с обещаниями дружбы. Так, 30 октября президент Эйзенхауэр через одного из видных представителей еврейской общины США довел до сведения премьер-министра Д. Бен-Гуриона свое намерение огласить декларацию, «выражающую высокую оценку и дружбу» в отношении Израиля в случае готовности «добровольно вернуться в пределы сво­их границ».

Увещевания Вашингтона в адрес Израиля на первом этапе не возымели действия. В послании Д. Бен-Гуриона президенту Эйзен­хауэру от 29 октября 1956 г. агрессия Израиля против Египта оправ­дывалась ссылками на ту помощь, которую арабские страны оказы­вают Иордании. А в письме от 31 октября израильский премьер-министр хотя и выразил готовность вывести войска, но только в случае подписания Египтом мирного договора, включающего обяза­тельства воздерживаться от враждебных действий в отношении Из­раиля⁷⁰. Израиль развивал военный успех. С учетом важности голо­сов представителей еврейской общины для исхода выборов в пяти крупных штатах, до окончания президентских выборов возможности для давления правительства США на Израиль были ограничены. Большими возможностями в этом плане американская администра­ция располагала в отношении европейских стран.

Участие Великобритании в трехсторонней агрессии против Египта привело к расколу британского общества. Опрос общественного мнения, проведенный 1—2 ноября, показал, что 44% настроены про­тив применения силы, а 37% — за. Данные коррелировались с ре­зультатами опросов в августе и сентябре и доказывали наличие ус­тойчивой, хотя и преобладающей лишь относительно, тенденции в британском обществе в пользу поисков дипломатического решения. Действиями правительства А. Идена были шокированы пробритан-ски настроенные политики в ряде европейских стран и странах Со­дружества.

По поручению президента Д. Эйзенхауэра министр финансов Дж. Хэмфри координировал введение экономических санкций про­тив Великобритании. Федеральная резервная система США присту­пила к продаже в крупных объемах фунтов стерлингов, что привело к падению курса британской валюты. По некоторым данным, США блокировали британские права заимствования в Международном валютном фонде. Лондон, разумеется, не мог не учитывать эти об­стоятельства, взвешивая варианты «за» и «против» продолжения опе­рации «Мушкетер». При этом было не важно то, что, как считают некоторые британские авторы, министр финансов Г. Макмиллан сознательно преувеличивал финансовые проблемы страны, чтобы добиться отставки А. Идена и самому стать премьером.

Однако аргументация А. Идена в его письмах к Д. Эйзенхауэру заставляет считать, что даже в условиях финансового давления США правительства Великобритании и Франции рассчитывали «спасти лицо». Они ожидали итогов обсуждения вопроса на чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, надеясь включить в состав чрезвычайных сил для урегулирования ближневосточного конфлик­та свои воинские контингенты. Именно поэтому Иден убеждал пре зидента США, что Великобритания и Франция должны сохранять свои позиции до тех пор, пока ответственность не перейдет к ООН. Британский премьер нехотя признавал, что в середине октября су­ществовали возможности «достичь путем переговоров таких догово­ренностей по вопросу о статусе канала, которые частично бы соот­ветствовали нашим требованиям», но, по его мнению, это «заняло бы много времени». И если бы три страны не начали военную опе­рацию, Насер, которого Иден упорно именовал «мусульманским Муссолини», получил бы возможность захватить контроль над Ира­ком, Иорданией, Саудовской Аравией, Ираном и Ливией, а потом над всей Северной Африкой. Премьер-министр Великобритании призывал правительство США к совместным действиям на Ближнем Востоке. После выборов в США А. Иден намеревался приехать в Вашингтон для встречи с Эйзенхауэром⁷¹. Однако этим планам не было суждено осуществиться, прежде всего, потому, что вскоре оп­ределился крах политической карьеры А. Идена. Это было одним, причем не самым главным, следствием того разрешения Суэцкого кризиса, которое он получил в результате решительного вмешатель­ства дипломатии Советского Союза.

Суэцкий кризис совпал по времени с серьезным осложнением внутриполитической ситуации в Венгрии. Возможность американ­ского силового вмешательства в венгерские события отвергалась Д. Эйзенхауэром и Дж. Ф. Даллесом. Но извлечь пропагандистскую пользу из обострения политической ситуации в регионе, который был сферой преимущественных интересов Советского Союза, Соеди­ненным Штатам помешало то, что внимание мировой общественно­сти оказалось привлеченным старомодной колониальной войной, которую затеяли на Ближнем Востоке Великобритания и Франция. 4 ноября 1956 г. Советский Союз ввел в Будапешт дополнительные воинские формирования и приступил к решительному подавлению восстания⁷². В тот же день Генеральная Ассамблея ООН приняла решение о создании Чрезвычайных вооруженных сил в целях ско­рейшего прекращения боевых действий на Ближнем Востоке. 5 но­ября было учреждено командование Организации Объединенных Наций для Чрезвычайных вооруженных сил. Командующим был назначен канадский генерал Э. Барнс⁷³. В этой ситуации Советский Союз полностью взял дипломатическую инициативу на себя.

Действия американской делегации в ООН давали основания на­блюдателям рассматривать их как свидетельство о намерениях США направить свои войска в район конфликта под флагом ООН — так, как это они сделали в период корейской войны. Вне зависимости от того, собиралось сделать это американское правительство или нет, ситуация была удобной для укрепления престижа правительства СССР и создавала возможности для того, чтобы помешать США расширить военное присутствие в регионе.

5 ноября 1956 г. Советское правительство обратилось с предло­жением к администрации Д. Эйзенхауэра предпринять совместные военные усилия для того, чтобы положить конец боевым действиям на Ближнем Востоке. В своем послании премьер-министр Совет ского Союза Н. А. Булганин напомнил тот факт, «что Советский Союз и Соединенные Штаты... являются двумя великими держава­ми, обладающими всеми видами современного вооружения, включая ядерное и водородное оружие». Кроме того, были направлены ноты Советского правительства правительствам Великобритании, Франции и Израиля, в которых подчеркивалась готовность Советского Союза ради восстановления мира на Ближнем Востоке «сокрушить агрес­соров путем использования силы». Кроме того, в нотах в завуали­рованной форме содержалась угроза применения оружия массового поражения в отношении Франции и Великобритании⁷⁴. В послании Н. А. Булганина израильскому премьер-министру Д. Бен-Гуриону говорилось, что Советское правительство отзывает своего посла, и выразил мнение, что «само существование Израиля как государства» находится под угрозой в результате «его преступных действий»⁷⁵.

Занимавший пост министра иностранных дел СССР в период Суэцкого кризиса Д. Т. Шепилов позднее в беседе с известным рос­сийским востоковедом А. Васильевым свидетельствовал, что совет­ское правительство твердо решило ни в коем случае не вмешивать­ся вооруженной силой в конфликт на Ближнем Востоке. Ноты Со­ветского правительства должны были оказать психологическое давление на руководство стран-агрессоров. Для усиления этого эф­фекта послы этих стран были приглашены в Министерство ино­странных дел СССР для вручения нот посреди ночи⁷⁶.

Правительство США оценило предложения СССР о совместных военных усилиях на Ближнем Востоке как «немыслимые», а угрозу применения ядерного оружия, даже с учетом убежденности в непред­сказуемости действий Н. С. Хрущева, — как блеф и проявление «стрем­ления отвлечь внимание мировой общественности от действий Совет­ского Союза в Венгрии»⁷⁷. Эти оценки дипломатического демарша Москвы разделяли правительства Великобритании и Франции. Одна­ко ни Лондон, ни Париж не могли не считаться с тем, что масса об­стоятельств, делающих дальнейшее продолжение агрессии не только опасным, но и бессмысленным, становится критической. 6 ноября Ве­ликобритания и Франция заявили о прекращении военных действий.

Правительство Израиля получило ноту Советского правительства в то время, когда реализовало свои военные планы и испытывало эйфорию от побед над египетской армией. Израильский посол в Советском Союзе И. Авидар пытался убедить премьер-министра Бен-Гуриона, что угрозы Советского Союза являются блефом. Одна­ко проведенный в европейских столицах и в Вашингтоне зондаж показал, что Израиль находится в ситуации, близкой к дипломати­ческой изоляции. Это ощущалось даже на встрече израильских пред­ставителей с министром иностранных дел Франции К. Пино. Д. Эй­зенхауэр, победив на президентских выборах, дал поручение членам своего кабинета обсудить возможность таких мер в отношении Из­раиля, как «прекращение всей американской продовольственной помощи, введение санкций ООН и возможное исключение из Opгa-низации Объединенных Наций». Лидеры американской еврейской общины поддержали президента.

Заседание израильского кабинета министров 8 ноября 1956 г., по мнению современных исследователей, проходило в «обстановке тре­воги, уровень которой не имел прецедента в истории страны». Ми­нистры были деморализованы. Правительство оказалось не в состо­янии выработать решение и положилось на мнение Д. Бен-Гуриона. В половине первого ночи 9 ноября 1956 г. премьер-министр объя­вил, выступая по радио, что израильское правительство согласилось с принципом вывода войск с оккупированных территорий, факти­чески отказавшись от своего первоначального намерения связать вывод войск с прелиминарными шагами Египта, демонстрирующи­ми готовность к урегулированию конфликта с Израилем⁷⁸.

Правительства Великобритании и Франции официально заявили о начале вывода своих войск с египетской территории 3 декабря 1956 г. Одновременно с начавшейся в тот же день эвакуацией фран­цузских и британских войск из зоны Суэцкого канала начали отво­диться израильские вооруженные формирования и на их месте были размещены Чрезвычайные вооруженные силы ООН. Подразделения Великобритании были окончательно выведены во второй половине декабря 1956 г., а Израиля — в начале марта 1957 г.

Таким образом, Суэцкий кризис 1956 г. стал наглядным свиде­тельством трудностей, с которыми проходило формирование Ялтин-ско-Потсдамской системы международных отношений, и результа­том развития ситуации на Ближнем и Среднем Востоке в первое послевоенное десятилетие. Этим определяется сложность, многопла­новость событий и устойчивость некоторых оценок, сложившихся в период развития кризиса. В самом деле, с точки зрения международ­ного права, принципов, зафиксированных в Уставе ООН, решение президента Египта Г. А. Насера национализировать компанию Суэц­кого канала сомнений в своей юридической правомерности не вы­зывало ни у его сторонников, ни у его противников. В результате проходившего в непростых условиях переговорного процесса, орга­низованного по инициативе Дж. Ф. Даллеса под эгидой генерального секретаря ООН, были выработаны решения, на основе которых был возможен и позднее достигнут компромисс. Однако именно 26 июля, день объявления о решении национализировать Суэцкий канал, а не 29 октября воспринималось современниками событий как начало Суэцкого кризиса. И эта оценка закреплена в последующих истори­ческих исследованиях вплоть до настоящего времени. Отметив воз­можность дальнейшей дискуссии о справедливости такой оценки в конкретно-историческом плане, подчеркнем, что подспудное стрем­ление возложить на Г. А. Насера ответственность за осложнение международной напряженности соответствовало философии между­народных отношений значительного периода холодной войны. В соз­нании политиков и достаточно широких слоев населения различных стран мира военно-силовой фактор имел приоритет над нормами международного права. Ялтинско-потсдамская система воспринима­лась как, в буквальном и окончательном смысле, «биполярная», по­этому то, что могло повлиять на военно-стратегические позиции ведущих стран, прежде всего США и их союзников, рассматривалось в мире как покушение на основы системы, независимо от того, на­сколько действия третьих стран были справедливы с точки зрения международного права. Это лишний раз подтвердила позиция Дж. Неру, занятая в отношении решения Насера. На самом же деле то, что Египту удалось отстоять свои позиции, показывало, что си­стема международных отношений нуждалась в совершенствовании. Страны «третьего мира» уже не являлись только объектами полити­ки ведущих держав, а выступали как субъекты международной дип­ломатии, что следовало учитывать прежде всего Советскому Союзу и США.

Вместе с тем Суэцкий кризис был отражением непростой ситуа­ции в арабо-израильских отношениях, обострения борьбы за лидер­ство в арабском мире, отчаянного стремления правящих кругов Великобритании сохранить свое влияние в регионе и активизации ближневосточной политики как Соединенных Штатов Америки, так и Советского Союза. Сочетание этих и целого ряда других факто­ров привело к тому, что к середине 1950-х гг. на Ближнем и Сред­нем Востоке сложилась сложная обстановка. Возникновение кризи­са в 1956 г. отражало подспудное желание политиков как европей­ских, так и ближневосточных государств упростить ситуацию в результате открытой конфронтации. Это было характерно, прежде всего, для лидеров Великобритании и Франции, Египта и Израиля. Прорвавшийся у Даллеса упрек посетившим его в госпитале фран­цузским и британским коллегам, в том, что они не сумели свергнуть Г. А. Насера, доказывает наличие такого желания и у американско­го руководства. Однако основная ответственность за резкое обостре­ние международной обстановки в регионе ложится на британское правительство А. Идена. Лондон последовательно пытался найти предлог для военной операции, в ходе которой планировалось не только ввести войска в зону Суэцкого канала, но и оккупировать всю территорию Египта, свергнуть президента Насера и установить новый режим в стране. Эти планы нашли поддержку в Париже. Правящие круги Израиля пытались использовать обострение между­народной напряженности для достижения своих целей.

В сентябре 1956 г. начала формироваться англо-франко-израиль­ская коалиция. Каждый из ее участников стремился решить, преж­де всего, свою задачу, испытывал недоверие к своим временным со­юзникам, что в ходе последовавшей военной операции против Егип­та предопределило большую несогласованность действий, чем это изначально допускает существование коалиции. Так, например, еще в августе 1956 г. британскими военными разрабатывался план вой­ны с Израилем в случае его нападения на Иорданию. Премьер-ми­нистр Израиля Д. Бен-Гурион считал Великобританию потенциаль­ным военным противником. Кроме того, участники коалиции име­ли преувеличенные представления о степени расхождения между официальной и реальной позициями правительства США. Они стро­или необоснованные надежды на его поддержку. Премьер-министр Великобритании явно исходил из опыта прежних отношений с пра­вительством Эйзенхауэра и помнил о том, что в критические момен ты США, в интересах поддержания «атлантической солидарности», выступали на стороне Великобритании. Израильские политики «зна­ковыми» считали некоторые высказывания председателя Объединен­ного комитета начальников штабов (ОКНШ) адмирала А. Рэдфор-да, заместителя госсекретаря У. Б. Смита, руководителя ЦРУ А. Дал­леса и других ответственных деятелей из окружения американского президента и полагали, что Эйзенхауэр в конечном итоге поддержит военную операцию с целью свержения Насера⁷⁹.

Тройственная агрессия против Египта не достигла ни одной из целей, которые ставили перед собой участники коалиции. Армия Египта потерпела поражение и была вынуждена поспешно отступить с Синайского полуострова, но политическую победу в конечном итоге одержал Г. А. Насер, влияние которого в регионе и в мире резко возросло. Англо-египетское соглашение 1954 г. было денонси­ровано Египтом. Г. А. Насер становится одним из признанных ли­деров движения неприсоединения. В арабском мире ширилось вли­яние радикальных сил. В этом плане кризисы в Ливане и Иордании, революция в Ираке, которые имели место в 1958 г., являлись одним из следствий Суэцкого кризиса.

Достаточно распространенной является точка зрения, что синай­ская кампания 1956 г. дала Израилю одиннадцать лет относительного спокойствия на его границах. Действительно, Израиль подтвердил свой статус одного из наиболее сильных в военном отношении го­сударств Ближнего и Среднего Востока. Израильские суда получи­ли возможность судоходства в заливе Акаба. Базы федаинов в Газе были уничтожены. Перед окончательным выводом войск с Синай­ского полуострова израильское командование отдало приказ взорвать все египетские военные сооружения. Однако, как подчеркивает про­фессор Оксфордского университета А. Шлаим, участвуя вместе со старыми колониальными державами в агрессии, Израиль подтвердил устойчивое в арабских странах мнение, что является «плацдармом западного империализма» в регионе⁸⁰. После 1956 г. в арабских стра­нах усиливаются призывы к освобождению Палестины. В 1964 г. создается Организация освобождения Палестины.

Соединенные Штаты в результате Суэцкого кризиса укрепили свое влияние в регионе. Это касалось и отношений с Египтом. На встрече с американскими дипломатами в середине декабря 1956 г. Г. А. Насер заявил, что никогда не ожидал, что США будут действи­тельно сдерживать Израиль в случае нападения на Египет⁸¹. Но вме­сте с тем США явственно утратили ту свободу дипломатического маневра, которую ранее им создавала активная политика Велико­британии, чей престиж в регионе теперь был подорван. О сожале­ниях американских политиков по этому поводу позднее говорил Г. Киссинджер, занимавший пост госсекретаря США в 1973—1977 гг.⁸² К тому же американская дипломатия, по крайней мере в лице Дж. Ф. Даллеса, оказалась не в состоянии предложить действитель­но новый подход к решению проблем региона.

То, что военные действия на Ближнем Востоке начались за неде­лю до президентских выборов в США, свидетельствовало об очевид ных просчетах администрации Д. Эйзенхауэра. Она слишком сконцен­трировалась на внутренних проблемах, связанных с избирательной кампанией. Представители внешнеполитического ведомства во главе с Дж. Ф. Даллесом уверовали в свои способности сколь угодно долго (по крайней мере до окончания президентских выборов в США) ото­двигать угрозу возникновения конфликта на Ближнем Востоке.

То обстоятельство, что США и Советский Союз формально еди­ным фронтом выступили в период начала тройственной агрессии, ставило под сомнение основополагающие тезисы о невозможности сотрудничества с Советским Союзом, на которых строился внешне­политический курс администрации. Тем не менее после окончания Суэцкого кризиса США демонстративно активизируют поддержку деятельности Багдадского пакта. Провозглашенная в начале января 1957 г. «доктрина Эйзенхауэра» объявляла Ближний Восток сферой жизненных интересов США, но на деле не давала ответов на вызовы времени, а лишь была очередной попыткой, используя выражение самого Дж. Ф. Даллеса, «провести перекличку» союзников по отра­жению «советской угрозы». В то же время уроки Суэцкого кризиса несомненно стимулировали разработку нового политического курса в отношении стран «третьего мира», предложенного затем администра­цией Дж. Кеннеди в рамках стратегии «гибкого реагирования»⁸³.

В числе других глобальных последствий Суэцкого кризиса необ­ходимо отметить также и то, что он еще раз показал реальное рас­пределение ролей в блоке НАТО. Был поколеблен авторитет британ­ской дипломатии, представители которой не могли уже с прежней уверенностью утверждать, что «у США — деньги, а у Англии — моз­ги». Газета «Нью-Йорк таймc», отражая настроения правящих кругов США, призывала страны Североатлантического блока извлечь верные уроки из Суэцкого кризиса: «...демонстрация того, что одна западная страна, или даже две, не могут достигнуть успеха, действуя самостоя­тельно, должна способствовать выработке общей политики в буду­щем»⁸⁴. Эти призывы были обращены прежде всего к британским правящим кругам. В Великобритании развернулись дебаты о реальной роли страны в мире. Правительство Г. Макмиллана, сменившего на посту премьер-министра А. Идена, довольно быстро восстановило хорошие отношения с Соединенными Штатами до уровня, который давал позднее основания французским политикам обвинять Велико­британию в превращении в «троянского коня» Соединенных Штатов в Европе. В конце 1950-х годов укрепляется англо-американское со­трудничество в НАТО. Вместе с тем, несмотря на поддержку, которую США оказывали Франции в создании ЕЭС, углублялись разногла­сия двух стран по проблемам военного строительства в рамках Североатлантического блока. С приходом к власти в 1958 г. генера­ла Ш. де Голля французское правительство начинает добиваться при­оритета в определении политики блока в Средиземноморье. Перед Соединенными Штатами встает проблема выработки новой страте­гии НАТО.

Ялтинско-потсдамская система международных отношений созда­валась во имя сотрудничества великих держав. Уроки Суэцкого кри зиса, совпавшего по времени с обострением ситуации в Восточной Европе, еще раз продемонстрировали, что даже в условиях военно-силовой конфронтации СССР и США участники мирового сообще­ства должны стремиться к пониманию и учету интересов друг дру­га, созданию обстановки взаимной предсказуемости действий. Всю опасность попыток игнорирования императивов времени показал Карибский кризис.

---

¹  Kent J. Bevin's Imperialism and the Idea of Euro-Africa, 1945—1949 // British Foreign Policy, 1945-1956 / Ed. by M. Dockrill, J. W. Young. N. Y, 1989. P. 47-70.

²  The Overall Strategic Plan, May 1947 // Julian L. Changing Direction. British Military Planning for Postwar Strategic Defense, 1942-1947. L., 1988. P. 370-

387

³  Rahman H. A. A British Defense Problem in the Middle East. The Failure of the 1946 Anglo-Egyptian Negotiations. Readings, 1994. P. 10—12, 35, 38—39, 60— 69- Ovendale R. Britain, the United States, and the Transfer of Power in the Middle East. 1945-1962. L.; N. Y, 1996. P. 2-6.

⁴  Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers (FRUS). 1947. Vol. V: The Near East and Africa. Wash., 1971. P. 565-575.

⁵  FRUS. 1950. Vol. V: The Near East, South Asia, and Africa. Wash., 1978. P. 1233-1235, 1248-1250; The New York Times. 1951. March 3.

⁶  FRUS. 1947. Vol. V. P. 623—624; Condit K. The Joint Chiefs of Staff and National Policy. Vol. II. Wilmington, 1979. P. 28.

⁷  The Middle East Journal. Winter 1987. Vol. 41, № 1. P. 40—63.

⁸  Gardner L. С Architects of Illusion. Men and Ideas in American Foreign Policy 1941-1949. Chicago, 1970. P. 217.

⁹ FRUS 1945 Vol. VIII: The Near East and Africa. Wash., 1969. P. 52; 1946. Vol. VII: The Near East and Africa. Wash., 1969. P. 29; 1947. Vol. V. P. 556-557, 761-814.

¹⁰  FRUS. 1947. Vol. V. P. 551-556, 613-619, 627-667.

¹¹  The Middle East, African and Inter-American Affairs. US House of Representatives. Committee on Foreign Affairs. Selective Executive sessions. Hearings of the Committee, 1951-1956. Vol. XVI. Wash., 1980. P. 212-213.

¹²  Gendzier I L Notes from the Minefield. United States Intervention in Lebanon and the Middle East, 1945-1958. N. Y, 1997. P. 22.

¹³  Condit K. Op. cit. P. 285.

¹⁴  FRUS. 1950. Vol. I: National Security Affairs; Foreign Economic Policy. Wash., 1977. P 249; Dropshot. The United States Plan for War with the Soviet Union in 1957 / Ed. by A. Brown. N. Y, 1978. P. 153.

¹⁵  The Department of State Bulletin. 1951. October 22. P. 647-648; Пели-пась М. Я. Экспансионистская политика США и Англии на Ближнем и Сред­нем Востоке в 1947-1952 гг. Томск, 1989. С. 110—162.

¹⁶  FRUS. 1950. Vol. III: Western Europe. Wash., 1977. P. 1027-1028.

¹⁷  FRUS. 1950. Vol. V: The Near East, South Asia, and Africa. Wash., 1978. P. 1—8.

¹⁸  Ibid. P. 279-281.                                                                                    

¹⁹  Kingston P. W. T. The Ambassador for the Arabs: The Locke Mission and the Unmaking of U. S. Development Diplomacy in the Near East,  1952—1952 // The Middle East and the United States. A Historical and Political Reassessment / Ed. by D. W. Lesch. Westview Press, 1996. P. 29-50.

²⁰  Carlton D. Anthony Eden. A Biography. L., 1981. P. 304.

²¹  The Round Table. 1952. September. P. 29.

²²  Aronson G. From Sideshow to the Center Stage. US Policy towards Egypt 1946-1956. Boulder (Col), 1986. P. 30-31.

²³  Copeland M. The Game of Nations. The Amorality of Power Politics. L   1969 P. 48-61.

²⁴  FRUS. 1952-1954. Vol. VI: Western Europe and Canada (in two parts). Pt. 1 Wash., 1986. P. 1067-1069, 1079, 1101, 1104-1107, 1125-1126, 1132-1133; Vol IX: The Near and Middle East (in two parts). Pt. 2. Wash., 1986. P. 2275—2276; Пелипась М. Я. Англо-египетские переговоры о статусе британской базы в зоне Суэцкого канала и позиция Соединенных Штатов Америки (1946— 1954 гг.) // Американские исследования в Сибири. Томск, 2000. Вып. 4 С. 24-64.

²⁵  Hail J. A. Britain's Foreign Policy in Egypt and Sudan. 1947—1956. Readings 1996. P. 159-167.

²⁶  The New York Times. 1954. July 28.

²⁷  Onslow S. Backbench Debate within the Conservative Party and Its Influence on British Foreign Policy, 1948—1957. Houndmills; L., 1997. P. 109-165, 178—180.

²⁸  Mohi El Din Kh. Memories of Revolution. Egypt 1952. Cairo, 1995. P. 132—133.

²⁹  Lucas W. Divided We Stand. Britain, the US and Suez Crisis. L., 1991. P. 42-FRUS. 1952-1954. Vol. IX. Pt. 1. Wash., 1986. P. 1240-1241, 1624-1625.

³⁰  Ibid. P. 525-536, 1683-1746; FRUS. 1955-1957. Vol. XIV: Arab-Israeli Dispute 1955. Wash., 1989. P. 24-28, 47, 90-107; Пелипась М. Я. Дипломатия США и Великобритании в поисках путей ближневосточного урегулирования (1953—1956 гг.) // Исследования по всеобщей истории и международным отно­шениям. Барнаул, 1997. С. 174—189.

³¹  FRUS. 1955-1957. Vol. XIV P. 67-68, 70-71, 78-79, 83.

³²  McMahon R. J. The Cold War on the Periphery. The United States, India, and Pakistan. N. Y, 1994. P. 6; FRUS. 1955-1957. Vol. XIV. P. 655, 707-710

³³  FRUS. 1955-1957. Vol. XV: Arab-Israeli Dispute. January 1 - July 26, 1956. Wash., 1989. P. 409-421, 423-424.

³⁴  FRUS. 1955-1957. Vol. XV. P. 23, 26-27; Druks H. The Uncertain Friendship. The US and Israel from Roosevelt to Kennedy. Westport, Conn., 2001. P. 177—182.

³⁵   Hahn P. The View from Jerusalem: Revelation about US Diplomacy from the Archives of Israel // Diplomatic History. Fall 1998. P. 509—532.

³⁶   FRUS. 1955-1957. Vol. XV. P. 405, 496-497, 665-666, 670; Ben-Zvi A. The United States and Israel. The Limits of the Special Relationship. N. Y, 1993. P. 53—54; Пелипась М. Я. Политика США и Англии в отношении Египта на­кануне Суэцкого кризиса 1956 г. // Американские исследования в Сибири. Томск, 1998. Вып. 3. С. 52-56, С. 59-60.

³⁷  FRUS. 1955-1957. \Ы. XV Р. 754-756, 859-862, 867-873, 878, 896-898.

³⁸  Gorst A. and Johnman L. The Sues Crisis. N. Y; L., 1997. P. 54.

³⁹  Суэцкий канал. Сборник документов. М., 1957. С. 3—31, 46—51; Никола­ев А. Н. Правовой режим Суэцкого канала и национализация Египтом Суэц­кой компании. М., 1960. С. 21—35.

⁴⁰  Singh A. I. The Limits of British Influence. South Asia and Anglo-American Relationship, 1947-1956. N. Y, 1993. P. 210-213.

⁴¹  Gerges F. A. The Superpowers and the Middle East. Regional and International Politics, 1955—1967. Boulder a. o., 1994. P. 6.

⁴²  Onslow S. Op. cit. P. 188—196.

⁴³  Gorst A. and Johnman L. Op. cit. P. 56—60, 64; Harm P. The United States, Great Britain, and Egypt, 1945—1956. The Strategy and Diplomacy in the Early Cold War. Chapel Hill, 1991. P. 213.

⁴⁴  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI; Suez Crisis. July 26 - December 31, 1956. Wash., 1990. P. 7-9.

⁴⁵  Ibid. P. 34, 39-41, 60-62.

⁴⁶   Ibid. P. 94-97, 107-109; Ovendale R. Anglo-American Relations in the Twentieth Century. N. Y, 1998. P. 112.

⁴⁷  The Suez Canal Problem. July 26 — September 22, 1956. A Documentary Publication. Wash., 1956. P. 34—36.

⁴⁸  Румянцев В. П. Политика американского правительства Д. Эйзенхауэра в связи с Суэцким кризисом (1956—1957 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Томск, 2000. С. 17.

⁴⁹  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 128-211; Hanh P. The United States, Great Britain, and Egypt... P. 216—217.

⁵⁰  Предложения американской делегации были представлены 20 августа 1956 г. На следующий день они были внесены, с незначительными дополнени­ями, уже не только от имени США, но и Ирана, Турции и Эфиопии. Таким об­разом, «план Даллеса» формально являлся предложением стран Ближнего Вос­тока и Африки, что, по замыслу госсекретаря, должно было доказать, что дей­ствия дипломатии США соответствуют устремлениям развивающихся государств. См.: The Suez Canal Problem. P. 289-292.

⁵¹  Ibid. P. 303-330.

⁵²  Singh A. I. Op. cit. P. 217.

⁵³  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 324-328, 441-443, 451-452, 558-592.

⁵⁴  Gorst A., Johnman L. Op. cit. P. 78. The Suez Canal Problem. P. 333—334; Уса­чев И Г. Джон Фостер Даллес. Политический миф и реальность. М., 1990. С. 205.

⁵⁵  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 486. Ibid. 1952-1954. Vol. IX. Pt. 2. P. 1981— 1991; The Suez Canal Problem. P. 335—445.

⁵⁶  Ibid. P. 345-351.

⁵⁷  Ibid. P. 365-366; Gerges F. A. Op. cit. P. 8.

⁵⁸   FRUS. 1955—1957. Vol. XVI. P. 639—645; Ovendale R. Anglo-American Relations in the Twentieth Century. P. 113; Hahn P. The United States, Great Britain... P. 222—223; Суэцкий канал. Сборник документов. С. 161—162.

⁵⁹   Shamir S. The Collapse of Project Alpha // Suez 1956. The Crisis and Its Consequence / Ed. by Wm. Louis, R. Owen. Oxford, 1989. P. 22.

⁶⁰  Shlaim A. The Iron Wall. Israel and Arab World. L., 2001. P. 163-177.

⁶¹   FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 919-921.

⁶²  Ibid. P. 382-391, 721, 745-746.

⁶³  Ibid. P. 815-816, 833-839.

⁶⁴  Ibid. P. 855-856, 863.

⁶⁵  FRUS. 1955—1957. Vol. XVI. P. 902—916; Alteras I. Eisenhower and Israel. US-Israeli Relations 1953—1960. University Press of Florida, 1993. P. 237; Gerges F. A. Op. cit. P. 65.

⁶⁶  United Nations. General Assembly. Official Record. First Emergency Special Session. Plenary Meeting 561^st. November 1, 1956. A/Pr. 561. N. Y, 1957. P. 4-12.

⁶⁷  Levey Z. Israel and the Western Powers. 1952—1960. Chapel Hill; L., 1997. P. 77-78.

⁶⁸  Ovendale R. Anglo-American Relations... P. 116.

⁶⁹  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 1040, 1218-1229.

⁷⁰  Ibid. P. 843—844; Ben-Zvi A. Op. cit. P. 61—63.

⁷¹  FRUS. 1955—1957. Vol. XVI. P. 984—986; Adamthwaite A. Suez Revisited // British Foreign Policy, 1945-1956 / Ed. by Michael Dockrill, John W. Young. N. Y. 1989. P. 233-237; Ovendale R. Op. cit. P. 116-118.

⁷²  Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М., 1998. С 555-756.

⁷³  Хазанов М. Е. ООН и ближневосточный кризис. М., 1983. С. 49—50.

⁷⁴  FRUS. 1955—1957. Vol. XVI. P. 993—994; СССР и арабские страны. 1917— 1960. М., 1961. С. 255-262.

⁷⁵  Ben-Zvi A. Op. cit. P. 63.

⁷⁶  Vassiliev A. Russian Policy in the Middle East: From Messianism to Pragmatism. Reading, 1993. P. 40.

⁷⁷  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 995-996; The Department of State Bulletin November 19, 1956. P. 795-796.

⁷⁸  Shlaim A. Op. cit. P. 181—182; Ben-Zvi A. Op. cit. P. 64—66.

⁷⁹  Hahn P. The View from Jerusalem... P. 523; Golani M. Israel in Search of a War: The Sinai Campaign, 1955-1956. Portland, 1998. P. 105; Gorst A. and Johnman L. Op. cit. P. 70—71.

⁸⁰  Shlaim A. Op. cit. P. 184—187.

⁸¹  FRUS. 1955-1957. Vol. XVI. P. 1315.

⁸²  Ovendale R. Britain, the United States, and the Transfer of Power in the Middle East. P. 141.

⁸³  A Microfilm Project of Univ. Publ. of America. Frederick, Md    1986  The Presidential Documents Series. The Papers of John Foster Dulles and Christian A Herter 1953—1961. Chronological Correspondence Series. Microfilmed from the Holdings of the Dwight D. Eisenhower Library. Reel 5 of 24. John Foster Dulles Chronological Correspondence Series.

Дж. Ф. Даллес — С. Д. Джексон.

⁸⁴  The New York Times. 1956. November 13.

<< Назад   Вперёд>>