«Вьюнец молодой, вьюница молодая!»
Обходы непременно включали пение, в котором и выражалось основное содержание поздравления с пожеланиями благополучия, а нередко и представление сценок. Для крестьянских парней и девушек коллективные обходы дворов — одна из форм праздничного общения в своей молодежной среде, шумного и в то же время художественно выраженного, освященного традицией, признаваемого старшими, с непременным выходом вовне — на хозяев дворов. Движение компании по селению оживлялось шутками и забавами; непосредственных исполнителей обходных песен сопровождали нередко зрители. Разные реакции приветствуемых хозяев и соответствующие различия в поведении исполнителей исключали однообразие, несмотря на повтор общей схемы поведения в каждом дворе.
В ряду весенне-летних увеселений выделяется сборище мужской молодежи — «окликанье молодых», называвшееся также вьюнством, вьюнитством, вьюнишником, юнцом, юнинами, вьюнинами. Подробная картина его представлена в описании, относящемся к Гороховецкому уезду (Владимирская губерния). На пасхальной неделе, в субботу, до восхода солнца, в каждой деревне собирались партии парней — по 5, 10, 15 и более человек. Окликалыцики одевались в праздничные рубахи, плисовые шаровары, лучшие бекеши. Окликать полагалось молодых, поженившихся после предыдущей Пасхи. Начинали со своей деревни, а потом переходили в другие, не пропуская ни одной молодой четы.
Под окнами молодых окликалыцики пели. Во время пения плясали. Песню пели одну и ту же, непосредственно связанную по содержанию с данным обычаем. В ней описывался самый приход окликалыциков, подчеркивалось множество их: «сила — армия валит». После каждого дву- стишья, в качестве припева, дружный мужской хор (нередко очень многочисленный) «окликал» в предрассветной тишине: «Вьюнец молодой, вьюница молодая!» — обращение к молодоженам. Песня рассказывала о вьюнцовском дворе, который стоит «на семи верстах», «на чугунных столбах, на медных цепях, на серебряных крючках», окруженный белокаменной оградой с железным тыном, «где на каждой на тычининке по маковке цветет», а «на каждой-то на маковке соловушко поет», о молодой жене («новы сенечки смела, звончаты гусли нашла, под полою пронесла, свому мужу отдала»), о вьюнце-молодце, который тешит молодую жену игрой на гуслях. Он утешает ее, плачущую, еще и тем, что сегодня приедут ее родственники: «Придет батюшка и со матушкою, придет дядюшка и со тетушкою, придет милый брат со невестушкою, придет милый зять со милой сестрой, придет дедушка и со бабушкою».
Эта часть песни отражала реальный обычай: посещение родственниками молодой новобрачных в субботу на пасхальной неделе, в середине дня, после прихода окликалыциков. Местный житель подчеркнул в описании ярко выраженную здесь тенденцию «ублажать гордых», то есть родственников жены, после свадьбы. «Особенно если снова попадется подходящая к дому, муж и свекор, чтобы удобнее приспособить ее к себе — к своему семейству, делают для нее и для родных ее все, что только может ей понравиться». Прием родных в субботу пасхальной недели стоит в ряду целой системы взаимных посещений и угощений породнившихся семейств в гечение первого после свадьбы года.
Мотив утешения молодой предстоящим приездом ее родственников сменялся в песне окликальщиков советом или скорее назиданием отвыкать от своей прежней семьи и привыкать к новой. Следовал подробный перечень дел, которыми можно угодить свекру, свекрови, деверям, золовкам и мужу. Здесь же звучала тема привыкания ко всей родне и шире «ко моей стороне». Эта часть была центральной, главной в хоре окликал и выражала основное содержание обычая — приобщение молодой к новой жизни. За нею следовал веселый перечень того, чем следует оделять пришедших с окликанием (их самих в песне тоже называли вьюнцами-молодцами), и заканчивалось все выражением уважения молодоженам.
«Окликанные молодые» выносили окликалыцикам угощенье. По данному описанию, это пироги, пряники, орехи, брага или водка. Зажиточные добавляли к угощенью деньги. Собранное во время окликанья угощенье выставлялось на вечерней пирушке молодежи.
В Махловской волости Юрьевского уезда наряду с мужскими вьюнишниками бывало окликание молодых женским хором — «бабий вьюнец».
В некоторых местах молодоженов приветствовали в течение дня две, три или более групп окликал, распределявшихся по половозрастному принципу и выходивших в определенной последовательности. Рано утром — дети, с 12 часов — взрослые мужчины в сопровождении нарядных девушек и женщин в качестве зрителей (Рожновская волость Семеновского уезда). Утром и в полдень — мальчики и девочки 10—15 лет, в 5—6 часов вечера — женская партия, еще позже — мужская (Юрьевецкий уезд). Возможно, было и исполнение вьюнишника всей деревней во главе со стариками. Оно бытовало наряду с чисто мужским молодежным окликанием. Обходы дворов молодежью, построенные по типу колядования, бывали на Масленицу, Пасху, Егорьев день, Семик. Но они сохранялись не так устойчиво и распространены были не столь повсеместно, как обходы рождественско-новогоднего цикла. Колядование на Масленицу описано в 30—90-х годах XIX века во Владимирской, Вологодской, Костромской, Новгородской, Тверской и Ярославской губерниях. Иногда славильщики в первый день Масленицы ходили ряжеными. В Калужской губернии в последний день Масленицы по дворам ходили с песней подростки; хозяйки выносили им блины и деньги. Местами отмечены также обходы дворов в середине Великого поста — в крестопоклонную среду и накануне Вербного воскресенья.
Сохранилось подробное описание пасхальных обходов дворов русских крестьян Поречского уезда Смоленской губернии (Ковширская волость) начала 90-х годов XIX века. Сами крестьяне называли его хождением волочебников. «В самый день Воскресения Христова,— писал местный житель,— с самого раннего утра мужики, парни и дети собираются в отдельные партии, начинают ходить по порядку из одного дома в другой, становятся в передний угол, поют песни, за которые принято дарить певцов, и наконец, христосуясь, поздравляют с праздником хозяина и всю его семью». Исполнявшаяся при этом песня имела разные варианты в деревнях одной волости. В деревне Исакове пели:
Не шум шумит, не гром гремит!
Христос воскрес! Сын Божий!
(Припев после каждого стиха).
Шумят, гремят волочебники!
А к чьему двору, ко богатому —
Ко богатому — к Николаеву (имя хозяина).
Хозяюшка, наш батюшка!
Раствори окошечко, посмотри немножечко!
Что у тебя в доме деется?!
Среди двора, против окна кутняго,
Стоит церковь с ярого воску.
А в той церкви все праздники —
Все святые, годовые,
Из года в год раз побывают,
Христа величают!
Первый праздник — Егорий;
Второй праздник — святой Микола,
Третий праздник — Пречистая Мать!
Хозяюшка, наш батюшка, Кого у тебя дома нет?!
Дома нет Ильи с Петром:
Илья с Петром в чистом поле,
По метам ходят — жито родят:
Туда идет, засевая, оттуда идет, заклиная;
Он раз резнет — сноп нажнет,
Два резнет — бабку ставит,
Три резнет — хоровод ставит.
Бабка от бабки — полторы пятки,
Сноп от снопа — полтора ступня,
Хоровод от хоровода — полтора перевода.
После пожелания в такой форме богатого урожая волочебники переходили к просьбе об одаривании их самих, выделяя лиц, игравших особую роль в обходах: поминальника (запевалы, зачинщика), скомороха и хомяножи (тот, кто носит сумку с дарами).
Хозяюшка, наш батюшка,
Не вели томить, прикажи дарить!
Наши дары невеликие:
Не рублем дарят — полтиною,
А и той золотою хоть гривною.
Починальничку — по десяточку,
Кто за ним поет — по пяти яиц,
А скомороху — сито гороху,
Хомяноже — кусок сала,
Кусок сала — боты мазать,
Чтобы не топтались, грязи не боялись.
Не хочешь дарить — ступай с нами ходить,
С нами ходить — собак дразнить,
А где не перейдем — там тебя положим.
В деревне Ковширах этой же волости с тем же припевом исполнялся другой вариант:
Здоров Богу, хозяин! Хозяюшка, наш батюшка!
Ты спишь, ты лежишь, пробуждаешься.
Отхутай-ка окошечко,
Окошечко немножечко.
Что у тебя в доме загадано?
Среди двора, против окна,
Против окна, против кутняго,
Стоит церковь с ярого воску.
В той церкви все праздники -
Все праздники — все святые:
Первый праздник — Юрья — Егорья,
Второй праздник — святый Микола,
Третий праздник Пречистая Мать и т. д.
Ковширский вариант также включал пожелания обильного урожая («Хозяюшка, наш батюшка! Куй серпы булатные, зажимай ригу правой рукой, правой рукой, золотым серпом, что раз резнешь, то сноп нажнешь, что два резнешь — бабку ставишь, что три резнешь — корогод ставишь» и т. д.) и требование подношения («А нам, молодцам, по пяти яиц»).
В деревне Каменке Ковширской волости волочебники мели по-другому:
Здоров Богу хозяину!
Твоя жена по воду пошла,
Коромысел маленький,
А ведерочки досчаныя,
Перевязки-то шелковыя.
Размахнула, почерпнула,
Почерпнула злата-серебра,
Понесла она во светлицу,
Поставила на ступицу...
Стала она свово мужа будить:
Добрый муже, не спи, друже,
Не спи дуже — Христос воскрес!
На водицы — промывайся,
На ширинку — утирайся.
Воссядем мы за тесовый стол,
Да будем мы думу думать,
Думу думать да церковь строить,
Церковь строить — соборную.
А в соборе, на престоле,
На престоле, Пречистая Мать.
Пречистая Мать слезно плачет,
Свитый Микола унимает:
Не плачь, не плачь,
Пречистая Мать!
Твой же Сын сегодня воскрес,
Сегодня воскрес в заутрени,
Ударили во все звоны,
Во все звоны, в одни часы.
Добры люди рады стали,
Рады стали — Бога взнали.
После пения волочебников одаривали яйцами, салом, хлебом и другой едой. Если в доме были парни-женихи или девушки-невесты, исполнялась дополнительно особая песня для них. Обходили так все деревни. Мальчики-волочебники весь сбор делили на равные части и каждый нес свою долю домой. Взрослые нередко собранные продукты продавали. Корреспондент отмечал в 1892 году, что «взрослые мужчины все меньше ходят волочебниками».
В некоторых местах традиционные коллективные обходы всех жителей селения приурочивались и к Егорьеву дню (23 апреля). В Макарьевском уезде Костромской губернии вечером накануне Егорьева дня собирались подростки и обходили все дома селения. Их задорная песня под окнами имела, подобно святочным колядкам, два варианта окончания: с добрыми пожеланиями («Дай вам Бог, надели Христос, двести коров» и т. п.), если хозяева подали угощение; с дурными пожеланиями («Ни кола, ни двора, нет ни куричья пера!») — если не подали. Это хождение называлось «окликанием Егория». В этой же губернии в других местах окликалыдики на Егория ходили по дворам с иконой св. Георгия.
О разнообразии календарных поводов для поздравительного обхода молодежью дворов односельчан свидетельствуют также описания Семика, относящиеся к ряду мест Владимирской губернии, Поволжья и Сибири. В Нижнеудинском уезде (Тулуновская волость, село Гадалей) семишники (так называли здесь участников семиковых обходов дворов) составляли группы по 10—15 человек. Такая группа называлась «вьюном». Вдего в селе набиралось пять вьюнов. «Вьюном» же называлась и песня, которую они исполняли под окнами. Обход дворов на Семик сочетался с выходом в лес и известным уже нам по предыдущей главе обрядом березки. Когда вечером возвращались с реки, «утопив» березку, пели группами по дворам. Семишникам подавали яички. Сходная картина описана корреспондентом Тенишевского бюро из Меленковского уезда Владимирской губернии (село Домнино): на Семик по дворам ходили партии девушек-подростков, подобранные по возрастам; из собранных под окошками яиц, молока и масла на берегу реки «варили яичницу». В Вязниковском уезде той же губернии (село Станки, Мстерской волости) во время обхода дворов двух подростков наряжали Семиком и Семичихой, и в исполнявшейся при этом песне фигурировали эти же персонажи. Веселое шествие сопровождалось ударами палки в старое ведро. Хозяева подавали муку, крупу, масло, сметану, яйца, сахар. Еду из собранных продуктов молодежь готовила на Троицу.
<< Назад Вперёд>>
