Уже много у нас и убитых, и раненых, между ними хорошие знакомые — друзья. На правом фланге 7-го числа ужасно обожжен при взрыве порохового погреба на Залитерной109 батарее и вскоре умер бывший начальник крепостной артиллерии на кинчжоуской позиции штабс-капитан Николай Алексеевич Высоких. Это был прекрасный человек и отличный офицер. Умер он в адских муках, но не испустив ни крика, ни стона, врачи были в изумлении от такого беспримерного мужества, необычайной силы воли.
6-го числа японцам удалось занять передовые окопы Угловой горы, а 7-го числа они заняли и Угловую гору.
Во время штурмов предгорья Угловых гор, где нашим отрядам приходилось уступать место подавляющему перевесу японских сил, сильно изранен подполковник Лисаевский, под наблюдением которого, по проекту генерала Кондратенко, укреплялись эти предгорья.
По рассказам очевидцев, с редким упорством отстаивал немолодой уже подполковник свои позиции, не отдавал он даром ни пяди земли. Он уже ранен, левая рука, простреленная в двух местах, повисла бессильно, кровь сочится сквозь мундир и капает с пальцев.
В одном месте дрогнули наши цепи, он — к ним.
— Не отступай, ребята! Держись дружнее, целься, не торопясь! Не отдадим же им даром наши позиции! Не уйду от вас — помрем вместе!
У него уже ранена и правая рука. Солдаты уговаривают его пойти на перевязочный пункт.
— Не уйду!
И торопится туда, где его присутствие необходимо. Раны перевязываются санитаром наскоро — и он опять распоряжается, как ни в чем не бывало.
Вот — пуля пробила ему челюсть, кровь хлынула изо рта, солдаты снова уговаривают его отойти, идти на перевязочный пункт. А он берет у санитара вату, запихивает ее себе в рот и рычит.
— Не уйду! Держись, ребята, дружнее!
Еще нашлась у японца для него пуля. А он все еще продолжает размахивать уже перевязанной правой рукою, командовать, насколько позволяют разбитые челюсть и подбородок. Наконец, истекая кровью, падает он в обморок. Его уносят и передают велосипедистам-санитарам, которые и доставили его в госпиталь.
Дорогой встретил его полковник Третьяков, поцеловал безжизненное бледное лицо, перекрестил его со слезами на глазах и сказал:
— Будет жив!..
Немного позднее ранен там же, на левом фланге, капитан 2 ранга Г.Вл. Циммерман, командовавший батальоном флотского экипажа.
С падением предгорья Передовой, Боковой и Трехголовой (на Сиротке держались еще некоторое время охотники) на нашей позиции на Угловой, обстреливаемой японцами и фронтовым и фланговым огнем, нельзя было долее держаться, но все же не покидали ее до ночи на 7-е число и отступили только тогда, когда уже не было возможности оставаться на ней, когда все прикрытия были сметены артиллерийским огнем неприятеля, после отступления старались нейтрализовать ее сосредоточенным огнем с наших батарей.
Нечего и говорить о том, что, будь на Угловой бетонные укрытия, эта позиция продержалась бы долго.
У японцев при этом штурме урон был огромный — не менее 75 процентов всех бывших в деле людей. Имея в виду этот урон, генерал Кондратенко хотел перейти там в наступление, но, как передают, генерал Фок, вообще не любивший давать свои резервы, помешал этому, он будто называет Кондратенко «азартным игроком». А успех был весьма вероятен, пока японцы не успели укрепиться на новых позициях.
Наша беда в том, что батареи строятся красивые110, но уже при первом сильном дожде они размываются, а при бомбардировках скоро оголяются орудия — орудия подбиваются и люди гибнут зря, не имея надежных прикрытий.
Кроме того, у нас самый порядок артиллерийской борьбы с неприятелем далеко не нормален. Например, не стрелять без разрешения или — не приказано стрелять.
С батареи замечают или передвижения неприятеля, или установку им орудия. Извольте-ка сперва донести по начальству, а пока получишь приказание, неприятель скроется, успеет укрепиться. А потому приходится иногда действовать без распоряжения начальства. Так, на левом фланге штабс-капитан крепостной артиллерии Андреев, капитан полевой артиллерии Цветков и другие подбивали неприятельские орудия, не спрашивая разрешения начальства, если видели, что необходимо стрелять немедленно.
Это спрашиванье начальства, часто отсутствующего во время боя, ужасно стесняет личную инициативу сражающихся. На это жаловались повсюду — и на правом фланге, и в центре. К чему эта бессмысленная экономия снарядов, последствия которой совсем не экономичны для гарнизона и укреплений? Ведь если неприятелю позволили подойти близко да еще дали ему беспрепятственно укрепиться, то борьба с ним становится куда труднее, вред, наносимый им, много чувствительнее. А казалось бы, дело артиллерии именно удержать и уничтожать врага вдали, не допуская его подойти безнаказанно к крепости.
В боях на левом фланге отличились, как передают, капитаны Крамаренко и Янцевич, штабс-капитан Софронов, поручики Османов и Иванов, но будут ли они награждены и чем — это другой вопрос.
На батарее литера Б убит подпоручик Сандецкий и смертельно ранен поручик Коржинский.
На правом фланге японцы сильно наседают на редут № 1, гарнизон держится геройски, отчаянно.
Вот батальон моряков под командой капитана 2 ранга А. В. Лебедева отправляется на позиции, по направлению к Орлиному Гнезду. Уже сумерки, но богатырская фигура командира, бодро шагающего впереди отряда, видна издали. Идут на смену частей, измученных беспрерывным боем.
Пока все атаки блестяще отбиты, склоны горы покрыты японскими трупами. Еще поддерживается редкий артиллерийский огонь. Видно какое-то зарево, что-то догорает.
10/23 августа
Все эти дни бомбардировки и штурмы почти не прекращались.Японцы штурмовали фронт от укрепления N° 2 до форта III, особенно наступая на редуты, Куропаткинский люнет и открытые капониры.
На Куропаткинский люнет японцы взбирались уже несколько раз, но тотчас же стрелки и крепостные артиллеристы штыками сбрасывали их обратно. Японцы не могут устоять против нашего штыкового удара. Не удалось японцам взять и открытые капониры, они завладели вчера под вечер редутами № 1 и № 2 только благодаря своему сосредоточенному артиллерийскому огню. Редуты были очищены после отчаянного сопротивления.
Второй уже день виднеется поднявшийся над Волчьими горами, против Орлиного Гнезда, японский воздушный шар, продолговатой формы с придатком в роде руля. Говорят, что шар этот — один из взятых японцами 27 января на пароходе «Маньчжурия».
Пытались подстрелить этот шар, но видимого успеха не имели, хотя вскоре шар опустился.
У нас нет правильно организованных наблюдательных пунктов для точного определения падений снарядов и корректирования стрельбы. Единственный снабженный нужными инструментами наблюдательный пункт устроен на Большой горе, на правом фланге, капитаном Виреном и обслуживается моряками. Говорят, что генерал Стессель находит это излишней и ненужной затеей.
Все эти ночи просиживал подолгу на горе, наблюдая за ходом боя, стараясь вывести заключение о бое, насколько это возможно определить по трескотне ружейных выстрелов, по гулу противоштурмовых и прочих орудий.
Боевые ракеты то и дело взвиваются змейкой и, рассыпаясь огромным снопом ослепительных звездочек, освещают на несколько секунд темные очертания гор, окаймляющих город, тыл наших позиций. В эти мгновения все точно затихает, чтобы в следующую минуту затрещать с новой силой. Кое-где видны лучи прожекторов, переходящих с места на место. После больших белесоватых вспышек глухо раздаются выстрелы более крупных орудий; если при этом хотя незаметный ветерок, то слышен вой прилетающего японского и удаляющегося нашего снаряда и взрыв его там, в расположении японцев. То изредка, то учащаясь, раздаются потрясающие воздух выстрелы с Электрического утеса, Золотой горы и с наших судов, снаряды пролетают через наши головы с шипением, свистом и воем. Но нас уже не страшат эти зловещие звуки, от которых в начале войны так сжималось сердце, по телу пробегала холодная дрожь, мы приучились различать шум перелета своих снарядов от неприятельских. Наши снаряды не кажутся нам такими ужасными, несущими смерть и разрушения, как неприятельские, мы видим в своих снарядах лишь поддержку нашим храбрецам-защитникам там, впереди. Мы провожаем их голодный рев подчас пожеланиями большого успеха. Война бессердечна.
Сегодня вышли в море, чтобы обстрелять японские позиции с фланга, броненосец «Севастополь», канонерская лодка «Гиляк» и миноносцы, направились они к бухте Тахэ.
Вот некоторые подробности о вчерашнем штурме на правом фланге, на редуты № 1 и 2. После сосредоточенного артиллерийского огня, превратившего редуты в развалины, японцы взяли штурмом редут № 1. Туда были посланы резервы. Матросы под командой капитана 2 ранга Александра Васильевича Лебедева вскочили в редут и перебили японцев, занявших его. Лебедев, по словам очевидцев-матросов и стрелков, скосил своим увесистым палашом много японцев — послужил примером для всех, в левой руке у него был револьвер-наган, из которого он стрелял в сбившихся в кучу японцев, правой же рукой наносил смертельные удары.
— Храбрее этого рубаки мы не видали! — говорили уцелевшие в этом деле.
Но он погиб тут же. Как только японцы заметили, что их солдаты начали убегать назад поодиночке и что редут взят обратно русскими, они открыли снова адский артиллерийский огонь. Наши храбрецы должны были укрываться где кто мог, чтобы не быть уничтоженными массой рвущихся над редутом снарядов.
Лебедев, покончив с японцами, остался еще на момент на редуте.
— Вашбродие, — кричат ему приобретшие в боях уже некоторый опыт нижние чины, — прячьтесь! Сейчас начнет артиллерия!..
Но он не послушался, снял фуражку и вытер платком вспотевший лоб. В это время разорвалась над ним японская шрапнель, несколько шрапнельных пуль пробило череп, и Лебедева не стало.111
Редуты переходили в этот день раза четыре из рук в руки, и, наконец, наши отряды очистили их за невозможностью укрываться от японских снарядов, все было превращено в груды камня и обломков — некуда спрятаться. Зато, как бы в отместку, наша артиллерия не перестает громить эти редуты, не давая японцам засесть и укрепиться в них. Туда посылаются с Золотой горы и с броненосцев «чемоданы» — как прозвали у нас 10–, 11– и 12-дюймовые снаряды.
Подобно капитану Лебедеву, геройски погиб в контратаке на Панлуншане полковник князь Иван Ильич Мачабелли, бывший командир 13-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, отрешенный от командования полком совершенно незаслуженно. Безусловно, храбрый офицер, честный, примерный служака — не преклонялся перед трусливыми бездарностями; его оскорбили, опозорили, так как ничто не может быть хуже для офицера, чем отрешение от командования во время войны112, — оно означает, что офицер этот никуда не годен, не выдержал боевого испытания. Его убили нравственно сперва свои начальники, потом прикончили японцы. Японцы убили его открыто, в честном бою; наши же — из-за угла, предательски, так как прекрасно сознавали его безвинность. Но им нужно было свалить с себя ответственность за один из своих бессмысленных, даже сумасбродных поступков, за свое распоряжение о таком укреплении Волчьих гор, которое противоречит самым элементарным положениям военной науки, которое противоречит и простому здравому смыслу. Князь Мачабелли не боялся умереть, он доказал это уже в нескольких боях. Теперь же, недостойно опозоренный недостойными людьми, он искал славной смерти и нашел ее. Он бился наряду с солдатами и положил наряду с ними свою голову. Но мы потеряли отличного офицера, отличного командира полка — такого человека, жизнью каких мы должны дорожить.
Вечный мир тебе, герой — пасынок недостойного начальства!
Пусть напрасная смерть героя останется несмываемым пятном на тех, кто его погубил, кто алчно протягивает свои грязные руки за незаслуженным лавровым венком!
Тело князя Мачабелли не могли унести, оно осталось далеко впереди наших окопов, осталось в руках неприятеля, поэтому не могли быть оказаны ему последние почести ни уважавшими его сослуживцами, ни любящими его подчиненными, ни... лицемерная скорбь тех, кто его погубил, убил заживо.
Японцы, несомненно, благоговейно похоронили этого храброго русского полковника.
К сожалению, есть у нас и несколько отрицательных примеров. Капитан Б-ч, как сообщает полковник, раненный в боях, бежал от своей роты, был приведен обратно, но бежал снова. Капитан Л-ль, как подтверждается официально, оставил свою роту под видом болезни113...
Если верить злым языкам, «волчья болезнь» появилась то у одного, то у другого; она поражает даже и высших чинов, даже тех, для коих личная храбрость могла быть почти единственным оправданием. Также сообщают, что Угловая гора не была бы еще отдана, если бы две роты (кажется, 1-я и 7-я) 28-го полка не отступили самовольно и этим не заставили остальных отступить.
Прошлой ночью, с 3 часов было приказано одному батальону 14-го полка атаковать редуты № 1 и 2. Редут № 1 занят нашими стрелками, но с наступлением света они выбиты вновь японским артиллерийским огнем. Отряд, посланный в обход редута № 2, заблудился в потемках, и атака на этот редут не состоялась вовсе. Японцы укрепляются в редутах за горжами114, и поэтому нелегко выбивать их оттуда. Говорят, что, не будь этих горж, японцам не удержаться бы в этих редутах, так сказать, у нас под носом; их вышибали бы оттуда не только артиллерийским, но и ружейным огнем, а укрепляться за фронтовым бруствером далеко не так удобно. Досадно, что таким образом неприятель пользуется нашим же укреплением против нас115. К чему же строить такие редуты?
11/24 августа
Сегодня с 3 до 4 часов утра японцы бомбардировали город, перебудив всех жителей; люди бегали спросонок по городу, ища спасения. Ночью отбиты три отчаянных штурма на Заредутную батарею и прилегающую местность. Сообщают, что генерал-майор Горбатовский, лично руководивши все эти дни боем на угрожаемом фронте правого фланга (где он постоянно находится), сам повел последние резервы в контратаку. Когда японцы были уже отброшены и нужно было ожидать, что они начнут снова артиллерийский обстрел, солдаты окружили генерала и упросили его отойти в более безопасное место...Командир батареи подпоручик Кальнин, раненый множеством осколков, доставлен в Красный Крест; его батарея отчаянно боролась все эти дни с неприятельской артиллерией, разбивала шрапнелью колонны пехоты, подбивала орудия; весь израненный, лежа в блиндаже, он продолжал командовать батареей.
В эти дни из артиллеристов штурмуемого фронта — VII сектора — уцелели только прапорщик запаса Азаров и командир Волчьей мортирной батареи штабс-капитан Ручьев; последний благодаря тому, что батарея его неуязвима. Она хорошо установлена за естественным бруствером — недолеты японской артиллерии долбят скалу впереди батареи, перелеты же падают в глубокий овраг за батареей. Там нет линий попадания, зато японцы изощряются и бьют по мортирным дымовым столбам шрапнелью, стараясь хоть перебить прислугу. Но и это не удается им. Жаль, что не так установлены все наши батареи!
В траншее между Кумирнским и Водопроводным редутами сегодня убит подпоручик М.И. Аргузин.
109 Название это довольно странное — батарея эта находилась позади батареи литера Б. Вообще нельзя сказать, чтобы названия, данные нашим батареям, отличались меткостью. Литерных батарей было много, следовательно, могло быть и много «залитерных». Бывали даже «батарейные батареи», «морские батареи» и батареи, названные просто по калибру орудий. Не хватало названий. Положим, это неудивительно, если мы и во вполне мирной обстановке не особенно изобретательны насчет названий. Мне передавали, что в Одессе существует уже много лет особая комиссия, на обязанности которой лежит только придумывание названий новым улицам, и что, несмотря на это, там посейчас несколько улиц без названий. Там же изобретен шедевр — наименована «Улица 19 февраля 1861 года».
110 Так же, как до этой войны считалось в полевой артиллерии особой молодцеватостью красиво выехать с батареей на позиции. Война эта доказала, что подобные чисто парадные приемы здесь не только ни к чему, но прямо-таки губительны. Необходимо уметь поставить батареи скрытно, за естественными возвышениями — складками местности, нужно установить так, чтобы хорошо поражать, не подставляя свой лоб.
111 Тело А.В. Лебедева было вынесено и похоронено с подобающими почестями.
112 Впрочем, у нас встречается много странного; были у нас другие отрешенные от командования, не участвовавшие ни в одном бою — не переносящие боя... и, как теперь оказывается, даже награждены. Не слышно, чтобы кто-либо из таких типов отказался от данной ему, но совершенно незаслуженной награды.
113 Ужасно возмущает появление в газетах и журналах портретов героев этого пошиба с подписями: «выдержавший осаду Артура» или «отличившийся», даже «герой». Портреты же действительных героев встречаются реже; многих совсем нет, как, например, портрета кн. Мачабелли.
114 Горжа — тыловая стена, или бруствер укрепления, обращенный к крепости.
115 Куропаткинский люнет, не имевший тыловой горжи, был несколько раз уже в руках японцев, но они так и не могли удержаться на нем — их вышибали тотчас же.
<< Назад
Вперёд>>
