Нравственно-политический отчет за 1846 год
Происходившие в начале 1846 года беспорядки в Галиции и великом княжестве Познанском1 побудили и наше правительство поставить себя в готовность предупредить всякое беспокойство, которое могло бы начаться в нашем Отечестве. Хотя обстоятельство это придавало политическим делам нашим вид менее спокойный, нежели в предшествовавшие годы, но с одной стороны, заграничные беспорядки почти не проникли в наши пределы, а с другой - опасения представлялись только в Западном краю России; спокойствие же в прочих областях государства не было нарушено ни одним важным обстоятельством. Поэтому общий обзор дел по части высшей полиции приводит к тому убеждению, что Отечество наше, несмотря на некоторую шаткость Западного края, и в 1846 году вообще сохраняло прежний вид твердости и неизменности в политическом отношении, так что если бы другие державы европейские не представляли совершенно другого вида, то правительству нашему оставалось бы только пользоваться плодами своего попечения.
ДЕЛА ВНЕШНИЕ
В Германии и Швейцарии религиозные секты, дух своевольства и пагубное учение реформаторов, стремясь разрушить не только политический быт общества, но и самые священные верования человека, быстро распространяются по всем слоям общества и достигли в настоящее время до той степени необузданности, которая, по словам даже французских демагогов, превосходит всякое вероятие. Нельзя еще определить с точностью конечного результата этого зла, но, во всяком случае, должно опасаться, чтобы нравственная зараза, по соседству к нам Германии, не перешла и в наши пределы.
Франция и Англия представляют для нас причины беспокойства другого рода, тем, что укрывают в пределах своих всех эмигрантов. Правительства этих держав если не содействуют явно интригам польских выходцев, то, по крайней мере, ведут дела свои таким образом, что выходцы считают себя под их покровительством. Поляки убеждены, что с кончиною короля Людовика-Филиппа2 Франция, а с тем вместе и Англия не откажутся открыто помогать им в деле восстановления прежней Польши. Все неприязненные действия их совершаются в виду правительств Франции и Англии без всякой преграды, и вообще судьба поляков находит там большое сочувствие.
Сочинения и журнальные статьи о России
Французские журналисты в 1846 году заняты были преимущественно сочинением статей о судьбе поляков. Из клевет собственно на Россию они только продолжали от предыдущего года грубый вымысел игуменьи Мечиславской о жестоком гонении, будто бы понесенном монахинями базилианского монастыря в Минске. К этому журналисты присоединили еще клевету какого-то ксендза Чарсковского, который разгласил, будто бы он, не согласившись переменить веру своих предков, был сослан в Сибирь вместе с 240 других польских священников; что одни из них во время перехода, в Тобольске, пали под ударами кнута, а другие, в том числе и он, Чарсковский, скрылись и успели пробраться за границу. Впрочем, вслед за тем журналы сами объявили, что басня Чарсковского неосновательна.
Нет сомнения, что эти вымыслы и клеветы составляются частию находящимися в Париже обществами поляков с тою целью, дабы, возмущая умы против нашего правительства, иметь большую подпору при исполнении своих замыслов, а частию - французскими писателями из личных их выгод. Примером последнему может служить профессор славянской литературы в Парижском коллегиуме Киприян Роберт, который, вопреки прежним своим мнениям о России, ныне обнаруживает к нам самую непримиримую ненависть. Причина этой перемены заключается в том, что журналисты провозгласили его приверженцем России, а потому и лекции его оставались без слушателей; избрав же направление, согласное с духом времени, он снова привлек к себе слушателей.
Побужденный этою выгодою, он даже вступил в общество поляков, цель которого состоит в распространении коммунизма между низшим классом племен славянских.
Граф Петр Андреевич Клейнмихель
Находящийся во Франции изгнанник наш Головин, несмотря на то, что напечатанная им в 1845 году книга о России не обратила на себя никакого внимания, приготовляется издать новое сочинение с клеветами на свое отечество. Кроме недостатка в таланте, Головин и по нравственным качествам нигде не пользуется хорошим о себе мнением. Он настоятельно просил о принятии его сначала в английское, а потом во французское подданство, но правительства отказали ему в этом более по невыгодным сведениям о его характере и нравственности. Непринимаемый ни в чье подданство и находясь почти без всяких средств к существованию, он сделался отверженцем всех наций и терпит жалкую, заслуженную им участь.
Польские выходцы
В 1846 году из польских обществ во Франции секта Товянского и Военная партия Рыбинского почти совершенно утратили свое существование. Такая же участь ожидает общества Соединения и Резуррекционистов, которые по бездарности своих правителей лишились большей части своих последователей. Этот ущерб делается, впрочем, в пользу Адама Чарторижского, партия которого неутомимо стремится к осуществлению легкомысленной надежды изгнанников на восстановление прежней Польши. Не менее деятельности оказывают ревнители польской независимости, находящиеся в Бельгии и Англии, и последние беспорядки в Кракове и Галиции были следствием обширного заговора, составленного и Лондоне.
План этого заговора заключался в том, чтобы сначала приготовить восстание во всех областях прежней Польши и, когда уже созреют предварительные распоряжения, произвести общее возмущение. План этот передан был главным членам всех партий польской эмиграции только для
сведения. Но Польский демократический комитет без ведома прочих обществ отправил эмиссаров Мирославского3 и Алциато, первого в великое княжество Познанское, а второго в Галицию и Краков, поручив им немедленно открыть мятежные действия. Естественно, такое рановременное (Так в тексте) начало не имело успеха. Правительство прусское, открыв следы злоумышлений, предупредило восстание в Познани, и Алциато, узнав об этом, разослал приказания остановить неприязненные действия в Галиции, но это было уже поздно. Впрочем, мятеж, вспыхнувший в Кракове, был в скором времени подавлен распоряжениями покровительствующих держав.
Казалось, этого опыта было бы довольно для уничтожения несбыточных замыслов поляков, но, к несчастию, они столько слепы, что не видят необходимых неудач и снова стремятся к тому, чего никогда не достигнут. Центральный комитет демократической партии в Париже сделал воззвание к сообщникам, в котором, обвиняя Алциато в неточном исполнении возложенного на него поручения, изъяснил свои виды и предначертания к произведению нового восстания в областях прежней Польши.
Присоединение Кракова к Австрийской империи еще более возбудило деятельность польских выходцев. Адам Чарторижский вошел в сношение с министрами Франции и Англии, подстрекая правительства к защите Венского трактата относительно Кракова, а между тем делает заем и сборы денег, предположил разослать во множестве экземпляров революционные воззвания и отправить в польские провинции новых эмиссаров. Нет сомнения, что эти замыслы будут столько же ничтожны, как прежние, или даже окончатся одними похвальбами, свойственными полякам, но, тем не менее, со стороны высшей полиции в империи и Царстве Польском приняты все меры наблюдения и предосторожности.
Эмиссары
Главнейшие пункты, в кои стекались эмиссары, высылаемые польскими выходцами, были в 1846 году великое княжество Познанское и Галиция. Особенно Краков всегда был, можно сказать, гнездом злоумышленников. Наше правительство получало также сведения о намерении эмиссаров проникнуть в Царство Польское и другие места империи, но они или не могут успевать в этом по строгим принятым у нас мерам, или немедленно задерживаются. Не говоря о Свидзинском, которого польские выходцы в конце 1845 года выслали в самую Россию для возмущения Донских казаков, и который, как жалкая жертва, тотчас был схвачен верными казаками, даже в Царство Польское не проникнул ни один важный эмиссар, хотя на этот край преимущественно обращены были замыслы изгнанников. В Литовских губерниях появлялись из княжества Познанского несколько эмиссаров, но двое выехали обратно, потому что не в состоянии были сделать ничего важного, а один, Рер, задержан в Гродненской губернии.
В 1846 году завелось еще гнездо польских выходцев у границ Бессарабии, в окрестностях Тульчи. Там поляки составили из себя целое поселение. Главный из них Пулавский, именуясь Ахмет-Беем, руководил прочими и поддерживал их денежными пособиями. Цель этого скопища определенно не известна, по одним сведениям - они намерены действовать неприязненно на Отечество наше, по другим - возмущать славянские племена, подвластные Турции, но, во всяком случае действия их располагаются по указаниям Чарторижского и его главного агента в Константинополе Чайковского. Управляющий Новороссийским краем4 находится по этому предмету в беспрерывных сношениях с нашими консулами в соседственных областях Турции и имеет там своих агентов по отношениям высшей полиции, государственный канцлер5 входил в переписку с нашим посланником в Константинополе6 для предупреждения правительства Оттоманской империи. Сначала по распоряжению этого правительства один из главных выходцев, Александр, был задержан, препровожден скованным в Рущук и оттуда в Константинополь, а за ним отправился и Пулавский, так что польские выходцы близ Тульчи были сильно поражены этим случаем; но впоследствии получено известие, что Александр в Константинополе освобожден из-под стражи и в скором времени вместе с Пулавским возвратится в Тульчу. Как Пулавский с сотоварищами своими летом 1846 года приезжал для охоты к нашей брантвахте7 у Георгиевского рукава Дуная, то командиру этой брантвахты прапорщику Баркареву, который в прежние приезды поляков видался с ними и приобрел от них доверенность, поручено завлечь их под каким-либо предлогом к нашей брантвахте и задержать.
Великое княжество Познанское и Галиция
Главным поводом к беспорядкам, произшедшим в Галиции и великом княжестве Познанском, было послабление со стороны правительств австрийского и особенно прусского, которые дозволяли польским выходцам иметь там беспрепятственное пребывание. Стекавшиеся туда из Парижа, Лондона, Бельгии и Швейцарии эмиссары, действуя на жителей то правилами коммунизма, то революционными внушениями, приготовляли народ к волнению. Новым эмиссарам, Мирославскому и Альциато, прибывшим для начатия действий, уже нетрудно было поднять восстание.
Прусское правительство успело предупредить беспорядки в своих провинциях, но в Кракове они обнаружились во всей силе: бунтовщики овладели вольным городом и, упразднив сенат, утвердили революционное правление. В Галиции влияние возмутительной пропаганды нашло
многих поборников из среды арендаторов, обедневших помещиков и других, не имеющих значительного состояния лиц. Не прибегая к государственным мерам, австрийское правительство старалось восстановить крестьян на мятежников, и это распоряжение оказалось слишком пагубным. Видя в нарушителях общественного спокойствия всегдашних своих притеснителей, крестьяне воспользовались этим случаем для отмщения им и обратили свою жестокость не только на виновных, но и на мирных помещиков. Наконец, крестьяне потребовали уничтожения податей, рекрутской повинности и совершенного освобождения от помещичьей зависимости. Владельцы, оставленные без защиты, искали убежища в пределах нашей империи.
Вступление в Краков войск покровительствующих держав скоро восстановило там прежний порядок; беспокойства же в Галиции, уже не политические, но общественные, продолжались весьма долго. Наконец, Краков присоединен к Австрийской империи, и эту меру должно считать одною из благодетельнейших.
С другой стороны, имеются сведения, что между поляками великого княжества Познанского и Галиции образовалась особая партия, которая, видя неудачи покушений к восстановлению прежнего королевства, убеждена, что для польской нации не может быть другого блага, как соединение всех отдельных частей ее под одно российское подданство. Партия эта называется Славянским обществом. Поборники этой мысли полагают достигнуть своей цели не насильственными мерами, но взаимным соглашением трех покровительствующих держав.
ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ
При всех деятельнейших мерах нашего правительства к устранению влияния заграничных беспорядков на Царство Польское, краковские и галицийские происшествия по сочувствию поляков к действиям заграничных соотечественников их, не могли остаться без отголоска в Царстве. Это влияние обнаруживалось общим, хотя скрываемым, но, тем не менее, заметным ожиданием успехов заграничных происшествий, невольными выражениями мнимого польского патриотизма, там и здесь находимыми революционными воззваниями и другими случаями.
В одном Седлецком уезде горсть безрассудных людей, соблазненная помещиком Потоцким, решилась было действовать открыто и вооруженною рукою, но они тотчас были схвачены жителями же Седлеца. Главным возмутителем здесь был помещик Домбровский, которому заграничные злоумышленники поручали начальство в бунте на правом берегу Вислы, но который, не видя возможности действовать, скрылся и не успел произвести никакого беспорядка.
Следственная комиссия, учрежденная в Варшаве, встречала большие затруднения к разысканию виновных, как потому, что явных и единодушных умыслов в Царстве не было, так и по невозможности иметь факты к обличению одних только намерений. Сознания познанских арестантов, сообщенные в Варшаву, дали потом возможность к более положительным разысканиям, но и здесь обстоятельства убеждают не более как только в том, что если бы в княжестве Познанском и Галиции заговорщики успели произвести решительное восстание, то, быть может, многие и в Царстве сбросили бы с себя личину и последовали бы заграничному примеру. Движение российских войск к усмирению мятежников и решительные меры в наказании открывшихся бунтовщиков способствовали к удержанию их мечтательных намерений.
ВОЗВРАЩЕННЫЕ ОТ ПОЛЬШИ ГУБЕРНИИ
В Западных губерниях империи во время происходивших за границею беспорядков сделаны были строжайшие распоряжения к наблюдению за всеми действиями жителей. Наблюдение это сверх местных властей поручено и войскам, там расположенным. Для большего же единства в распоряжениях возвращенные от Польши губернии объявлены на военном положении и подчинены непосредственному управлению главнокомандующего действующею армиею8. В Киеве и Вильне учреждены постоянные следственные комиссии над политическими преступниками по примеру Варшавской комиссии.
Замечательно, что заграничные недоброжелатели весьма мало устремляли свои злоумышления на губернии, вверенные управлению генерал-адъютанта Бибикова, и там не произошло ни одного важного случая в политическом отношении. Напротив того, в Литовских губерниях были и эмиссары, и предположения к внутренним волнениям. Сюда из великого княжества Познанского приезжали для узнания духа жителей и приготовления мятежа три эмиссара: Сломчевский, Магдзинский и Рер: первые два в скором времени выехали обратно, а последний задержан в Гродненской губернии.
Рер и Магдзинский от познанского общества злоумышленников назначены были начальниками восстания - Рер в Литве, Магдзинский в Самоштии; им было поручено завладеть Вильной, Слонимом и Брест-Литовским, а в случае неудачи присоединиться к отряду Домбровского, долженствовавшему действовать на правом берегу Вислы.
Производимым в Вильне следствием открывается, что Магдзинский и Рер приобрели в Литве многих сообщников. Из них особенную деятельность оказывал лекарь Реньер, который хранил у себя революционную инструкцию и разные возмутительные бумаги, распространял идеи о восстановлении прежней Польши и завлекал в свои замыслы других. Прочие молодые люди и мелкопоместные дворяне только разделяли мнения эмиссаров и Реньера, имели свидания с Рером или укрывали его, но, не ожидая успеха от возмутительных замыслов, советовали ему удалиться из России. Впрочем, дело это при дальнейшем ходе обнаруживает более и более злоумышлений, таившихся в Литве, и обстоятельства убеждают, что если там не было явного покушения к беспорядкам, то это нисколько не происходило от чувства привязанности к правительству, но от совершенного убеждения в недостатке средств произвесть возмущение.
Равным образом и возмущение поселян в Галиции против помещиков не осталось без отголоска в наших пограничных губерниях. Общее спокойствие жителей нарушено не было, но в некоторых имениях Гродненской, Виленской и Ковенской губернии раздражения помещичьих крестьян против своих владельцев проявлялись сначала жалобами на притеснения и толками об освобождении их от барщины, потом явным неповиновением, особенно в Белостокском уезде. Здесь крестьяне шести владельцев, отказываясь от свидетельских присяг по следственным и уголовным делам в том предубеждении, будто бы после того они подвергнутся вечной барщине, собирались толпами и произносили угрозы против помещиков. Впрочем, это волнение в скором времени прекращено было местными начальствами при содействии военных отрядов.
В подстрекательстве крестьян к возмущению обнаружено до двадцати местных жителей; замечено также, что некоторые католические ксендзы имели неблаговидное влияние на умы поселян и ожесточали их против владельцев. Кроме того, ожесточение крестьян происходило от самих помещиков, арендаторов и управляющих, которые большею частью не обращают внимания на нужды их, даже в неурожайные годы, заботясь только о собственных своих выгодах.
Должно еще упомянуть, что в этих немногих случаях неповиновения крестьяне не оказывали ни буйства, ни особого сопротивления; не доверяя только убеждениям чиновников, они изъявляли беспредельную преданность высшей власти.
Постоянная заботливость правительства об улучшении нравственного и материального состояния других обитателей Западных губерний - евреев - начинает уже приносить желаемые плоды. Многие из них немедленно перестали носить еврейскую одежду и уже менее прежнего чуждаются обществом. Число евреев, желающих переселиться на казенные земли для хлебопашества, также увеличивается.
ОСТЗЕЙСКИЕ ГУБЕРНИИ
В Лифляндии присоединение иноверцев к православию продолжалось и в 1846 году. В Феллинском, Перновском и Валкском уездах желающих присоединиться записалось около 5 тысяч человек. Обнародование определенных правил насчет присоединения и установленный для принятия в православие 6-тимесячный срок убедили крестьян в ложности мнения их, будто бы с переменою веры изменится быт их. Успокоению их способствовали также внушения флигель-адъютантов и других чиновников, которые были туда посылаемы, равно назначение рекрутского набора, коему православные латыши подвергнуты наравне с лютеранами.
Виновные в прежних волнениях латышей, большею частью местные жители различных вероисповеданий, были преданы суду. Разысканиями открыто, что подстрекатели действовали не по данному кем-либо направлению, но единственно потому, что сами были увлечены обстоятельствами.
Впрочем, если одни склоняли латышей к принятию православия, то с другой стороны, местные помещики всеми мерами старались отклонить их от этого. Еще более противудействовали православию пасторы, которые угнетали переходивших в нашу веру, произносили проповеди и даже протестовали официально. Оба эти сословия - светское и духовное, соединенные одинакими выгодами и не расположенные к русским, от которых отделены языком, нравами и обычаями, действовали в том предубеждении, что крестьяне оставляют лютеранский закон по проискам лиц, ненавидящих немцев, и что последствием этого будет совершенное отчуждение земледельцев от помещиков.
В июне 1846 года возникало движение крестьян на острове Эзеле. Прежде они оставались спокойными, и потому правила о переходе в православие им обнародованы не были. Разнесшиеся на Эзеле из других уездов Лифляндии превратные толки о льготах начали привлекать толпы жителей в г. Аренсбург. Местный священник обещал им раздать катехизисы, дабы они приобрели предварительные познания в православии, но крестьяне, думая, что в этой книге заключаются постановления о льготах, собрались в числе человек и требовали освобождения от помещичьей зависимости. Беспорядки эти были непродолжительны, и латыши тотчас расходились, как только им объяснено было их заблуждение.
Вообще спокойствие в Лифляндии по религиозным делам столь упрочено, что в сентябре 1846 года признано возможным отозвать находившийся там дивизион казачьего полка.
Но если низшее сословие в Лифляндии успокоено, то в высшем заметно раздражение умов и неудовольствие против русских. Увеличение там числа русских чиновников, приезд лиц, особо командируемых, и возникшие слухи об изменении некоторых местных привилегий возбуждали толки и ропот в Лифляндии.
В конце 1845 года обнародованы были дополнительные правила о повинностях лифляндских крестьян, коим предоставлены некоторые льготы, и учрежден в С.Петербурге особый комитет при участии предводителя и депутатов лифляндского дворянства для нового рассмотрения положения об устройстве крестьян. Эстляндцы также представили свои предположения по этому предмету, и дворянству уже предоставлено начертать окончательное постановление о повинностях крестьян в Эстляндии. Остается желать, чтобы хозяйственное положение крестьян в Курляндии, содержащее в себе также некоторые неудобства, было подобным образом пересмотрено для лучшего устройства этого края.
ВНУТРЕННИЕ ГУБЕРНИИ
Политическое спокойствие во внутренних губерниях империи ничем не было нарушено. Только чиновник Ромашов прислал к камер-юнкеру графу Коновницыну экземпляр революционной конституции, впрочем, не для того, как он объяснял, чтобы забросить искру мятежа, а с той целью, дабы мысли его о разных преобразованиях могли дойти до Высочайшего сведения. Разысканиями открыто, что Ромашов уже несколько лет питал в уме своем подобные идеи, не сообщая, однако же, их никому, конечно же, по той причине, что во всей России не встречал людей, которым бы мог открыть свои предположения. Пример Ромашова не наводит никакого сомнения на верноподданность вообще россиян: он составляет исключение, к счастью, редко являющееся в нашем Отечестве. Это был человек погибший, который развратил свою нравственность, менял жен, пускал в оборот фальшивые билеты Харьковского приказа общественного призрения, похитил казенную сумму, бывшую в его распоряжении, и, наконец, падая из преступления в преступление, скрылся и объявил себя утопшим, подобно тому как первая жена его несколько лет слыла умершею. Весьма естественно, что в человеке столь развращенной нравственности были и мысли развращенные. Действия его происходили не от далекой политической цели, не от обширных соображений, а единственно от того, что он погряз в пороках. Во всяком случае Ромашов не мог быть терпим в обществе, но его должно считать не столько опасным злоумышленником, сколько человеком, который поведением своим наносил стыд своему Отечеству.
В течение 1846 года даже ложных доносов, как бывало в прежние годы, о политических замыслах собственно в России почти не поступало. Один только венденский мещанин Гердень, жительствуя в Смоленской губернии, отправил под вымышленным именем два письма в Лифляндию, вызывая жителей Остзейских губерний к возмущению, а вслед за тем объявил жандармскому штаб-офицеру, что имеет открыть важную тайну. Гердень делал все это единственно для того, что, находясь в стесненных обстоятельствах, надеялся получить деньги или от лифляндцев для пособия к возмутительным действиям, или от правительства за открытие тайны. Все объяснения его заключали в себе одну ложь и одно безрассудство.
Прочие получавшиеся донесения относились или до злоупотреблений по службе, или до беспорядков в обществе и разных преступлений граждан. Хотя нельзя не сознаться, что беспорядки в этом роде у нас многочисленны, но, с одной стороны, зло никогда совершенно не истребится, как недостаток, сродный всем народам, а с другой - улучшений в гражданском быту должно ожидать только от времени, от распространения образования и постепенного усовершенствования государственного благоустройства.
Другие замечательнейшие события в Отечестве нашем были следующие.
Недостаток продовольствия от прежних неурожаев в Западном крае и бедность жителей, изнуренных дурною пищею, породили там эпидемические болезни, особенно в губерниях: Псковской, Лифляндской и Витебской. В некоторых имениях Псковской губернии умерло от трети до половины рабочих крестьян. По этому случаю для облегчения помещиков в платеже податей повелено исключить умерших из ревизий. Из казенных имений той же губернии по всегдашним почти неурожаям и недостатку удобных земель для хлебопашества переселено до 6000 душ крестьян в Тобольскую губернию.
К последствиям этих бедствий в Западном крае можно отнести и разные беспорядки: нападения крестьян на дома помещиков и священников для грабежа и добытая съестных припасов. Таких случаев было 17, в том числе: в Виленской губернии 4, в Ковенской и Подольской по 3, в Витебской, Минской и Смоленской по 2. Командирование туда состоящего при шефе жандармов генерал-майора Ахвердова, быстрое преследование грабителей и строгое наказание их на месте преступления успокоило встревоженных жителей.
Для отвращения недостатка продовольствия в Западных губерниях правительство и в 1846 году продолжало принимать деятельные меры: назначало пособия, разрешало разные льготы и беспрерывно наблюдало за состоянием неурожайных губерний.
Несмотря на то, что поля в Западных и Остзейских губерниях на 1846 год по недостатку семян не могли быть обсеяны надлежащим образом, урожай оказался частию хотя посредственный, но достаточный для обеспечения продовольствия жителей местными средствами до новой жатвы; частию же скудный, и потому для облегчения быта жителей Виленской и Ковенской губерниям Высочайше дарованы уже некоторые льготы, а в Минскую, Могилевскую и Витебскую губернии командирован был товарищ министра внутренних дел9 для соображения на месте о мерах к оказанию пособия. В Псковской губернии хотя также не достанет местных способов к продовольствию до нового урожая, однако, кроме содержания казенных запасов хлеба и раздачи ссуд из оставшихся 100000 руб<лей> сереб<ром> от ассигнованной на то суммы, необходимости новых пособий со стороны правительства не предвидится.
Возмущения крестьян происходили в 5 казенных и 20 частных имениях. В первых поводом к неповиновению было отобрание от крестьян земель спорных или отшедших по люстрации10; в последних дурное управление владельцев и особенно желание крестьян освободиться от крепостного состояния. Беспорядки в этих имениях прекращены были большею частию мерами исправительными; в 9 случаях употреблено содействие воинских команд. Постороннее подстрекательство обнаружено в 5 случаях; между обвиненными по этому предмету находятся два отставные чиновника и один священник. Все они действовали по видам личной корысти.
Из имения помещика Херсонской губернии Муравьева бежало 173 семейства в Екатеринославскую губернию по случаю неплодородия земли и смертности между крестьянами. В двух имениях: орловском - князя Трубецкого и костромском - помещика Купреянова происходили побеги крестьян от дурного с ними обращения. Из Грузино-Имеретинской губернии 9 семейств скрылись за границу. Кроме того, находилось в бегах и поймано в разных губерниях 3716 человек.
Посягательств крестьян на жизнь своих владельцев обнаружено в 1846 году 26, в том числе 10 было безуспешных; управителей убито 6, из всех убийств 7 совершено женщинами за дурное обращение и принуждение к разврату. Целию прочих убийств и покушений было приобретение свободы, мщение за притеснения или корыстные виды.
Кроме того, в 10 имениях обнаружены поджигательства крестьянами помещичьих домов также из мщения за дурное обращение.
Из числа всех этих преступлений совершено: в Западных губерниях 6, в Малороссийских 4 и в Великороссийских 26.
В жестоком обращении с крестьянами замечены 18 помещиков и 7 управителей в разных губерниях.
В смертельном наказании людей обвинены 20 владельцев и 60 управителей, приказчиков, сельских старшин и писарей. Вследствие этих наказаний умерло: крестьян обоего пола 73 и малолетних 7, рождено мертвых детей 19 и доведено до самоубийства 8 - всего 107 человек.
ВЫСШЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
Государственное управление в России шло прежним стройным порядком. Войско наше находится в таком блестящем положении, что составляет предмет удивления иностранцев; гражданские учреждения совершенствуются по мере возможности. При внутреннем мире С.-Петербургско-Московская железная дорога, крепостные и другие обширные постройки продолжаются быстро, разные предприятия по части промышленности, торговли и художеств беспрерывно умножаются; и вообще все государство по развитию сил своих делает большие успехи.
Из учреждений гражданских замечательно было в 1846 году новое уголовное уложение, приведенное в действие с мая месяца. Несмотря на благотворность этого уложения, многие опорочивают его, полагая, что оно не соответствует ни нравам, ни духу русского народа.
Гражданские чиновники были утешены тем, что Государь Император Высочайше удостоил как бы лично на Себя принять попечение об их службе учреждением Инспекторского департамента при Собственной Его Императорского Величества канцелярии11. С полным уважением к трудам и лишениям, кои переносят военные чины во время войны, гражданские чиновники не могли не скорбеть, что им предпочитаются военные и в мирное время, тогда как труды их имеют свою тяжесть, заслуги - свою важность.
Образование в России уже столько распространилось, что в министерствах почти все должности заняты чиновниками достойными. Недостаток способных людей остается ощутительным только в провинциях, потому что образованные чиновники еще уклоняются от службы в губерниях.
Замечательно было еще положение об устройстве общественного управления в столице12, по которому в купеческие выборы введены все владельцы домов, дворяне и чиновники. Сначала постановление это возбуждало толки и даже жалобы между купцами тем более, что у нас купцы и дворяне образом жизни, занятиями и степенью образованности столько различествуют между собою, что почти никогда не сближаются в общественной жизни; но выборы происходили мирно, без всяких предубеждений одной стороны к другой, и дворяне с купцами в этом случае действовали как бы лица одного сословия.
Еще более все сословия в империи единодушны в той пламенной приверженности, которую они питают к Государю Императору и всей Августейшей Фамилии. Это чувство, передаваемое от поколения к поколению, можно сказать наследственное в России, усиливается еще теми высокими качествами, коими украшены Особы нашего Августейшего Дома, и теми благотворениями, которые от Них изливаются на Россию. В последнее время все с живейшим участием следили за горестными событиями в семействе Великого Князя Михаила Павловича13, и вообще, сколько счастливые случаи в Царском семействе радуют, столько печальные всегда производят самое искреннейшее соболезнование во всем русском народе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Обозрение происшествий 1846 года приводит к тому заключению, что в политическом отношении один Западный край России требует бдительного внимания и готовности противопоставлять даже военные силы тем беспорядкам, которые там могут случаться; вся же прочая Россия в этом отношении совершенно спокойна и представляет обширное поле только для внутренних улучшений. Ни переменить политического образа мыслей почти целого народонаселения в Западном крае, ни уничтожить всех остающихся еще гражданских злоупотреблений во внутренней России вдруг невозможно: одни постепенные меры и одно время исправят то и другое. Правительство наше употребляет всю свою заботливость и деятельность для блага России: ему остается продолжать эту деятельность, усиливать оную по мере возможности и полного совершенствования во всех частях государственного управления ожидать с мудрым терпением.
ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 11. Л. 104-142.
1 Имеется в виду Краковское восстание (февраль - март 1846 г.) против иностранного господства и феодальных порядков. Подготовлено польскими национально- освободительными организациями во главе с Демократическим обществом; планировалось как часть общепольского восстания. 22 февраля, овладев Краковом, повстанцы сформировали Национальное правительство Польской республики, которое в своем манифесте призывало народ к решительной борьбе за национальную независимость, провозглашало демократические права, отмену феодальных повинностей, передачу в собственность крестьян их земельных наделов. 3 марта революционный Краков пал под ударами объединенных сил России и Австрии. Статус Кракова - «вольный, независимый и строго нейтральный город Краков с округом», определенный Венским конгрессом (1815), был ликвидирован. Решением «держав-опекунов» - России, Пруссии и Австрии (6 ноября 1846) территория Краковской республики была присоединена к Австрии, что закрепило существовавшее положение вещей, так как еще в 1836-1841 годах эти земли были оккупированы австрийскими войсками под предлогом борьбы с деятельностью польской эмиграции (после восстания 1830-1831) и тайных патриотических обществ.
2 Людовик Филипп, получивший власть в результате революции 1830 г., не привел страну к гражданскому миру, а лишь открыл дорогу новым распрям, принимавшим форму республиканских, бонапартистских и роялистских заговоров и восстаний. К 1846 г. противоречия обострились, что и привело к взрыву. Французский король был свергнут в 1848 г.
3 Мирославский (Мерославский) Людвик (1814-1878), польский политический
деятель. Участник Польского восстания (1830-1831), в эмиграции (во Франции) написал о восстании большую работу, которая принесла ему славу военного теоретика. С 1842 г. - один из лидеров Демократического общества. В 1845 г. направлен в Познань для организации национально-освободительного восстания. Незадолго до намеченного срока выступления был арестован прусскими властями и приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Освобожден в результате революции в Германии в марте 1848 г. Руководил сформированными в Познанском княжестве польскими отрядами; после их разоружения выслан во Францию. Командовал революционными силами Сицилии (дек. 1848-апр. 1849), армией баденско- пфальцских повстанцев (июнь 1849 г.). Проживал во Франции (1850-1860-е гг.). В начале польского восстания (1863-1864) был провозглашен диктатором, после его поражения вновь уехал за границу.
4 П.И. Федоров.
5 К.В. Нессельроде.
6 Титов Владимир Павлович (1805-1891), российский дипломат, член Государственного совета, беллетрист и критик.
7 Пост на берегу или на судне для наблюдения за пожарной безопасностью в районе порта.
8 И.Ф. Паскевич.
9 И.Г. Сенявин.
10 Люстрация - периодическая опись государственных имуществ для определения их доходности. Проводилась с 1562 г. до конца XVIII в. в Польше; в 1778-1876 гг. - русским правительством в Литве, Белоруссии и Правобережной Украине. Фиксировала численность податного населения, его имущественное положение и повинности, состав и ценность земельных угодий, доходы с арендных статей. Наибольшее значение имела люстрация 1844-1857 гг. в связи с переводом казенных имений с барщины на оброк после реформы П.Д. Киселева.
11 Инспекторский департамент гражданского ведомства учрежден положением 5 сентября 1846 г. при I Отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии в целях централизованного учета гражданских чиновников, прежде проводившегося Департаментом герольдии Сената. Подразделялся на 4 экспедиции: 1-я заведовала чинопроизводством по министерствам и составлением высочайших приказов; 2-я - чинопроизводством по губерниям; 3-я утверждением в чинах и должностях, переименованием, назначением, переводами, увольнением в отпуска; 4-я - проверкой и правкой формулярных списков. Департамент ведал определением и увольнением со службы всех классных чинов, вел списки всех состоящих на службе гражданских чиновников. В 1858 г. эти функции вновь были переданы Департаменту герольдии Сената.
12 Новое городовое положение регламентировало создание общей городской Думы, состоящей из пяти сословных групп: 1) потомственные дворяне, 2) личные дворяне, почетные граждане и разночинцы, 3) купцы, 4) мещане, 5) цеховые ремесленники. В Думу избиралось 750 гласных, представляющих интересы всего населения. Исполнительные функции осуществляла Распорядительная дума под руководством городского головы. Дума ведала городским хозяйством и благоустройством.
13 У великого князя Михаила Павловича умерла дочь Мария (1825-1846).
<< Назад Вперёд>>
