28 июля (10 августа)
В начале второго часа ночи началась канонада на правом фланге; стреляла и Золотая гора. Много боевых ракет освещали угрожаемую местность. Но вскоре опять все затихло.Утром вышел весь наш боевой флот в море с очевидным намерением прорваться во Владивосток. С ним пошло и госпитальное судно «Монголия». Здесь остались лишь суда береговой обороны и «Баян», стоящий в сухом доке, исправляющий повреждения, полученные от мины. Командир «Баяна» капитан 2 ранга Вирен командует теперь морскими командами, оставленными для защиты крепости.
Сегодня с самого утра японцы сильно обстреливали город и порт. Есть и раненые, и убитые, между ними трое русских, остальные китайцы. Один снаряд попал в магазин Кунста и Альберса, один в здание Красного Креста, один в Отрядную церковь; кроме того, падали снаряды: у почтовой конторы, во дворе дворца наместника, в квартиру адмирала Витгефта, в магазине и во двор Кондакова и т. д. В бухту, позади «Нового края», легло 5 снарядов. Площадь обстрела сегодня очень обширная, но жертв сравнительно немного.
Как только начинается бомбардировка, улицы пустует. Куда прячется народ, трудно сказать; но лишь только стрельба прекратилась, улицы снова оживляются, жители вылезают один за другим, как мыши из своих норок, — и, как ни в чем не бывало, спешат по своим делам.
Говорят, с моря слышна канонада по направлению Шандуня; должно быть, эскадры встретились и завязался бой.
29 июля (11 августа)
С самого утра японцы довольно сильно обстреливали Старый город. Только что собрался выйти из дому, как где-то недалеко разорвался снаряд; мимо окна с мелодичным жужжанием пролетел осколок и упал во двор, где я и нашел его.После небольшого перерыва стреляли снова, и все больше по городу.
Еще с утра, в начале бомбардировки, получилось известие, что суда нашего флота возвращаются с разных сторон в Артур. Это известие, конечно, встревожило всех. Вскоре стали входить в гавань броненосцы с пробитыми трубами, сбитыми мачтами и пробоинами в бортах. Постепенно суда собрались в гавани, за исключением броненосца «Ретвизана», оставшегося под Золотой горой, у входа в гавань. Нет броненосца «Цесаревича», крейсеров «Аскольда», «Дианы» и «Новика», будто и миноносцы не все. Полагают, что они пошли на Владивосток. Есть слухи, что «Цесаревич» погиб в бою. Точных сведений нет. Был бой у мыса Шандуня, длившийся до ночи, во время которого убит адмирал Витгефт. С «Цесаревича» передали командование адмиралу князю Ухтомскому; «Цесаревич» ушел на юг, а князь Ухтомский отдал приказ пробиваться поодиночке обратно в Артур. Командир «Ретвизана» приказал было своему броненосцу идти таранить японский флагманский броненосец «Микаса» (сильно поврежденный артиллерийским огнем) и устремился к нему полным ходом, другие броненосцы не последовали за ним, и ему пришлось повернуть обратно, чтобы не быть потопленным японцами, так как весь огонь неприятельских судов был на нем сосредоточен. Наступила темная ночь, и воюющие эскадры потеряли друг друга из виду; никто не преследовал сегодня наши возвращающиеся вразброд суда104. Из этого можно заключить, что и японские суда пострадали в бою не менее наших; некоторые лица утверждают даже, что при дружной атаке наши суда могли бы нанести японцам поражение и свободно пройти к Владивостоку. Но все это еще трудно проверить.
На защитников крепости возвращение наших судов подействовало удручающе.
— Ну, хорошо, — воскликнул один из артиллеристов на боевой линии, — теперь мы, по крайней мере, знаем, что нечего нам ждать помощи от флота! Мы должны рассчитывать только на себя!
Утверждают, что на некоторых наших броненосцах были женщины. Это на судах, идущих в неизбежный бой!
30 июля (12 августа)
Сегодня японцы обстреливали только западную часть гавани, где стоят возвратившиеся суда, попаданий не было, хотя снаряды падали близко. Около водопровода, за мостом, ведущим в Новый город, убило несколько лошадей и ранило приехавшего за водой пожарного и китайца. После обеда японцы перенесли огонь на Новый европейский город. Снаряды попали в госпиталь № 9 и ранили нескольких раненых, падали вблизи госпиталя № 6, но без вреда, в городской сад и в бухту. Повреждено несколько зданий.Странно, но, по-видимому, японцам сообщают все, что творится в Городе. Вчера перевозили раненых из Пушкинского училища и военной школы, которые стоят прямо под обстрелом, в Новый город; и сегодня японцы бомбардируют уже Новый город и попадают прямо в госпиталя.
104 С великой досадой я узнал лишь впоследствии, что давно прибывший из Чифу техник русской телеграфной станции, добровольно вызвавшийся восстановить морской кабель Чифу — Артур, имел все наготове для этой работы, все было припасено на одном из портовых судов, нужно было только воспользоваться удобным моментом, выйти в море и соединить порванный лишь в одном месте кабель. Работу эту нужно было сделать так, чтобы японцы о ней ничего не знали, иначе они могли снова порвать кабель, и на этот раз более основательно. Так как японцы строго поддерживали блокаду, то нелегко было дождаться этого удобного момента. Но когда 28 июля наша эскадра вышла в море, чтобы прорваться во Владивосток, настал этот момент. И этим моментом нужно было во что бы то ни стало воспользоваться. Техник, обрадовавшийся случаю, просил командира порта разрешить ему выйти тотчас, вслед за эскадрой в море, чтобы исполнить свою задачу. Но адмирал не разрешал, велел обождать еще. Когда начал доноситься гул канонады со стороны Шандуня, когда стало несомненным, что там завязался бой, то техник снова упрашивал командира порта разрешить ему выйти в море для соединения порванного кабеля, но адмирал велел подождать еще. И вот дождались: эскадра вернулась в Артур, а японские миноносцы снова стали беспрерывно крейсировать на горизонте. Нерешительность адмирала в такую важную минуту обратила весьма похвальную затею в ничто.
Спрашивается: чем же рисковал при этом адмирал Григорович и что заставило его не разрешить выход в море технику?
Это вопрос, на который едва ли он сам в силах дать удовлетворительный ответ.
Лишнее доказательство тому, что власть может не только содействовать делу, но и затормозить его.
Мне могут заметить, что невелика беда в том, что кабель между Артуром и Чифу не был восстановлен, что пользы от него было бы мало, что крепости он бы не спас от сдачи... Могут сказать, что если бы кабель был восстановлен и мы бы узнали, что напрасно рассчитываем на помощь откуда-либо, то пали бы духом и сдали бы крепость раньше того, чем это случилось.
С этим не могу согласиться. Восстановленный кабель принес бы несомненную и большую пользу осажденной крепости. Не важно то, что мы не знали, что творится на белом свете, но важно то, что ни в Чифу, ни Шанхае в наших консульствах, ни в Петербурге не знали, что творится у нас и чем нам помочь. При исправленном кабеле можно было каждый раз дать нам знать, в какое время вышла в Артур каждая джонка, каждый пароход; наши миноносцы могли бы их встретить. Тогда японцы не уводили бы, так сказать, из-под нашего носа идущие к нам джонки и пароходы к себе — все, что посылалось нам и стоило правительству огромных денег, не доставалось бы постоянно японцам; тогда прорвавший блокаду бомбейский пароход «King Arthur» не привез бы нам 50 000 мешков муки, в которой мы еще не нуждались, а привез бы средства для борьбы с цингой, привез бы артиллерийские снаряды и т. д.
Понятно, что восстановление кабеля должно было так и остаться тайной для всего мира, и в таком случае ему не грозило опасности быть снова порванным.
<< Назад
Вперёд>>
