Нравственно-политическое обозрение за 1859 год
По примеру предшествовавших лет, независимо от общего отчета по Высочайше вверенному мне управлению, я поставляю себе долгом всеподданнейше представить Вашему Императорскому Величеству обзор действий революционной пропаганды и политический очерк внутреннего состояния России в 1859 году.
О ЗАГРАНИЧНЫХ ВОЗМУТИТЕЛЯХ И ПРОИСКАХ ПОЛЬСКИХ ВЫХОДЦЕВ
Деятельность заграничных возмутителей начала уже в конце 1858 года принимать огромные размеры. Она объяснилась при развитии весною 1859 г. итальянского вопроса1, который обращал на себя все их внимание, обещая им обильную жатву на поле революции. Хотя главы демократической партии, как видно было из печатаемых ими в Лондоне и Париже периодических изданий, не доверяли политике императора Наполеона и предпочли бы, вместо вооруженного заступничества монархической державы, видеть в Италии общее восстание; но, тем не менее, они надеялись, что война увлечет государя Франции далее, чем он предполагает, и что между тем они успеют раздуть пламя мятежа по всей Европе. Мадзини, соединившийся в этих видах с венгерскими и польскими демократами в Лондоне, встретил, однако же, неожиданное им противодействие со стороны Сардинского правительства, которое перед тем потворствовало его интригам, допустив его даже в свои пределы. В самом начале войны издаваемый Мадзини революционный журнал «Pensiero ed azione» ("Мысль и действие" итал.) был запрещен в Пьемонте и конфискован уже на дороге туда во Франции, а итальянским выходцам, которых он намеревался отправить в Италию, отказано со стороны сардинского и французского посольств в Лондоне в засвидетельствовании их паспортов. Затем Мадзини обратил все свои усилия на возмущение средней Италии, куда он неоднократно отправлялся с главными своими друзьями, а в журнале своем восставал против Наполеона и Виктора Эммануила2, внушая итальянцам, что единство и независимость Италии могут быть достигнуты не иначе, как чрез революцию. В духе этом он написал еще недавно прокламацию к юным волонтерам, состоящим под итальянским знаменем.
Представители венгерских выходцев Коссут, Клапка и Телеки3 снабжены были в мае минувшего года от французского в Лондоне посольства паспортами для выезда в Сардинию, откуда они, по сведениям различных политических журналов, должны были отправиться в Венгрию для возбуждения там восстания. Заключение мира в Виллафранке4 остановило исполнение этого плана. Коссут и его товарищи возвратились в Лондон, но посеянные ими семена восходят в Венгрии, как доказывает усиливающееся там народное волнение. Коссут недавно еще выразил в собрании выходцев, что дело Венгрии может уже обойтись без пропаганды и внутренних заговоров, ибо меры эти делаются излишними там, где одна общая мысль овладела всем народом.
Германская демократическая эмиграция весьма многочисленна в Англии, но главный пункт ее политических интриг находится в Швейцарии. Выходцы этой партии были весьма деятельны в продолжение минувшего года. Из секретных заграничных сведений было видно, что немецкие выходцы особенно старались действовать в своем отечестве на класс работников распространением между ними прокламаций коммунистического содержания, каковые появились в Гамбурге и Франкфурте-на-Майне, и что они имели влияние на образовавшиеся впоследствии политические партии в Гота и Эйзенахе. В главе германских демократов стоит известный демагог и бывший профессор Боннского университета Кинкель5, бежавший из крепости Шпандау, где он содержался после участия принятого им в 1848 г. в возмущении в Бадене, и издающий ныне в Лондоне журнал под названием «Герман» (Прусское правительство в недавнем времени строжайше запретило для всего королевства распространение этого журнала (Прим. авторов документа). Выходец Бискамп издает другую возмутительную газету «Das Volk» ("Народ" (нем.)), а доктор Леве6, бывший президентом Германского парламента в 1848 году, состоит в тесной связи с Женевским демократом Фези. Немецкие выходцы образовали между собою различные общества в Лондоне и принимают сильное участие в «международном союзе», для которого один из них, Гильман, написал в 1859 году новые статуты. Общество это, в совете которого заседают по два члена из всех поступивших в оное национальностей, не исключая русской, представляемой там Герценом, как известно ныне положительно, а вероятно еще и Огаревым, - состоит в сношениях с английскими шартистами (Совр. - "чартистами") и американскими демократами. Распространяя влияние свое на государства Европы, оно имеет целью ниспровержение всех правительств и уничтожение всех привилегий для создания общей социально-демократической республики. По частным донесениям в 1859 г. образовался в Лондоне новый союз под названием «Thomas Munzer Verein» ("Дело Томаса Мюнцера" (нем.)), которого главный предмет состоит в развитии революционных замыслов в разных государствах Европы; отправленные же союзом этим эмиссары состоят преимущественно из швейцарских и французских ремесленников, которые носят на себе для узнания друг друга особый знак. Рисунок оного также сообщен. Сведения по сему предмету были переданы наместнику Царства Польского7 и генерал-губернаторам Западных губерний.
Французская эмиграция ослабла в 1859 году относительно численности вследствие общей амнистии, дарованной императором Наполеоном политическим преступникам; но главные революционеры, как-то: Феликс Пиат, Ледрю-Роллен, Виктор Гюго8, Луи Блан9, Таландье и Жара, оною не воспользовались, а существующая в Лондоне «Commune revolutionnairе» (Marianne), в которой председательствует Пиат, усугубила в последнее время свою деятельность и, по секретным оттуда донесениям, готовит новые планы против жизни Наполеона. Другие французские выходцы, из числа более замечательных, воспользовавшись амнистиею, взяли в Брюсселе паспорты на возвращение во Францию чрез Швейцарию и Италию, что возбудило подозрение в намерении их совещаться с тамошними демократами пред возвращением во Францию. Основательность сведений о новых замыслах, готовящихся против существующего во Франции правления, подтверждается предпринимаемыми со стороны Наполеона мерами предосторожности, особенно же преобразованием Парижской префектуры. В минувшем декабре месяце она освобождена от значительной части прежних ее обязанностей, с возложением на нее исключительно наблюдения за порядком и общественною безопасностью и с распространением круга ее действий в последнем отношении уже не на один Париж, а на все департаменты Империи.
Польская эмиграция несравненно многочисленнее во Франции, нежели в Англии, ибо в первой остаются поныне около 4000 человек, тогда как в последней находятся не более 700; но гражданские учреждения Англии и соединение в Лондоне злейших демократов из всех стран Европы дают сравнительно небольшому там числу поляков более возможности к революционным проискам. Впрочем, и в Париже польская демокрация (Так в тексте) имеет усердного поборника в лице известного Людвига Мирославского, прославившегося уже в 1846 и 1848 годах начальником мятежнических польских шаек. Отделяясь в 1858 году от «Центрального польского общества» в Лондоне, которое он упрекал в бездеятельности и неспособности, Мирославский образовал в Париже особый союз под названием «Kolo Miroslawkiego» (Круг Мирославского). Он сам преподает польскому юношеству военные науки и упражняет оное в военной службе, а вместе с тем партия его издает журнал под названием «Przegled rzeczy polskich» (Обзор дел польских), в котором в 1859 году обратили на себя особое внимание две приписываемые ему статьи: о необходимости восстания Польши и о возможности этого восстания посредством систематической организации во всех польских провинциях «революционных кадров».
Барон Филипп Иванович Бруннов
Аристократическая партия польской эмиграции, представляемая во Франции Адамом Чарториским, а в Англии Ладиславом Замойским, совершенно отделилась от демократов, как видно из выходящего в Париже органа помянутой партии «Viadomosci polskie», восстающего против возмутительных статей Мирославского и против подобных внушений Лондонского журнала «Demokrata polski», издаваемого под руководством выходцев Тхоржевского и Свентославского. Аристократическая партия ожидает осуществления своих надежд на восстановление независимости Польши преимущественно от посредничества наполеоновой Франции, считая необходимым условием сего посредничества, чтобы весь край, подобно Италии, чрез умножение и сосредоточение своих нравственных и материальных сил и чрез оживление национального чувства, приготовлял энергическое восстание к тому времени, которое наполеоновская политика найдет удобнейшим для приведения в порядок так называемого польского вопроса. Посему партия эта опасается всякой преждевременной вспышки со стороны поляков и противодействует подстреканиям возмутителей, требующих неотлагательного восстания. Аристократы не теряют при этом из вида и личные свои выгоды, которым сильно угрожают идеи социализма противной партии.
По секретным сведениям, в продолжение последней войны Ладислав Замойский обращался к императору Наполеону с предложением составить польский легион в Италии, но предложение его принято не было. Отдельные польские выходцы записывались волонтерами в корпус принца Наполеона, а некоторые поляки, служившие прежде в Сардинской армии и уволенные из оной в 1850 году, поступили вновь туда на службу. Из дошедшей до наместника Царства Польского выписки из письма одного из упомянутых офицеров, Пионтковского, видно, что, находясь среди итальянских войск, он старался возбуждать участие их к своему отечеству. Между тем, Чарториский был деятелен в Париже: польские аристократы обоего пола ежедневно собирались в его доме до поздней ночи, и все кипело там надеждою на окончательное участие Наполеона в деле восстановления Польши, с подкреплением этой надежды частыми молитвами под назиданием католических монахов. Чарториский и после окончания войны не переставал поддерживать дух своих соотечественников, хвастая влиянием своим на Европейские кабинеты, а вместе с тем недавно еще требовал сбора денег в его распоряжение. Он имеет жарких приверженцев, но, вообще говоря, совершенно потерял прежний вес, расстроив свое состояние на политические интриги, на пособия выходцам и на учреждение разных воспитательных заведений в Париже для польского юношества, из коих замечательнейшие суть: Батиньольское училище, военная школа Мон-Парнас в Монмартре и девичье училище в отеле Ламберт, под личным надзором княгини Чарториской. Демократическая партия, указывая в своих журналах на происки Чарториского и на искательства его то в Париже, то в Вене, то опять в Париже, называет его человеком ничтожным и вредившим Польше с самого восстания 1830 года, которое не удалось будто бы по его вине.
29 минувшего ноября польские выходцы в Париже и в Лондоне праздновали годовщину последней польской революции, но и в этом случае не было сближения между партиями аристократическою и демократическою. Каждая из них собиралась отдельно, утром в церквах для молебствия, а вечером в избранных ими частных домах для произнесения патриотических речей. Князь Чарториский не присутствовал в собрании своей партии по причине смерти его тещи, княгини Сапиега, но выходец Моравский10 прочел его письмо, коим князь просил эмиграцию сохранить и к сыновьям его, и к мужу дочери его, графу Дзялынскому11, ту преданность и доверие, которое он, Чарториский, заслужил 70-летним его попечением о благе Польши. По словам журнала «Demokrata polski», помянутое письмо Чарториского выражает династические его виды. Собрания демократов были гораздо многочисленнее и более оживлены. Из произнесенных в Париже речей замечательна речь Людвига Мирославского, который, бросив на воздух красную шапку с павлиным пером (Так в тексте) в знак, что будущая польская республика должна быть красною, упрекал Польшу, что она не вооружилась ни в 1848 году, ни во время Крымской войны, и возбуждал поляков к скорейшему восстанию. В Лондоне председательствовавший в собрании выходцев Булевский12 вещевал членов демократического союза быть каждую минуту готовыми поднять оружие для освобождения отечества, хотя нельзя определить, когда наступит для того срок. Указывая на настоящие уступки «угнетателей» Польши, как на знак политической их слабости, оратор советовал требовать все более и более подобных уступок, дабы, восстановив постепенно народные силы, исторгнуть ими то, чего нельзя ожидать от дипломатических соображений.
В Познани и Галиции не было в 1859 году никаких громких происшествий, и тамошние поляки воздержались в продолжение войны от всяких демонстраций. Тем не менее, в Познани замечено было еще в начале года возбуждение национального чувства, восхваленное органами эмиграции, по случаю выбора нескольких польских патриотов депутатами на Прусский сейм в Берлине и оказанной ими в прениях самостоятельности в глазах Европы. Один депутат, Бентковский13, жаловался на систематическое ограничение и преследование преподавания польского языка в герцогстве Познанском. Другой депутат, Негеловский14 обнаружил перед сеймом умышленное распространение чиновниками познанской полиции экземпляров возмутительной прокламации, дабы набросить подозрение на замыслы поляков. Наконец, граф Дзялынский отказался от звания депутата, не желая дать своего голоса на предложение прусского министерства по предмету экстренной подати на военные потребности. Прочие же польские депутаты по обсуждении между собою этого обстоятельства хотя и изъявили на предложение министерства согласие, дабы не навлечь притязаний на их провинцию со стороны прусских властей, но поставили условием своего согласия, чтобы деньги, которые поступят от помянутой меры, были употреблены не против итальянского дела, а единственно для охранения прусских границ. Заграничные двигатели польского вопроса с особым ожесточением смотрят на успехи германизации в Познани и порицают тамошних дворян за их расточительность и дурное управление их имениями, из коих уже 550 по несостоятельности помещиков проданы и поступили во владение немцев.
В Галиции, несмотря на удаление оттуда во время войны значительной части австрийских войск, жители также оставались спокойными. Бывший губернатор Галиции, граф Голуховский15, в течение 10-тилетнего его управления краем очистил оный от выходцев. Благоразумными уступками просьбам поляков насчет преподавания в училищах польского языка и насчет других предметов, в сущности, не изменившими, впрочем, их быта, он приобрел их расположение, так что при назначении его министром внутренних дел они устроили в честь его публичное торжество. В ноябре месяце краковские студенты, следуя примеру венгерских, отправили в Вену депутацию с ходатайством, чтобы лекции читались им на польском языке. Это было единственным в минувшем году изъявлением национальных чувств в Галиции, где, по словам демократических органов, все мертво, особенно в классе дворян, обедневших и находящихся еще под влиянием испытанных ими бедствий со стороны их крестьян. Между сими последними, на преданность коих надеется австрийское правительство, начинает, по замечанию тех же органов демокрации, являться реакция: став в непосредственные отношения к местному начальству и испытывая часто несправедливость и притеснения, они делаются к нему враждебными. В доказательство этого приводят те же органы, что во всех тюрьмах Галиции можно видеть крестьян, судимых за оскорбление словами австрийского правительства и императора. Эмиграции известно, что в Галиции от распространения панславянизма рождается сочувствие к России, и таковое стремление объясняется желанием тамошних жителей избавиться, во что бы ни стало, от ненавистного владычества немцев.
В Царстве Польском в течение минувшего года все было тихо, хотя нельзя допустить, чтобы туда не доходили возмутительные подстрекания заграничной демокрации и чтобы события в Италии, которым поляки оказывали сильное сочувствие, не порождали в них тайных надежд на восстановление Польши. Судя по направлению действий наших поляков должно думать, что они более внемлют наставлениям аристократической партии насчет приготовления будущей их независимости увеличением внутреннего благосостояния и оживлением национального чувства, чем возмутительным воззваниям заграничных демократов. В продолжение войны удалились тайно из Царства Польского с намерением сражаться за свободу Италии не более трех молодых людей, тогда как в 1846-1848 годах число бежавших за границу для присоединения к мятежникам того времени было очень значительно. Учрежденное в Царстве агрономическое общество под председательством графа Замойского16, имеющее уже до 4000 членов, старается об улучшении сельского хозяйства. При строгом наблюдении начальства за этим обществом, оно не могло приобресть политического значения, хотя нельзя ручаться, чтобы эта цель была совершенно чужда мысли об его учреждении. Журнал «Demokrata polski» в одном из последних его листков поместил ответ безымянного члена агрономического общества на сделанный тем журналом упрек в холодности общества к отечественному вопросу следующего содержания: «Обвинение целого общества несправедливо; оно должно пасть на президента и на членов совета, которыми вообще недовольны. С другой стороны, нельзя не заметить, что им всем следует действовать с крайнею осторожностью, дабы не навлечь подозрения местного начальства, весьма недоверчивого к этому учреждению». Литературная деятельность в Царстве с некоторого времени очень развилась. Там печатаются сочинения по разным отраслям наук и выходят многие журналы, из которых самый замечательный «Gazeta Warszawska» имеет 10 000 читателей. С недавнего времени издается в Варшаве журнал под названием «Biblioteka», который стремится к учреждению в Царстве общества литераторов, так как другое периодическое издание «Roczniki Gospodarstwa» достигло уже своей цели учреждением агрономического общества. Завязавшаяся в минувшем году ссора между редактором Варшавской газеты Лешновским и зажиточными евреями, которых он, по поводу невнимания их к таланту артистки Неруда, обвинял в своей газете, что они покровительствуют только своим единоверцам, тотчас обратила нарекания заграничной пропаганды на таковой поступок Лешновского как вредящий сохранению политического единства жителей Царства, необходимого для достижения общей народной цели.
Пограничный наш комиссар по делам с Пруссиею донес в июле минувшего года, что Нейденбургский ландрат задержал тринадцать центнеров пороха, назначенных к отправлению в Царство Польское, и что в Нейденбурге неизвестный поляк хотел заказать 200 ружей, обещав делать таковые заказы и впредь. Наместник Царства Польского, которому сообщено было донесение пограничного комиссара, отозвался, что в одно время с этим сообщением он получил уведомление о большом транспорте пороха, задержанном близ Кенигсберга, но что, несмотря на все принятые с его стороны меры для удостоверения в действительном назначении сказанного порохового транспорта, получены только такие сведения, по которым можно заключать, что порох предназначен был к ввозу в Царство Польское не с политическою целью, но в виде контрабанды, для распродажи по мелким частям на обыкновенные потребности. Что же касается оружия, заказанного будто бы в Нейденбурге для Царства Польского, то, по произведенному разысканию, никаких сведений о нем невозможно было собрать.
Наместник бдительно следит за происками заграничных руководителей поляков и вообще сим последним не доверяет. По поводу появившейся в минувшем декабре в «Demokrata polski» статьи, которою дается полякам наставление волновать народ всеми способами, дабы довести раздражение его против правительства до высшей степени, князь Горчаков писал, что он удостоверился, что всякое снисхождение, оказанное правительством, служит только поводом к новым подобным домогательствам с целью довести постепенно народное волнение до той точки, на которой явный мятеж мог бы быть поднят с успехом. Должно ожидать от опытности наместника, что изъясненный, без сомнения справедливый, взгляд его на положение дел в Царстве не увлечет его к мерам, которые имели бы вид незаслуженного преследования поляков.
В Западных губерниях равным образом не замечено со стороны поляков никаких противозаконных покушений под влиянием революционной пропаганды. Доходили сведения о появившихся между ними возмутительных брошюрах, из коих одна под заглавием «Coteraz robic» (Что теперь делать), а другая с предсказаниями на 1860 год. Сверх того в июле месяце, т. е. при самом разгаре войны, получено возбудившее надежды поляков письмо выходца Оборского17 к неизвестному лицу, которое указывало на существование в Познанском герцогстве центрального комитета заговора (Comite central de conspiration), а в особом, приложенном в копии письме этого комитета к лондонским полякам заключалась просьба выслать возмутительную прокламацию для распространения оной во всех польских провинциях, особенно же в Царстве Польском и Западных губерниях, где расположение умов представляется наиболее для того выгодным. По всем таковым сведениям делаемы были местными главными начальниками самые тщательные разведывания, но помянутых воззваний нигде не обнаружено и никто не подавал подозрения в хранении у себя подобных сочинений. На освобождение крестьян в Западных губерниях заграничные демократы смотрят как на меру, которою только дворянство должно было бы воспользоваться, став в главе этого предприятия и даровав крестьянам свободу безусловную, дабы привязать их к себе, причем поставить их в положение свободных граждан, вместо того чтобы принять предоставленную дворянству в губернских комитетах жалкую роль, и вынуждено соглашаться на потерю собственности, не приобретая взамен оной свободных помощников в деле восстановления польской независимости. Действия дворян не доказали до сего времени, чтобы они покорялись столь коварным наставлениям эмиграции, и каковы бы ни были сокровенные их чувства, но они не дали повода подозревать их в положительном злоумышлении против правительства. Заготовленный подольскими дворянами адрес, который они желали подать лично Вашему Императорскому Величеству в Каменце, указывал, однако ж, на мечты их восстановлении польской народности в Западном крае.
ЭМИССАРЫ
В мае минувшего года президент Познанской полиции сообщил российскому пограничному комиссару имена 4-х эмиссаров, отправленных будто бы из Парижа польскою революционною партиею в бывшие польские провинции. Против лиц этих были приняты меры предосторожности, но они, по-видимому, в пределах наших не появлялись. Кроме того, прусский консул в Галацах донес своему правительству о 10-ти эмиссарах, большею частью венгерцах, которые были посланы панславянскою заграничною партиею в Придунайские княжества и, показываясь часто в Тульче, Браилове, Измаиле и Галацах, состояли в постоянных сношениях с французским консулом в Сулине и сардинским - в Галацах. Наместник Царства Польского признал нужным установить и за этими эмиссарами наблюдение, подозревая, что кроме распространения идей панславянизма они легко могут иметь поручение приготовить возмущение в Венгрии или соседней с Царством Галиции. В декабре 1858 года задержан был в Кракове подозрительный монах Кассевич. Человек этот показал себя при допросах уроженцем Царства Польского Карвицким, исключенным из духовного звания, отданным в солдаты, успевшим бежать за границу, где состоял в связях с главными польскими выходцами, и потом поступившим вновь в Риме в орден капуцинов, от которого имел поручение в Кракове по делам ордена. Австрийское правительство сначала предполагало передать Карвицкого в Царство, но впоследствии уведомило, что он освобожден и что местопребывание его неизвестно. В 1858 же году арестован был в Познани Эгмонт Ревит, оказавшийся польским беглецом Яковом Маевским. Навлекши на себя подозрение в прибытии в Познань в качестве эмиссара революционного общества, он приговорен в исходе 1859 г. к двухгодовому заключению и к высылке затем из Прусских владений. Сделано распоряжение, чтобы как Маевский (Ревит), так и вышеупомянутый Карвицкий (Кассевич) не были пропущены в пределы империи. Подобная мера принята была и в отношении венгерца Баниа, которого австрийская полиция замечала блуждающим в окрестностях Кракова.
О ПОЛИТИЧЕСКОМ ВЛИЯНИИ КАТОЛИЦИЗМА НА ПОЛЯКОВ
Римский двор, не оставляя без внимания религиозные чувства поляков, с давнего времени и поныне пользуется оными для утверждения своего влияния в землях, населенных племенами польского происхождения. Действия в этом отношении католицизма производятся самым тайным, но вместе с тем упорным образом, и прикрываются завесою законности. Партия Чарториского, которой сочувствует почти вся польская шляхта, особенно женский пол, упирается на преданности и уважении ее к католическому престолу. Доказательством же, что сей последний поддерживает это направление польского дворянства для собственных политических видов, может служить, между прочим, оказываемое со стороны оного особое покровительство учрежденному недавно в Риме и Париже польскими выходцами Кейссевичем, Семененкой и Еловецким духовному ордену под названием «Smertwowstancy» (Pretres de la resurrection). По восторженному взгляду, выраженному в брошюре Альберта Jijot под заглавием «La Роlogne еn 1859», Польша представляется страною, избранною Богом, испытанною мучениями и имеющею великое в будущности призвание установить власть Евангелия в делах мирских. Миссионеры этого ордена заботятся о поддержании колеблющейся веры и об оживлении патриотических чувств между польскими выходцами. Вообще влияние католицизма на положение дел в Царстве Польском и в Западных губерниях носит отпечаток самого неприязненного российскому правительству. В Царстве неприязнь эта имеет значение чисто политическое, а в Западном крае с ним соединяется и религиозная цель по причине соревнования там двух церквей, православной и римско-католической. Хотя в том крае несравненно менее католиков, нежели православных, но в числе первых состоят почти все помещики и дворяне и вообще образованный класс жителей, тогда как большинство народонаселения, исповедующее греко-российскую веру, составлено из крестьян, которые, быв униатами, недостаточно еще укрепились в добросовестном исполнении обрядов православной церкви. К сему присоединяется еще различие в положении духовенства обеих церквей: православные сельские священники, обремененные семействами, живут в бедности, не получая от помещиков никакого пособия, и, по низкой степени их образования, вообще равнодушны к исполнению своих обязанностей. Напротив того, католические ксендзы, будучи одиноки, живут в довольстве и принадлежа по просвещению, а иногда и по происхождению, к кругу дворян, пользуются их покровительством, занимаются воспитанием юношества и вообще неутомимы в кругу их деятельности. Таким образом, несмотря на ограниченность числа католических священников в сравнении с русскими, они имеют гораздо более влияния на развитие нравственного и политического духа народа, не исключая и православной части оного. Неблагонамеренность ксендзов к правительству обнаруживается, между прочим, совращением в католицизм перешедших в православную церковь униатов и крещением детей их по католическому обряду. В последние годы замечено, что они действовали в этом отношении с большею противу прежнего отважностию, не довольствуясь соблазнением отдельных лиц, но стараясь о совращении даже целых селений. Главные два примера таковых действий были в 1858 году. 1) В Витебской губернии принадлежащие к православной церкви крестьяне помещика Корсака, подученные, по-видимому, ксендзами, в проезд митрополита Жилинского18, бросились ему в ноги и просили о принятии их вновь в католическую веру, а потом они, по сонету митрополита, обратились по сему предмету со всеподданнейшим прошением. После продолжительных неуспешных стараний местного начальства, которому крестьяне отвечали, что в настоящее царствование всем подданным Империи предоставлена полная свобода вероисповеданий, - они были, наконец, приведены к послушанию и принятию Св. причастия по обряду православному благоразумными распоряжениями посланного в Витебскую губернию сенатора Щербинина19. 2) В Гродненской губернии в казенном селе Порозове совращены были в католицизм около ста православных крестьян. Об этом произведено было следствие, и местное окружное начальство должно было принять меры строгости для возвращения упорствовавших на лоно православия. По окончании сего дела, в 1859 году возникло между Литовским митрополитом Иосифом20 и генерал-губернатором21 несогласие, и хотя генерал-адъютант Назимов главную причину случившегося приписывал нерадению русского священника Станкевича, но митрополит Иосиф пред тем еще обратился к Вашему Императорскому Величеству с письмом, в коем изъяснил опасения свои насчет общего ниспровержения великого подвига, ознаменовавшего прошедшее царствование присоединением униатов к православию. Кроме вышеизложенного, в минувшем году получены сведения из Гродненской губернии, что с некоторых пор католическое духовенство с особенным рвением проповедует своим прихожанам как о превосходстве католической веры, так равно о необходимости поддерживать оную всеми возможными средствами, не допуская никого совращаться в другие исповедания и стараясь о распространении католицизма. Вместе с тем, имеется известие, что в числе богомольцев, отправляющихся в м. Яново в Царстве Польском на поклонение мощам Св. Виктора (присланным недавно Папою22 графине Потоцкой), бывают и воссоединенные униаты, которые одинаково с католиками допускаются там к исповеди и Св. причастию (Слова, выделенные курсивом, подчеркнуты карандашом, рядом на полях помета и ее расшифровка: "Собственною Его Величества рукою написано карандашом: "Обратить на это внимание князя Горчакова, чобы впредь подобное не повторялось". 11 марта"). В Ковенской губернии ксендз Юрашко был заключен в монастырь за говоренные им крестьянам проповеди коммунистического содержания, а некоторые другие католические священники дозволяли себе произносить крестьянам возмутительные речи против помещиков. В течение минувшего года замечалось также неоднократно и в Ковенской, и в Минской губерниях изъявление крестьянами несвойственного вообще им желания, чтобы дети их были обучаемы польскому языку. Наконец, от помещиков Волынской губернии поступила к Киевскому военному губернатору просьба о разрешении приходскому католическому духовенству преподавать крестьянским детям первые начала веры в костелах, но в таковом домогательстве князь Васильчиков усмотрел скрытную мысль дворян иметь чрез духовенство влияние на крестьян в видах польского патриотизма, и потому оно оставлено без последствий. Подобные попытки, без всякого сомнения, будут возобновляться и впредь. Внимательное наблюдение за ними необходимо и предупреждение вредных последствий, которые могут ими быть произведены, должно составлять предмет особенной заботливости местных властей (Слова, выделенные курсивом, отчеркнуты на полях карандашом, рядом помета: "Собственною Его Величества рукою написано карандашом: "Непременно". 11 марта").
О ВНУТРЕННЕМ СОСТОЯНИИ РОССИИ
Внутреннее состояние России в течение 1859 года было вообще удовлетворительно. Народное спокойствие хотя в некоторых губерниях и нарушалось, но было восстановляемо скоро и без особенных затруднений. Вредные замыслы на самом деле не обнаруживались; однако же мысли о преобразованиях в духе широкой независимости и неудовольствие против правительственных распоряжений в существенных государственных вопросах оказывались во многих случаях.
Преимущественное внимание образованных сословий обращено было на крестьянское дело и на некоторые другие новые предположения особенной важности.
Предположения эти не могли не возникнуть с наступающим освобождением крестьян. Действительно, для устройства их быта и введения нового порядка в хозяйстве помещиков нужны кредит и земские банки. Между тем чрезмерный наплыв бумажных денег, исчезновение монеты, а также колеблющееся доверие к нашим акционерным компаниям и к другим промышленным предприятиям произвели падение курсов, застой в торговых делах и тягости для жизни, особенно бедных людей. Кроме того, при соображении средств к восстановлению доверия к финансам и ценности денег, открылись ошибочные основания наших кредитных учреждений.
С другой стороны, давние жалобы на лицеприятие и злоупотребления в судах убедили, что упрощение судопроизводства необходимо без отлагательства.
Затем, непомерное усиление литературной деятельности потребовало новых цензурных правил.
Одним словом, все части государственного управления более или менее подвергаются изменениям, и хотя, может быть, Россию ожидает будущность счастливая, но настоящее переходное ее состояние естественным образом возбуждает опасения и порицания.
Впрочем, трудность борьбы не может и не должна останавливать правительство в исполнении предначертаний, клонящихся к благу государства. Никакое важное предприятие без противодействия не совершалось, и успех его несомненен, если оно основано на пользе, беспристрастии к сословиям и законности.
О КРЕСТЬЯНСКОМ ВОПРОСЕ
В 1859 году все губернские комитеты по крестьянскому делу привели свои занятия к концу. Учрежденные в С.-Петербурге редакционные комиссии составляли свод из положений этих комитетов и общие по оным соображения. Журналам комиссий дана была некоторая известность. Дворяне, нетерпеливо следящие за ходом этого дела, столько для них существенного, разбирали каждое постановление комиссий в подробности и, образуя из себя огромное множество интересованных (Так в тексте) судей, находили, что ожидания их не удовлетворялись.
Главные замечания их состояли в том:
что выводы редакционных комиссий не верны и не могут быть верными, ибо статистические данные, полученные ими из Министерства внутренних дел, относятся большею частью к старому времени, сведения же, представленные губернскими комитетами, собирались только приблизительные, в каждом уезде по разным способам, во многих местах со слов приказчиков и старост и везде - без достаточной поверки на деле;
что, кроме того, в заключениях комиссий не рассчитаны разность климатов, производительность или непроизводительность земли, близость или дальность от мест сбыта продуктов и другие выгоды или невыгоды каждого поместья;
что даже губернские комитеты не могли представить точных по сим предметам определений, ибо предписанного для их занятий 6-месячного срока было слишком недостаточно, и что назначение наделов землею, повинностей крестьян и меры вознаграждения помещикам за отходящую от них собственность по сведениям неверным повлекло бы за собою бедствие половины России.
Независимо от общих причин тревожного состояния дворянства, которые я полагаю неуместным здесь повторять, так как они были выражены в отчете моем за 1858 год, помещики думают:
что при утверждении того расчета, по которому надел земли определен редакционными комиссиями для полосы черноземной, нечерноземной и степной, две трети их должны будут лишиться всей земли без остатка;
что крестьяне, неумеренно наделенные землею, не будут иметь ни времени, ни надобности работать по найму, или несоразмерно возвысят цену за труд;
что от этого помещичьи земли останутся невозделанными;
что за тем неизбежно последуют многолетний недостаток хлеба, застой торговли, дороговизна, расстройство дворянства и самих крестьян, а быть может - и беспорядки в государстве.
Вызванные в С.-Петербург члены губернских комитетов первого приглашения желали все это представить на благоусмотрение правительства; но мнения их, как они жаловались, приняты были без благосклонности, от чего последовала неправильность и опрометчивость в их собственных действиях. Высшее начальство нашлось вынужденным выразить большей части из них неудовольствие, и, возвратясь в губернии оскорбленными, они усилили чувство озлобления, которое, к сожалению, распространено уже было между дворянством прежде.
Теперь находятся в С.-Петербурге члены второго приглашения. Они занимаются делом своим усердно и искренно признательны за милостивые слова, которыми Вашему Величеству благоугодно было их удостоить. После того прием, сделанный им графом Паниным, произвел на них впечатление тем более неприятное, что скромным поведением своим они до того времени не заслужили никакого упрека. Но впечатление это изгладится, когда они увидят благонамеренность действий графа, и можно надеяться, что под опытным его руководством труды комиссий получат направление, если не вполне соответствующее всем желаниям, то, по крайней мере, самое близкое к тому, которое дозволит сложность вопроса.
Вообще, раздражение целого сословия всегда почти горестно отражается на будущности государства. К прискорбию, не все лица, стоящие в главе управления, верят этой истине и довольно заботятся о том, чтобы устранять поводы к таковому раздражению. Действия их в этом отношении были часто неосторожны, они не согласовались с тем благорасположением, коего ясное выражение дворянство слышало из собственных уст Вашего Величества, и от того в нем невольно развилось чувство сословной защиты.
Сам покойный генерал-адъютант Ростовцев не мог не сознать в одном из своих всеподданнейших писем, что предпринятое в России преобразование, по праву гражданскому, есть несправедливость от начала до конца, но прибавил, что по праву государственному оно священно и необходимо.
Последнее мнение понятно только для тех, которые близки к Престолу и готовы к самоотвержениям, но первое мнение очевидно для всех без изъятия. Каким же образом можно было ожидать, чтобы 115 000 помещиков, из коих половина (около 55 000) владеют самым ничтожным состоянием (от 1 до 21 души), а потому не могли получить высокого образования, сроднились с мыслью о государственном праве или, лучше сказать, о государственной необходимости (raison d’Etat)! Они видели в предположенных мерах одно только посягательство на их собственность, сопряженное с разорением. При таких убеждениях беспокойство их было неизбежно, и хотя многие из них за неуместные свои поступки достойны были взыскания, но общее нравственное волнение может быть успокоено одною только благосклонностью к человеческим слабостям, тем более заслуженною, что правительство не принимает на себя никакого пожертвования, подобного тому, которое требуется от дворян.
В заключение нельзя не подтвердить, что окончание дела об освобождении крестьян в исходе настоящего года было бы крайне желательно. Трудно с полною уверенностью отвечать, чтобы преобразование это не было сопровождаемо где-либо частными сопротивлениями; но вообще потрясение будет устранено, если внутренняя полиция получит благовременно устройство более надежное и если за действиями как помещиков, так и крестьян, будет неусыпное наблюдение местных властей. Первою их обязанностью должно быть, как до сих пор, предупреждение всякого самоуправства. Допускать его не следует, даже если бы оно казалось вызванным справедливым неудовольствием, ибо при общем тревожном состоянии потворство произволу, на каких бы доводах он ни был основан, ведет к самым пагубным последствиям, давая оружие под разными другими предлогами людям неблагонамеренным. Прежде всего, должен быть подавлен беспорядок, и тогда уже можно приступить к разбору виновных и невинных. Это единственное средство сохранить общественную безопасность во всяком государстве, но особенно в таком разнородном и еще мало образованном, какова Россия (Слова, вделенные курсивом, отчеркнуты на полях карандашом, рядом помета: "Собственною Его Величества рукою написано карандашом: "Совершенно справедливо". 11 марта").
О РАСПРОСТРАНЕНИИ ТРЕЗВОСТИ
В течение 1859 года случилось у нас событие совершенно неожиданное. Жители низших сословий, которые, как прежде казалось, не могут существовать без вина, начали добровольно воздерживаться от употребления крепких напитков. Это проявилось еще в 1858 году в Ковенской губернии под влиянием римско-католического духовенства, которое с разрешения епархиального начальства в церквах приглашало народ присоединиться к братству трезвости, установленному Папою Пием IX, с обещанием за то его благословения и отпущения грехов. Проповеди сии имели такой успех, что до февраля 1859 года почти вся Ковенская, а вскоре и более половины населения Виленской и Гродненской губерний, принадлежали к братству трезвости.
В то же время подобное стремление возникло в Приволжском крае. Возвышение новым откупом цен на вино, весьма дурное его качество и увеличение дороговизны на все вообще предметы привели крестьян к решимости отказаться от употребления вина, если не навсегда, то, по крайней мере, временно. Это началось в Саратовской, и вслед за тем зароки повторились в Рязанской, Тульской и Калужской губерниях. Крестьяне на мирских сходках добровольно отрекались от вина, целыми обществами составляли о своих обетах письменные условия с назначением денежных штрафов и телесных наказаний тем, которые изменят этому соглашению, и торжественно, с молебствиями, приступали к исполнению условий. Этим примерам последовали в скором времени жители разных местностей Самарской, Орловской, Владимирской, Московской, Костромской, Ярославской, Тверской, Новгородской, а также Воронежской, Курской, Харьковской и других губерний.
Содержатели откупов всемерно старались отклонить крестьян от трезвости: угрожали взысканием правительства за уменьшение питейных доходов, понижали цены на вино, даже предлагали оное в некоторых местах безвозмездно. Но крестьяне твердо хранили свои обеты и только в двух случаях отступили от своих намерений: 1) в Сердобском уезде Саратовской губернии откупщик объявил, что цена водки возвышена для того, чтобы уделять по 1 рублю с ведра на их выкуп, - и это удержало крестьян от составления условий о трезвости; 2) Московской губернии в Серпуховском уезде содержатель откупа заплатил за жителей села Дракино недоимки 85 рублей и также успел от зарока их отклонить.
Правительство признало нужным при таковых обстоятельствах обратить внимание только на самовольные поступки ревнителей трезвости, которые принуждали других к воздержанию штрафами и взысканиями, а потому местным начальствам было предписано не допускать произвольного составления жителями каких-либо обществ и письменных условий, а также самоуправных наказаний.
О РАЗБИТИИ ПИТЕЙНЫХ ДОМОВ
С другой стороны, содержатели питейных откупов, пользуясь правом продажи улучшенного вина по возвышенным, вольным ценам, отпускали потребителям только это вино, отказывая в полугаре, который они обязаны продавать по 3 руб. сер. за ведро. Таким образом, дороговизна вина и дурное его качество возбудили в народе, кроме обетов трезвости, общее неудовольствие. Еще в феврале месяце возник в С.-Петербурге слух о намерении крестьян разбивать питейные дома. Этот слух не имел последствий; но тогда же здесь произведено было дознание, которым подтвердилось, что полугаров продаж не было, а равно, что вино отпускалось по ценам возвышенным и неполною мерою. По Высочайшему повелению об этом было предъявлено Совету гг. министров и сообщено министру финансов для общего соображения, вследствие чего министр сделал распоряжение о внушении откупщикам, чтобы они непременно отпускали полугарное вино по надлежащей цене. Сообразно с этим были даны предписания по ведомствам Министерства внутренних дел и Государственных имуществ. Крестьяне, узнав о таковом распоряжении, начали толковать об указе против откупа и требовать из питейных заведений дешевого вина, а отказ в том был поводом к буйному самоуправству народа.
Первое волнение обнаружилось 20 мая Пензенской губернии в городе Наровчате, где во время базара толпа угрожала разбить питейные дома. Хотя наиболее виновные были немедленно арестованы, но беспорядок не прекратился, и в течение трех недель разграблено в семи уездах той же губернии более 50 питейных домов. При этом местные начальники и сельские старшины были оскорбляемы, подвергались побоям и даже смертным угрозам; в селе Исе ранен офицер, а в городе Троицке толпа с кольями напала на прибывшую воинскую команду.
В то же время Московской губернии в Волоколамском уезде крестьяне, собравшиеся на ярмарку близ Иосифова монастыря, разграбили три питейных дома, а вслед за тем местные жители разбили такие же дома в семи селениях Волоколамского и Богородского уездов.
Слухи об этих событиях, переходя из одного места в другое, произвели подобные беспорядки в Тамбовской, потом в Саратовской, Самарской, Симбирской, Тверской, Оренбургской и Казанской, наконец, во Владимирской, Смоленской и Вятской губерниях. Замечено, что в Самарской губернии грабежи произведены из одних только корыстных видов, а в Вятской, по ограблении питейного дома в селе Петровском, опились до смерти 8 человек.
Буйства эти происходили большей частью при сборищах крестьян на ярмарки и на базары, сопровождались нанесением побоев служителям откупов, сельским старшинам и в некоторых местах чиновникам земской полиции, из которых одного крестьяне ранили, а двух покушались убить. И Самарской губернии староста села Тирша от полученных побоев умер. В городе Волгске крестьяне избили нижних чинов, переломали их оружие и ранили городничего. В городе Бугуруслане толпа смяла призванную команду казаков.
Во многих местах для укрощения буйства было употреблено содействие воинских команд, а по губерниям Пензенской, Тамбовской, Саратовской и Самарской были командированы штаб- и обер-офицеры Корпуса жандармов с частью нижних чинов. По Высочайшему повелению в Пензенскую губернию для принятия более деятельных мер к прекращению беспорядков был отправлен генерал-адъютант Яфимович: по Тамбовской губернии восстановление спокойствие было возложено на генерал-адъютанта Толстого: в Самарскую послан был генерал-лейтенант адыженский с жандармским офицером и двумя сотнями казаков. Сверх того в Пензенской губернии содействовал прекращению беспорядков ревизовавший означенную губернию сенатор Сафонов23.
Распоряжениями этих лиц, а по другим губерниям - местных начальств народное волнение прекращено совершенно.
Оказалось, что в 12 губерниях разграблено 220 питейных заведений; предупреждено 26 покушений. Участвовавших в буйствах обнаружено до 400 человек. В числе подстрекателей замечены: в Пензенской губернии помещик Либенау, дьякон, 2 дьячка, несколько мещан и бессрочноотпускных нижних чинов; в Самарской - 2 купца Худяковы, мещанин Васильев и бессрочноотпускной рядовой Кузнецов, назвавшийся Великим Князем Константином Николаевичем; в Симбирской - отставной прапорщик Попов и чиновник Никольский.
Наиболее виновные заключены под стражу и преданы суду, другие подвергнуты исправительным наказаниям. Из Пензенской губернии удален в Сибирь изобличенный в разных предосудительных поступках мещанин Линьков: об отпускных нижних чинах дела переданы военному начальству.
По возвращении своем генерал-адъютант Яфимович представлял, что за поведением бессрочноотпускных нижних чинов, по значительному их числу в Пензенской губернии, следовало бы учредить строгое наблюдение и что для удержания откупщиков от стеснительных для народа действий необходимо принять особые меры. Кроме того, он донес о неуместных распоряжениях управлявшего Пензенскою палатою государственных имуществ статского советника Сумарокова, который, возложив на подчиненных ему лиц наблюдение за продажей вина в казенных селениях, дал первый повод крестьянам к превратным толкам об указе продавать вино только по 3 руб. сер. за ведро, к негодованию на откуп и, наконец, к началу своеволий, распространившихся оттуда по другим губерниям.
По Высочайшему повелению донесения эти были представлены на рассмотрение Комитета министров и получили окончательное решение Вашего Величества.
О ГЛАВНЫХ УПРАВЛЕНИЯХ
Круг деятельности главных управлений государства в 1859 году мало в чем различествовал от предшествовавших лет. Улучшения по разным отраслям, ими предпринятые, еще не осуществились, и потому Россия находится в ожидании. Возгласы на злоупотребления и неправосудие бесчисленны, и одни только благомыслящие люди чувствуют, сколь трудно искоренить закоснелые недостатки. Совершенно уничтожить их едва ли даже возможно; но они могут быть уменьшены. Для этого необходимо, чтобы главные правительственные лица, поработив свое самолюбие, откинув упорство и свергнув, хотя в некоторой степени, иго формальностей, часто чрез меру подчиняющее их влиянию лиц, им подведомственных, вникали в сущность общественных потребностей и не теряли слишком много времени на изыскание средств к их удовлетворению. Настоятельное направление их к этой цели, особенно по Министерствам внутренних дел, народного просвещения, юстиции, финансов и по управлению путей сообщения, принесет чувствительную пользу и послужит, с помощью Божиею, к преуспеянию драгоценного нашего отечества.
Генерал-адъютант князь Долгоруков
10 марта 1860 года
ГА РФ. Ф. 109. Oп 223. Д. 24. Л. 169-201.
1 В 1859 г. начался решающий этап Рисорджименто, результатом которого была ликвидация территориально-политической раздробленности Италии. В ходе Австро-итало-французской войны, способствовавшей созданию революционной ситуации в Центральной Италии, была освобождена от австрийского гнета Ломбардия; в Модене, Парме, Тоскане и Романье победили народные восстания.
2 Виктор-Эммануил II (1820-1878), король Сардинии (1849-1861) и первый король объединенной Италии (1861-1878).
3 Телеки Ладислас (1811-1861), венгерский политический деятель, поэт. Депутат Трансильванского сейма, член палаты магнатов, президент «Оппозиционного клуба». Активный участник революционных событий 1848 г. В 1860 г. схвачен в Дрездене и выдан австрийцам. Освобожден по приказу императора.
4 Виллафранкское перемирие было заключено 11 июля 1859 г. между Австрией и Францией сепаратно от Пьемонта, союзники последней в австро-итало-французской войне. Стороны обязывались содействовать созданию Итальянской конфедерации под почетным председательством Папы римского. Австрия должна была уступить свои права на Ломбардию Франции, а Франция - передать эту территорию Пьемонту. Венеция оставалась под властью Австрии. Изгнанные во время народных восстаний правители государств Центральной Италии могли вернуться к власти.
5 Кинкель Годфрид (1815-1882), немецкий поэт и художественный критик. Активный участник революционных событий 1848 г., осужден и заключен в Шпандау. В 1850 г, бежал, жил в Англии, Америке и Швейцарии.
6 Леве Карл (1814-1886), немецкий политический деятель. Активный участник революционных событий 1848 г., первый президент Франкфуртского парламента. Приговорен к тюремному заключению. Освобожден по амнистии 1861 г.
7 М.Д. Горчаков.
8 Гюго Виктор Мари (1802-1885), французский писатель. Во время революции 1848 г. защищал республику в печати и с трибуны Национального собрания. После провозглашения Луи Бонапарта императором (1852) был вынужден покинуть Францию. Вернулся в 1870 г., после падения империи.
9 Блан Луи (1811-1882), представитель французского утопического социализма, историк. Активный участник революции 1848 г., входил в состав республиканского временного правительства. Организатор «Люксембургской комиссии» по вопросу о положении рабочего класса. После подавления июньского восстания 1848 г. провел около 20 лет в эмиграции. Вернулся во Францию в 1870 г.
10 Моравский Федор (1797-1879), польский историк. Участник восстания 1830-1831 гг., после его подавления эмигрировал во Францию.
11 Дзялынский Иоанн (1832-1880), граф, глава аристократической партии в прусской Польше. Активный участник восстания 1863-1864 гг. Заочно приговорен к смертной казни, помилован.
12 Булевский Людвик (1824-1883), деятель польской демократической эмиграции. В 1848 г. был эмиссаром в Познани. С 1851 г. член «Централизации» Польского Демократического общества. В 1864 г. организовал Польский республиканский центр с радикально-демократической программой.
13 Бентковский Владислав (1817-1887), польский писатель и общественный деятель. Участник Венгерского восстания (1848-1849), после его подавления бежал в Турцию. Вернулся в герцогство Познанское. Депутат Прусского парламента (1852-1863), защищал национальные интересы поляков.
14 Неголевский Анджей (1786-1857), полковник польских войск, участник наполеоновских войн. В 1847 г. был избран в объединенный ландтаг в Берлине. Неоднократно избирался депутатом познанского сейма.
15 Голуховский Агенар (1812-1876), австрийский государственный деятель; наместник Галиции (1849-1859), проводил мероприятия по налаживанию судебной системы, развитию железнодорожного транспорта и сельского хозяйства; министр внутренних дел (1859-1860); в отставке (1861-1866); снова наместник Галиции (1866-1871).
16 Замойский Андрей (1800-1874), граф, на государственной службе с 1823 г. Участник восстания 1830-1831 гг., после его подавления по протекции И.Ф. Паскевича вернулся в Польшу. Занимался улучшением быта крестьян в своих имениях. Основал «Сельскохозяйственный ежегодник» (1842), «Сельскохозяйственное общество» (1857). Общество было закрыто в 1862 г. из-за политического характера, который приобрели его заседания. Замойский был выслан из империи, жил в Париже.
17 Оборский Людвик (1787-1873), полковник; участник восстания 1831 г.; эмигрант. Член «Молодой Польши» и Польского Демократического общества. Во время Познанского восстания 1848 г. руководил косиньерами. В 70-х годах был членом «III Люда польского» в Лондоне.
18 Жилинский Вацлав (1803-1863), архиепископ могилевский.
19 Щербинин Михаил Павлович (1807-1881), на государственной службе с 1825 г. В 1840-х гг. являлся директором Главного статистического комитета Новороссийского края. Сенатор (1856), ревизовал Витебскую губернию. В 1860 г, был председателем Московского цензурного комитета. С 1865 г. - начальник Главного управления по делам печати.
20 Митрополит Иосиф (Семашко).
21 В.И. Назимов.
22 Пий IX - Папа римский (1846-1878).
23 Сафонов Степан Васильевич (1811-1862), на государственной службе с 1825 г., участник Русско-турецкой войны 1828-1829 гг. В 1843 г. причислен к Министерству внутренних дел, исполнял секретные поручения в Калужской и Нижегородской губерниях. Сенатор (1851).
<< Назад Вперёд>>
