Нравственно-политическое обозрение за 1860 год
О РЕВОЛЮЦИОННЫХ ЗАМЫСЛАХ
Скопища политических выходцев в Англии, Франции, Бельгии и Швейцарии в течение тридцати уже лет составляли источник всех разрушительных в Европе замыслов. В главе революционной пропаганды постоянно стоял Иосиф Мадзини как неутомимый поборник итальянской свободы и всемирной республики, в которой мечтатель сей видит счастье рода человеческого. В 1833 году он основал в Лондоне общество юной Италии, и вслед затем, в связи с оным, учредились общества юной Германии, юной Польши и юной Европы. Влияние этих обществ на дух народов постепенно усиливалось, и главным успехом их были повсеместные возмущения в 1848 и 1849 годах. Прекращение республиканского правления во Франции, в 1852 году1 и последовавший вместе с тем разрыв Людвига Наполеона с демократическою партиею, хотя нанесли сей последней сильный удар, но не могли остановить деятельности Мадзини и соединенных с ним главных революционеров всех стран. Кроме существовавшего уже в Лондоне французского общества под названием «Commune revolutionnaire» или «Marianne» (Именем этим называли в первую французскую революцию гильотину (Прим. авторов документа)), составленного из Феликса Пиата, Бернара Леру, Рибероля2, Виктора Гюго с некоторыми другими коммунистами и глубоко пустившего корни свои по всей Франции, образовался в Лондоне «Международный союз», который, имея основанием правила социализма, нашел особенно сильное сочувствие со стороны выходцев, переселившихся в Северо-Американские штаты, и оттуда получал значительные денежные пожертвования. «Центральный комитет демократов Европы» в Лондоне же под председательством Мадзини, Ледрю Роллена, Луи Блана, Пиацци, Кинкеля, Руге3, Коссута и Герцена усердно продолжал революционные действия и влияние свое на образовавшиеся отдельные комитеты различных народностей, из числа коих особенно деятельными оказались венгерский и итальянский. Сей последний, по-видимому, пользовался скрытным покровительством пьемонтского правительства, ибо Мадзини неоднократно проживал тайно в Генуе, откуда он родом, и был терпим местным начальством, несмотря на предуведомления парижской префектуры.
Брошенные в 1858 году в Париже бомбы Орсини доказали крайнюю опасность, которая грозила французскому престолу, воздвигнутому на революционном основании, от сопротивления идеям итальянской эмансипации. Вскоре после того Людвиг Наполеон объявил себя торжественно защитником угнетенной Италии и вместе с тем воздвигнул начало возрождения национальностей. Мадзини и его приверженцы оставлены были на время в стороне; но вызванная миром в Виллафранке реакция побудила пьемонтское правительство опять протянуть руку Мадзини. Рядом с ним стал Гарибальди4, и этим началось торжество революции. С того времени пламя мятежа все более и более распространяется, и во всей почти Европе готовятся политические перевороты. Французское правительство внешнею своею политикою и твердостию внутреннего управления старается охранять у себя порядок, но и во Франции демократическая партия очень сильна: число приверженцев общества Марианны, по частным сведениям, дошло до 200 000 человек. В Германии так называемая национальная партия, имевшая свои собрания во Франкфурте на Майне, Эйзенахе и Кобурге, проникнуто республиканским духом и грозит опасностью престолам государей. Ею руководят находящиеся в Лондоне германские демократы, ибо неоднократно мнения помянутой партии были отголоском демократического журнала «Герман», издаваемого в Лондоне выходцем Кинкелем, которого недавно заменил Бауер. Они оба известны как самые деятельные члены демократического комитета. Особенное же внимание обращает на себя ныне волнение умов в Венгрии, Польше, Черногории, во всех придунайских и греческих областях Турции. Доказательством тому служит: а) скрытный привоз в эти области и в Молдавию на сардинских и английских судах военных снарядов; б) стечение значительного числа венгерских и польских выходцев в Молдавии, а именно в Яссах и Галацах, где местное начальство оказывает им снисхождение, несмотря на настояние Австрии, требующей их высылки; в) существование в Генуе комитета из Коссута, Клапки и Пульского5, для распоряжения помянутыми выходцами, готовыми вооружиться, как сообщают оттуда дипломатические агенты, и вторгнуться по первому сигналу в Венгрию для распространения там мятежа; г) поездки Коссута, Клапки и Тюрра в минувшем декабре в Константинополь и, наконец, д) отправление из Парижа в Геную, Турин, Неаполь и Капреру Людвига Мирославского, о котором получены были сведения, что он согласился принять на себя начальство над образующимися мятежническими легионами.
Граф Владимир Федорович Адлерберг
Политики видят в совершающихся приготовлениях к сильной народной борьбе признаки слияния итальянского вопроса с венгерским, польским и возобновляющимся восточным вопросами. Близкая будущность, может быть, подтвердит эту догадку; но между тем, орудие, избранное для задуманных планов, достаточно уже доказывает чисто революционный, демократический характер сих последних.
О ПОЛЬСКИХ ВЫХОДЦАХ
Польская эмиграция состоит из выходцев 1832 и 1848 годов. Первые, по числу их и по нравственному влиянию, гораздо важнее последних, которые большею частию оставили Польшу в молодых летах по увлечению к праздной жизни, не имея твердых политических убеждений. Общее число польских выходцев не превышает ныне 1500, из коих 300 находятся в Англии, 100 - в Бельгии и Швейцарии и остальные - во Франции. В Лондоне бедные выходцы получают от правительства гласное незначительное пособие, а в Париже с 1852 года таковое выдается негласным образом префектурою. Лондонские поляки почти исключительно принадлежат к демократической партии. Замечательнейшие между ними суть: Антон Забицкий, редактор журнала «Demokrata polski», Зенкович, Штольцман, Фаддей Забицкий, Жаба, Тхоржевский и Свентославский. Лица эти составляют демократический польский комитет. Из небольшого числа польских аристократов в Лондоне заслуживают внимание только Жульчевский, секретарь и кассир существующего там литературного польского общества, учрежденного покойным лордом Стуардом, и полковник граф Вержинский, отчаянный патриот; но и эти два лица находятся под влиянием парижских польских аристократов как обладающих богатством и весом в обществе. Главнейшие из них суть: князья Чарториские (отец Адам, с двумя его сыновьями - Витольдом и Ладиславом); Ладислас Замойский, Ксаверий Браницкий, Ледуховский, Рыбинский и Барзиковский. Все они пользуются благосклонностью и знакомством принца Наполеона6. Редакторами журнала этой партии «Wiadomosci polskie» суть выходцы Клачко и Вронтновский, заклятые враги России. Главами демократической польской партии в Париже суть Мирославский и Высоцкий7. Оба они знают военное дело и обучают оному в Батиньольской школе, в которой находятся 275 сыновей польских выходцев. Школа эта состоит под ведением выходца из Вильно доктора Голензовского и под покровительством принца Наполеона (В этой школе был 11 августа торжественный акт, на котором адъютант принца Наполеона раздавал медали и где произнесены были патриотические речи, кончавшиеся пением гимна "Еще Польша не погибла" (Примечание авторов документа)).
Между польскими демократами еще заслуживают внимания Быстрожевский, находившийся в Карсе во время последней восточной войны8; Островский, деятельнейший политический интригант, который уже в 1837 году был изгнан из Франции; Яновский и Ходзько9, корреспонденты лондонского журнала «Demokrata polski»; Хоецкий, пишущий брошюры и статьи под именем Charles Edmond: и, наконец, Елзановский, редактор демократического журнала под названием «Przeglad rzeczy polskich» (revue polonaise). Из числа помянутых демократов принц Наполеон оказывает особое внимание Хоецкому, который слывет его секретарем и другом, и Мирославскому, которого он в истекшем году лично представлял императору. В надежде на желанное соединение партий демократической с аристократическою принц сблизил Мирославского с Замойским, но общих от сего последствий до сего времени не было, хотя доходили сведения из Лондона, что и там видны старания о сближении двух партий для единодушного стремления к общей цели. В Париже, где польская эмиграция сделалась орудием французской политики относительно России, выходцы уже с лета минувшего года, по поводу итальянских и венгерских дел, находились в постоянном движении. Совещания их у князя Чарториского и у принца Наполеона повторялись часто. В них участвовал, кроме вышеупомянутых лиц, и граф Понятовский, делающий пособия неимущим полякам, и тут зашла речь о сформировании польского легиона для совокупного действия с итальянцами и венгерцами. Раздражение парижских поляков сообщилось, наконец, и лондонским под влиянием ультралиберальных английских журналов, в том числе «Daily news», в котором помнились самые злые статьи после Высочайшего путешествия Вашего Императорского Величества в Вильно и в Варшаву. Вообще свидание трех Монархов в сем последнем городе очень взволновало заграничных поляков, при несомненном подстрекательстве со стороны французского правительства.
29 ноября польские выходцы праздновали тридцатую годовщину последней их революции. В Лондоне на празднестве этом произнесены были разные речи, доказывающие надежды эмиграции на восстановление Польши. В Париже поляки с нетерпением ожидали речи князя Адама Чарториского, соединившегося с ними после богослужения в польской библиотеке. В сущности, содержание его речи заключало следующие мысли: «Между тем, как для всего человечества наступила новая эра, эра справедливости, и в политические соображения Запада входит также священное право национальности, в одной только Польше возобновляется жестокая система, которая на короткое время было прекратилась. Но не следует ни отчаиваться, ни торопиться. Угнетатели Польши ослаблены и ослеплены, что доказывается последним собранием их в Варшаве. Среди поляков, напротив того, оказывается счастливый прогресс и сознание прежних ошибок, ограждающее от возобновления оных. Следует выжидать событий. Галицийские поляки, конечно, не упустят употребить перепорот в их положении10 для общей пользы, и жизнью одного члена Польши оживятся и все прочие. В русской Польше улучшение положения крестьян, удерживаемых варварскими законами в рабстве, составляет предмет особых стараний со стороны владельцев заселенных имений, и они готовы понести величайшие жертвы для счастливого решения сего жизненного вопроса». Затем, отдав похвалу познанским полякам за единодушное поддержание на законном поприще их народных прав, князь Чарториский предупреждал обитателей прочих польских провинций, чтобы они не поддавались коварным искушениям полиции, по примеру прусской, уличенной в недавнем времени в вызове познанских поляков на политический замысел. Упомянув о проекте составления польского легиона в Италии, Чарториский сказал, что никто не усомнится в сочувствии поляков к итальянскому вопросу и в готовности их сражаться вместе с итальянцами против Австрии, но что, тем не менее, поляки не захотят вмешаться во внутреннюю их борьбу и никогда не решатся поднять оружие против столицы католического мира. Наконец, он изъявил благодарствие Всевышнему за дозволение находящимся в Болгарии польским выходцам содействовать религиозному движению болгар к воссоединению с всемирною церковью, движению, которое лишает Россию навсегда влияния ее на эту страну.
Речь Чарториского была отправлена из парижского «bureau de presse» в Геную, Турин, Милан и во все департаменты Франции под адресом префектов для напечатания в тамошних журналах, откуда она перешла во все периодические издания Европы.
Согласно с духом этой речи посланы из Парижа наставления к полякам в Царстве, чтобы ничего не предпринимать до устройства судьбы крестьян, так как в настоящем положении вещей сии последние обратились бы против мятежных дворян и граждан, но что должно стараться внушить крестьянам, будто польское дворянство исторгло у Царя льготы в их пользу.
Между тем, главные надежды польских выходцев, как в Париже, так и в Лондоне, основаны на событиях, готовящихся в Венгрии. Они рассуждают следующим образом: или возмущение в Венгрии, в котором поляки примут участие, будет выгодным для их собственного дела, или же Венгрия, быв преобразована Австриею, даст полякам большую нравственную силу, дабы требовать преобразования Польши.
О РУССКИХ ВЫХОДЦАХ
В 1860 году число русских, оставивших Отечество и явно присоединившихся к оппозиции против законного правительства, увеличилось несколькими лицами. Лица эти суть следующие: 1) Князь Петр Долгоруков11, сочинитель книги под заглавием «La verite sur la Russie». Издав оную в Париже в начале минувшего года, он вскоре после того отправился в Лондон и сблизился там с Герценом и Огаревым. По дошедшим сведениям, помянутое его сочинение признано и за границею злостным помрачением всего существующего в России порядка, ее истории и царствующей в ней Династии и повредило ему во мнении всех благомыслящих людей. В Лондоне неодобрение Долгорукова выразилось еще ярче в высшем кругу тамошнего общества по причине заключающейся в означенной книге клеветы на покойного князя М.С. Воронцова, которого имя пользуется в Англии большим уважением. По поводу сей же клеветы ожидает Долгорукова в Париже, куда он вызван судом, уголовный процесс12, и каков бы ни был исход сего последнего, но он, вероятно, уронит его еще более в общественном мнении. Долгоруков издает с прошедшей осени русский журнал под заглавием «Будущность», который печатается в Лейпциге. До сего времени появились оного 8 номеров, которые по примеру «Колокола» тайным образом доходят в Россию.
2) Князь Юрий Голицын, бежавший из России вследствие навлеченного им на себя справедливого взыскания за непозволительную переписку с Герценом. По ограниченности его умственных способностей, Голицын, прибыв в Лондон, не мог подвизаться на литературном поприще, и, нуждаясь в средствах к жизни, он извлекает таковые из музыкального его таланта, давая концерты в Лондоне и в разных городах внутри Англии. Концерты его возбуждали вначале особенное любопытство англичан, а самое предприятие это, как необыкновенное со стороны русского аристократа, заслужило похвалу Герцена в «Колоколе». Герцену посвящено было одно из петых на концертах сочинений Голицына. По отзыву находящегося при посольстве нашем в Лондоне священника Попова, к которому обращался Голицын, сей последний едва ли решился на бегство из Отечества по причине политических его убеждений, но скорее по расстроенным его денежным обстоятельствам.
3) Некто Кислеев или Кистельцев, молодой человек 28 лет, называющий себя доктором медицины, между тем, как другие считают его священником, и занимающийся в Лондоне переводом на русский язык Библии под именем Вадима. Священник Попов только слышал о нем, но не видал его, ибо вообще русские выходцы не ходят в посольскую церковь. 17/29 ноября, в день празднования польскими выходцами годовщины их революции, Кислеев (Кистельцев) присутствовал на этом торжестве и говорил речь в пользу революции (На полях карандашная помета императора: "Откуда есть?" и далее пером: "Его Величеству доложено, что происхождение Киселева положительно еще не дознано").
4) Иеродьякон Агапий (состоявший при посольстве нашем в Афинах), который, поссорившись с архимандритом, бежал в Лондон. Священник Попов полагает, что иеромонах Агапий (до пострижения в монахи называвшийся Андреем Гумницким) участвует с Кислеевым в переводе Библии.
Все помянутые выходцы пристали к обществу Герцена и Огарева, которые, с своей стороны, продолжают вредные свои издания и сношения с революционною пропагандою в Лондоне. По секретным сведениям, кроме помянутых лиц, находятся за границею еще другие русские подданные, которые, не огласив враждебных чувств своих к законному правительству, тем не менее, тайно участвуют в революционных замыслах и издании вредных сочинений. В недавнем времени сделалось известным, что двое русских, Дитмарс, отставной офицер, и Мечников13, отставной чиновник, сражались в войсках Гарибальди.
ПОЗНАНЬ
Конституционные права, которыми пользуется Великое Герцогство Познанское, дают тамошним полякам, в лице депутатов на Берлинском сейме, возможность явно вступаться за их национальность, проповедуя патриотические чувства с кафедры и выражая ненависть к немецкому элементу, в местных журналах, отзывающихся вообще необузданным духом изданий заграничной польской пропаганды (Wiadomosci polskie, издаваемый в Париже орган аристократической партии, недавно запрещен в Пруссии (Прим. авторов документа)). Правительство же смотрит на все это очень снисходительно, как бы остерегаясь решительных мер. Хотя в минувшем году познанские поляки, следуя предначертанному плану, не предпринимали никаких мятежных действий, но между ними заметно было сильное волнение, и они пользовались каждым случаем, чтобы жаловаться на распоряжения начальства, с целью уронить оное в общественном мнении, приготовляя таким образом польское население к восстанию в ожидании благоприятных тому внешних обстоятельств. Главным в сем отношении орудием в минувшем году послужило обвинение познанской полиции депутатом Неголевским на сейме в коварном вызове поляков, посредством рассылки вымышленных прокламаций, на политические замыслы. Не совсем удовлетворительное оправдание членов полиции против сего обвинения имело последствием окончательный разрыв в сношениях поляков с немцами. С другой стороны, беспрестанно повторялись настоятельные требования о вводе употребления польского языка в судебных инстанциях, и были примеры, что подсудимые отказывались отвечать на немецком языке, притворяясь, будто не понимают оного. Польский патриотизм познанцев выразился равномерно в демонстрациях: 29 февраля в Гнезине в францисканской церкви служили с необыкновенным торжеством панихиду по генерале (Так в тексте) Скржинецком14 при огромном стечении жителей всех сословий из окрестных мест, перед коими священник Ивицкий произнес надгробную речь, кончившуюся молитвою с изъявлением надежд на лучшую будущность. Панихиды о Скржинецком служили и в других местах Великого Герцогства Познанского, наконец, поляки намеревались исполнить это и в самом г. Познани в кафедральном соборе, избрав для сего время карнавала, когда съезжается туда все польское дворянство. Но правительство, предвидя демонстрацию в огромном размере, запретило служить панихиду по Скржинецком на том основании, что он был революционер. Мера эта произвела между поляками самое дурное впечатление. 25 ноября в Познани же по случаю похорон депутата Потваровского, одного из самых теплых патриотов, находившегося 30 лет в главе национальной партии, все почти народонаселение присутствовало на церемонии, и знатнейшие граждане несли гроб на большое пространство.
ГАЛИЦИЯ
Пример Венгрии имел нравственное влияние на Галицию в том отношении, что жители обеих земель заметно сблизились в своих чувствах. Между прочим, это довольно резко выразилось прошедшим летом в некоторых пограничных местах, где существуют заведения минеральных вод: посетители, венгерцы и поляки (в том числе и уроженцы русской Польши), попеременно переходили несколько раз одни к другим, устраивали балы, обеды и прогулки в национальных костюмах, провозглашали тосты за Венгрию и Польшу, пели патриотические песни и во время национальных плясок, которые исключительно только были допускаемы, раздавали трехцветные кокарды и букеты. Наиболее оказывалось патриотическое движение в Кракове между студентами: они домогались ввода польского языка в учебных курсах, отправив для сего депутацию в Вену; прибили на улице своего инспектора, удержавшего их в университете для предупреждения демонстрации; во время утренних их прогулок, известных под названием «Маювек», пели песни времен мятежа 1830 года и имели частые сходки в одном из городских кофейных домов. По поводу этих сходок получено было в июне месяце местным начальством безымянное письмо, что студенты составили между собою нечто вроде тайного общества. Назначенное по сему предмету следствие до сего времени продолжается. К нему оказались прикосновенными и обучавшиеся в Краковском университете уроженцы Царства Польского: Левенгард и Свионтковский и бывший студент Киевского университета Милович15 (Лица эти в мае месяце за политические происки были высланы из Кракова: Левенгард выехал в Лейпциг, Свионтковский - в окрестности Берлина, а Милович - в Гейдельберг. О строгом их осмотре таможнею в случае возвращения в пределы империи сделано распоряжение (Прим. авторов документа)) Более всех оказался замешанным по этому делу отставной поручик российских войск Нарциз Янковский, на которого было сделано указание в помянутом безымянном письме. Выехав до получения сего письма в Париж, Янковский при возвращении в минувшем сентябре был арестован на границе и доставлен в Краков. Сначала тамошнее начальство предполагало передать Янковского в Россию, коль скоро он не окажется против австрийского правительства виновным, но передача его длилась весьма долго (Янковский передан в Варшаву в январе 1861 (Прим. авторов документа)). Австрийское правительство даже явно уклонялось от сообщения сведений о ходе сего дела наместнику Царства Польского16, который официально о том отнесся, считая нужным и с своей стороны войти в разыскания о Янковском. Из этих разысканий и конфиденциальных сведений, доставленных гражданским начальством Краковского циркула, надворным советником Вокусевичем, оказалось следующее.
Поручик Нарциз Янковский, сын умершего помещика Киевской губернии, после увольнения в 1857 году из Ольвиопольского уланского полка жил около трех лет в Варшаве, посещал там разные курсы и неоднократно выезжал во внутренние места Царства для обозрения образцовых хозяйств. Он заводил знакомства с варшавской молодежью, открывал у себя собрания, на которых происходило чтение разных сочинений, и, кроме того, занимались у него фехтованием и стрельбой из пистолета. 6 мая Янковский отправился в Краков, где записался в ученики художественной школы и находился в постоянных сношениях с студентами, а в июне уехал чрез Познань и Бреславль в Париж. При арестовании Янковский очень смутился и успел некоторые свои бумаги уничтожить, а другие даже проглотил. Из захваченных бумаг особенно возбуждает подозрение: писаный его рукою очерк программы польского демократического комитета в Париже вместе с инструкциею образования тайных обществ для произведения одновременно во всех местах Польши вооруженного восстания и записка чужою рукою о передаче ему 100 брошюр 15 и 30 июня «Przeglad rzeczy polskich» для взятия их с собою в Варшаву (В этих книжках польского обзора заключаются враждебные статьи о российском, австрийском и прусском владычестве на Польшею и изъяснение убеждения, что найдется Гарибальди и в Польском отечестве, которое полагает свои надежды особенно на юношество (Примечание авторов документа)). Из бумаг Янковского еще видно, что ему поручались при отъезде письма в Познань для переговоров об установлении путей для пересылок, что он имел письменные сношения с помянутыми студентами Свионтковским и Миловичем, а равно с студентом Киевского университета Фомою Тромбчинским, который находился прежде в Варшавской медицинской академии. Оказалось еще, что Янковский дал взаймы 600 рублей матери вышеозначенного студента Левенгарда и что он делал денежное пособие некоему его другу Ивану, находящемуся в Париже. Затем в Варшаве узнано, что за Янковским во время отсутствия его оставалась квартира и что приставленный к оной служитель имел поручение все получаемые письма на имя его господина отправлять к нему в Краков. Слуга этот, получив приказание представлять таковые пред (Так в тексте) в варшавскую полицию, передал, однако ж, одно письмо знакомому Янковского, служащему в варшавской лютеранской консистории Болеславу Денелю. По отобрании письма оно оказалось от некоего Осипа, двусмысленного содержания.
Варшавская следственная комиссия, по рассмотрению всех бумаг Янковского, как найденных в его квартире, так и переданных в копиях из Кракова, и по соображении сообщенных оттуда конфиденциальных сведений с разведаниями, сделанными в Варшаве, вывела следующее заключение.
Нарциз Янковский, проживая в Империи и находясь в военной службе, вовсе не занимался политикою, но впоследствии, незадолго до приезда его в Варшаву, вероятно, вошел в связи с неблагонамеренными людьми и, по всему правдоподобию, с студентами в Киеве, где он бывал по семейным своим делам, ибо с этого именно времени замечается переписка его с помянутыми студентами. Не подлежит сомнению, что на Янковского имели влияние и другие лица, что он допущен к тайне зловредных намерений против нашего правительства и что даже был одним из главных деятелей. Происки его и связи имели место в Париже, Гейдельберге, Познани, Бреславле, Кракове, Киеве и Варшаве, но комиссия полагает, что в сем последнем городе они ограничивались приготовлением молодежи, собиравшейся у него, и что он не оставил там прямых участников, кроме разве Болеслава Денеля, скрывшегося в м. декабре, вероятно, заграницу.
После обнародования в минувшем октябре императора австрийского о перемене в образе правления всех отдельных частей империи положение дел в Галиции приняло новый оборот. Патриотические демонстрации перестали быть преступлением, доколе они не выходят за пределы закона, и на основании сего в м. декабре избранному в Лемберге членом депутации для подания в Вене прошения о допущении в Галиции в курсах учения польского языка профессору Смолке, который играл важную роль в событиях 1848 года, сделана была студентами факельная овация, на которую они испросили по телеграфу разрешение министра Шмерлинга17. Смолка с балкона своего говорил речь, которую народ слушал, сняв шапки, и потом мирно разошелся по домам.
Примечание. В декабре месяце в издаваемом в Париже польском обзоре (Przeglad rzeczy polskich) помещена была статья, в которой автор, упоминая о манифестации в мае студентов Краковского университета, утверждал, что восстановление польской самостоятельности может осуществиться только усилиями воспитывающегося юношества, а потому советует сему последнему усугубить свою патриотическую ревность, не обращая внимание на то, что они за таковое похвальное усердие навлекли на себя порицание многих старых корифеев польской народности.
ЭМИССАРЫ
Наместник Царства Польского сообщил в начале минувшего года полученное от президента познанской полиции сведение, что польский эмиссар Лисепкий появился в Великом Княжестве Познанском и распространял возмутительные брошюры, выдавая себя за эмиссара, посланного Мирославским для разведания, можно ли в Познани и в Царстве Польском произвести возмущение, что Лисецкий снабжен французским паспортом, засвидетельствованным миссиею, и что по слухам он отправился уже чрез таможню Слупцы в города Лодзь и Люблин для свидания с его родственниками. По дополнительному же сведению, полученному равномерно из Познани, Лисецкий был в половине 1859 года в Иновроцлаве и Тржемешке, находя убежище у польских жителей среднего и низшего классов, отличавшихся в 1846 и 1848 годах демократическим образом мыслей, что 21 февраля прошлого года он отправился, как представляется вероятным, в западную Пруссию и что из перехваченного письма из Парижа (rue neuve St. Genevieve № 2) от 14 февраля действительное имя этого эмиссара, называющегося то Лисецким, то Гнатовским, есть Артюр Трок. Вместе с тем был доставлен и его портрет.
Вследствие сего приняты были как в Царстве Польском, так и в западных и вообще пограничных губерниях самые строгие меры к задержанию помянутого эмиссара, если он появится где-либо в пределах империи. Хотя по производству следствия над молодыми людьми в Варшаве и Вильне, обличенными в неблагонамеренных действиях, были сделаны ими некоторые указания на пребывание в тех местах эмиссара Лисецкого, но неположительные указания эти основывались единственно на слышанных речах и не могли служить к открытию следов эмиссара.
В сентябре прошлого года получены были частным образом сведения, что некто Антон Садовский, который бежал в 1848 году из австрийской армии в сардинскую, откуда в 1849 году перешел к Мадзини в войска Римской республики, а в 1852 году находился в Лондоне в распоряжении венгерско-польского революционного комитета, в истекшем году заказывал в Бельгии ружья и заплатил за них 16 сентября значительную сумму, говорил, что они назначаются в Италию, тогда как они отправлены были чрез Антверпен в Венгрию; 17 же сентября, объявив и о себе, что идет в Италию, отправился в Берлин в сопровождении трех других поляков, а оттуда вместе с ними 20 числа в Варшаву.
Граф Дмитрий Николаевич Блудов
Сведения эти вместе с описанием примет помянутого Садовского переданы были наместнику Царства Польского и Виленскому военному губернатору. Князь Горчаков уведомил, что в 1845 году задержан был в Царстве подозрительный человек, выдававший себя за прусского подданного Антона Садовского и предъявивший паспорт, выданный ему на имя Ходацкого, у которого отобраны были две книги с возмутительными стихами, пара пистолетов, пули и форма для литья пуль, но что по доставлении сего человека в г. Калиш он успел из-под ареста бежать и не мог быть отыскан ни в тамошнем крае, ни в Пруссии. К сему князь Горчаков присовокупил, что за неимением ввиду примет сего последнего лица, не известно, относятся ли прописанные о нем сведения к отыскиваемому ныне Антону Садовскому, но что, между тем, приняты самые деятельные меры для удостоверения, не находится ли злоумышленник сей в Царстве Польском.
ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ
По доходившим в прошедшем году сведениям из Царства, тамошние поляки горячо сочувствовали событиям, совершившимся в Сицилии и Неаполе, как равно национальному движению в Венгрии и Галиции, но они оставались спокойными в ожидании, конечно, благоприятного для себя переворота внешней политики. Между тем, они обращали всю свою деятельность на развитие внутренних народных сил: улучшением нравственности низшего класса чрез воздержание его от пьянства и побуждения чаще посещать церкви; учреждением земских банков для освобождения сельской промышленности от разорительного влияния на оную евреев и, особенно, усовершенствованием земледелия, как главного в Польше источника народного богатства. Главным к сему орудием было учрежденное в 1859 году Земледельческое общество, которое в короткое время приняло огромные размеры, состоя в связи с подобными же обществами в Познани и Галиции, несмотря на строгое за оным наблюдение, стало уже в начале минувшего года проявлять стремления к вредному для правительства политическому значению в Царстве, особенно в деле улучшения быта крестьян. Посему представилось необходимым ограничить влияние Земледельческого общества, закрыв провинциальные собрания оного, но главное сохранилось, однако же, в Варшаве. Означенная мера произвела между поляками неудовольствие, и против оной сильно восставали заграничные революционные польские журналы, которые, как объяснено выше, проникают тайным образом в Царство.
Из числа сих последних «Польские ведомости», орган Чарториского и вообще аристократической партии, поддерживая патриотизм поляков, постоянно советует им не предпринимать никаких преждевременных против правительства явных действий, которые могли бы только повредить отечественному делу. Напротив того, издаваемый также в Париже демократический журнал «Обзор польский», орган Мирославского и юной партии, беспрерывно возбуждает польскую молодежь к мятежу. По случаю же движения между Краковскими студентами, отправившими в мае месяце в Вену депутацию просить о вводе при обучении в университете польского языка, «Обзор польский», выхваляя этот поступок, старался действовать на умы обучающегося юношества и в прочих областях польских.
В июне месяце по поводу похорон вдовы полковника бывших польских войск Савинского, оказавшего храбрость при защите в 1831 году предместья Воля, сделана была со стороны Варшавских жителей патриотическая демонстрация. Они собрались на кладбище в числе нескольких тысяч человек, и когда священник назвал покойницу вдовою полковника Савинского, то толпа одним голосом закричала: генерала, генерала! чтобы доказать уважение свое к памяти отечественных своих героев.
В октябре последовали в Варшаве более важные беспорядки. К углам некоторых улиц прибиты были в ночное время воззвания и таковые же рассылались публике по городской почте, в театре разливали зловонную жидкость и на иллюминации обливали одежду зрителей купоросною кислотою с целию удержать публику от принятия участия в увеселениях и торжествах по случаю съезда в Варшаву монархов. Виновниками сих беспорядков обнаружены несколько человек несовершеннолетних учеников реальной гимназии и художественной школы, из коих наиболее причастны: Филиппович, Тромбчинский, Клечинский, Семионтовский и Моравский. Все эти лица арестованы. Главный виновник Филиппович показал, что он получил помянутые воззвания в трех экземплярах по почте из Парижа с пересылкою из Познани в обертке, на которой адрес был написан рукою, похожею на почерк Болеслава Денеля (Денель, как выше объяснено, после отобрания у него письма на имя Янковского скрылся, как полагают, заграницу (Прим. авторов документа)), и, отгадав цель, для которой они были присланы, он вместе с Тромбчинским, Семионтовским и Моравским, списав некоторое число экземпляров, разослали оные по городской почте. С показанием Филипповича более или менее согласовались и показания прочих учеников, кроме Клечинского, сделавшего во всем запирательство. Эти самые лица оказались виновными в беспорядках, случившихся в театре и на иллюминации при содействии других учеников. Сверх этого при допросах открылось, что у Филипповича были собрания учеников, подобные тем, которые происходили у отставного поручика Янковского во время пребывания его в Варшаве и на которых побывали Филиппович, Тромбчинский и Клечинский. Следствие продолжается для доведения причастных лиц до более точных и полных сознаний, но полученные до сего времени достаточно уже обнаруживают источник действия виновных. Показания Янковского, вероятно, разъяснят это дело окончательно.
Основываясь на производстве означенного следствия, наместник Царства Польского отозвался, что, соображая открывшееся по оному, полученными из Кракова и других мест сведениями, он не сомневается в существовании между студентами всех областей прежней Польши зловредного сообщества, что цель оного доныне, по крайней мере, относительно Царства, ограничивается наведением на благомыслящих людей страха и что даже самая неблагонамеренная тамошняя партия не одобряет подобных попыток, представляющих, так сказать, ребяческие шалости, а между тем она не умеет или не может оный остановить. К сему князь Горчаков присовокупил, что он видит более действительную опасность в замеченном в Галиции и в Царстве сближении революционных деятелей, подобных Янковскому, с низшим классом, ремесленниками и поселянами, коих они привязывают к себе посредством раздачи пособия, не посвящая их до времени в тайны своих предначертаний, коих исполнение зависеть будет от оборота дел в Венгрии.
17/29 ноября, в годовщину польской революции, сделаны были приготовления к отслужению молебствия в церкви кармелитов, но это было предупреждено полициею, и вечером по обыкновению, принятому в Варшаве, на церковной площади перед изображением Богородицы происходило только церковное пение, на котором присутствовало значительное число жителей. Беспорядков не было, однако же, никаких.
6/18 декабря наместник давал у себя раут с нарочным намерением испытать расположение публики. К нему приехала, по обыкновению, вся бывшая в Варшаве польская знать, но в ночи брошены были два камня в окна квартир прусского консула и генерал-майора Иолшина. По разведанию оказалось, что намерение существовало сделать демонстрацию в большем виде, но что она была остановлена бдительностью полиции. Накануне нового года вновь был у наместника съезд, во время которого не происходило на улицах варшавских никаких демонстраций. После того возобновлялось неоднократно кидание камней в окна и посылка безымянных писем насчет воздержания от увеселений. Подобные шалости делались и в Люблине.
Между тем, быстрые успехи революционной партии в Венгрии, смелое письмо Пестского епископа Цитовского к императору австрийскому, дарование конституционных прав, в числе прочих австрийских владений и Галиции, наконец, почти несомненное политическое подстрекательство извне, усилили волнение умов между поляками Царства. Следствием сего было то, что в Варшаве произошли демонстрации: 13 февраля, в годовщину Гроховской битвы, 15 - в день окончательного заседания Агрономического общества и 18 - при похоронах пяти лиц, убитых выстрелами русских солдат. Найденная при арестованных полициею 13 февраля зачинщиках прокламация Мирославского указывает на истинный характер бывших демонстраций. Направление оных выразилось столь же ясно в поданном епископом Фиалковским18 прошении на Высочайшее Имя Вашего Императорского Величества, в котором подписавшие оное лица под предлогом возбужденных на улицах беспорядков присвоили себе право охуждать (Так в тексте) весь ход государственного управления.
Будущие события покрыты мраком, но могут быть крайне горестны, если меры к восстановлению порядка в Царстве будут приняты несвоевременно или несоответственно обстоятельствам. Каждый день для сего чрезвычайно драгоценен.
Кроме вышеизложенных обстоятельств, представляющих очерк политического положения Царства Польского, обратила там в 1860 году внимание личность польского выходца Михаила Лемпицкого, который вследствие начавшихся с 1857 года домогательств его объявить Вашему Императорскому Величеству мысли свои касательно блага России и Польши, получил в 1858 году дозволение прибыть из Кракова в Варшаву. Лемпицкий, принадлежащий к религиозно-социальной секте, образованной в Париже выходцем из Вильно Товянским, изложив мысли свои об упадке в европейских государствах монархического начала и о средствах к восстановления оного силою веры и закона, выразил убеждение, что Ваше Императорское Величество вызваны провидением для спасения европейских престолов от разрушения чрез имеющую неминуемо последовать всеобщую революцию. Для этого он советовал, чтобы Россия и Польша соединились тесным союзом и чтобы той и другой даны были конституционные права, с полным признанием отдельных их национальностей, каковой союз, по его мнению, совокупил бы под скипетром России все славянские племена и открыл бы ей путь в Константинополь. Лемпицкий, признанный наместником Царства безвредным мечтателем, оставлен был на жительстве в Варшаве, где в поведении его не замечено ничего предосудительного. В октябре минувшего года Лемпицкий отказался принять присягу на верность подданства, коей требовали от него как от возвратившегося в Отечество изгнанника, объявив, что доселе все поляки без исключения лгут, обещая верность российскому правительству в Польше, и что таковою присягою он только помрачил бы прекрасные чувства, которые в глубине души питает к Вашему Величеству и которые выразил в своих письмах. В декабре Лемпицкий вновь обратился к наместнику с письмом, в котором выразил, что прежние предсказания его все сбылись и что, если с того времени, к несчастью, политика Франции воспользовалась теми выгодами, которые могли бы пасть на долю России, то сей последней все еще предстоит возможность предупредить грозящее отпадение от нее Польши, восстановив ее гражданскую независимость. К сему он присовокупил, что освобождение в России крестьян должно повлечь за собою и возрождение национальной жизни народов, соединенных под одним скипетром, для развития элемента цивилизации и устранения всех злоупотреблений власти, нравственного разврата, обеднения и всякого рода вреда и несчастий, проистекающих от настоящего неестественного отношения России к Польше, между тем, как сия последняя в высшей степени способна к слитию с Россией в одно могущественное государственное тело.
Для предупреждения вредного влияния, которое, при настоящих политических обстоятельствах, могло бы иметь на поляков распространение мыслей Лемпицкого, Ваше Величество Высочайше повелеть соизволили отправить его на жительство в г. Самару, назначив ему там содержание и учредив наблюдение за его перепиской.
ЗАПАДНЫЕ ГУБЕРНИИ
Молодые люди в Западных губерниях вообще проникнуты вредным духом и заражены идеею о возможности восстановления независимости Польши. Польский патриотизм постепенно развивается в них ввиду политических событий настоящего времени, за которыми они следят с любопытством, усваивая себе господствующие в Европе революционные мысли. Приведенное выше мнение наместника Царства Польского, что между студентами всех областей прежней Польши существует род политического сообщничества, отчасти подтвердилось по наблюдению в минувшем году за студентами в Виленской и Киевской губерниях. В Вильно во время вакационного времени съехалось до 180 человек тамошних уроженцев, обучающихся в разных российских университетах и академиях.
По отзыву главного местного начальника, они вели себя, за немногим изъятиями, весьма дурно, показываясь на улице не иначе как в развратном виде, с отпущенными бородами, длинными по плечам волосами и проводя весь день в трактирах и винных погребах, где предавались порочным суждениям и громко распевали неприличные песни. Кроме того, замечено, что они раздавали своим знакомым привезенные с собой запрещенные сочинения и издаваемые в Париже «Польские ведомости» (Список бывшим в Вильно в отпуску студентам из разных университетов сообщен был министру народного просвещения (Прим. атворов документа)).
В сентябре месяце получены были генерал-адъютантом Назимовым сведения, что в Вильно образуется общество, коего цель состоит в том, чтобы пробудить в народе усыпленный дух патриотизма, и что основателем оного бывший ученик виленской гимназии, мещанин Викентий Витковский, при содействии дворянина Вишневского, также обучавшегося в той гимназии. При внезапном арестовании и обыске этих лиц у Витковского найдены: неоконченная брошюра собственного его сочинения под заглавием «Да возлюбим друг друга» и на тему «Да упадут троны из своего поднебесного величия и воссияет повсеместная свобода», а также восторженные патриотические стихи под названием «Тосты». По произведенному следствию оказалось, что Витковский, сын виленского сафьянного мастера, имеющий от роду 19 лет и преисполненный идей республиканских, возмечтав устроить движение в пользу восстановления Польши, в этих видах начал сближаться с учениками гимназии, с находившимися в отпуску студентами университетов и с ремесленниками, и что он приглашал сих молодых людей к себе в особую квартиру, где сам постоянно не жил, угощал их и возбуждал к пению вместе с ним неблагонамеренных польских песен, в числе которых одна начиналась словами: «За оружие, братцы, за оружие!». По собственному показанию Витковского, он имел намерение составить общество для изъявления в приезд Вашего Императорского Величества в Вильно вида уныния по поводу отказа в дозволении открыть там университет. Между тем, он уличен был сознанием ремесленника, из дворян, Ивана Наркевича, в обращенных к нему однажды в загородном месте следующих словах: «Если бы здесь были какие-либо замыслы для освобождения Отчизны, имел ли бы он желание принадлежать к их товариществу?». Дворянин Карл Вишневский, также сын ремесленника, оставивший гимназию по причине крайней бедности его родителей, оказался человеком совершенно потерянным, который от разврата сделался беспамятным и тупоумным. Дабы получить деньги на свое содержание, он взялся приводить к Витковскому ремесленников и вообще сделался его соучастником в распространении замысла, ему известного. Вишневский показал на разных лиц, бывавших у Витковского, читавших преступные его сочинения и певших у него патриотические песни, но в этих показаниях отчасти оказалась неосновательность, а иногда он сам себе противоречил, выказывая притом особую наклонность к оговору лиц, которых потом признал невинными. Вообще же из обстоятельств этого дела ясно видно, что замысел Витковского не созрел и не получил развитие в той степени, чтобы сделаться опасным для общественного спокойствия страны. Вследствие сего генерал-адъютант Назимов, освободив арестонанных по сему дел ремесленников, двух братьев Наркевичевых, учителей Домбровского и Яковицкого, дворянина Янковского и еврея Асса (из коих последние два обвинялись только в имении у себя недозволенных цензурою книг), оставил всех этих лиц под секретным надзором; насчет же главных виновников Витковского и Вишневского вошел с представлением, дабы в избежание огласки не предавать их суду, но отправить обоих рядовыми в Отдельный Оренбургский корпус, на что и воспоследовало в м. декабре Высочайшее соизволение.
В ноябре месяце дошли частным образом сведения, что в Киевском университете составились между студентами польского происхождения общества с целью действовать в пользу польской национальности и что таковых обществ образовалось пять: Волынское, Подольское, Украинское, Царства Польского и Литовское.
Вследствие сего генерал-губернатор князь Васильчиков уведомил, что между студентами, русскими и поляками, действительно нет единства. Они разошлись на партии и составляют, так сказать, отдельные корпорации. Быть может, студенты польского происхождения делятся еще и на свои особые кружки: Подольский, Волынский, Украинский, Царства Польского и Литвы, по названию губерний или мест, которых они уроженцы, но об этом положительных данных у него, князя Васильчикова, нет. Хотя в действиях студентов не обнаружено еще неблагонамеренных целей, но не подлежит сомнению, что на них имеет влияние заграничная революционная пропаганда, в чем удостоверяет, между прочим, и обстоятельство дела задержанного в Кракове поручика Янковского, с которым находились в близких сношениях некоторые студенты, кончившие курс в Киевском университете, и находящийся там поныне студент Фома Тромбчинский (Фома Тромбчинский подвергнут был допросам в Киеве, но оказал в ответах своих уклончивость и запирательство, а потому князь Васильчиков отнесся к наместнику насчет отправления его в Варшаву для уличения свидетелями (Прим. авторов документа)), брат вышеупомянутого Адама, одного из главных участников в бесчинствах в Варшаве. До князя Васильчикова доходили также сведения, что студенты-поляки стремятся сближаться с простым народом и действовать на него внушением вредных понятий. По учрежденному в этом отношении надзору, два лица навлекли на себя подозрение. К сему князь Васильчиков присовокупил, что разъединение студентов, русских и поляков, в настоящее время приносит ту пользу, что первые, будучи недовольны тем, что их товарищи польского происхождения чуждаются общения с ними, следят за их действиями.
Находящийся в Киевской губернии подполковник Корпуса жандармов Грибовский представил донесение, согласное с отзывом князя Васильчикова, дополнив оное сведением, что в Киеве появились национальные костюмы, чего прежде не бывало. Поляки стали обзаводиться шапками, известными под именем конфедераток, а многие студенты, католики и малороссияне, носят простонародные костюмы украинский и малороссийский, весьма схожие между собою: высокую баранью шапку, кобеняк с каптуром простого крестьянского сукна с прорезами на глаза и сапоги с длинными голенищами.
Подполковник Грибовский, отзываясь вообще о необузданном поведении студентов Киевского университета, коих считается вместе с вольнослушателями до 1900 человек, не признающих над собою власти полиции и успевающих всегда в случаях преследования за шалости и бесчинства скрывать виновных, представил о необходимости в настоящее время для удержания студентов в пределах строгой законности издать для них положительную инструкцию, которой до сего времени они не имеют, насчет поведения их в публичных местах и обществах, со внушением, что за нарушение правил благочиния они будут подвергнуты исключению из университета. О таковом представлении передано на уважение министра народного просвещения (Выделенный курсивом текст отчеркнут на полях карандашом, рядом помета императора: "Что решено?" и далее пером: "Его Величеству доложено, что со стороны министерства народного просвещения надлежащее распоряжение по сему предмету сделано").
Во время бывших в Киевской губернии в июне минувшего года дворянских выборов дворяне представили Вашему Императорскому Величеству Всеподданнейшее прошение о дозволении ввести в учебных заведениях тамошнего края преподавание польского языка. Впоследствии обнаружено и между студентами намерение послать в С.-Петербург депутацию с прошением на Высочайшее Имя об открытии в Киевском университете кафедры польского языка, но исполнение сего было отклонено.
ФИНЛЯНДИЯ
По сведениям, полученным от генерал-губернатора графа Берга19, в Финляндии образовалось тайное общество из лиц, не расположенных к российскому правительству, которые, состоя в связи с некоторыми финляндскими выходцами в Швеции, посылают туда для напечатания в шведских газетах статьи, враждебные России, с целью возбудить против нее финляндцев, особенно же юное поколение учащихся, между коим в Гельсингфорсском университете замечается весьма вредный дух. Интриги эти обратили внимание шведской политики, видящей в них свою пользу, и следствием сего было назначение в конце 1859 года в Гельсингфорс шведским генеральным консулом Дальфельда, который, принадлежа к обществу масонов, очень сильного в Швеции и составляющему опору короля, пользуется особенным расположением Его Величества. При всей осторожности и тонкости Дальфельда замечено, что он вошел в знакомство с мелкими литераторами, которые именно суть орудием распространения враждебных понятий о России, и что с ним действуют заодно консулы английский и американский. У последнего, между прочим, в загородном его доме бывают собрания лиц, подозреваемых в принадлежности к тайному против России обществу. По поводу отправления осенью минувшего года Дальфельда в Данию и Францию на 6 месяцев граф Берг приписывал сей поездке политическую цель, так как, по его мнению, за границею кроется начало интриг, развивающихся в Финляндии против нашего правительства.
Константин Владимирович Чевкин
На предмет сей обращено особенное внимание находящегося в Гельсингфорсе полковника Корпуса жандармов Тобизена, который в присутствие его в С.-Петербурге подкрепил вышеизложенные сведения. Согласно с предположением графа Берга, на Тобизена возложено стараться проникнуть далее в замеченные в Финляндии политические интриги и обнаружить участников, с предоставлением в его распоряжение, под руководством графа Берга, необходимых для сего средств.
О ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ
В 1860 году из внутренних вопросов, наиболее занимавших умы на всем, можно сказать, пространстве Империи, весьма естественно был самым важным, как и в предшествовавшие три года, вопрос об освобождении помещичьих крестьян от крепостной зависимости. Тяготясь неопределенностью взаимных отношений, помещики и крестьяне ожидали с нетерпением скорейшей развязки этого жизненного для них вопроса. Вообще надеялись, что решение оного последует к концу года, но при всех усиленных стараниях правительства ожидание народа не могло к тому сроку осуществиться, и только в настоящем 1861 году дело это получило положительное окончание. Между тем о нем происходило много разнородных суждений. Никто, однако ж, не мог не сознать высокой нравственной и государственной цели, с которою было связано освобождение крестьянского сословия. Полная независимость, допущенная Вашим Величеством в прениях об этом вопросе, немало содействовала к обстоятельному его рассмотрению. В разных местах России опасались, что при объявлении крестьянам свободы произойдут между ними беспорядки. Для предупреждения их приняты были при обнародовании Высочайших Ваших решений соответственные меры, и вследствие сего, а также благодаря здравому смыслу народа, событие, которого ожидали с столь тревожным чувством, совершилось не только безмятежным, но самым спокойным образом.
Введение в действие разных положений, относящихся к преобразованию в быте крестьян, живущих на помещичьих землях, встретит, несомненно, некоторые затруднения в подробностях, но с помощью Божьею затруднения эти буду преодолены, и тогда сердце Вашего Величества порадуется вполне благополучному исходу знаменательного предприятия, постоянно заботившего Ваши мысли.
Великое это преобразование не коснулось сословия крестьян в Прибалтийских наших губерниях, как пользующихся уже свободою, но, не менее сего, в том крае, где дворянство на основании древних оного привилегий имеет исключительное право владеть землею, правительство изданием в минувшем году нового постановления насчет продажи казенных имений частным лицам без различия званий явило пример, который может со временем иметь влияние на переворот в тамошнем сельском устройстве, сблизив оное с новым порядком в прочих частях России. В Лифляндии и Эстляндии означенная мера не возбудила со стороны дворянства особых возражений, но у некоторых дворян Курляндии родилось опасение, что их привилегии будут нарушены и что новый класс землевладельцев получит равное с ними право как в обсуждении местных общественных вопросов, так и в занятии должностей по выборам.
На бывшем в начале 1860 года в Митаве ландтаге дворяне рассуждали о необходимости изменить такое распоряжение, дабы предупредить беспорядки, могущие произойти оттого, если крестьяне, живущие на арендуемых ими землях, будут требовать уступки им таковых за плату, по примеру тех крестьян, кои приобрели земли покупкою от казны. Вследствие сего, дворяне поручали губернскому предводителю ходатайствовать о предоставлении покупки казенных земель одним только местным дворянам, но старания его по этому предмету остались без успеха, и пять казенных ферм проданы на основании нового положения.
Между тем часть рабочего населения помещичьих имений в Прибалтийском крае неоднократно выражала желание переселиться на юг России. Это стремление в 1860 году наиболее проявлялось в Лифляндской и Эстляндской губерниях. Из первой многие крестьяне подали просьбы о водворении их в Самарской губернии, и хотя помещики старались им в этом намерении препятствовать, опасаясь недостатка в работниках для возделывания земли, однако на казенные участки означенной губернии перечислено до 400 душ, впрочем, без предоставления им льгот и пособий.
После того в Верроском уезде Лифляндской губернии число решившихся на переселение в ту же губернию в августе месяце превышало установленную для того норму, 1/5 часть волостного населения. Местные власти отказали крестьянам в разрешении на выход из губернии, но крестьяне объявили, что на помещиков работать более не будут, и были обращены к порядку только личными распоряжениями генерал-губернатора.
К предмету преобразований в сельском быту можно отнести и последствия особого явления, оказавшегося в минувшем году на Таврическом полуострове, именно переселение значительного числа крымских татар и ногайцев в Турцию. Переселение это угрожало землевладельцам полуострова невозможностью продолжать хлебопашество за неимением рабочих рук. По этому случаю дворяне Таврической губернии съезжались в Симферополь и соображали средства к замене уходящего населения наймом работников из внутренних губерний, а также введением машин и усовершенствованных орудий земледелия. Они постановили собрать подписки от всех местных землевладельцев на учреждение там земского банка и составить необходимый для поддержания хозяйства капитал посредством выдачи закладных листов на заложенные в банк имения.
Между тем было сделано распоряжение о приостановлении выдачи татарам паспортов на выезд за границу, не касаясь тех, которым билеты уже выданы. Сверх того, по Высочайше утвержденным основаниям для поддержания производительности страны Министерству государственных имуществ предоставлено переселять казенных крестьян на владельческие земли Таврической губернии из ближайших или малоземельных губерний по добровольному желанию крестьян и по предварительному их с землевладельцами соглашению, с дарованием переселенцам льгот на срок от двух до восьми лет.
Сообразно с сим Министерство государственных имуществ назначило уже к водворению в Крыму до 1200 семейств из Черниговской и Полтавской губерний.
Одновременно с попечением правительства о политическом и материальном устройстве крестьян, появились и частные старания как об улучшении нравственного их положения, так равно о развитии умственного их образования, первое - посредством учреждения обществ трезвости, а второе - чрез открытие воскресных школ для молодого поколения простого народа.
Развитие обществ трезвости в 1859 году оказалось неестественно быстрым, быв вызвано в Великороссийских губерниях вооружением людей низшего класса против злоупотреблений винного откупа, а в Западном крае влиянием католического духовенства, действовавшего по начертаниям учрежденного Папою Пием IX братства трезвости. После воспрещения начальством насильственных мер со стороны ревнителей нравственности, успехи их в 1860 году потеряли прежнюю свою резкость.
Мысль учреждения частных воскресных школ для низшего класса народа обоего пола нашла замечательное сочувствие. В короткое время воскресные школы открыты в значительном числе не только в обеих столицах, но в губернских и уездных городах. Теперь же при содействии высшего духовенства стараются учредить таковые и для крестьян, обитающих на помещичьих землях. Делу умственного развития народа одни спошествуют деньгами, другие посвящают оному безвозмездно свои познания и досуг. В числе последних находятся, кроме священников, большей частью молодые люди из учебных заведений и некоторые офицеры.
Воскресные школы состоят под надзором учебного начальства, но дабы предупредить вредные последствия, которые могли бы произойти от ложного учения и превратных толкований, на эти школы обращено внимание и местных управлений.
О ГЛАВНЫХ УПРАВЛЕНИЯХ
По всем отраслям государственного управления существовала в минувшем году большая деятельность, вызванная постепенным приближением решения крестьянского вопроса, который влечет за собою обширные нововведения и перемены в существующем порядке, по частям административной, судебной, хозяйственной и финансовой. Труды по предмету этих нововведений еще продолжаются, следовательно, суждение о них принадлежит позднейшему времени. Между тем, нельзя не надеяться, что справедливость и сочувствие к народным потребностям, которые должны сопровождать великое дело уничтожения крепостной зависимости, возымеют благодетельное влияние на всех исполнителей высокой Вашей воли и возбудят в них благородное соревнование к достижению государственной цели.
По Министерству финансов исполнилось в 1860 году важное преобразование. Все кредитные учреждения соединены в одно под названием Государственного банка, к которому присоединены и находившиеся при опекунских советах сохранные казны. По кратковременности действий Государственного банка нельзя еще сделать положительного заключения, соответствует ли это финансовое учреждение его назначению, которое, как сказано в указе об устройстве его, состоит в содействии развитию торговли и промышленности, а также в распоряжении на сей предмет оборотами Государственного казначейства. Среди купечества и промышленного класса слышны уже некоторые отзывы, что отпускаемые казначейством банку 15 миллионов рублей в год для поощрения, посредством выдачи взаймы, торговой и промышленной деятельности России недостаточно и что самые основания банка, как учреждения государственного, действующего не своими капиталами, а суммами казначейства, связывают его в их употреблении слишком строгою ответственностью. Впрочем, правильность подобных суждений может разъясниться только дальнейшим опытом.
О главной финансовой мере в 1860 году, состоящей в определении постепенного выпуска 4% билетов нового внутреннего займа в 100 миллионов рублей, нет равным образом положительных в публике заключений, кроме опасения за больший еще упадок кредита от постоянного накопления государственных бумаг.
О ДВИЖЕНИИ НАРОДНОГО ДУХА И ВНУТРЕННЕМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ ИМПЕРИИ
В заключение сего отчета нельзя не выразить, что народный дух в России с каждым годом более стремится к обеспечению и расширению гражданских прав, к зависящему от оного развитию материальных сил народа и к распространению круга умственной его деятельности на современных либеральных основаниях. Печатным выражением этих стремлений или, скорее, возбуждением оных служат журналы, в которых, несмотря на наблюдение за ними цензуры, часто проявляются суждения и взгляды на правительственные предметы слишком свободные и даже опасные. Правительство, будучи связано в своих действиях к улучшению народного быта столь многими затруднениями, которые вдруг преодолеть невозможно, делается страждущим лицом перед порывами либеральной журналистики. Сия последняя подстрекает свойственное и без того настоящей эпохе брожение умов и как бы дает руку водворяемым тайно из-за границы революционным русским изданиям, направленным против существующего в России порядка и самой монархии. То, что было и есть истиною для других государств, должно быть таковою и для России: необузданность печати, которую, конечно, следует понимать сравнительно, смотря по государственному устройству, есть величайшая опасность для сохранения существующего порядка, с другой же стороны, в руках правительства печать может быть и лучшим орудием для достижения его целей.
Кроме стремления к свободным постановлениям, проникли в Россию и обуревающие Европу мечты о возрождении начала отдельных национальностей. Мечты сии небезопасны для Российской империи по разнородности составляющих ее племен. Они стали проявляться не только в Западных наших губерниях, в различных и там оттенках сообразно историческим преданиям, но даже в Малороссии и Финляндии. Современная политика Запада дает этим мечтам более значения, особенно в отношении к подданным польского происхождения, на привязанность коих российскому престолу и прежде нельзя было положиться. Домогательства о введении в учебных заведениях и в судопроизводстве польского языка, учреждение публичных польских библиотек, издание исторических книг и журналов на польском языке, употребление в частности польских костюмов, собирание между польской молодежью для чтения польских авторов и пения патриотических песен, наконец, овации, делаемые в честь умерших польских знаменитостей новейших времен, - все это в совокупности указывает ясно на сильное пробуждение между русскими поляками национальных чувств и на надежду их восстановить свою независимость.
Судьбы государств в руце Божией, и определения Всевышнего неизбежны. Много предстоит Вашему Императорскому Величеству забот и трудов. При помощи Провидения и юной силе России Вы можете восторжествовать над замышляемыми в Отечестве нашем переворотами, но предвидеть их необходимо и указать на оные я поставил себе священной обязанностью.
Генерал-адъютант князь Долгоруков
22 марта 1861 года
ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 25. Л. 169-193 об.
1 Имеется в виду государственный переворот 2 декабря 1851 г., в результате которого в стране была восстановлена монархия, а императором 2 декабря 1852 г. провозглашен Людовик Наполеон. Империя во Франции просуществовала до 1870 года.
2 Рибероль Шарль де (1812-1861), французский публицист. С 1848 г. редактор журнала “Reforme”. В 1849 г. был приговорен к ссылке. После переворота 1851 г. жил на острове Джерси, редактировал еженедельную газету “L’Homme”.
3 Руге Альфред (1802-1885), немецкий писатель и общественный деятель. В 1848 г. в Лейпциге, а затем в Берлине издавал демократическую газету ‘Die Reform”, был избран депутатом Франкфуртского парламента. Участник революционных событий 1849 г. в Саксонии. После подавления революции бежал в Англию.
4 Гарибальди Джузеппе (1807-1882), народный герой Италии, генерал, один из лидеров революционно-демократического крыла национально-освободительного движения. Участвовал в Савойской экспедиции мадзинистов (1834); был заочно приговорен к смертной казни. Эмигрировал в Южную Америку, где свыше 10 лет сражался за независимость республик Риу-Гранда и Уругвай. Вернувшись на родину, участвовал в Австро-итальянской войне (1848-1849); был одним из руководящих деятелей Римской республики. После ее падения с 4-тысячным отрядом совершил поход на помощь Венеции. Был арестован и выслан пьемонтским правительством (1849-1854). Во время Австро-итало-французской войны (1859) командовал добровольцами в Ломбардии. В 1860 г. возглавил «Тысячу» - отряд, выступивший на помощь восстанию на острове Сицилия. Экспедиция Гарибальди и сопутствовавшие ей народные восстания привели к освобождению юга Италии от власти Бурбонов. Во главе отряда добровольцев участвовал в Австро-итальянской войне (1866), в результате которой Венеция отошла к Италии. Во время Франко-прусской войны (1870-1871) предложил свои услуги республиканскому правительству Франции, командовал Вогезской армией.
5 Пульский Франц-Аврелий (1814-?), венгерский писатель и политический деятель. Был приглашен на должность секретаря в министерство финансов сначала в Пешт, а затем в Вену (1848). Заподозренный в причастности к октябрьскому восстанию, Пульский покинул Вену и открыто встал на сторону революции. После ее подавления выехал за границу. Принимал участие в калабрийском походе Гарибальди (1862); получил разрешение вернуться на родину (1866); был избран членом венгерской палаты парламента (1867).
6 Наполеон Жозеф-Шарль-Поль Бонапарт (1822-1891), младший сын короля Вестфальского Иеронима Бонапарта. Приехав в Париж, заслужил своим радикализмом прозвище «Красный принц»; был выслан из страны. После провозглашения во Франции империи считался наследником престола. В 1858 г. был министром колоний. Будучи сенатором, настаивал на оказании помощи полякам во время восстания 1863-1864 гг. Был выслан из Франции (1872); жил в Швейцарии и Италии.
7 Высоцкий Иосиф (1809-1874), польский генерал, участник восстания 1830 г. После его подавления бежал во Францию, где работал в военных мастерских Тулузы и Метца. Сформировал польский легион для венгерской повстанческой армии (1848); участвовал в Польском восстании 1863 г., после его подавления выехал в Париж.
8 Имеется в виду Крымская война (1853-1856).
9 Леонард Ходзько.
10 20 октября 1860 года австрийским правительством был издан Диплом, согласно которому усиливалось влияние местных ландтагов на общеимперские дела.
11 Долгоруков Петр Владимирович (1816-1868), князь, специалист в области генеалогии. С 1859 г. жил за границей; не явился в Россию по вызову правительства и был лишен всех прав состояния. Занимался книгоиздательской деятельностью.
12 Подготовка процесса С.М. Воронцова против П.В. Долгорукова, начавшаяся в мае 1860 г., затянулась. Только 15 ноября 1861 г. в первой инстанции гражданского суда в Париже начались заседания по этому делу и 3 января 1862 г. был оглашен приговор, определивший вину Долгорукова, (подробнее см. И.Н. Ермолаев «Жизнь и борьба князя Петра Долгорукова». Псков. 2001).
13 Мечников Лев Ильич (1838-1888), географ, социолог и публицист. Изучал медицину в Харькове и Санкт-Петербурге, не окончив курса, присоединился в качестве переводчика к дипломатической миссии Мансурова и посетил Константинополь, Афон, Иерусалим. В 1860 г. вступил в знаменитую «Тысячу» Гарибальди. В 1873 г. отправился в Иеддо, где организовал русскую школу. Сотрудничал в «Geographie Universelle»; получил кафедру сравнительной статистики и географии Невшательской академии (1884).
14 Скржинецкий Ян (1787-1860), польский генерал, служил в войсках Наполеона и в армии Царства Польского. Во время восстания 1830 г. командовал дивизией, затем был избран главнокомандующим. После взятия Варшавы бежал за границу; служил в бельгийской армии.
15 Милович (Милевич) Влодзимеж (1838-1884), участник «Тройницкого союза» в Киеве; с 1862 г. член варшавского «Академического комитета», являлся связным с эмиграцией; в Галиции был арестован.
16 М.Д. Горчаков.
17 Шмерлинг Антон фон (1805-1893), австрийский политический деятель. Особую популярность приобрел после падения Меттерниха. В 1848 г. был председателем Франкфуртского парламента. Возглавлял министерство юстиции в кабинете Шварценберга, затем являлся президентом Верховного кассационного суда. В 1867 г. был назначен пожизненным членом австрийской Палаты господ.
18 Фиалковский Антоний Мельхиор (1778-1861), варшавский митрополит, председатель Варшавского благотворительного общества.
19 Берг Федор Федорович (1793-1874), генерал-фельдмаршал, участник Отечественной войны 1812 г., Русско-турецкой войны (1828-1829), кампании в Польше (1831). Генерал-квартирмейстер Главного штаба (1843-1863); командовал войсками в Эстляндии, затем в Финляндии (1853), вскоре был назначен финляндским генерал-губернатором. Наместник Царства Польского (1863-1866).
<< Назад Вперёд>>
