Россия под надзором: отчеты III отделения. 1827-1869

Нравственно-политическое обозрение за 1861 год

Перед текстом помета: "Государь Император изволил читать 8 марта 1862 г.").

О РЕВОЛЮЦИОННОМ ДУХЕ В ЕВРОПЕ

Революционный дух, овладевший большею частью Европы, сделал в истекшем 1861 году значительные успехи. Главными его действиями были: окончательное падение Неаполитанского престола¹, возмущение южных славянских племен, непокорность венгров и поляков, волнения в Греции² и - покушения юношей-фанатиков Бекера и Дозиоса на жизнь двух венценосцев, короля Прусского³ и королевы Греческой. По доходившим из разных источников сведениям, назначено было, сначала весною, а потом осенью, открытие вооруженной борьбы революционеров в Венеции, Венгрии, на берегах Дуная, в Польше и отчасти в Германии. Политические обстоятельства и строгие меры правительства заставили отложить исполнение этого плана. Между тем восстание приготовлялось несомненно: распространением прокламаций, отправлением оружия в порты Придунайских княжеств, сбором в сии княжества и в Геную значительного числа политических выходцев разных краев, выпуском в Лондоне Koccутом венгерских ассигнаций, частыми совещаниями предводителей европейской революции в Лондоне, Париже и Генуе, а также на острове Капрера, у Гарибальди, которого голос неоднократно ободрял партию действия, и наконец, стараниями, преимущественно Мирославского, Клапки и Тюрра, образовать легионы из польских, венгерских и итальянских выходцев, которых в конце года собралось в Генуе несколько сот человек. Для вспомоществования им составился там благотворительный комитет под покровительством Гарибальди, и для образования офицеров учреждена военная школа под руководством Мирославского.

Кроме исчисленных наиболее выдающихся событий и фактов, революционное движение развивалось почти везде под покровом начала народностей. Составившийся в 1859 году в Германии народный союз (National verein), которого гласная и ближайшая цель есть соединение всех Германских владений под один венец, имел в июне и августе минувшего года два общие собрания во Франкфурте-на-Майне и в Гейдельберге. Из произнесенных на этих собраниях речей и прочитанных отчетов, подтвержденных секретными сведениями, видно, что союз состоит уже из 16 000 членов, тогда как в 1860 году было их не более 3000; что при возрастающем к нему доверии народном и сочувствии он имел сильное влияние на выборы депутатов в Палаты, как это оказалось недавно в Пруссии и самом Берлине; что он смело готовит народ к государственному перевороту, образуя под предлогом ограждения Германии от внешней опасности общества военных и гимнастических упражнений, сливающиеся с прежними того же рода и с обществами национального пения; наконец, что, собирая на сооружение Германского флота деньги, с передачею оных в Прусское Морское министерство, Союз представляет в совокупности своих действий как бы отдельную власть в Германии, располагающую более и более нравственными и материальными ее силами. По последним сведениям, Германский народный союз, состоя в связи с Польским Комитетом в Париже, по общему между ними соглашению решил отправить агентов в Прибалтийские наши губернии для приготовления оных к присоединению к Германской конфедерации. Главным же действующим лицом в этом предприятии есть известный в Германии с 1849 года революционер Штурц, проживающий ныне тайно в Париже и бывающий часто у принца Наполеона (О ближайшем разведывании по этим сведениям и о наблюдении за появлением политических агентов сделано распоряжение (Примечание авторов документа)). В Лондоне среди германских выходцев существует по названию и направлению подобный описанному National verein союз для достижения единства и свободы Германского отечества. Многие члены сего союза, в том числе прославившиеся еще в 1848 году демократы Герги, Шульце-Делич, Унру, Леви, Рейс, Штрейт, Якоби воспользовались амнистиею, дарованною Королем Прусским при вступлении на престол, и возвратились в Германию и Пруссию, где личное влияние их воспламеняет либерализм. В Лондоне главными деятелями Германской пропаганды суть Кинкель, Бекер⁴ и Карл Блинд⁵, напечатавший в 1861 году замечательную брошюру о необходимости исключения из Германского союза славянских областей Австрии, дабы, ослабив влияние сей последней на Германию, содействовать скорейшему достижению ее единства. Под руководством помянутых двигателей издается в Лондоне журнал «Герман», имеющий равным образом сильное влияние на внутреннее политическое состояние Германии. В Лондоне между немецкими выходцами существуют еще: общества Concordia и Germania и союзы для покровительства ремесленников. В собраниях этих обществ не скрывается чисто демократическая их цель. Там развевается красное знамя, тогда как в народном союзе выставляют трехцветное Германское, но это делается только для одной личины и временно. Республиканцы идут пока заодно с конституционною партиею и с приверженцами германского единства, дабы достигнуть общими силами разрушения ныне существующего порядка; впоследствии же, оставив за собою прочих, они намерены идти далее, то есть к учреждению конфедеративной республики.

Л.А. Перовский

Во Франции в минувшем году внутреннее спокойствие поколеблено не было; но, тем не менее, есть повод полагать, что революционная пропаганда, пользуясь раздором между правительством и духовенством и оживлением чрез то самое духа партий, была деятельна и там. В июне месяце арестован был и осужден к 4-хлетнему заключению возвратившийся из Англии на основании амнистии Императора Наполеона в 1859 году известный революционер Бланки, которого клуб прославился в Париже в 1848 году и который провел 25 лет жизни своей в различных острогах за политические преступления. На него пало этот раз обвинение в принятии на себя поручения от пребывающего в Англии выходца Феликса Пиата, одного из глав тайного общества Марианны, восстановить во Франции упавшее его влияние. Бланки в этом не сознался, но не мог отвергнуть, что состоял в Лондоне в связи с Пиатом, Луи Лебланом и Бернаром. Вместе с Бланки осуждена его сообщница, некая Фремо, к годичному заключению. В ноябре месяце правительство, видя опасность от распространившегося в последние годы по всей Франции религиозно-филантропического общества «St Vincent de Paul», принявшего политическое значение под влиянием высшего духовенства, решилось закрыть центральное его управление в Париже, подчинив комитеты общества в департаментах действию общих законов, то есть надзору административной власти. По секретным сведениям, полученным Российским посольством в Париже, после бывшего в Лондоне под председательством Мадзини конгресса демагогов отправились оттуда с преступными замыслами противу коронованных особ 15 выходцев разных наций, которые в июне задержаны во Франции и заключены в Мазас для тайного над ними следствия. Кроме этих фактов, сделалось еще известным содержание письма французского выходца Виктора Гюго, не воспользовавшегося амнистиею 1859 года и находящегося в Брюсселе, к центральному революционному союзу в Палермо, во главе коего стоит Мадзини. Знаменитый поэт обещал в этом письме действовать всеми силами в пользу союза, выразившись в следующих словах: «Дело Италии есть дело просвещения. Будущая великая Европа развивается. Народы группируются по племенам, дабы потом группироваться континентально. За первым единством, почти уже совершившимся, последует второе, еще до истечения XIX столетия. Будет время, когда падут все границы; войны уничтожатся братством племен и наступит великий день отчизны человечества (le grand jour de la patrie humaine)».

В Италии смерть Кавура⁶, умевшего обратить в пользу Пьемонтского правительства многолетние труды революционеров, став во главе их предприятий и удалив их, так сказать, на задний план, ободрила сих последних. Они спешат в мечтах своих идти далее; хотят завоевать Венецию и Рим, а потом одним ударом раздробить итальянскую корону о краеугольный камень мадзиниевской республики. На поступившие к Гарибальди революционные адресы, между прочим, из Калабрии, и на разные патриотические письма он всегда отвечал наставлениями быть готовым к скорой борьбе вооруженною рукою. В ноябре было общее собрание итальянских патриотов в Генуе, и вследствие статьи газеты «Times», будто на этом собрании произошел разрыв между партиями Мадзини и Гарибальди, главные приверженцы сих последних: Саффи, Бертани, Компанелло, Мосто, Сакки, Сави и Марио, протестовали в той же газете противу помянутого известия, уверяя, что все патриоты согласны между собою насчет избранной цели. Вообще видно, что в Италии составляется план предстоящего взрыва при соглашении тамошних революционеров с главами венгерской и польской эмиграции, в некоторой же степени с Германским народным союзом, и что для сего взрыва готовы подкопы в избранных ими пунктах, на которых оказались (Так в тексте) уже политические потрясения.

В Италии, как в Германии, революционная пропаганда в высших ее слоях приняла введенное во французских клубах в 1848 году известным демагогом Ледрю-Ролленном правило лжи (principe menteur), то есть, чтобы скрывать пред народом истинную цель стремления, привлекать его мыслями, льстящими его самолюбию и выгодам, а потом, в минуту достижения мнимой цели, ловким образом заменить ее другою. По сему самому подобострастие, оказываемое в Италии Виктору Эммануилу, а в Германии - Королю Прусскому и герцогу Кобургскому⁷, едва ли не есть применение означенного правила. Мадзини, с своей стороны неотступно стремящийся уже 30 лет сряду к осуществлению мечты о всемирной республике, в одном из своих революционных наставлений выразился так: «Если к мыслям вашим пристанут владетельные особы, то влеките их за собою, сколько будет возможно, а когда они откажутся идти дальше, то покиньте их. Прочих же князей старайтесь гласным и печатным словом, обвинениями и унижением лишить доверия и уважения их подданных».

ПОЛЬСКИЕ ВЫХОДЦЫ

Старания некоторых польских патриотов за границею насчет соединения различных партий польской эмиграции по примеру прошлых лет остались тщетными и в 1861 году. В начале оного по поводу событий в Царстве Польском происходили совещания между представителями партий. Одни, аристократы, советовали ограничиваться мирными демонстрациями для заявления перед Европою стремлений польского народа; другие, демократы, требовали открытого восстания, быв уверены, что наступило время возрождения Польши. Последние, составляя так называемую партию действия (parti d`action), учредили в Париже центральный Комитет под председательством Мирославского. Заодно с ним действуют Ксаверий Браницкий, Высоцкий, Ледуховский⁸ и Хоецкий (Charles Edmond)⁹, пользующийся особою доверенностью принца Наполеона, а за ними следует почти вся нетерпеливая польская молодежь. Аристократическая партия, лишившаяся в минувшем году долголетнего своего представителя, князя Адама Чарториского, и еще одного деятельного члена, бывшего генерала польских войск Моравского, представляема ныне князьями Ладисласом и Витольдом Чарторискими, графом Станиславом Замойским и графом Понятовским. Обе помянутые партии в планах своих не теряют из вида положения России: аристократическая надеется достижением больших реформ в Польше вызвать политическое соревнование в России и вместе с тем ослабить власть ее правительства. Демократическая же, сближаясь с Герценом, рассчитывает на выгодный для Польши оборот от возбуждения революции в нашем отечестве. Польская эмиграция, без различия в ее оттенках, воспользовалась еще в минувшем году расширением во Франции свободы печати, дабы помещать в тамошних главных журналах клеветы насчет действий Российского правительства в Польше. Подобные враждебные статьи являлись часто в «Journal des Dutbats», «lа Patrie», «lе Courrier du Dimanche» и в «Monde», составляющем орган католического духовенства. Но совершенно неожиданно для поляков возвысил против их мятежного брожения голос в журнале «lа Presse» знаменитый социалист Прудон¹⁰, высказав им горькую правду и указав на Россию как на единственный источник возможного для них в будущем благоденствия.

В предыдущей статье уже было упомянуто о деятельности Мирославского, о его прокламациях, совещаниях с главами итальянского и венгерского движения и о стараниях его на счет составления в Генуе польского легиона. По плану Мирославского сей последний должен был вместе с итальянцами и венграми ворваться чрез Далмацию в Австрийские владения, но если верить частным сведениям, то Гарибальди объявил недавно Мирославскому, что король Виктор Эммануил решительно противится совместному действию итальянцев с польским легионом, дабы не подать повода России к нареканиям. После таковой неудачи Мирославский будто бы сблизился с Клапкою, замышляя соединенными силами венгерцев и поляков распространить междоусобие в Галиции и Трансильвании. Мирославский располагает большими деньгами, собранными для него посредством подписки в Царстве Польском и Западных губерниях, а отчасти происходящими от пожертвований графа Браницкого и принца Наполеона. Средства эти употребляются им для содержания его пропаганды, постепенно усиливающейся, и для покупки и отправления воинских припасов в разные места. В настоящее время Парижский Польский Комитет требует у него отчета в полученных им деньгах, но он не намерен выпустить их из своих рук, представляя необходимость употребления в скором времени значительных средств на военные действия. Ввиду таковой деятельности Мирославского, возбуждающей некоторое опасение, посол граф Киселев счел нужным обратить на сей предмет внимание министра Тувенеля¹¹, который отвечал, что за Мирославским уже учрежден надзор полиции.

В 1861 году продолжалось издание польскою эмиграциею революционных журналов: «Польского обзора» (Przeglad rzecry polskich), органа Мирославского, «Польского демократа» и «Польских ведомостей» (Wiadomosci polskie), органа аристократической партии. В последних было, между прочим, напечатано духовное завещание князя Адама Чарториского, умершего в июле месяце. Он завещал старшему своему сыну Ладисласу продолжать идти по пути, им указанному, сказав, что дело Польши в руках самого народа, которому принадлежит выбор средств и людей для достижения своей независимости, но что обязанность эмиграции состоит в том, чтобы объяснять перед Европою положение и труды народа, возбуждая к оному справедливое сочувствие иностранных государств.

Для увековечения памяти князя Адама Чарториского эмиграция предположила выстроить в Париже польскую церковь на капитал 500 т. франков, в число коих 100 т. уже собраны посредством подписки. При сем оказывают особенную деятельность граф Станислав Замойский, зять Чарториского, граф Понятовский, с помощью преданных ему клерикалов, и ксендз Яловицкий, принадлежащий к числу учредителей польского духовного ордена Смертвостанцев (l’ordre de la resurrection) и бывший исповедником Чарториского.

Яловицкий в октябре говорил в церкви «de l’afsomption» проповедь, которая навлекла на него негодование демократов. Он выразил в ней, что повторяемая повсюду в польских землях известная песня Boze coz Polske не есть чисто церковная, ибо она в настоящем, измененном, ее виде не утверждена высшею духовною властью, и что неоднократные его, Яловицкого, представления по предмету ее к епископам и в самый Рим остались до сего времени без последствий. Яловицкий тем не менее пламенный польский патриот, а церковь, в которой он служит, есть место совещаний выходцев и средоточие политических их сношений, письменных и личных.

При праздновании поляками в Париже 17/29 ноября годовщины возмущения 1831 года так называемое литературное общество собралось в Польской библиотеке, где Ладислас Чарториский в первый раз занял место покойного его отца. Он прочитал патриотическую речь, которая не произвела большого впечатления. Были читаны и другие еще речи, между прочим, выходцем Боржиковским. Кроме того, другое собрание происходило в Батиньольском училище, из приверженцев партии Мирославского, и третье, из чистых демократов, под председательством Ледуховского. Затем выходцы всех оттенков польской эмиграции и находящиеся в Париже приезжие поляки из разных провинций отправились на кладбище Монмартр, где в минувшем году воздвигнут их иждивением каменный крест в память погибших при беспорядках в Варшаве и Вильне. После совершенного на кладбище богослужения ксендз Каменский произнес проповедь.

В Лондоне также соединились в тот день польские выходцы и вместе с ними несколько английских консерваторов и радикалов. Из числа сих последних адвокат Белес не успел вполне прочесть письмо Станислава Замойского, ибо был прерван выходцем Бенявским. Сей последний стал бранить Замойского и Белеса; тогда произошел общий шум и драка между демократами и приверженцами Замойского, чем и кончилось собрание. Впоследствии граф Замойский сам приезжал в Лондон с целью соединения двух партий, но демократы, в том числе Забицкий, заменивший умершего в 1860 году графа Ворцеля, как главу их, отвергли его предложение. Польские выходцы в Лондоне в настоящее время немногочисленны и большею частию люди бедные. Многие поляки отправились оттуда в Соединенные Американские Штаты, другие во Францию, в Италию и на Дунай, третьи, наконец, переселились во внутренность Англии, дабы снискивать себе пропитание. Великобританское правительство, хотя производит польским выходцам денежное вспомоществование, но в весьма ограниченном размере, тогда как во Франции официально отказано им в пособии, но зато оное выдается им довольно щедро из рук полицейской префектуры.

Наступивший во Франции в конце 1861 года финансовый кризис и связанная с ним осторожность во внешней политике ослабили и степень предприимчивости польской эмиграции; но она надеется, что скоро появятся опять во Франции деньги и вместе с тем возобновится еще с большею силою покровительство началу народностей. Сближение в последнее время нашего Двора с Римским породило сильное неудовольствие между польскими выходцами.

РУССКИЕ ВЫХОДЦЫ

О русских выходцах за границею получены были в 1861 году следующие сведения.

Герцен и Огарев, продолжая жить в Лондоне в тесной между собой связи, сделались еще большими противу прежнего демагогами, заглушив в себе совершенно уважение, которое в прошлые годы они в известной степени оказывали к личному направлению Вашего Императорского Величества по делам государства. В церковь Герцен и Огарев никогда не ходят, и родившийся у последнего в минувшем году сын, по примеру прочих его детей, не крещен. Для увеличения своей популярности в России они приглашают к себе по воскресеньям на обед всех русских, которые их навещают. Герцен был в июне месяце в Париже. Так как он был выслан оттуда в 1850 году с воспрещением возврата по настоянию Российского посольства, то французское министерство уведомило графа Киселева, что разрешение приезда в Париж дано Герцену по его просьбе на короткое время для устройства его частных дел. Ему сделана была в Париже овация со стороны польских выходцев, соединившихся для сего в числе до 500 человек. Герцена видели прошедшим летом и в Дрездене, где живет его дочь. В декабре же месяце 20-тилетний сын Герцена¹² приезжал в Гейдельберг.

По сему случаю проживающие там в значительном числе русские давали обед, пригласив на оный и поляков, и тут провозглашены были тосты в честь Александра Герцена с отдачею ему похвалы за старания его о соединении национальностей русской и польской.

Юрий Голицын, который в начале его пребывания в Англии прославился там своими концертами, впал потом в долги и в минувшем году дважды посажен был в долговую тюрьму. Герцен ему не оказывал никакого пособия, не будучи вообще склонен к благотворительности и не имея лишних денег, ибо доход от «Колокола», как говорят, покрывает только расходы издания. В августе месяце Голицын, по освобождении из тюрьмы, объяснял священнику Российского посольства в Лондоне Попову¹³ о несчастном своем положении и о желании его возвратиться в Россию на каких бы то ни было условиях. Вслед за тем он обратился по сему предмету к Вашему Величеству с прошением, на которое и последовало Высочайшее разрешение на его возврат. До сего времени он еще остается за границею.

Олимпий, бывший дьякон при Российском посольстве в Афинах, продолжает заниматься у Герцена. В ночь на Светлое Христово Воскресение он в первый раз вошел в посольскую церковь в Лондоне.

Кельсиев¹⁴, который перевел в Лондоне под именем Вадима пять книг Ветхого Завета, уехал в Шотландию в качестве секретаря известного русского выходца Джунковского¹⁵, сделавшегося иезуитом и находящегося ныне настоятелем одной из древних католических церквей на Шетландских островах. О Кельсиеве священник Попов узнал, что учился несколько медицине и в 1860 году отправлялся в Ситку, но в Лондоне переменил свое намерение, оставшись при Герцене.

Михайловский, занимавшийся короткое время у Герцена, определился в минувшем году на великобританский флот. О происхождении его и прежней жизни сведений не имеется, но из собственных слов его при разговоре со священником Поповым сей последний мог заключить, что он находился в морской службе.

Головин, уклонявшийся от воспользования дарованным ему в 1859 году дозволением возвратиться в Россию без всяких ограничений и высланный в 1860 году из Берлина за неприличные поступки и ослушание полиции, находился в минувшем году в Мюнхене, вступил там в брак с девицею Гессе и вскоре после того уехал в Ниццу.

Бакунин, который в 1857 году отправлен был из Шлиссельбургской крепости на житье в Сибирь, а в 1860 получил право вступить в Иркутске в службу канцелярским чиновником 4-го разряда, в минувшем году бежал из Сибири в Японию, откуда, отправясь морем в С.-Франциско и перебравшись чрез Панамский перешеек, приплыл в Нью-Йорк, а в конце декабря прибыл чрез Ливерпуль в Лондон, где встречен был Герценом.

Петр Долгоруков провел часть минувшего года внутри Франции на водах, а другую в Париже. Он продолжал издавать революционную газету «Будущность», которая печатается в Лейпциге. Ему нанесен сильный нравственный удар решением в Парижском суде против него процесса его с князем Воронцовым.

ЭМИССАРЫ

В числе возмутительных средств, к которым прибегала польская эмиграция, было и отправление эмиссаров в Царство Польское и Западные наши губернии с печатными воззваниями к народу, с письмами и с изустными наставлениями. Имена и назначение некоторых эмиссаров сделались известны, как то: Милевский - назначался в Вильно; Новицкий - в Киев; Вольский и Гуттемер - в Волынскую губернию; Комаровский - в Гродно; Чиборовский и Блажиевский - в Варшаву. Более близких сведений о сих лицах из заграницы получено не было, кроме описания примет некоторых из них. Собранные, по возможности, на их счет справки в секретном архиве 3-го Отделения о польской эмиграции были немедленно переданы местным начальствам и пограничным таможням для строгого за их появлением наблюдения.

ПОЗНАНЬ И ГАЛИЦИЯ

В великом герцогстве Познаньском в продолжение минувшего года польское население оставалось по наружному виду довольно спокойным, не делая никаких против правительства демонстраций, но тем не менее были признаки внутреннего волнения и стремления к народной самостоятельности. Поляки пели в церквах религиозно-политические гимны, праздновали годовщины событий из отечественной истории и дни смерти национальных знаменитостей, они с упорством возобновляли домогательства насчет введения польского языка в общее употребление, в местных журналах, особенно в «Dziennik polski» и в «Nadwislianin», печатались беспрерывно статьи, очень резкие, в пользу восстановления подавленной польской народности с выражением сочувствия затеям по сему предмету польской эмиграции, наконец, католическое духовенство выказывало потворство развитию национального движения.

Ввиду такого поведения поляков Прусское правительство сначала оставалось без опасений, надеясь на большое развитие в великом герцогстве Познаньском германского элемента, который там преобладает, хотя не по численности, но по умственным и материальным его средствам. Однако же, в конце года выборы в Познани депутатов на Берлинский Сейм приняли невыгодный для правительства оборот. Несмотря на то, что число немецких избирателей превышало число таковых же польских, из сих последних выбрано на Сейм 20 человек, тогда как из немцев выбрано только 8. Эту неудачу немцев объясняют несогласием их между собою и тем, что евреи поддерживали сторону поляков. Выбраны, между прочим, Пробоиз Прусаковский, бывший в 1848 году деятельным членом национального комитета, и Неголевский, произведший уже много шуму на сеймах прошлых лет поддерживанием польской национальности и обвинением местного начальства в умышленном вызове беспорядков. Этот раз он не принял посланного к нему объявления о его избрании потому, что оно было написано на немецком языке, и затем оно было прибито к дверям его жилища. В сем обстоятельстве виден был зародыш прений на сейме относительно всеобщего ввода в употребление в Познани польского языка.

В Галиции поляки хотя также пели патриотические гимны, но вообще вели себя скромно. Галицийский губернатор граф Менедорф¹⁶ снабжен был полномочием прекращать порядком военного суда всякое нарушение спокойствия. С другой стороны, содействовал мерам правительственным конкордат Австрии с Римским Двором. В декабре месяце Лембергский архиепископ Вержхлейский и суфраганы его, епископы Пршемысльский и Тарновский, издали публичное неодобрение пения в церквах, в противность духовным правилам, возмутительных гимнов, угрожая вместе с тем строгим взысканием тех ксендзов, которые впредь допустят таковое пение. Неоднократно отправленные к помянутым духовным сановникам депутации галицийских поляков с просьбою взять обратно запрещение насчет пения гимнов не имели никакого успеха.

ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ

При взгляде на политическое положение Царства Польского в 1861 году представляется от начала до конца грустная картина возмутительных замыслов, враждебных манифестаций и борьбы правительства с революционными стихиями, между которыми религиозно-политическая занимала главное место. Духовенство всего края, забыв истинное свое призвание, тайным влиянием и примером своим возбуждало прочие сословия к непокорности и измене, допустив в храмах Божьих пение возмутительных патриотических гимнов. Таким образом, правительство, в распоряжениях своих для восстановления законного порядка, потеряло всякую опору, ибо не могло уже полагаться ни на чиновников, прямых его орудий, ни на ксендзов, ни на дворян. Сии последние отказались от содействия гражданской власти не только в лице их предводителей, поспешивших в самую опасную минуту оставить свои должности, но и в полном почти составе дворянства, собранного в Варшавском земледельческом обществе, которое после событий 13/25 и 15/27 февраля выказало политическое значение, совершенно противное правительству. Сильная демонстрация, вызванная распущением в апреле месяце земледельческого общества, подтвердила вредное его влияние на народ.

Когда не утихавшее волнение и ослушание поляков заставили, наконец, объявить 2 октября Царство Польское на военном положении, а на другой день упорное, вопреки строгого запрещения, празднование в Варшаве памяти Костюшки вынудило для прекращения оного окружить церкви войском и ввести в одну из них, по необходимости, солдат, без ружей, то немедленно за тем духовенство заперло все храмы в Варшаве под предлогом предохранения алтарей от осквернения. Беспримерная сия в летописях мера продолжалась четыре месяца, и если она не достигла возмутительной ее цели, то неуспех этот должно отнести к строгому наблюдению местного начальства и благоразумному оглашению истинных причин, лишающих народ богослужения.

Военное положение немедленно усмирило поляков. Они пользовались долготерпением и снисходительностью правительства до последней крайности, считая их выражением слабости и как бы не понимая, что давно уже заслуженная поведением их строгость отлагалась для того единственно, чтобы не остановить исполнения дарованных им льгот, а именно, выбора членов во вновь учреждаемые городские и уездные советы, составляющие вместе с учреждением Государственного Совета Царства Польского важный шаг к осуществлению желаемого поляками самоуправления.

Наступившая наружная тишина в Царстве не должна, однако же, служить ручательством в продолжительном спокойствии того края. Кроме крестьянского сословия, преданного в ожидании личных выгод Российскому правительству и не доверяющего дворянству, несмотря на все его обещания и ласки, - прочее население Царства неприязненно России и проникнуто надеждою на скорое восстановление самобытности Польши. Расположение это распространяется даже на евреев, невзирая на оказанные им в минувшем году благодеяния, предоставлением равных с христианами гражданских прав. Образованные и богатые евреи в Польше, как равно в Германии, суть самые злые демагоги и горячим патриотизмом стараются прикрыть свое происхождение. Бедные же находятся в зависимости от богатых и вообще под влиянием страха перед польским населением.

Революционный дух перешел в Польшу из Италии и Венгрии и встретил в легкомыслии и воспламенительности поляков плодотворную почву при несомненном подстрекательстве со стороны польской эмиграции и ее политических покровителей.

Во влиянии эмиграции убеждают печатаемые в ее журналах наставления и распространяемые между народом прокламации Мирославского. Те и другие оказались в самом начале движения у арестованных учеников варшавских училищ, которые были увлечены к преступным действиям наущениями Нарциса Янковского, задержанного потом за таковые же действия в Кракове и находившегося в сношениях с польскими выходцами в Париже.

Янковский как уроженец Киевской губернии и отставной поручик наших войск в начале минувшего года передан был из Австрии в Варшаву. При допросах в тамошней следственной комиссии он отвечал уклончиво и упорно запирался, но за всем тем из показаний его и некоторых лиц, имевших с ним сношения, он оказался виновным в том, что по прибытии два года тому назад в Варшаву открыл у себя собрания для молодых людей с видимою целью распространения между ними вредных идей и запрещенных сочинений. Сверх того оказались при нем отрывки из очерка какого-то неизвестного общества. Янковский, по-видимому, имел и в Киевской губернии, где он помещик, многих соучастников в злоумышлениях противу правительства, и потому он по Высочайшему повелению отправлен в апреле минувшего года из Варшавы в Киев для предания военному суду. Об окончательном решении сего последнего еще не получено уведомление.

Судя по секретным сведениям, полученным из-за границы, события в Варшаве в начале минувшего года были для глав революционной пропаганды, в том числе и для представителей польской эмиграции, явлениями, превзошедшими их ожидание, почему и последовали немедленные между ними совещания. С другой стороны, в самом волнении варшавской черни и ее видимых руководителей не замечалась готовность к вооруженному восстанию. Следовательно, можно допустить, что случайные обстоятельства увлекли манифестации за предел начертанного плана действий и что вслед за тем Варшавское агрономическое общество, которого патриотический труд еще вполне не созрел, вынуждено было выступить на политическую арену преждевременно, а католическое духовенство захватило в свои руки общее движение.

Все тщательные в Царстве разведывания не обнаружили по сие время существования тайного общества заговорщиков. Между тем присутствие движущей силы ощутительно по согласию и точности в исполнении революционных манифестаций, равно как распоряжение насчет воздержания в известных случаях от беспорядков, избежания публичных и частных увеселений, ношения траура и известных патриотических знаков, - все это под явным страхом взыскания за ослушание.

По уважению изъясненного выше убеждения, основанного на фактах, о сильном влиянии католического духовенства на политическое состояние Царства Польского, можно надеяться, что назначение в Варшаву нового епископа Фелинского¹⁷, человека достойного и благоразумного, понимающего истинную пользу поляков, упрочит настоящее спокойствие края. Внешние польские возмутители уже восстают против Фелинского, называя его «Московским», и вообще после открытия в Варшаве церквей они нападают на тамошнее духовенство за уступки его правительству.

Немаловажным также ограждением спокойствия в Варшаве служат преобразование и усиление в минувшем году тамошней полиции, равно близкое наблюдение за внешними происками поляков, сосредоточившимися последнее время в Кракове. Все таковые меры предосторожности могут, однако, оказаться недействительными, если разразится вдруг на юго-западе Европы скопляющаяся там громовая туча революции.

ЗАПАДНЫЕ ГУБЕРНИИ

Все, что сказано выше насчет революционного движения в Царстве Польском, повторялось более или менее и в Западных, возвращенных от Польши, губерниях. События варшавские отозвались там сильным сочувствием. Едва ли остался во всем крае город, в котором бы не было произведено церковных процессий при пении польских патриотических гимнов. Особенно многолюдные и торжественные ходы совершены были 31-го июля в память соединения за 300 лет пред сим Литвы с Польшею. Из Ковно, Белостока, Россиен и из разных пограничных местечек процессии эти отправлялись в ближайшие местечки Царства Польского и соединялись с другими, выходившими оттуда. Наиболее замечательна была ковенская процессия. Из Ковно утром 31-го июля выступило до 6 т. народа, и хотя по распоряжению управлявшего губерниею выведены были из моста на Немане два плашкота, а у самого моста поставлена сотня казаков, но толпа прорвалась сквозь эту сотню, овладела плашкотами, ввела их в мост, перешла через реку и там была встречена почти столько же многолюдною и торжественною процессиею из жителей Царства Польского. Эти большие демонстрации оканчивались угощением простого народа, пением патриотических песен и народными плясками, в которых помещики плясали с крестьянками, а дамы с крестьянами. В эти дни дамы одевались в блестящие, праздничные наряды, но на другой день, по-прежнему, все были в трауре.

Увещание со стороны местных начальств и полипейские меры не имели в сих случаях никакого успеха. Пение возмутительных гимнов и политические демонстрации не останавливались даже в присутствии полиции; местные же власти, городничие, директоры гимназий и другие, делались иногда предметом насмешек и даже гонения. В Житомире 10-го марта при совершении панихиды по убитым в Варшаве один из частных приставов, находясь при входе в костел, был оскорблен до крайности. Над ним смеялись, пришпиливали к нему польские кокарды, клали их в его карманы и кололи его булавками. Подвергались оскорблениям и жандармские офицеры в Ковно, в Вельске, в Тельшах. Вообще полицейские чины теряли всякое значение и нередко во время беспорядков скрывались, чтобы не подвергаться обидам. Многие из них, самые усердные и благонамеренные, просили об увольнении их от службы, находя положение свое невыносимым.

Во главе всех демонстраций стоят, как и в Царстве Польском, католические священники. За ними следуют польские дамы, а потом студенты, гимназисты и другие юноши и дети. Неблагонамеренные люди выдвигают их вперед, полагая, что дам и детей, во всяком случае, не подвергнут жестокому наказанию. Много неблагонамеренных являлось и из дворян, но они, особенно служащие по выборам и чиновники, участвуя в манифестациях, тотчас прекращали возмутительное пение, как скоро замечали, что в церковь входили наблюдающие лица.

Нельзя сказать, чтобы между уроженцами Западных губерний не было людей, понимающих неприличие поступков своих соотчичей, но многие из них не имеют довольно твердости, чтобы противиться влиянию других. Отставать от неблагонамеренных людей там почти и невозможно: ибо тех, которые не поют возмутительных гимнов, заставляют силою выходить из костелов; не участвующих в политических процессиях преследуют насмешками и оскорблениями, даже угрожают им убийством; цветные платья обливают серной кислотой или изрезывают; в окна домов, где составился вечер для удовольствия, бросают каменьями и разбивают стекла. Напротив того, лица, подвергшиеся за участие в манифестациях взысканиям, приобретают сочувствие, и молодые люди, до того времени никому не известные, не только становятся заметными личностями, но пользуются почетом. Некоторым из них устраивали восторженные встречи, других защищали от законного преследования. Так, гродненские жители 24-го июля, ожидая отправления в сопровождении жандармов за участие в одной манифестации из Гродно в Тамбов поручика Вольского, вышли в числе до 1000 человек за город, там приостановили Вольского, бросали вверх шапки, кричали: «Ура! Да здравствует Вольский!» и снабдили его деньгами. В начале сентября в Поневеже двое крестьян, участвовавшие в пении возмутительного гимна, были задержаны и вскоре освобождены; ксендзы тотчас сняли с них фотографические портреты, дабы этими личностями привлекать на свою сторону других из простого народа; когда же упомянутые крестьяне были потребованы в полицию для допроса, в то время толпа женщин, предводительствуемая ксендзами, пришла в квартиру городничего и нанесла ему оскорбления.

Несмотря на это, по отзыву местных начальников, половина польских помещиков и наибольшая часть служащих чиновников остаются верными правительству. Но, к сожалению, люди тихие и скромные всегда затираются теми дерзкими выскочками, которые при спокойном положении дел составляют худшую часть общества, а при народном волнении делаются руководителями и господствующими лицами.

Что касается до крестьян, то они не только в юго-западных, но и в литовских губерниях хорошо расположены к правительству и устраняются от политических беспорядков. Если в некоторых местах крестьяне участвовали в процессиях, то единственно по религиозному побуждению, будучи обмануты ксендзами и помещиками; но как только начинали видеть истинную цель процессии или понимали смысл гимнов, они тотчас, с выражениями: «Это против Царя», отставали от процессии или выходили из костела. Ни пляска с крестьянами и крестьянками, ни обещание некоторых дворян отдать им даром поземельные участки не склонили их на сторону помещиков. Вообще низшие классы народа в Западных губерниях смотрят на нынешних руководителей беспорядков подозрительно и недружелюбно.

К прекращению неустройств в Западном крае принимались одна за другою различные меры. Везде войска расположены так, что они могут быть передвинуты всюду, куда потребует их надобность. Простые манифестации предписано (5 апреля) предупреждать более увещаниями, но в случае упорства толпы или неблагонамеренных предприятий разрешено употреблять и силу оружия. Отобрано у жителей, за несколькими исключениями, всякое оружие; запрещена или ограничена продажа частным лицам пороха. Во всех городах учреждены временно полицейские суды. За участие в демонстрациях и пении возмутительных гимнов несколько предводителей дворянства уволены от должностей; довольно много чиновников, особенно в северо-западных губерниях, удалено от службы; многие помещики и помещицы высланы из городов в их имения, а студенты отправлены в те университеты, к которым они принадлежат. Особенно же неблагонамеренные лица высылаются в великороссийские губернии.

Из помянутых мер учреждение временных полицейских судов, по замечанию местных властей, не приносит ожидаемой пользы. Председатели этих судов (уездные судьи) сами польские уроженцы, и некоторые из них участвовали в манифестациях. Они обыкновенно держат сторону обвиняемых соотчичей своих. При том же ныне в Западных губерниях никакое политическое преступление не подтверждается фактами: все допрашиваемые свидетели отвечают, что пение возмутительных гимнов или процессии происходили по общему желанию народа, что зачинщиком и руководителем никто не был и что они никого из певших или бывших в процессии лично не знают и не заметили.

Другие меры, особенно размещение повсюду войск, повеление действовать в случае надобности вооруженною силою, отобрание у жителей оружия и высылка некоторых из них во внутренние губернии, производили впечатление, и после каждой из них жители Западного края несколько времени удерживались от беспорядков. Но вскоре потом неблагонамеренные люди принимались петь возмутительные гимны и устраивать демонстрации.

Сильнее всех вышепомянутых мер подействовало военное положение, которое местные генерал-губернаторы, уполномоченные Высочайшим Указом от 6-го августа¹⁸, вынуждены были объявить: в исходе того же августа в северо-западных губерниях, за исключением нескольких мест, и в сентябре - в некоторых частях юго-западных губерний. Это объявление навело на жителей панический страх, и хотя впоследствии боязнь ослабла, но уже с того времени возмутительные гимны поются с некоторою осторожностью, манифестации прикрываются более, чем прежде, благовидными предлогами, траурные платья и конфедератки появляются реже и вообще дерзость смельчаков смягчилась.

Впрочем, во внутреннем настроении жителей Западного края не произошло никакой перемены. В Виленской губернии - по отзыву тамошнего жандармского штаб-офицера - «для посторонних глаз все кажется спокойно, но стоит всмотреться в лица поляков, чтобы убедиться в выражении злости и ненависти ко всему русскому». Общий смысл и других донесений показывает, что во всех Западных губерниях политическое положение дел такое же, как в Виленской губернии.

Имея это в виду, некоторые (наприм. бывший Ковенский, ныне Вологодский губернатор Хоминский) полагают, что на нынешнее польское движение следует смотреть как на заразу нашего времени, занесенную к нам с Запада, и что беспорядки у нас, без особых внешних обстоятельств, сами собою прекратятся.

Генерал-адъютант князь Васильчиков 1-й в одном из донесений своих писал, что польские уроженцы в Западных губерниях на открытые враждебные действия не решаются, потому что они находятся среди русского православного населения; что ныне, с освобождением помещичьих крестьян, дворянство не может, как было в 1831 году, рассчитывать на их содействие; что везде расположено достаточное число войск, готовых остановить возмущение; и, наконец, потому, что поляки не имеют ни оружия, ни других средств, необходимых к успешному восстанию. Общественное спокойствие - по его мнению - могло бы нарушиться только в таком случае, если б в Западные губернии вторгнулись извне шайки мятежников.

Генерал-адъютант Назимов, с своей стороны, доносил, что во вверенных ему губерниях масса народонаселения равным образом состоит из русских и что поэтому надежда поляков на присоединение Литвы к Польше - есть одна мечта.

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ФИНЛЯНДСКОЕ

Неоднократно выраженные генерал-адъютантом графом Бергом опасения насчет существования в Финляндии секретного политического общества под влиянием Швеции, Англии и Франции были в 1861 году предметом тщательных разведываний. Подозрение графа Берга не основывалось ни на каких данных, кроме сообщения в Швецию неблагонамеренных сведений, которые, по напечатании в тамошних журналах, распространялись, посредством ввоза оных, в Финляндии. Сверх того замечены были графом Бергом частые секретные свидания между некоторыми финляндцами и консулами шведским, английским и французским, из числа которых первый, Дальфельдт, пользуется особым расположением и доверенностью Его Величества Короля Шведского.

Возбужденное графом Бергом подозрение подкрепилось некоторым образом появившеюся в минувшем августе в парижском журнале «1а Раtrie» статьею о Финляндии, до того времени никогда еще не занимавшей французскую журналистику. В статье выражалось сочувствие к стеснению прав финляндцев и выведена параллель между ними и венгерцами.

Вскоре за тем французский журналист Леоне Дюпон получил от Короля Шведского¹⁹ орден Вазы за написание брошюры в пользу составления скандинавского государства присоединением к Швеции Дании и Финляндии.

Для удостоверения во внешнем влиянии на расположение умов в Финляндии обращено было на сей предмет внимание Российских посольств в Стокгольме, Париже и Лондоне и собирались сведения в самой Финляндии с соблюдением крайней при том осторожности. Генеральный консул наш в Христиании, статский советник Мекелин. с разрешения его начальства принял поручение съездить в Гельзингфорс, где он имеет знакомых и родных, дабы лично узнать об истинном положении вещей и необходимости учредить там согласно представлению графа Берга тайную полицию.

Вследствие сего статский советник Мекелин донес:

1. Что он нашел между финляндцами общее неудовольствие по случаю учреждения выборного Комитета вместо созвания народного Сейма для рассуждения о нужных реформах и вместе с тем убедился в довольно сильном нерасположении жителей к графу Бергу, особенно же класса литераторов и университетской молодежи.

2. Что идея скандинавизма действительно развилась в Финляндии и что тлеющие повсюду искры ее легко могут быть раздуваемы шведскими агентами, но что не видно признаков организованной для сей цели пропаганды в прямом смысле сего слова, и, наконец, что сношения его с лицами, на которых указал граф Берг, не возбудили подозрения его, Мекелина; в том числе и английский консул Браун показался ему молодым человеком, неспособным к политическим интригам.

3. Что в течение последних годов мысль национальности сильно стала занимать финляндцев, несмотря на различие направления существующих между ними двух партий: финноманов, старающихся исключительно в духе национальном о нравственном и материальном развитии их земли, и так называемой шведской партии или финляндских либералов, склонных к идее скандинавизма, которые смотрят на владычество России как на узурпацию. Обе партии усердно домогаются полного и скорого восстановления законодательного порядка в виде Сейма.

4. Что доколе Финляндия наслаждалась благосостоянием, противные российскому владычеству идеи не пускали глубоких корней, быв опровергаемы ощутительными выгодами существующего положения; но с появлением денежных затруднений вследствие последней войны, в коих обвиняют русское правительство, неудовольствие противу оного стало возрастать.

5. Что на основании всего вышеизложенного можно полагать, что старания правительства о финансовом устройстве Финляндии с удовлетворением, на пути законном, желания финляндцев насчет восстановления их конституционных прав пресекут влияние в крае идеи скандинавизма.

Донесение статского советника Мекелина получено было в октябре месяце. С того времени назначение Финляндским генерал-губернатором генерала от инфантерии барона Рокасовского²⁰, который приобрел уже прежним его управлением расположение Финляндцев; объявление его тотчас по приезде своем в Гельзингфорс в разговоре с представившимися ему сенаторами о безотлагательном созвании Сейма по окончании предварительных работ Высочайше учрежденного Комитета из выборных членов от всех сословий для обсуждения изменения некоторых узаконений и других вопросов; и, наконец, переданное им, бароном Рокасовским, последнее Высочайшее повеление об открытии Сейма, коль скоро рассмотрены будут Комиссиею главные проекты новых законов, не дожидаясь окончания прочих работ, суть меры, которые не могут не убедить финляндцев в попечительности правительства.

Первое объявление генерала Рокасовского насчет созвания Сейма возбудило общую радость, выразившуюся в Гельзингфорсе иллюминациею города и великолепным освещением во время представления в театре Императорской ложи, причем пропет был с необыкновенным одушевлением народный гимн Vart Land (Отечество). Однако вместе с тем происходила уличная демонстрация, толпою более 300 молодых людей, которая направлена была противу финляндского почт-директора генерал-майора Гриненберга и двух цензоров, обвиняемых в излишней строгости. В этой демонстрации принимали участие многие студенты и некоторые другие лица образованных классов, но она была опорочена людьми благомыслящими, в каковом смысле отозвались и местные журналы.

ПО КРЕСТЬЯНСКОМУ ДЕЛУ

Начало 1861 года ознаменовано блистательным в истории России событием - уничтожением крепостного состояния. Чувства народа выразились во многих местах, особенно внутренних губерний, молебствиями, крестными ходами, пожертвованиями на приобретение икон, на устройства в церквах приделов во имя Св. Александра Невского, на сооружения в Москве, Рязани и в Таврической губернии храмов, а также памятника Пермской губернии в Очерском заводе, на учреждение богаделен, училищ, в С.-Петербурге же - на устройство больниц для рабочего населения.

Крестьяне нескольких губерний, равно дворяне Ветлужского уезда, Костромской и Покровского Владимирской губернии представили всеподданнейшие адреса; кроме того, крестьяне многих имений и фабричные люди имели счастье поднести Вашему Величеству хлеб-соль в С.-Петербурге, Царском селе, Москве, Туле и других городах.

Главные правила положений 19 февраля последовавшими потом узаконениями повелено применить к имениям государственным, удельным, горнозаводским, посессионным, а также к тем, которые принадлежат на помещичьем праве учебным и другим заведениям с увольнением населения их от обязательных работ. Приведение к одним общим началам сего крестьянского состояния возложено на учрежденный по сему предмету главный комитет.

Между тем, для введения в действие законоположений 19-го февраля были командированы во все губернии, населенные помещичьими крестьянами, лица Свиты Вашего Величества, облеченные доверием устранять недоумения жителей и в случаях нарушения ими спокойствия принимать по соглашению с губернаторами соответственные меры.

Государь вручает графу Ланскому Положение 19 февраля 1861 г.

Обнародование Высочайшего Манифеста сопровождалось везде тишиною и замечательным в некоторых частях империи проявлением трезвости; но этот порядок вскоре был нарушен. Большинство крестьян надеялось получить совершенное освобождение от обязательных повинностей помещикам и даровой надел земли. Не понимая достаточно нового положения, они обращались за объяснением к священникам, дьячкам, отставным солдатам и разным малограмотным людям; но из сих лиц одни, по своей необразованности, особенно в селениях, отдаленных от городов, не могли дать наставлений, а другие, из личных выгод, старались применяться к желанию крестьян и толковали положение превратно. Это дало крестьянам повод уклоняться от прежних обязанностей, не доверять помещикам и местным властям, наконец, предаваться своеволию. В то же время в Казанской и Смоленской губерниях появились самозванцы - посланники Царские для разъяснения воли. В Нижегородской один беглый солдат объявил, что он принадлежит к числу 36-ти защитников крестьянского сословия, избранных Великим Князем Константином Николаевичем; в Пензенской губернии крестьянин Егорцев, назвавшись Великим Князем Константином Павловичем, произвел там возмущение; в Самарской бессрочноотпускной Орловского пехотного генерал-фельдмаршала князя Варшавского полка рядовой Василий Храбров разглашал, что он Император, обещал в скором времени свободу и одного ямщика наградил медалью. Иные лица разъезжали по деревням под названием чиновников и неправильно толковали жителям об их правах, собирая за это деньги.

Крестьяне, смущаемые таким образом, одновременно в разных губерниях перестали повиноваться, и для усмирения их оказалось необходимым командировать во многие имения воинские отряды. Важнейшими из этих случаев по упорству крестьян были: Казанской губернии в имении сенатора Мусина-Пушкина, куда собралось несколько тысяч крестьян окрестных селений, приведенных в заблуждение выдавшим себя за пророка раскольником Петровым. Они не допускали арестовать его и не могли быть рассеяны иначе, как только вооруженною рукою. То же происходило в Пензенской губернии, сначала в Чембарском поместье графа Уварова, где от ложных разъяснений священника Померанцева сборище из 2 т. человек, сопротивляясь исправнику, заковало его, а также управителя, приказчика, трех нижних чинов и нанесла побои нескольким солдатам; потом в имении помещика Волкова в Керенском уезде более 10 т. человек, собранных по подстрекательству упомянутого крестьянина Егорцева, сопротивлялись всем убеждениям властей. В обоих случаях для прекращения беспорядков признано также неизбежным употребить силу. Подобное же возмущение было в Смоленском имении князя Павла Голицына, где более 3 т. крестьян при увещеваниях исправника были окружены 3-мя ротами пехоты; но крестьяне напали на солдат, отняли у некоторых ружья и трех из них ранили; причем толпа эта была стеснена прикладами и тем обращена к покорности. Кроме того, для усмирения неповиновавшихся, оружие было употреблено в 4-х имениях Витебской, Подольской, Екатеринославской и Пермской губерний. При всех ознаменованных случаях лишились жизни 140 и ранены или ушибены (Так в тексте) 170 человек.

Большая часть прочих волнений прекращена кроткими внушениями; содействие же воинских команд потребовалось только или к арестованию возмутителей и наказанию на месте зачинщиков беспокойства, или в виде кратковременного постоя для сохранения восстановленного порядка.

При тщательном изыскании причин бывших возмущений постороннего злоумышленного к тому подстрекательства не открыто; и во всех случаях сопротивления местным властям намеренного неповиновения Высочайше утвержденным правилам не оказалось. Напротив того, крестьянами постоянно выражалась непоколебимая вера в Царскую волю. Одно опасение уклониться от оной и вновь подвергнуться крепостной зависимости доводило их до ослушания по сомнению вообще в помещиках и чиновниках, которых они во многих местах обвиняли в сокрытии настоящего Манифеста.

Это сомнение подкрепили впоследствии разнесшиеся повсюду слухи, что по истечении 2-хлетнего срока будет объявлено новая полная воля с дарованием земли и что этого права будут лишены те, которые согласятся на предлагаемые теперь помещиками условия. Посему введение уставных грамот встретило везде упорное сопротивление; в надежде получить более выгод в будущем крестьяне под разными предлогами не соглашались на условия помещиков, хотя весьма многие из последних предлагали значительные в их пользу уступки. Было несколько случаев, что грамоты, составленные по соглашению с крестьянами, они отказывались подписывать, обещаясь и без этого исполнять все повинности; не давали выборных для поверки представленных помещиками грамот; не принимали тех, которые были уже утверждены и в некоторых имениях бросали их к ногам мировых посредников. Беспорядки сего рода прекращены частию воинским постоем, а частию арестованием зачинщиков.

Вообще дарование прав бывшему крепостному населению не произвело, за немногими исключениями, таких важных беспорядков, каких многие помещики в предшествовавшем году опасались. Только полевые работы шли неуспешно: крестьяне или уклонялись от них, упуская удобное время, или работали небрежно и большим против прежнего числом рук, а за наемный труд требовали чрезмерно высокой платы; от этого некоторая часть хлеба осталась неубранною с полей, и посев на 1862 год уменьшен местами до третьей части, в Рязанской же и Самарской губерниях до половины прежнего количества.

О ВПЕЧАТЛЕНИИ НА ДВОРЯН И О ДЕЙСТВИЯХ ИХ ПО ПОВОДУ ОСВОБОЖДЕНИЯ КРЕСТЬЯН

Впечатление, произведенное на дворян положениями 19-го февраля, было различно: в первое время по обнародовании их помещики оставлением земли их собственностью и назначенными за пользование ею повинностями крестьян были довольны, но потом начали находить обеспечение последних значительным наделом для себя невыгодным, опасаясь, что они будут отказываться от наемного труда, нарекали на предоставление крестьянам пятилетнего пользования прежними угодьями и сожалели о невозможности немедленного перевода их, без соглашения с ними, на оброк. В нескольких губерниях замечен ропот помещиков на уменьшение их доходов, на общее уклонение крестьян от повинностей и на потворство им со стороны губернских властей. В Калужской все предводители дворянства жаловались на односторонние действия начальника губернии ко вреду землевладельцев, в Нижегородской, Курской и Псковской губерниях дворяне обвиняли губернаторов в том же и ожидали беспорядков от безнаказанности своеволия крестьян.

Вообще из хода дел видно, что помещики к устройству своего хозяйства на новых основаниях не приготовились и что, не имея капиталов, они претерпевают чувствительные лишения от крайнего затруднения в частном кредите.

Кроме того, во многих местах помещики обвиняли мировых посредников в пристрастных к крестьянам действиях, а в некоторых губерниях присовокупляли нарекание, что многие из них назначены к должностям вопреки желанию дворянства, что, следуя данному от начальников губерний направлению, они оставляли жалобы оного без последствий или потворствовали самоуправству крестьян, оправдывая таковое неизбежным проявлением новой их гражданской жизни.

Эти нарекания были в нескольких случаях не без оснований. Хотя посредники большею частию беспристрастным и дельным разбирательством недоумений и споров оказались весьма полезными в деле устройства крестьянского состояния, однако некоторые из них действительно выказали себя несоответствующими своему назначению: одни - не имея достаточных сведений о сельском хозяйстве и быте крестьян, руководствовались произволом и произносили несообразные с обстоятельствами решения; другие - односторонностью или же личными своими качествами не могли приобрести ни доверия, ни уважения общества; наконец, некоторые превышали свою власть, считая себя подчиненными не губернскому начальству, но одному только Сенату, которым были утверждены в должностях. На действия всех этих лиц обращено надлежащее внимание министра внутренних дел²¹.

Что касается до губернских начальств и губернских же по крестьянским делам присутствий, то в их действиях замечалась тоже неравномерность. Там, где, строго следуя новому положению, они требовали того же и от уездных учреждений, оказывалось в народе более спокойствия; в тех же губерниях, где хотя не встречалось противодействия новому порядку, но не было и надзора за точным исполнением новых правил, или где губернские власти при одностороннем на дело взгляде считали крутые меры необходимыми и составляли урочные положения обременительные для крестьян, там ослаблялось доверие народа к властям и скорее развивались мечты о полной свободе.

В общей сложности нельзя сказать, чтобы во внутренних губерниях дворянство не старалось привести крестьянское дело к устройству на данных началах и не содействовало тому возможными уступками и пожертвованиями в пользу крестьян. Доказательством тому служит то, что отчасти оно успевало достигать добровольных с крестьянами соглашений. Таким образом, в последнее время составлены и введены уставные грамоты во многих имениях и из числа их в довольно значительном размере с предоставлением крестьянам земли в собственность и с прекращением всех обязательных отношений.

О КРЕСТЬЯНАХ ПРИБАЛТИЙСКИХ ГУБЕРНИЙ

Меры, принимаемые в Прибалтийских губерниях к улучшению быта тамошних крестьян, находят мало сочувствия между дворянством этого края и дают ему даже повод видеть в них посягательство на привилегии всего дворянского сословия. Размер арендных обязательств крестьян зависит преимущественно от землевладельцев, которые притом пользуются правом удаления каждого крестьянина из своего имения, так что последнему остается или соглашаться на условия для него обременительные, или же оставлять свою оседлость; но в последнем случае он не принимается в других имениях иначе как с обязательством повинностей более тягостных, чем прежде.

Таким образом, по неопределенности труда в пользу помещиков и по отсутствию права наследственного владения землею, находящеюся в пользовании крестьян, сии последние ожидают перемен и продолжают желать переселения во внутренние губернии.

Допущенная в числе упомянутых выше мер продажа казенных земель прибалтийским крестьянам в собственность шла довольно тихо. Для приобретения покупкою земли определено требовать взноса пятой части ценности покупаемого участка, а потом ежегодной уплаты в продолжении тридцати лет по 6% со всей суммы, что составляет значительно высшую плату в сравнении с арендным оброком. По сему большая часть желающих удерживается от покупки по недостатку средств и остается в надежде, что земли со временем будут или продаваемы дешевле, или же раздаваемы безвозмездно.

Назначенных в продажу участков куплено: в Лифляндской губернии, где казенные земли составляют 1/7 часть всего пространства губернии, на два миллиона рублей, а в Курляндской, где казенному ведомству принадлежит 1/3 часть всех земель, только на один миллион рублей.

Замечено, что положение крестьян-собственников весьма хорошо и что они составляют самый зажиточный класс земледельцев.

Перевод крестьян с барщины на оброк или на денежную арендную плату продолжался более успешно. В казенных имениях барщина уже уничтожена; в Эстляндской губернии предполагают достигнуть того же в продолжение двух лет; но в Лифляндской и Курляндской губерниях барщинную систему отстаивают еще владельцы некоторых имений, особенно пожалованных правительством в прежнее время, а также таких, которыми в Курляндии пользуются служащие лица в виде жалованья или содержания.

Впрочем, нельзя не полагать, что и в последних двух губерниях все крестьяне в непродолжительном времени будут переведены на оброк, тем более что барщина в немногих имениях, когда большая часть примет другую систему повинностей, будет уже невозможна.

В тех имениях, где оброк введен, крестьяне делаются вообще бережливее и быт их заметно улучшается.

О ЗАСЕЛЕНИИ КРЫМА

Для заселения мест, оставленных в 1860 году вышедшими в Турцию татарами и ногайцами, число которых простирается до 230 т. душ обоего пола, в конце того же года был сделан вызов в 11-ти губерниях крестьян, желающих переселиться в Крым, а между тем для занятия опустевших после выхода ногайцев казенных селений, равно как и для обеспечения путей сообщения, были переведены туда из трех северных уездов Таврической губернии свыше 5 т. душ. В 1861 году разрешено водворение более 16 т. семейств государственных крестьян, а также из отошедшего к Молдавии участка - жителей бывших русских казенных селений и болгарских колоний. Из этого числа переселилось, как в означенные три, так и в другие уезды, государственных крестьян малороссийских, равно Тамбовской, Рязанской, Орловской и Калужской губерний более 2 т. семейств; кроме того перешло выходцев из Турции и Молдавии до 1380 семейств, что составляет, с переселившимися в 1860 году из внутренних губерний крестьянами, до 50 т. душ обоего пола.

Большая половина сих переселенцев водворена в Бердянском, Мелитопольском и Днепровском уездах; одни из них построили уже дома, другие поместились в купленных у ногайцев и, по-видимому, положением своим довольны.

Семейства, прибывшие из Турции, явились большею частию в крайней бедности, лишенные всего необходимого, так что местные жители, особенно в Евпатории, поспешили, по возможности, облегчить их положение добровольным пожертвованием припасов и других пособий. Для обеспечения нужд этих людей командированы особые чиновники с тем, чтобы они старались удовлетворить самым необходимым потребностям каждого семейства.

В Перекопском уезде недостаток воды весьма затрудняет новых жителей и даже был поводом неповиновения местным властям выходцев из Добруджи, которые желали перейти оттуда в северные уезды; но, по надлежащем внушении, согласились остаться на указанных им местах.

Духовные требы между переселенцами не могли быть исполняемы по неимению церквей и причтов. Посему было сообщено епархиальному начальству о назначении на места новых поселений нескольких священников и причетников.

Сверх вышеупомянутых выходцев осенью прибыло в наши пределы 3086 семейств болгар из Виддина и из колоний в числе более 18 т. душ обоего пола, которые по случаю позднего перехода размещены временно по разным селениям Новороссийского края.

Между тем увольнение татар, желавших удалиться за границу, продолжалось. С другой стороны, из числа переселившихся в Турцию татар и ногайцев до 1000 семейств просили дозволения возвратиться и некоторые из них, получив на то разрешение, прибыли уже обратно.

О ДВОРЯНСКИХ ВЫБОРАХ И ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СОБРАНИЯХ ДВОРЯНСТВА

Происходившие в 1861 году в некоторых великороссийских губерниях дворянские выборы сопровождались вообще оживленными прениями, доказывавшими раздраженное состояние умов. В Тульской же губернии крестьянское дело было предметом особенных рассуждений дворян. Тут были рассмотрены мнения разных лиц насчет положения всего поместного дворянского сословия и угрожающих ему разорения и других бедствий. Согласно таковому взгляду составлен за подписью большинства членов собрания адрес на Высочайшее имя Вашего Величества. Дворяне ходатайствовали в оном: 1. О дозволении переводить крестьян с изделачной повинности на оброк без предварительного их на то согласия и с обеспечением оброка правительством: 2. О разрешении немедленного разверстывания угодий; 3. О дозволении продажи в казну наделов, если крестьяне сами не пожелают приобресть их в собственность; 4. О скорейшей выдаче нуждающимся мелкопоместным дворянам следующих им по положению денежных пособий. К сему дворяне присовокупили просьбу следующего содержания: «Для спокойствия государства, для благоденствия всех верноподданных устранить на будущее время в издаваемых узаконениях ту неприменимость к делу, которая доселе так часто в них встречалась. Как единственное же для достижения сего средство, вместо отдельных Комиссий, трудящихся над составлением проектов преобразований по разным отраслям государственного управления, учредить одну Комиссию, в которую назначить членами по выбору из каждой губернии хотя по нескольку собственников, присоединив к ним экспертов от тех частей управления, до которых относятся изготовляемые узаконения. Комиссии этой предоставить право представлять проекты законов прямо на Высочайшее благоусмотрение Императорского Величества».

Таковой исход совещания тульского дворянства имел более или менее близкие отголоски на открытых в январе и феврале месяцах текущего года обыкновенных собраниях дворянства в Москве и чрезвычайных в С.-Петербурге и в Твери, разрешенных для обсуждения вопроса о земских банках. Вопрос этот встретил большое различие в мнениях, и окончательного заключения не последовало по оному нигде. Между тем некоторые дворяне возбудили на сих собраниях ряд других важных вопросов, относящихся к крестьянскому делу, и выражали мысли свои о несоответственности во многих отношениях государственного порядка в империи. В Москве прочитано было Николаем Безобразовым²² предложение тамошнему дворянству о необходимости выйти со всеподданнейшим ходатайством насчет пересмотра положения 19-го февраля избранными дворянством из среды своей уполномоченными для исправления недостатков оного и в видах соглашения положения с основаниями жалованной российскому дворянству грамотою. Предложение Безобразова хотя произвело довольно сильное впечатление на дворян, но оставлено без последствий. Затем, однако же, московское дворянство обратилось со всеподданнейшим адресом, в котором просило почти того же, что тульское.

Наконец, в С.-Петербургском чрезвычайном собрании было также выслушано означенное мнение Безобразова, но здесь оно совершенно забаллотировано как несвоевременное.

В числе прочих, отчасти резких, рассуждений о последствиях нового положения поместного дворянства в отношении к поселенным на их землях крестьянам обратило на себя общее внимание читанная царскосельским уездным предводителем Платоновым записка, в которой, упомянув о заседаниях в прежние времена Земской Думы при разрешении дел особенной важности, он полагал и ныне полезным для совещания по вопросам государственным собирать представителей от всего земства империи. Обсуждение этой записки по желанию самого составителя отложено до будущего съезда дворян в 1863 году.

Заседания С.-Петербургского дворянства составляли предмет необыкновенного любопытства публики, собиравшейся каждый день в зале дворянского собрания в числе нескольких сот человек большею частью из высшего общества, а также лиц дипломатического корпуса и иностранцев. Мнения, обличавшие прогрессивные идеи, высказанные на прениях с увлечением, вызывали восторженное одобрение со стороны слушателей; вообще же заседания шли довольно чинно.

В Тверской губернии случилось событие особой важности. На чрезвычайном собрании 1-го, 2-го и 3-го февраля дворянство составило прошение Вашему Величеству, в котором заявило: 1. Несостоятельность закона 19-го февраля; 2. Необходимость предоставление земли крестьянам в собственность; 3. Несостоятельность сословных привилегий; 4. Несостоятельность правительства удовлетворить общественным потребностям, - причем указать единственный неизбежный к тому путь, то есть собрание представителей всего народа без различия сословий. Вслед за тем поступило 6-го февраля в Тверское губернское по крестьянским делам присутствие заявление 13 лиц, в том числе 9-ти мировых посредников, одного кандидата в эту должность, двух уездных предводителей и во главе их всех члена помянутого губернского присутствия от правительства Николая Бакунина²³ о том, что они считают долгом принять убеждения, высказанные дворянством, за единственное руководство их деятельности, признавая всякий противный этим убеждениям образ действий враждебным обществу.

Начало этого дела относится еще к минувшему году, ибо уже 12-го декабря мировые посредники Тверской губернии высказали свое мнение, что единственный исход из настоящего положения дел есть обязательный выкуп и установление общественного порядка на взаимном доверии между правящими и управляемыми.

Виновные в нарушении законного порядка 13 лиц, подписавшие помянутое заявление, арестованы и преданы суду 1-го Отделения 5-го Департамента Правительствующего Сената. Что касается до разных предметов, о коих собрания дворян ходатайствовало несогласно с существующими постановлениями, то им объявлено, что эти ходатайства по сему самому оставлены без уважения.

О РАЗНЫХ ОТРАСЛЯХ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

Следуя за ходом событий, можно утвердительно сказать, что в течение настоящего столетия не существовало еще в государственной жизни Российской Империи подобной деятельности, какая вызвана была в минувшем году по поводу Положения о крестьянах. Деятельность эта не ограничивалась прямым исполнением сего важного законоположения, но по связи его с целым организмом государства она распространялась на все части внутреннего управления. За тем повсюду предприняты и продолжаются великие преобразования и усовершенствования существовавшего поныне порядка по частям хозяйственной, административной, судебной и полицейской.

Кроме такового огромного в империи переворота, политические обстоятельства в Царстве Польском, в Западных губерниях и отчасти в Великом княжестве Финляндском потребовали неусыпной бдительности для сохранения спокойствия и приведения в действие, среди сильного брожения умов, правительством постановленных мер и дарованных льгот.

В то же время возникшие в русских университетах со стороны учащегося юношества беспорядки, обратив внимание правительства на несоответственное потребностям времени образование этих высших учреждений народного просвещения, вызвали труды для поспешных реформ по учебной части²⁴.

По Министерству финансов, сверх многосложных мер, совместных с изменением положения крестьян на землях помещичьих и государственных по предмету раскладки и взимания податей, делались распоряжения насчет введения с будущего года новой акцизной системы по продаже питей, и предпринято преобразование кредитных учреждений; в связи же с сим последним решено оглашение впредь государственной росписи. Мера эта составляет эпоху в государственной жизни России, она заслужила уже благодарность русских и одобрение всей Европы.

В 1861 году произошли некоторые перемены в составе лиц, коим вверены главные части государственного управления. По недавности их назначения основательное суждение о пользе их действий принадлежит позднейшему времени.

О ВНУТРЕННЕМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ РОССИИ

Обращаясь к переходному состоянию, в которое Россия вступила по случаю изменения одной из главных основ ее гражданского устройства, нельзя не видеть, что оно сопряжено с неизбежным болезненным ощущением, проявляющимся с различными оттенками во всех слоях общества. Земледельцы, понимая, что в настоящую минуту решается вековая их судьба, и питая свойственное всем людям желание стяжать по возможности большие выгоды, как бы не сознают пожертвований, делаемых в их пользу помещиками, не доверяют им и по сие время не оставляют надежды на предоставление им правительством постепенно еще значительнейших льгот. Таковое настроение умов крестьян нарушает между ними и землевладельцами согласие, столь необходимое при устройстве новых обоюдных их отношений. Без посредничества и твердости правительства оно могло бы повести к плачевным последствиям.

Дворянство, повинуясь необходимости отречься от старинных прав своих над крестьянами и от многих связанных с оными преимуществ, жалуется вообще на свои вещественные потери, которые оно считает несправедливыми и проистекающими от положения государственной казны, не дозволяющего ей доставлять им удовлетворение. Таким образом, все бремя, мудрой, впрочем, меры предупреждения в России пролетариата, составляющего главное бедствие прочих государств Европы, падает ныне исключительно на русское дворянство, угрожая ему чувствительным расстройством.

Императо Александр II с цесаревичем Николаем на Сенатской площади принимают хлеб-соль от крестьян

Неудовольствие дворян не произвело еще в большинстве сословия явных помыслов о каком-либо политическом перевороте. Отдельные личности, первенствующие в разряде дворянских либералов, выступили, однако ж, из сельского их уединения на политическое поприще, распространяя печатным и изустным словом мысли свои о свободе гораздо далее намерений самого правительства. Мыслители эти принадлежат к образовавшейся в России в последние годы партии прогресса, которая составлена преимущественно из молодых литераторов, наполняющих статьями своими периодические русские издания. Число сих последних возрастает постоянно, и надзор за ними цензуры весьма нередко оказывается недействительным, частью по искусству авторов избегать применения к их изворотливым выражениям строгости правил, частью же по невольной уступке цензоров усиливающейся с каждым днем стихии либерализма. Периоды обширной свободы всегда выдвигают вперед подобных народных руководителей, которые во времена большей строгости держатся в стороне, но, скрываясь, смотрят неприязненно на необходимые связи общественного благоустройства. Нет сомнения, что этот класс людей в России действует под влиянием заграничной русской революционной пропаганды посредством главных ее органов, но вместе с тем и по вдохновению либерально-мятежной эпохи в прочих европейских государствах.

К сожалению, под сим пагубным влиянием находится более или менее все юное поколение России, не исключая воспитанников казенных гражданских и военных учебных заведений, откуда политическая язва проникает в присутственные места и в ряды армии. Немало к тому содействует также распространившийся у нас повсюду польский элемент, умевший в последнее время снискать расположение русских либералов. Подтверждением выраженного убеждения служили в минувшем году события во всех российских университетах, в Николаевской Инженерной Академии и в Технологическом Институте, как равно сочувствие, оказанное нарушителям порядка и закона, не только со стороны воспитанников прочих главных училищ, но и со стороны молодых людей, состоящих на службе, которые увлеклись публично к необдуманным словам и действиям.

В 1861 году обнаружились в столицах империи в высшей степени преступные происки распространением посредством подкидывания на улицах и в домах возмутительных воззваний под заглавиями: «Великоросс» и «К юному поколению»²⁵. Замечательно, что мятежный замысел этот вызвал в отдаленной Европе радость известного демагога Мадзини, прославлявшего оный в статье за его подписью в Миланской газете как доказательство зрелости России к политическому перевороту с низвержением Царствующей Династии. К счастью, Мадзини и русские подражатели его ошиблись насчет степени этой зрелости; воззвания не произвели никакого особенно дурного действия; некоторые же из главных распространителей оных были открыты и преданы суду.

Из вышеизложенного обозрения оказывается, что настоящее внутреннее политическое положение чрезвычайно натянуто. Оно делается некоторым образом опасным потому еще, что общее безденежье, застой в торговле и промышленности и предвидимая по примеру истекшего года неуспешность полевых работ в продолжение неопределенного времени угрожают России бедствиями пауперизма, на которых обыкновенно рассчитывают злоумышленные руководители народов. Все это подтверждает необходимость продолжать неусыпное наблюдение за расположением умов. Сверх того правительство, составляя стражу государства, должно употреблять все средства, дабы удержать в руках своих знамя начатого им передового движения, неуклонно руководствуясь правилом подавлять преступные замыслы возмутителей систематическою последовательностью действий, беспристрастною справедливостью и силою закона.

Генерал-адъютант князь Долгоруков
6 марта 1862-го года

ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 26. Л. 167-220.
¹ В результате экспедиции войск Дж. Гарибальди на юг Италии в июле 1860 г. от австрийского владычества была освобождена Сицилия, в сентябре революционная армия вступила в столицу Королевства обеих Сицилий Неаполь. Все освобожденные территории были присоединены к Сардинскому королевству, которое в 1861 г. конституировалось в единое Итальянское государство.
² Политика короля Оттона I (1832-1862), систематические нарушения конституции и расстройство финансов вызывали серьезное недовольство населения. Ответственность за положение дел в стране многие возлагали на королеву Амалию (1818-1875), дочь вел. герцога Ольденбургского Августа. После покушения на ее жизнь был раскрыт разветвленный военный заговор.
³ Фридрих-Вильгельм IV после кратковременного увлечения либерализмом перешел к крайне жестким методам управления, что вызывало нараставшую враждебность к личности короля. В 1861 г. на его жизнь было совершено покушение, несмотря на то, что с 1858 г. страной фактически управлял его брат Вильгельм (1797-1888), будущий король Вильгельм I (1861-1888), с 1871 г. - германский император.
⁴ Бекер (Беккер) Иоганн Филипп (1809-1886) в революционном движении участвовал с 1830-х гг., во время Баденского восстания 1849 г. командовал народным ополчением. После революции 1848-1849 гг. примкнул к сторонникам К. Маркса и Ф. Энгельса. Активный деятель I Интернационала, редактор журнала «Форбайте».
⁵ Блинд Карл (1824-?), находясь в Гейдельбергском университете, принимал участие в студенческом движении. В 1847 г. был арестован за распространение памфлета «Немецкий голод и немецкие князья». Активный участник революционных событий 1848 г. в Карлсруэ и Франкфурте. С 1852 г. жил в эмиграции в Лондоне.
⁶ Кавур Камилло Бенсо (1810-1861), итальянский государственный деятель эпохи Рисорджименто. Министр земледелия и финансов (1850-1852), премьер-министр Пьемонта (1852-1861). Конечной целью проводимой им политики было объединение Италии под скипетром Савойской династии. После провозглашеня единого Итальянского королевства (март 1861 г.) стал первым премьер-министром Италии.
⁷ Эрнест II (1844-1893), герцог Саксен-Кобург-Готский. Время его правления отмечено рядом либеральных преобразований: провел реформу избирательного закона; даровал свободу слова, печати, собраний, петиций. В 1849 г. октроировал демократическую конституцию, однако в 1852 г. заменил ее новой, во многом представлявшей собой возврат к Кобургской конституции 1831 г. Заключил военную конвенцию с Пруссией (1862); вступил в Северо-германский союз (1867).
⁸ Ледуховский (Ледоховский) Ян (1791—1864), председатель Временного комитета польской эмиграции.
⁹ Хоецкий Кароль Эдмунд (1822-1898), поэт и публицист (литературный псевдоним Шарль Эдмон). В 1844 г. поселился во Франции; принимал активное участие в деятельности польской эмиграции. С 1856 г. - личный секретарь принца Наполеона.
¹⁰ Прудон Пьер Жозеф (1809-1865), французский социалист, теоретик анархизма. В период революции 1848 г. вел активную политическую деятельность, был избран депутатом Учредительного собрания, редактировал ряд газет. Выдвигал проекты экономического сотрудничества классов и теорию ликвидации государства. В 1849-1852 гг. был заключен в тюрьму за свою литературно-публицистическую деятельность. Эмигрировал в Бельгию (1858), вернулся на родину после амнистии (1862).
¹¹ Тувенель Эдуард-Антуан (1818-1866), французский дипломат. Посланник в Афинах (1849-1850), в Мюнхене (1850-1851). Сенатор (1856); министр иностранных дел (1860-1862), покровительствовал объединению Италии.
¹² Александр Александрович Герцен (1839-1906).
¹³ Попов Евгений Иванович (1813-1875), сын священника Ярославской губернии, окончил Санкт-Петербургскую Духовную академию (1835). С 1838 г. состоял священником при посольской церкви в Копенгагене, с 1842 г. - в Лондоне.
¹⁴ 14 Кельсиев Василий Иванович (1835-1872), деятель русского общественного движения. С 1859 г. находился в Лондоне, являлся сотрудником Вольной русской типографии. В 1862 г. конспиративно посетил в Россию, привозил издания А.И. Герцена. В декабре 1862 г. был привлечен к делу о «сношениях с лондонскими пропагандистами» и вызван российским правительством на родину. За отказ вернуться приговорен к изгнанию, жил в Турции и Австро-Венгрии. В 1867 г. добровольно приехал в Россию, был арестован. Написал покаянную «Исповедь» и получил помилование.
¹⁵ Джунковский Степан Степанович (1821-1870), католический писатель и миссионер. В 1854 г. «за заслуги перед католической церковью» был изгнан из России с лишением всех прав состояния. К концу жизни вернулся в православие и получил разрешение возвратиться на родину.
¹⁶ Менедорф-Поульи Александр (1813—1871), австрийский государственный деятель, генерал. Чрезвычайный посол при русском дворе (1853), командовал кавалерийской дивизией (1859). Наместник в Галиции и Буковине. С 1864 г. - министр императорского двора и иностранных дел. В 1870 г. наместник Богемии.
¹⁷ Фелинский Сигизмунд Феликс (1822-1895), профессор Римско-католической духовной академии в Петербурге (1855). С 1862 г. - архиепископ Варшавский. Находился в ссылке в Ярославле (1863-1883).
¹⁸ Указ № 37328 был утвержден 5 августа 1861 г. «Вследствие постоянно возрастающих в Западных губерниях беспорядков, Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть составить в Комитете министров правила на случай необходимости объявить на военном положении какие-либо местности означенных губерний». Главным начальникам Западных губерний предоставлялись особые права, в частности, они могли вводить военное положение в подведомственных им местностях по своему усмотрению, не испрашивая Высочайшего соизволения, увольнять от должностей чиновников любого ранга и ведомства, подвергать жителей военному суду. Начальник губернии обязан был всеми мерами «препятствовать вредным подстрекательствам или изъявлению наружного неуважения к Правительству и местным властям».
¹⁹ Карл XV (1826-1872), король Швеции с 1859 г. Вскоре после восшествия на престол вынужден был согласиться на парламентскую реформу (1865-1866), ограничившую власть монарха. Выступал за укрепление межскандинавских связей.
²⁰ Рокасовский (Рокоссовский) Платон Иванович (1799-1869), барон, генерал от инфантерии, член Государственного совета. Помощник финляндского генерал-губернатора (1848-1854), генерал-губернатор Финляндии (1861-1866).
²¹ Валуев Петр Александрович (1815-1890) службу начал в 1831 г. в канцелярии московского генерал-губернатора. Состоял в распоряжении рижского генерал-губернатора (1845-1852); курляндский губернатор (1853-1858); служил по Министерству государственных имуществ (1858-1861); министр внутренних дел (1861-1868); член Государственного совета (1868); министр государственных имуществ (1872-1879); председатель Комитета министров (1879-1881).
²² Безобразов Николай Александрович (1816-1867), публицист, видный деятель дворянской оппозиции либеральным реформам.
²³ Бакунин Николай Александрович (1818-1901), штабс-капитан, артиллерист. В числе 13 тверских дворян, подписавших известное заявление о несостоятельности крестьянской реформы, подвергся аресту и и мгь месяцев провел в Петропавловской крепости, после чего был лишен права занимать государственные и выборные должности.
²⁴ Наиболее серьезными были беспорядки в Санкт-Петербургском университете. Поводом послужила отмена лекции Н.И. Костомарова «О значении критических трудов К. Аксакова по русской истории», назначенной на 8 февраля 1861 г. 13 февраля масса студентов приняла участие в панихиде по полякам, убитым в Варшаве при разгоне манифестации. Учебное начальство, не чувствуя себя в силах справиться с ситуацией полицейскими мерами, обратилось к профессорам, хотя, по университетскому уставу, последние устранялись от общественного влияния на студенчество. К. Д. Кавелину было поручено составить комиссию «для упорядочения студенческой общины». 12 апреля 1861 г. А.В. Никитенко отмечает в дневнике: «Государь призвал к себе министра и объявил ему, что... он намерен... закрыть некоторые университеты. Министр на это представил, что такая мера произведет всеобщее неудовольствие, и просил не прибегать к ней. «Так придумайте же сами, что делать, - сказал государь, - но предупреждаю вас, что долее терпеть такие беспорядки нельзя...». Министр растерялся совсем: он ни о каких мерах до сих пор и не думал, как будто все обстоит благополучно» (А.В. Никитенко. Дневник. Т. 2. М. 1956. С. 184). Новые правила, выработанные комиссией К.Д. Кавелина, были утверждены министром просвещения Е.В. Путятиным со значительными изменениями, в частности, проректору присваивались полицейские функции. Затем император назначил комиссию «о коренном преобразовании университетов относительно обучающихся в них студентов». Результатом ее деятельности стали «Временные правила», ограничившие доступ в университеты разночинцев. Это спровоцировало новые студенческие выступления, которые поставили на очередь пересмотр университетского устава. Проект устава, подготовленный Г.А. Щербатовым, и отзывы крупнейших университетов были рассмотрены новой комиссией в составе попечителей ряда учебных округов и представителей от университетов. К началу 1862 г. комиссия завершила свою работу, ее материалы легли в основу университетского устава 1863 г.
²⁵ Прокламация «Великоросс», появившаяся в июле 1861 г., обращалась к образованным классам, способным «взять в свои руки ведение дел из рук неспособного правительства». Более радикальная прокламация «К молодому поколению», призывавшая молодежь готовить народ к революционным боям, была написана Н.В. Шелгуновым и М.И. Михайловым, отпечатана в лондонской типографии А.И. Герцена и распространена в Петербурге в начале сентября 1861 г.

<< Назад Вперёд>>

Другие книги