1. Влияние ордынского ига на престолонаследие
Только в 1243 г. Ярослав отправился в Орду к Батыю, а свого сына Константина послал в Каракорум. Цель этой поездки очевидна. Ярославу нужно было понять, по каким принципам князья в новых условиях получают власть. Тогда же выяснилось, что источником власти отныне становилось ханское пожалование. В подтверждение этого можно при-вести сообщение повести о Михаиле Черниговском, в которой сказано, что Батый «постави наместники и властели своя по всемъ градомъ русскими»; таже повеле всемъ князем Русскимъ, оставшим въ Руси, приити къ себе и поклонитися ему»3.
Подобную процедуру десигнации должны были пройти и другие князья, что они и сделали в последующие годы. Все дальнейшие события, в том числе убийство в Орде Михаила Черниговского, Андрея Мстиславича и другие подобные эпизоды, связаны с массовым переутверждением в Орде князей и интригами вокруг этого.
В ходе этой поездки состоялось утверждение Батыем прав Ярослава на великое княжение. В Никоновской летописи даже приведены слова хана, которыми он напутствовал Ярослава: «Ярослав буди ты старее всем князем в руском языце4. Не исключено, что тогда же был озвучен порядок, согласно которому и другие князья должны были отправиться к Батыю за подтверждением прав на свои владения.
Во всяком случае в следующем году в Орде побывали «про свою Отчину» князья Владимир Константинович, Борис Василькович и Василий Всеволодович.
Поездки к хану князья совершали и в последующие годы, и можно с большой долей вероятности предположить, что целью поездок было получение «номинации» у нового суверена Руси.
Кроме того, очевидно, что после смены власти в Орде ранее санкционированные владения требовали переутверждения.
После смерти Батыя и прихода к власти Сартака и позже источники зафиксировали такие факты.
В 1249 г. к Сартаку для десигнации ходил князь Глеб Василькович, Сартак почтил его и «отпустил в свою отчину»5.
В 1250 г. с этой же целью в Орде побывал Ярославский князь Борис.
Осенью этого года в Орду к сыну отправился сам великий князь Ярослав Всеволодович с сыном.
Нечто подобное происходит в 1256, 1257 и 1258 гг., когда в Орде после прихода там к власти хана Улагчи последовательно побывали князья Александр Невский, Андрей Ярославич, Борис, Ярослав Тверской, Глеб Василькович6.
В 1313 г., после того как к власти в Орде пришел хан Узбек, к нему на переутверждение и получение новых ярлыков отправились не только князья, но и митрополит и епископы, поскольку «Тахта царь умре, а новый царь Азбякъ селъ на царстве, и вся обновишася, и вси прихожаху во Орду и ярлыки имаху, койждо на свое имя, и князи и епископи...»7.
Из более позднего периода следует вспомнить события 1359 г., связанные с приходом хана Науруса. Тогда «поидоша во Орду къ новому царю Наурусу вси князи Рустии, и биша челом царю о разделении княжений ихъ, и тако смири ихъ, и раздел положи княжениамъ ихъ, и знати им комуждо свое княжение, и не преступати. И тако раздели ихъ коегождо вотчину его, и отпусти ихъ с миром и с честию»8. В 1412 г. Василий Дмитриевич и Иван Михайлович Тверской ходили в Орду к сыну Тохтамыша хану Зелени-Султану для подтверждения ярлыков на свои княжения9.
Еще одна характерная деталь, также зафиксированная в источниках, заключается в том, что после кончины князя-наследодателя потенциальные претенденты на наследство отправлялись к хану и именно там определялись и санкционировались параметры наследственного раздела. Вот такие сообщения в хронологическом порядке.
Первый эпизод связан с насильственной смертью в 1246 г. в Каракоруме при дворе великого хана Ярослава Всеволодовича. Вскоре после этого в Лаврентьевской и Никоновских летописях имеется сообщение о вокняжении во Владимире Святослава Всеволодовича, который посадил своих племянников по городам «яко бе имъ отец урядилъ Ярославъ». Речь, таким образом, идет о существовании некоего «ряда» Ярослава Всеволодовича, который предусматривал наследственный раздел при-надлежащих ему владений между его сыновьями. Безусловно, в этот перечень, если предположить, что он действительно существовал, не входила территория великого княжения владимирского. О судьбе великого стола есть важные сведения в Лаврентьевской Академической летописи, в которой под 1246 г. сообщается о том, что Святослав первым делом отправился в Орду и возвратился оттуда с ханским пожалованием на великое княжение: «Поиде Святославъ [в Орду] про свою Отчину и пожалованъ бысть... седе на столе Святославъ»10. В этой ситуации важно, что именно ханское утверждение Святослава во Владимире делает его великокняжескую власть по-настоящему легитимной. Характерно, что в этом же году Андрей и Александр Ярославичи совершили поездку в Орду, основной целью которой было санкционирование тех пожалований, которые они получили по «ряду» свого отца.
В 1305 г. после смерти Андрея Александровича Городецкого в Орду для получения ярлыка на великое княжение ездил Михаил Тверской11.
При этом воля хана как главный фактор легитимации княжеской власти создавала возможности для того, чтобы нарушить обычно-правовой порядок наследования престола и делала невозможным переход престола по завещанию. Подтверждение этой мысли находим в целом ряде сообщений летописей.
В 1251 г., несмотря на то что великокняжеский стол занимал Свято-слав Всеволодович, сыновья Ярослава Андрей и Александр заявили о своих правах на великое княжение и отправились добиваться его к Батыю. Показательно, что Батый видимо, понимая, что передача великокняжеского стола соискателям будет явным нарушением сложившегося порядка, отправляет братьев для разрешения спора ко двору великого хана12. Достигнутые результаты были обескураживающими: Александр получил Киев, а Андрей — Владимир. Сама инициатива Всеволодовичей доказывает, что у князей появилась новая возможность получения прав на владения в обход обычая. В свою очередь, принятое решение было явным нарушением наследования по закону и явной демонстрацией того, что отныне именно ханская воля будет определяющим критерием в передаче власти. Далее произошло то, что только подтверждает эти выводы.
В 1252 г. Александр Невский вновь едет в Орду, добивается изменения только что принятого решения и передачи ему великого княжения Владимирского: «отпустиша и с честью великою, давше ему стареишинь ство во всей братьи его»13.
Похожая история наблюдается в 1282 и 1293 гг., когда Андрей Александрович в Орде добивался передачи себе от брата Дмитрия велико-княжеского стола и организовывал ордынскую экспедицию на Русь для реализации принятого решения14. Никоновская летопись прямо указывает, что Андрей «ищя себе княжениа великого под братом своимъ стареишимъ...испроси себе княжение великое Владимерское у царя под братом своимъ старейшим»15.
Под 1304 г. летописец сообщает о том, как для разрешения спора о великом княжении претенденты оправились к хану: «И сопростася два князя о великое княжение: Михаилъ Ярославич Тферьскыи, Юрьи Даниловиць Московъскыи, поидоша въ Орду въ споре»16.
Нельзя не заметить, что установление произвольного порядка пере-хода столов было умело использовано московскими князьями для приобретения новых территорий (так называемые купли Ивана Калиты, при-соединение Нижегородского княжества в конце XIV в.) и стало одним из факторов возвышения Москвы.
Как известно, первые из дошедших до нас духовных (завещания) князей связаны с именем Ивана Даниловича Калиты. Чрезвычайно показательно, что завещатель не пытается вовсе распоряжаться великим княжением, а для главного города княжества — Москвы — используется правовая конструкция: «Приказываю сыном своимъ отчину свою Москву»17.
Удивляет, что Москва завещается всем сыновьям Ивана Калиты. Это создало впоследствии известную систему совместного владения Москвой. Для других территорий княжества завещатель использует обычную для будущих княжеских завещаний формулу: «А се даю сыну своему...» Объяснение этим явлениям, полагаю, стоит искать в ордынском факторе. Зная, что право утверждать переход княжеских столов по наследству принадлежит хану, Иван Данилович считал невозможным включать такие распоряжения в завещания, будь то судьба великого княжения или Москвы. В подтверждение этого вывода читаем в Лаврентьевской летописи под 1341 г.: «Преставися князь великыи Иванъ Данилович, тое же весны князь Семенъ Ивановичь съ братьею поиде в Орду. Того же лета выиде из Орды князь Семенъ на великое княжение»18.
Характерно, что такую же ситуацию зафиксировали духовные московских князей Симеона Ивановича Гордого и Ивана Ивановича Красного. Только во второй духовной Дмитрия Ивановича появилась формула о передаче великого княжения наследнику: «А се благословляю сына своего Василья, своею отчиной великим княжением»19. Однако ее появление связано с произошедшим слиянием территории великого княжения Владимирского и Московского княжества и с общим ослаблением ордынского влияния на Руси.
Власть Золотой Орды постоянно присутствует в духовных как фактор, ограничивающий завещательную волю московских князей. Иван Калита, а позже Иван Иванович в своих завещаниях предусматривают возможность территориальных потерь по вине татар: «А ци по грехомъ, имуть искати из Орды Коломны, или Лопастеньских мести, или отменьных мести Рязаньскихъ, а по грехомъ, ци отъимется котре место, дети мои, князь Дмитрии и князь Иванъ, князь Володимеръ, и княгини (в то) место поделятся безъпеньными месты»20.
Интересно, что в позднейших актах междукняжеских отношений присутствует стандартная фраза о принятии на себя сторонами обязательств не использовать Орду для претензий на владения друг друга: «А ци имут нас сваживати татарове, а оучнут вамъ давати... нашю отчину... и вамъ ся, брате, не имати...»21
Это подтверждает еще один характерный фактор в период ордынского владычества — прижизненный переход княжеского стола от одного князя к другому.
Очевидно, что само понятие престолонаследия в этом случае носило весьма условный характер. Зачастую ханские решения не только не следовали правовому обычаю наследования престола, а прямо ему противоречили.
Наибольшее количество таких случаев приходится на правление в Золотой Орде хана Узбека.
Под 1317 г. сообщается о том, что Юрий Данилович Московский вернулся из Орды с ярлыком на великое княжение, женившись на сестре хана, в сопровождении послов. Это произошло при условии, что великокняжеский стол занимал Михаил Тверской, который сам несколько ранее получил ярлык от Узбека. Здесь стоит отметить два обстоятельства. Во-первых, права Юрия, отец которого не сидел на великом княжении, намного менее предпочтительны, чем Михаила Тверского, что, однако, не помешало хану отдать ему великое княжение22. Во-вторых, когда имеются два претендента с приблизительно равными правами, воля хана выходит на первый план.
В 1322 г. хан также произвольно отбирает великое княжение у Юрия и передает его сыну Михаила Дмитрию, который в иерархии, согласно древнерусскому княжескому праву, стоял ниже Юрия.
Еще одним явным примером таких действий Узбека является предпринятое в 1328 г. и противоречащее всех правовым традициям разделение территории великого княжения на две части. Одну часть получил Иван Калита, а другую — Константин Михайлович Тверской23.
Встречаются случаи, когда волей хана князья добровольно отказываются от прав на великокняжеский стол. Так, в 1317 г. Михаил Тверской после переговоров с ордынским послом Кавгадыем уступил великое княжение Юрию Даниловичу24.
В течение XIV в. большинство попыток подорвать московскую монополию были предприняты в Золотой Орде. Так, в 1353 г. новгородцы направляли посольство в Орду с целью добиться передачи ярлыка на великое княжение князю Константину Васильевичу Суздальскому, однако эта инициатива закончилась неудачей. Следующая попытка была более успешной, и в 1360 г. «прииде из Орды в Володимирь князь Дмитрии Костянтинович Суздальскыи на великое княжение»25.
Первые серьезные сбои эта система стала давать только в 60—70-е гг. XIV в. Зимой 1362 г. Дмитрий Иванович согнал с великокняжеского стола Дмитрия Константиновича, который всего двумя годами ранее получил ханский ярлык на великое княжение.
В 1371 г. Дмитрий Иванович Московский отказывается подчиняться воле хана о передаче ярлыка на великое княжение Михаилу Тверскому: «И посол царев посылал къ Дмитрию звати въ Володимир къ ярлыку, и князь Дмитре отвечал: «к ярлыку не еду, а на великое княжение не пущу, а тобе послу цареву почесть»26.
Постепенно наблюдается тенденция, в соответствии с которой князья вначале утверждаются в Орде и лишь потом садятся на столы. Причем утверждению подлежат княжения не только на великих столах, но и на сравнительно незначительных. Похоже, что в 40—50-е гг. XIV в. ханская власть над Русью достигает апогея и потом постепенно ослабевает с началом так называемой ордынской замятии27.
Новое усиление власти Золотой Орды наблюдается после похода на Москву Тохтамыша в 1382 г. Так, после кончины Дмитрия Донского 25 мая 1389 г. его старший сын и преемник Василий Дмитриевич, несмотря на то что отец благословил его на великое княжение, отправляется в Орду на утверждение. Причем поездка состоялась только после 1392 г., а летописец подчеркивает, что Василий был «позван цесарем». Одновременно с получением великого княжения Василий Дмитриевич добивается ярлыка на Нижний Новгород.
Такая ситуация имела место практически до середины XV в. Еще в 1332 г. спор о престолонаследии между Василием Василевичем и Юрием Дмитриевичем решался в Большой Орде ханом Улуг-Мухаммедом28.
Таким образом, исследование влияния режима ордынского ига на престолонаследие в Древней Руси в XIII—XV вв. позволяет сделать следующие выводы.
Со времени первой военной экспедиции монголо-татар на Русь и до поездки в Орду великого князя Ярослава Всеволодовича в 1243 г. действовала сложившаяся система престолонаследия с доминированием наследования по правовому обычаю.
С 1243 г. единственным законным источником княжеской власти, в том числе при ее переходе по наследству, являлось решение хана Золотой Орды. В соответствии с установившимся порядком каждый князь, вступающий в наследство, должен был пройти процедуру номинации. Юридическим выражением этого являлся особый правоустанавливающий документ — ярлык на княжение.
Каждый приход к власти в Орде нового хана требовал подтверждения прав на княжество и получения нового ярлыка.
Все эти обстоятельства привели к консервации обычно-правового порядка престолонаследия, препятствовали развитию наследования престола по завещанию. Как результат, это привело к усилению процессов феодального дробления в большинстве русских княжеств.
Кроме того, у князей появилась легитимная возможность претендовать на другие владения, даже в случае если это противоречило сложившемуся обычаю. Это обстоятельство еще более подрывало старую систему престолонаследия и при этом препятствовало становлению четкой системы престолонаследия. С другой стороны, этим обстоятельством умело воспользовались московские князья, которые смогли при помощи политических и финансовых инструментов расширить территориальные границы княжества. В итоге это можно обоснованно считать еще одним, ранее не упоминавшимся, фактором возвышения Москвы в XIV в.
1 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 467.
2 ПСРЛ.Т. 9. С. 113.
3 ПСРЛ.Т. 9. С. 130.
4 ПСРЛ. Т. 9. С. 124.
5 ПСРЛ. Т. 9. С. 137.
6 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 474-75
7 ПСРЛ. Т. 9. С. 178.
8 ПСРЛ. Т. 9. С. 231.
9 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. (Далее — НПЛ.) С. 403.
10 ПСРЛ.Т. 1. Стб. 523.
11 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 527.
12 ПСРЛ. Т. 9. С. 135.
13 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.
14 НПЛ под 1282 г.: «Андреи князь Александрович со Сменомъ Толигневицемъ цесареви би чоломъ на брата своего на Дмитрия, и въздыну рать татарьскую...» — и под 1293 г.: «Того же лета би чоломъ Андреи князь цесареви съ иными князи на Дмитриа князя с жалобами, и отпусти цесарь брата своего Дуденя съ множеством рати на Дмитриа».
15 ПСРЛ. Т. 9. С. 152.
16 НПЛ. С. 332.
17 ДДГ. № 1.С. 7-11.
18 ПСРЛ. Т.1. Стб. 531.
19 ДДГ. № 12. С. 34.
20 ДДГ. № 1.С. 8, 10; № 4. С. 16.
21 См., напр.: ДДГ. № 59. С. 187.
22 Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 42—43; Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 255-263.
23 ПСРЛ. Т. 9. С. 195.
24 Тверские летописи. Тверь, 1999. С. 66.
25 НПЛ. С. 366.
26 Тверские летописи. Тверь, 1999. С. 87
27 Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940. С. 117—122.
28 В.Д. Назаров считал, что ханский ярлык на княжение получил также Иван III с 1462 г. Однако приводимые аргументы носят косвенный характер. См.: История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 1996. С. 316—317.
<< Назад Вперёд>>
