3/16 сентября
Проснулся в половине четвертого утра, слышу — идет бой. Вскочил, оделся и поднялся на гору наблюдать.Штурмовой огонь по направлению Водопроводного редута, более редкий по всему фронту до батареи литера Б. Среди непрерывного ружейного трескотка слышны татакание пулеметов, противоштурмовые пушки и отдельные выстрелы из более крупных орудий. Отголоски боя доносятся переливами, то усиливаясь, то затихая; судя по ним, бой не так жесток, как это было во время августовских штурмов.
На ближайшей к бою окраине города отчаянно ревут мулы, как бы понимая, чуя недоброе, собаки заливаются раздраженным лаем, петухи поют почти беспрерывно; все эти звуки иногда кажутся то отдаленным «ура», то отдельными криками отчаяния, то сплошным ревом озверевшей толпы. Небольшой боковой ветерок придает полету крупных снарядов какой-то особенный, сухой, голодный вой... Все это действует подавляюще на нервы. Не прорываются ли вновь японцы в каком-нибудь более слабом месте?
Нет. Начинает светать, становится светлее и светлее, насколько усиливается рассвет, настолько же начинает стихать бой, и все на том же месте; звуки не приблизились к нам. Значит — отстояли, отбросили врага.
Сейчас вспомнил, что вчера вечером говорили, будто к утру ожидается наступление японцев; другие уверяли, что теперь менее чем когда-либо можно ожидать нападения. Все же лучше ожидать нападения, чем не ожидать и быть застигнутыми врасплох.
Узнал результат утреннего боя. Штурм Водопроводного редута отбит очень удачно и с большим уроном в рядах японцев, у нас всего 2 убитых и 18 человек раненых.
Оказывается, что с вечера наши охотники сделали довольно удачную вылазку — застигли японцев врасплох и отбросили их из ближайших к редуту окопов. Дорого стоило японцам занятие вновь этих окопов — уничтожен целый батальон.
После обеда ввели во внутреннюю гавань трехмачтовую японскую шхуну, захваченную на море одним из миноносцев. Это второй наш морской трофей, вернее, приз. Шхуна оказалась пустой, в ней нашли около 50 ящиков пива. Команда шхуны состоит из 8 человек очень мелкорослых японцев — это какие-то пигмеи. Шхуна, видимо, выгрузилась — привозила японцам провиант.
Не везет, однако, нам и с призами. До сей поры наши миноносцы не изловили ни одного японского транспорта или иностранного судна, снабжающего японцев военной контрабандой.
Недавно был случай, когда наш миноносец, кажется, «Расторопный», встретил английский пароход «Гипсанг» и пустил в него мину. Пароход пошел, конечно, ко дну; с него сняли команду и капитана-англичанина, кроме него оказался там на пароходе еврей Серебрянник — бывший российский, а ныне американский подданный. Капитан и Серебрянник145 (будто зафрахтовавший пароход) уверяли, что они возили провиант для русской армии в Инкоу, встретили миноносец на обратном пути и тот, не предупредив их, пустил мину в пароход; теперь они требуют возмещения убытков. Командир миноносца уверяет, что он предупреждал пароход, требовал его остановки, а когда он приблизился к пароходу, оттуда открыли по миноносцу огонь из револьверов... и, кроме того, пароход будто собирался таранить миноносец... История довольно темная во всех отношениях146. Давно уже циркулируют у нас слухи, что разные иностранцы и некоторые евреи оказывают усердные услуги и нашим, и японцам.
Сегодня же передавали мне характерный ответ китайца-джоночника на вопрос нашего гражданского комиссара — можно ли еще пробраться в Артур из Чифу и обратно.
— Мошна, мошна, — ответил на это китаец, — хорошо мошна, но...
Тут он немного замялся.
— Что такое? Ну, говори, не бойся!
— Ипэн147 человек храбрый есть, ходи близко наша джонка, посмотри — ничего нету, говори цуба, манза!.. Русский миноноска далеко, далеко, бойся, стреляй, стреляй, шибко худо есть — много китайский человек помирай, джонка ломай... Худо есть! (То есть японцы, встретив джонку, подходят к ней вплотную, осматривают ее и, если там ничего нет, говорят китайцам: ступай! Русские же миноносцы боятся подойти близко, стреляют издалека; при этом напрасно гибнут китайцы и, конечно, джонка расстреливается.)
Трудно допустить, чтобы порядочный китаец лгал, — значит, бывали случаи. Этим отчасти объясняется незначительный прорыв к нашим китайских джонок с провиантом, с зеленью и прочей провизией, так необходимой нам. Этим же как бы дано некоторое объяснение происшествия с «Гипсангом».
Неоднократно носились у нас слухи, будто среди японской эскадры имеются суда бутафорные, с картонными башнями и деревянными пушками. Сказывают, что китайцы принесли это известие из Дальнего. Солдаты с береговых батарей уверяют, что это правда:
— Иногда появляется на горизонте японский броненосец — настоящий броненосец с двумя или тремя трубами, с броневыми башнями, все как следует быть. Пока он идет боком вдоль рейда, ничего; а как только повернется, глядишь, «селедка»!..
То есть корпус судна узкий, чего не бывает у броненосцев148.
В последние дни по гавани шныряют наши судовые шлюпки под парусами. Говорят — Вирен подтянул. А то парусное дело совсем забросили, только знают разъезжать на паровых катерах.
4/17 сентября
Вчера вечером и сегодня утром шла довольно сильная канонада по батареям, она все еще не прекращается, и суда наши постреливают перекидным огнем, слышится ружейная перестрелка по направлению Орлиного Гнезда.Мне передают, будто предшествовавшая последнему штурму (на Водопроводный редут) вылазка была, вопреки первым слухам, неудачна; японцы поджидали ее, и поэтому мы понесли совершенно напрасные жертвы.
В штабах рассуждают о том, что если японскую армию прижмут с севера к Кинчжоу, то и Артуру будет жарко — японцы попытаются все-таки овладеть Артуром, при этом высказывается уверенность, что все же отстоим крепость...
А давно ли японцы чуть не прорвались в город?
Эх, надоели все эти толкования!
Как можно было ожидать, сведения о доставленных 6000 снарядов и 3 миллионов патронов оказались жирной уткой, говорят, пущенной генералом Стесселем.
Удивительно, как хочется верить в данное время самым невероятным слухам, несмотря на скептицизм внутреннего голоса.
Сейчас рассказывают, будто блокаду Артура с моря поддерживают только бывший китайский броненосец 2-го класса «Чин-Иен», крейсер «Ицукисима» с пластырем и 23 миноносца, из них будто половина должна была на днях присоединиться к эскадре, ожидающей наш Балтийский флот, который будто уже находится между Сайгоном и Шанхаем.
Спрашивается — не рановато ли это?
Глупое положение быть отрезанным от всего мира в то время, когда кругом ураган войны и на политическом горизонте новые зловещие тучи! Положительно ничего не знаешь.
Рассуждают о том, когда нас, наконец, освободят от осады. Одни говорят, что к половине сентября, другие — что только через несколько месяцев. Мне думается, что не раньше прихода Балтийской эскадры, который должен прервать пути сообщения японцев, завладеть морем. Но никто не может сказать, где этот флот — далеко ли, близко ли.
Где-то ночью была снова вылазка, японцев вышибли из окопа, причем их потери считаются около 50 человек. Ночью же будто стреляла японская канонерка из Голубиной бухты по расположению наших войск, но ляотешанская батарея прогнала ее вскоре.
Рассказывают, что вчера, когда наш миноносец захватил шхуну и взял ее на буксир, за ним погнались два японских миноносца. Тогда он подтащил шхуну под защиту батарей Тигрового полуострова и стал сам за шхуну. Батареи отогнали японцев тремя выстрелами. После этого наш миноносец потащил снова шхуну, как паук муху, в гавань. На шхуне оказалось 8 взрослых японцев, из них некоторые бывшие в Артуре, и мальчик лет семи. Этот мальчик, видимо думая, что их не оставят живыми, сильно упрашивал о чем-то командира порта: «капитана, капитана»!..
Мальчика допрашивали отдельно. Интересно, чего от этих моряков-рыбаков можно добиться? Разве только необходимых данных для призового суда.
Сейчас пришло на ум — не имела ли атака японцев на Водопроводный редут всего одним батальоном целью отвлечь наше внимание от другого места, для того, например, чтобы этим временем придвинуть и установить свои осадные орудия или перевезти таковые через опасное открытое место?..
Этого, конечно, не узнаешь, а все возможно. Орудовали же японцы с морского фронта всегда с какой-нибудь новой хитростью, и мы всегда попадались на эти удочки.
Нельзя не отметить, что появилась необычайная масса мух, обыкновенных и зеленых, очень больших, несомненно, они перебрались в город после того, как зарыли на позициях трупы. Также необычайно много комаров, которые жалят очень больно, особенно по ночам, они забираются не только в комнаты, но и в казематы, не дают и там покоя, особенно изводят они детей. Конечно, появление комаров легко объясняется нынешним чрезвычайно дождливым летом и необыкновенным ростом травы. В сухое лето их мало.
Мухи, конечно, много безобиднее, они менее подвижны, не жалят, но когда они садятся на тело, то чувствуешь их мохнатые ножки и невольно отряхаешься, надоедают они своим металлическим жужжанием и противны тем, что набиваются в комнаты, кухни, казематы, садятся и бродят по хлебу и всюду. Глядя на них, не можешь избавиться от мысли, что они также сиживали на гниющих трупах. В комнатах у запертых окон погибают они целыми кучами. Где только какие-либо отбросы, все кишит червями — их личинками.
Интересно бы выяснить, приносят ли они пользу как ассенизаторы, т. е. уничтожающие все гниющее и поддающееся гниению, или же вред — как распространители трупного яда и других нечистот. Мне кажется более вероятным первое, так как в разных явлениях природы нельзя не усмотреть какую-то мудрую предусмотрительность, целесообразность.
Положим, по этой же теории мы должны допустить и некоторую пользу от нашествия комаров. Так ли это? Пусть ответят нам на это ученые специалисты.
Сегодня японцы обстреливали Соборную гору, Новый город, порт и Перепелочную гору.
Наши предположения, что они перестанут бомбардировать город, оказались преждевременными, скорее всего, они молчали потому, что у них вышли снаряды, теперь же их подвезли вновь.
5/18 сентября
ездил на Тигровку навестить друзей, погулять по берегу моря. Я ходил в артиллерийскую лабораторию, где заряжаются 6-дюймовые бомбы. Заинтересовавшись этим делом, я заметил, что работа производится довольно неосторожно. Мне объяснили, что надзор над этими работами почти невозможен, потому что у нас 8 таких лабораторий, разбросанных по разным углам крепости, заведует же ими всеми один офицер, который при всем своем желании может побывать за день в каждой из них лишь короткое время. Хлопоты заведующего о назначении ему помощника в этом непосильном для одного человека деле остались пока без успеха. Но, как мне говорили, главная беда в том, что у нас нет опытных, подготовленных особым курсом, хотя бы руководителей работ из нижних чинов. Поэтому солдаты, торопясь отработать положенный урок, пренебрегают мерами предосторожности. В одной из этих лабораторий был уже взрыв, причем погибло 9 человек, но солдаты все же мало обращают на это внимания, насыпают сразу целый ряд снарядов, подкалачивают довольно неосторожно, не завинчивают насыпанный снаряд тотчас и т. д., так что риск несчастья на каждом шагу.На дальнейшие мои расспросы мне объяснили, что в бытность в Артуре начальником артиллерии генерал-майора Хо-лодовского была выработана смета, планы, определен удобный участок земли и все подготовлено для того, чтобы устроить эти лаборатории в одном месте, тут же должны были быть открыты специальные курсы для нижних чинов-лаборатористов, но по уходе Холодовского дело осталось по-старому, всему будто помешали личные счеты, другие взгляды. Старая история.
...А воз и поныне там!..
По берегу моря солдаты усердно ловят во время отлива крабов149, эта ловля доставляет им развлечение, улучшение пиши, а также и небольшой доход, так как при хорошем улове остается и на продажу.
Пока вода теплая, ловля эта не грозит простудой, против же ущемления крабов клешнями, причиняющего ранения иногда с очень сильными болями и иногда долго не заживающие, солдаты надевают кожаные рукавицы и ухитряются поймать краба так, чтобы он не мог ущемить. Солдаты показывали нам экземпляры фиолетовых крабов и говорили, что это и есть самые злые и ядовитые, т. е. ущемления этих заживают нескоро. А пойманные красивые крабы злобно хватали все вокруг себя клешнями, как бы в подтверждение сказанного о них.
— И наше положение сейчас не лучше этих крабов в корзине!..
Сказавший это молодой офицер было весело захохотал, но потом задумался и долго молчал.
На самом деле много сходства с нашим положением.
Направляясь на Маячную горку, мы проходили мимо неразорвавшегося японского 12-дюймового снаряда, попавшего сюда во время первых морских бомбардировок крепости. Чугунная или же стальная глыба — чурбан, длиною в 1 ¼ аршина, лежит на песке, не долетев до укрепления по крайней мере на четверть версты; недалеко от нее, в луже морской воды, видна огромная воронкообразная яма — должно быть, там разорвалось такое же чудовище.
— Все же безумие, — говорит артиллерист, — бомбардировать крепость с моря. Ну, что они этим достигли? Ровно ничего. В этом отношении Артур прекрасная крепость — скалы не скоро сшибешь с места.
Поднялись на Маячную горку, полюбовались морем, которое еле колышется. Направо виднеется множество лодок, это прибережные китайцы и наши команды ловят рыбу для себя и для нужд крепости. А налево вдали, около острова Кеба, виднеется какое-то японское военное судно. Здесь, на Тигровке, на берегу моря так тихо, веет таким спокойствием, будто и нет осады, будто мы находимся в другой части света...
Поднимаемся на самую вершину горы и перед нами открывается картина сухопутного фронта. Кое-где мелькнет дымок и донесется гул пушечного выстрела. Кто и куда стреляет, нельзя разобрать.
Опасаемся, как бы не началась бомбардировка гавани, тогда придется просидеть здесь до ночи, семьи будут беспокоиться. К тому же быть в гостях150 по нынешним обстоятельствам не значит быть и сытым; зачастую у радушного хозяина нечем перекусить, он сам нередко сидит впроголодь; если удастся купить банку мясных консервов — это целый праздник. Приходится перебиваться на чае да на рисе, то так, то этак. Коли выпил рюмку портвейна да закусил сухим чайным печеньем, больше уж и не спрашивай. Это сознает каждый. Настало время, когда злоупотребление гостеприимством является чуть не преступлением!..
Только что переправились обратно через гавань, как началась бомбардировка города и гавани, продолжавшаяся более часу.
6/19 сентября
Утром всего 12° тепла по Реомюру; после державшихся все время 12–20° по утрам и 25–26° в обед чувствуется прохлада.Вечером был в госпитале, навестил тяжелораненых друзей, отнес одному карту Маньчжурии, чтобы поразобрался по ней в положении Северной армии, о котором мы не имеем никаких сведений, другому — старый указатель железнодорожных движений для составления маршрутов и смет для будущего отпуска в видах дополнительного лечения...
Ну и народ эти врачи! Привыкли резать и пилить ежедневно человеческое тело и рассуждают об операциях и человеческой жизни как сапожники о старом сапоге!.. Впрочем, все они прекрасные люди и работают не покладая рук, не заботясь о себе, не обращая никакого внимания на то, что в любую минуту может ворваться в госпиталь неприятельский снаряд и перекрошить всех.
Передают, будто вчера вечером одно из японских судов береговой обороны (из старых китайских броненосцев) нарвалось в бухте Луизы на мину, и еще сегодня утром видели его лагом151 несомое течением; надо-де было послать миноносцы «добивать» это судно, но это представляло риск, так как оно было уже далеко, почти на горизонте. Кто-то высказал сомнение, не накренили ли японцы сами это судно для лучшего обстрела берега, но такое предположение не выдерживает критики — им нечего так высоко обстреливать, большой же подъем орудия укорачивает, а не удлиняет полет снаряда.
Говорят, что опять прилетели целых три почтовых голубя, но также без писем, вероятно вырвались.
Появились слухи, будто японцы готовят к 10-му числу минную атаку, чтобы в то же время садиться на транспорты и убираться подобру-поздорову в Корею или домой, так как их дела на севере плохи и они не надеются овладеть Порт-Артуром. Что-то слух этот уж слишком благоприятен нам. Тем не менее пресерьезно рассказывают, что видели около 50–54 японских транспортов, пришедших за осадной армией, кто говорит, что суда эти пришли к Инченцзы, а кто — что к Дальнему.
О наместнике, адмирале Алексееве, сразу три слуха: по одному — он застрелился, по другому — он проболел 6 дней и умер, а по третьему он или сам отравился, или же его отравили.
Рассказывают, что наши лазутчики, убедившись, что всюду впереди расположения японцев протянута проволока с подвешенными на ней колокольчиками и пустыми коробками из-под консервов, мешает им пробраться незамеченными и разведать силы японцев, решили отомстить — подкрались к этой проволоке, привязали к ней тонкую веревочку и вернулись к себе, предупредив об этом наши цепи, они начали от времени до времени подергивать за веревочку. Японцы всполошатся и давай стрелять куда попало. Так заставили они японцев потратить массу патронов попусту и не давали им спать в то время, как наши отряды спокойно отдыхали и потешались выдумкой лазутчиков.
В то время как всюду, в городе и на позициях, наступила жизнь впроголодь, узнаем, что у генерала Стесселя имеются еще сто свиней и много всякой другой съедобной живности. Он запасся основательно всем.
По его адресу слышны злобно-иронические замечания, между прочим, задается вопрос — если у генерала Стесселя 100 свиней, так сколько же там свиней всего? Ответы не сходятся.
После обеда канонада усилилась и сейчас еще не смолкла. Должно быть, японцам подвезли свежие запасы снарядов, и они успели установить новые батареи и орудия вместо сбитых.
Необходимо отметить, что у нас и посейчас еще верят, будто для обстрела города установлены специальные орудия. Так мне сегодня пресерьезно сообщали, будто на Дагушане установлено 6 орудий для бомбардировки города.
В самом начале бомбардировок усердно доискивались, откуда это стреляют по городу; говорили, что даже назначена награда тому, кто обнаружит эти орудия и заставит их замолчать, сообщали, что эти орудия установлены в китайской деревне, в одной из фанз, или же что наконец батарея эта обнаружена, но она поставлена за скалой и совершенно неуязвима, так как из-за скалы видны лишь дула орудий; то еще рассказывали, что полицмейстер Тауц поехал в сопровождении какого-то кавказца, чтобы обнаружить орудия, стреляющие по городу, а потом, что он нашел их и указал артиллеристам по карте, где они находятся, и теперь, дескать, они будут сбиты... Раз сообщали даже, будто собралась пара смельчаков, запаслась пироксилиновыми шашками, бикфордовым шнуром и прочим и ушла ночью в расположение японцев, чтобы взорвать там эти орудия, — люди решили пожертвовать собой, но спасти город от обстрела...
Канонада ничуть не смолкает, даже как будто еще усиливается. Кто-то принес известие, что первая атака уже отбита 13-м полком, японцы наступали на Водопроводный и Кумирнский редуты, будто на этих редутах сосредоточен главный артиллерийский огонь и подготовляется штурм.
Сегодня довольно сильный ветер, и поэтому достигающие нас звуки совершенно особенные, какие-то плоские, расплывчатые — шрапнель рвется со звуком, похожим на удар по железной крыше, а общий рев орудий сливается в какой-то сухой грохот, будто буря колышет огромную железную крышу; между этим то и дело слышен какой-то глухой стук, будто от падения чего-то тяжелого, твердого — взрывы и выстрелы. Береговой фронт и суда посылают японцам, то реже, то чаще, свои тяжелые бомбы; Золотая гора растеряла при этом по городу несколько крупных осколков, но как-то счастливо, несмотря на движение народа, никого не ранила, один упал близ городской столовой, другой напротив почтовой конторы, около магазина Чурина, а третий где-то дальше. Да кто их считает, лишь бы они не причиняли вреда!
От стрельбы наших крупных орудий окна дребезжат и колышутся, того и гляди, что стекла могут вылететь, что нередко и бывает в ближайших к гавани домах. Нельзя держать окна раскрытыми, ветер гонит по улицам облака пыли.
Становится свежо, в обед было всего 15,5° тепла, нужно одеваться потеплее.
Вот уже 11 часов вечера, а ружейный огонь, начавшийся с сумерек, почти не умолкает; иногда он усиливается до сплошной трескотни, между которой слышны пулеметы, потом станет редеть, редеть и почти затихает, но вдруг разгорается с новой силой.
Мне сообщают, что положение Водопроводного и Кумирн-ского редутов в высшей степени опасно.
7/20 сентября
Около 2 часов ночи нас разбудил грохот в нашей кухне — что-то упало, стекла и посуда задребезжали, что-то треснуло и глухо загрохотало; взрыва, однако, не слышно. Вышли посмотреть — оказывается, большой осколок с Золотой горы прошиб сверху угол кухни, перемесил там полки, посуду и прокатился по коридору к дверям.С самого утра слышна канонада далеко на левом фланге. Бой по направлению редутов почти не прекращался до сей поры.
Около 8 часов первое известие с позиции — будто за ночь отбито 6 отчаянных атак, взорвано несколько фугасов, нанесших большой урон японцам; потери японцев от ружейного и пулеметного огня огромны. Наши потери за ночь всего около 200 человек убитыми и ранеными. Одними фугасами будто взорваны на воздух 4 роты японцев. Кто говорит, будто японцы заняли первый и второй окоп Водопроводного редута, хотя поясняет, что их запустили туда для того, чтобы взорвать... Что-то сомнительно.
Пришли дружинники со своей позиции и рассказывают, как их обдало осколками разорвавшегося снаряда с «Ретвизана», но счастливо — никого не ранило; это уже второй в это утро разорвавшийся снаряд с «Ретвизана». Вот удовольствие! Свои снаряды усердно посыпают город осколками; несомненно также и тыл наших позиций... Ну и снаряды!
А стоят эти снаряды казне не меньше, чем хорошие. Интересно бы узнать, где их делают и как зовут тех, кто принимал такие снаряды как годные?.. Очень было бы интересно узнать Имена господ приемщиков, а также пообстоятельнее, как производится эта приемка. Нам это интересно потому, что мы видим, испытываем на себе результаты этой приемки.
Раненые, возвращающиеся с позиций, бодры и говорят: «Ничего, не бойтесь! Ничего не отдадим японцам».
Около половины девятого по направлению редутов вновь поднялся ружейный огонь. С 9 часов началась в том же направлении сильная канонада.
Стрелок-доброволец из охотничьей команды с левого фланга сообщает, что вчера на левом фланге не было ничего серьезного. Около часу ночи открыли для отвлечения японцев сильный ружейный огонь — фальшивое обходное движение; японцы в это время отхлынули от редутов.
Зашел подпоручик К., оправившийся от ран; идет за новым назначением в строй, ему предлагали нестроевую должность — не желает.
Говорит, нужно ожидать штурма, и основательного152.
Он рассказал, что история с веревочкой и проволокой с колокольчиками имела серьезные последствия для японцев. Наши подготовились основательно и сделали тревогу. Японцы подтянули свои резервы. Тогда наши стали выманивать их из окопов посредством колокольчиков и расстреливать ружейным и пулеметным огнем; нанесли им большой урон. Отомстили.
Жестоки шутки военного времени.
Другой рассказывал, как наши моряки скатили мину с Кумирнского редута в японский окоп; мина было застряла, тогда выскочил один лейтенант и один матрос, пихнули мину вперед и вернулись целыми на редут. Взрыв мины сильно переполошил японцев, долго не могли они опомниться от этого сюрприза.
С батареи капитана Страшникова улетела к японцам, вместе со снарядом, половина дула пушки. Такой же случай был в морском бою 28 июля, когда на палубу броненосца «Полтава» прилетело дуло японского орудия.
С десятого часа японцы жестоко обстреливают Перепелочную батарею; снаряды так и воют беспрестанно. Но эту батарею нелегко уязвить. Было время, когда мы думали, что она разбита, но нет. Около 12 часов она открыла вновь беглый огонь по неприятелю, который с нее хорошо виден.
Сообщают, что японцы ночью штурмовали и Высокую гору.
Узнаем, что к 11 часам очищены нашими отрядами сперва Водопроводный, а потом и Кумирнский редуты, за невозможностью там укрыться против сосредоточенного неприятельского артиллерийского огня. Наша артиллерия не дает теперь неприятелю укрепиться в редутах. Но все же не удержать нам эти редуты нейтральными, на это нужно множество снарядов, а их у нас мало.
Водопровод закрыт. Но он закрыт не японцами, а нашими властями из опасения, как бы неприятель не отравил воду; голова водопровода теперь в его руках. Теперь будем брать воду из колодцев, которых у нас довольно много. Чтобы вода не была отравлена и в колодцах китайцами-шпионами, у каждого колодца дежурит стража из дружинников153.
Во втором часу видел с горы огромный столб дыма, потом донесся глухой взрыв, дым расползался медленно. Где-то взорвали фугас или пороховой погреб.
Рассказывают, что сегодня около Водопроводного редута легло костьми 9 штурмовых колонн; из них шесть уничтожены ружейным огнем, а остальные фугасами и заложенными в редуте минами. У солдат от частой стрельбы деревенели пальцы.
Встретил врачей Красного Креста; по собранным ими сведениям, наши потери около 300 человек. Японских войск под Артуром сейчас будто около 80 тысяч.
Под вечер японцы вновь обстреливали Перепелочную батарею, причем много перелетных снарядов легло в район города.
Вечером наблюдал с горы за редким артиллерийским огнем. Больше других стреляет какая-то батарея из скорострелок, будто рубит топором, изредка посылает Золотая гора свой «чемодан»; стреляют и наши суда, иногда же раздается откуда-то выстрел и слышен лишь свист снаряда, летящего к японцам. Должно быть, с Электрического утеса. Но все же довольно тихо и будто все больше утихает; должно быть, до захода луны, а там снова начнутся штурмы.
8/21 сентября
В 5 часов утра выхожу послушать, что творится на позициях. Прохладно. Всего 11? тепла по Реомюру. Какой-то туман, похожий на дым, застилает сухопутный фронт.Тихо. Еле уловимая перестрелка на левом фланге; она возгорается и минут через 10 становится сильнее, можно предполагать, что по направлению Высокой горы начался бой. В центре и на правом фланге редкие выстрелы. Канонада то усиливается, то стихает.
Узнаем, что за ночь отбиты целых семь атак на Высокую гору.
Еще вчера наши отряды очистили Длинную гору; при этом японцам достались две пушки, которых не успели ни увезти, ни взорвать.
В это время подошли японские канонерки, которым было приказано обстрелять Длинную гору, и открыли убийственный огонь по своим. Японцы махали флажками, чтобы канонерки прекратили огонь, но их никто не видит; жарили себе, да и только.
Наши войска с окрестных высот заметили это, но вообразили сперва, что это наши канонерки, и давай кричать «ура»; когда же разобрались, в чем дело, то закричали и пуще того. Говорят, жалко было смотреть, как японцы метались, прятались, перебегали от своего огня. Огнем с канонерок уничтожено не меньше батальона японцев.
Сообщают, будто генерал Стессель захворал; получил от Куропаткина депешу: «Бейтесь сами, надейтесь на себя, помочь не могу» и упал даже в обморок. И комендант, говорят, не надеется на этот раз отстоять крепость, или, быть может, он это говорил только зазнавшемуся было генерал-адъютанту... Все это, конечно, предположения, но весьма вероятные. Генерал Смирнов хотя и не вполне оправился еще от дизентерии, но все же ездит на позиции.
Рассказывают, будто армия генерала Оку налегает на Артур, а армия Куроки окружена Куропаткиным.
С 9 часов 15 минут утра японцы начали обстреливать Золотую гору; снаряды ложились довольно высоко, под батареи, большинство их легло у подножия горы, в бухту, а некоторые даже около дачных мест. Наши батареи берегового фронта открыли сильный ответный огонь, и через полчаса японцы прекратили бомбардировку Золотой горы.
Зато они с часу до четырех обстреливали довольно редким огнем весь Старый город.
Под вечер японцы еще раз стреляли по городу, но недолго. Подумаешь, как мы привыкли к обстрелу! Помнится, как жутко было в начале бомбардировок, в последних числах июля и первых числах августа.
Куда ни повернись, всюду рассуждения о том, сколько именно японских войск под Артуром.
Ясно одно — что те транспорты, о которых рассказывали, будто они пришли затем, чтобы увезти отсюда осадную армию, без сомнения, привезли японцам подкрепления.
По штабным сведениям было: на левом фланге 5 тысяч, на правом 6 тысяч, а за Волчьими горами, в резерве, 20 тысяч — всего 31 000 (?). Подкрепления получено, по одним сведениям, 20, а по другим — 40 тысяч. Солдаты говорят, что все это еще не страшно, лишь бы не навалили северные японские армии.
Вечером всюду тихо; редко где раздастся одиночный выстрел.
10/23 сентября
Температура все понижается — сегодня всего 10 градусов тепла.В 4 часа утра я выходил послушать, все было тихо, только широкий, яркий луч японского прожектора лизал Перепелку и весь фронт до батареи литера Б. Хороши прожектора у японцев!
С 8 часов утра японцы снова усиленно обстреливают Золотую гору, но с одинаковым успехом; снаряды ложатся высоко, но не на батарее.
Сейчас генерал Смирнов проехал на левый фланг; там слышна редкая канонада.
Предположения, что ночь прошла спокойно, оказываются ошибочными. За ночь отбиты японские атаки на Высокую гору (говорят, целых 6), в занятые японцами окопы и блиндажи154 были спущены, под руководством лейтенанта Подгурского, мины. В то же время кинулся он со стрелками 5-го полка с ручными бомбочками и в штыки. Не только отбросили, а, вернее, уничтожили там японцев, как ни старались японцы, но завладеть потерянным им уже не удалось. Нашими захвачены два японских пулемета, много ружей и амуниции. 5-й полк отличился вновь, в нем, кажется, все герои, начиная от командира полка полковника Третьякова и кончая последним стрелком. Коменданты горы, капитан Стемпневский и штабс-капитан Сычев, как передают, отличные, храбрые офицеры.
Кстати, начиная с первых отбитых штурмов в городе появилось много японских ружей и даже офицерских сабель. Солдаты приносят их с позиций и охотно продают любителям за рубль-два, говорят — наберем еще вдоволь! Покупка и продажа японского оружия воспрещены комендантом как военной добычи, принадлежащей казне, но все же находятся на них охотники. Солдату, конечно, выгоднее продать, чем сдавать в казну. Во время последних боев нередко пускали в ход против японцев их же ружья. При усиленной стрельбе винтовки накаливаются и лужно иметь их несколько на смену. Конечно, довольно и наших винтовок (от убитых), но почему же не пострелять и из неприятельских, благо и патронов к ним набрано вдоволь. С виду эти японские винтовки довольно топорной работы. Офицерские сабли лучше наших.
Много крови пролито опять за эти дни. Потери японцев считают до 12 тысяч, наши потери исчисляют всего в 800 человек.
Наши солдаты не верят, чтобы японцы могли взять Порт-Артур, несмотря на появившийся слух, будто к японцам подошли 20 тысяч охотников из армии Оку (по другой версии, из Японии), поклявшихся взять Артур или умереть. Сообщают, что японские солдаты переругиваются с нашими из ближайших окопов.
— Догадались, черти, — кричат будто японцы, — устроить ручные бомбы — мы вас научили!
Другие кричат:
— Не стреляйте, русские, так далеко, а то попадете в Куропаткина!..
Вот чем они там занимаются, глядя ежеминутно в глаза смерти! Разумеется, и наши солдаты не остаются в долгу по части балагурства и колкостей.
Добыл сведения, по которым у нас выбыло из строя по 8 сентября всего 11 636 человек, из них убиты и умерли от ран 3600 нижних чинов и 65 офицеров, выздоровели и вернулись в строй 4300 нижних чинов и 106 офицеров, а 3500 нижних чинов и 65 офицеров находятся еще в госпиталях, и большая часть их (за исключением искалеченных) вернется в строй155.
Общие наши потери, сравнительно с японскими, довольно-таки незначительны.
Сегодня заметен всеобщий подъем духа даже среди малодушных. Снова сетуют на закрытие генералом Стесселем газеты. Кому, спрашивают, принес он пользу тем, что закрыл газету? Разве японцы теперь меньше осведомлены о том, какая батарея открыла по ним огонь? Ничуть!
Как было бы хорошо, если бы была газета, — сегодня же узнали бы на всех дальнейших позициях про молодецкое дело прошлой ночи на Высокой горе. Было бы недурно опубликовать и вышеприведенные сведения о наших потерях и выздоровевших, цифры эти весьма красноречивы для каждого солдата — весьма утешительны.
Сообщают, что около Высокой горы японских трупов лежит до 10 тысяч. Был случай, что японцы строили себе траверсы из трупов товарищей.
Будто сегодня виднелись на горизонте 4 крейсера и 4 броненосца. Не верится. Чьи бы суда могли это быть? После гибели «Хацусе» и «Ясимы» осталось у японцев всего 4 броненосца, а сильно поврежденный 28 июля «Микаса» не мог еще исправиться. Говорили про появление иностранной эскадры... Но чья же она могла бы быть? Английская, американская, французская или германская?
Японцы стреляли сегодня по Золотой горе, порту и городу до 12 часов 50 минут дня. Около дворца наместника загорелось. По пожарищу японцы участили огонь. Были будто сегодня и попадания на батарею Золотой горы.
Нельзя не отметить своеобразное явление из жизни в осаде, которое в другое время и немыслимо. Собаки дерутся около... коробки из-под консервов. Победительница схватывает коробку зубами и убегает с нею подальше, чтобы вылизать ее основательно... «Слишком уж аккуратными стали эти люди, — рассуждают, должно быть, при этом собаки, — стали очень опрятно опорожнять эти посудины. Хотя бы подумали о нашем брате... Нынче о косточке и подумать не смей... Когда, когда ее увидишь! И то, разве, конскую...» И замечательно приловчились они вылизывать эти коробки и банки — не боятся и острых краев выреза. Да, голодно становится и собакам.
Еще сегодня рассуждали, что провианта в городе так мало, что дай Бог, чтобы хватило его еще месяца на два. Если до тех пор не подоспеет выручка... будет худо.
Оказывается, что японские снаряды попали и в старую им-пань Красного Креста, в аптеку, в квартиры егермейстера Балашова и его помощника, статского советника Тардана; к счастью, их не было дома. Там ранило лишь несколько китайцев и то легко. Попал снаряд и в сад Мариинской общины Красного Креста; ранил проезжавшего извозчика и еще кого-то.
Во время штурмов Высокой горы взвод полевой артиллерии под командой штабс-капитана Ясенского, посланный полковником Ирманом в тыл японцам, к Голубиной бухте, оказал большие услуги.
11/24 сентября
Сегодня утром 14° тепла.Известие, что японцы, облепившие было Высокую гору, отброшены, радует всех, только и слышны разговоры о том, что в пылу схватки наши поддевали японцев на штыки и сбрасывали под гору... Все возможно. Растерявшихся от взрывов и внезапного нападения японцев били наши охотники и с тылу, и с флангов, и с фронта. Утверждают, что вчера вечером японцы пытались подобраться к Куропаткинскому люнету, но безуспешно. Быть может, они хотят попытать счастья на правом фланге — перенесут свои атаки снова сюда.
Сообщают, что один из наших саперов перебежал на виду у всех к японцам. Это первый подобный случай. Причиной перебежки послужило будто то, что этого сапера наказали розгами по приказанию генерала Стесселя.
Сегодня снова взбудоражила наши нервы похоронная музыка — хоронили несчастного капитана Лопатина, осужденного за отступление с горы Куинсана без особого на то приказания. Смерть избавила его от исполнения приговора суда; но он умер вследствие этого же приговора — от паралича сердца.
Суть в том, что неон виноват в отдаче горы, а те из начальства156, которые, не признавая в Куинсане ключа наших позиций, не вняли многократным о том докладам младших офицеров, не укрепили его, не поставили на него более значительный гарнизон и пулеметы157, а также не дали, несмотря на неоднократные о том просьбы капитана Лопатина, необходимого подкрепления. Будто капитану Лопатину было даже приказано не ввязываться в бой, поэтому, потеряв в бою очень много людей и не получая никакого ответа на требования о подкреплении, он решил отступить с остатками своей роты, рискуя и так и этак быть судимым за неисполнение приказания.
Когда обнаружилась вся важность Куинсана, то нужно было найти козла отпущения — и все обрушилось на бедного стрелкового офицера... Нашелся «стрелочник».
Сегодня снова вспомнилась омерзительная сцена, переданная нам очевидцем и разыгравшаяся еще там, на Зеленых горах. Генерал Фок кричал тогда, что нужно расстрелять его — изменника158. А полковник Савицкий увивался пред ним и заявлял театрально расходившемуся генералу с дьявольской готовностью:
— Сейчас распоряжусь, ваше превосходительство!..
И удивительно, как еще не смыли свой позор кровью другого, кровью козла отпущения. Смерть капитана Лопатина как бы сняла тяготеющий над всеми тяжелый гнет и как бы зачеркнула грязную страничку из геройской защиты Артура. Многие прямо радуются смерти капитана Лопатина.
Еще во время штурмов Высокой горы, 9-го числа, передавали мне слух, будто на другой день (10-го) наша эскадра должна выйти к Кинчжоу. Получено, дескать, приказание... Но едва ли кто этому поверил.
Сегодня на позициях спокойно. Передают, что с нашей стороны была попытка атаковать Длинную гору так же, как атаковали Высокую, но без результата — японцы очень бдительны.
Один из раненых офицеров, с которым беседовал сегодня в госпитале, уверяет, что японцы повторяют в точности кампанию 1895 года, что они неспособны придумать ничего нового и что если не все протекает так, как было тогда, то причина этому лишь та, что теперь здесь русские вместо китайцев.
Генерал Стессель будто ездил сегодня на левый фланг, но на какие укрепления — не знаю. Там везде спокойно.
12/25 сентября
Утром девять с половиной градусов тепла. Последние две ночи чудные, лунные, прошли сравнительно спокойно. Редкие ружейные выстрелы, коротко татакнет пулемет или заговорит, как бы спросонок, какая-нибудь пушка, и снова все тихо, словно сторожевая собака тявкнула и снова свернулась в комок.С 9 часов 55 минут утра японцы начали обстреливать западную часть гавани перекидным огнем со стороны Дагушаня. В это время ходил прогуляться, был как раз на бульваре (Этажерке) и сразу не понял, в чем дело, — гляжу, в порту забегали люди, прячутся как мыши по норам. Снаряды пролетают довольно высоко, только один как бы оборвался около Большой горы. Им начали отвечать с судов. Все же бомбардировка продолжалась более двух часов.
Мне рассказали, будто во время боев как-то в один из брошенных нашими войсками блиндажей — дело, кажется, было при отступлении от Зеленых гор — забрались ночью и наш, и японский раненые солдаты и легли спать, не замечая друг друга, утомление брало свое. Наутро проснулись и было испугались друг друга — хватились за ружья, но, заметив, что оба ранены, подали друг другу руки и начали объясняться мимикой, так как русский не знал ни слова по-японски, а японец так же по-русски. Оба проголодались. У русского нашелся хлеб, а у японца в фляжке вино, выпили, закусили. Наш солдат свернул «цигарку», и оба покурили с наслаждением. Посидели, перевязали получше друг другу раны и решили пойти дальше, японец было звал нашего солдата пойти с ним, но тот пригрозил ему смеясь кулаком. Оба противника были из запасных, и у того и у другого дома жена и дети, все это выяснили мимикой, руками — друг другу посочувствовали. Решили каждый пойти к своим. Но это было нелегко, так как те и другие ушли вперед и заняли другие позиции. Выяснив положение, пошли, поддерживая друг друга, так как оба были ранены в ноги. Когда добрались почти до расположения японцев, то японец, высмотрев с горки внимательно местность, указал русскому, как добраться до своих незамеченным. Снова пожали друг другу руки и расстались.
Сегодня опять целый ворох слухов. Слух, будто Балтийская эскадра прошла во Владивосток, продолжает держаться. Будто вчера прошли по направлению к Кинчжоу 13 русских судов с миноносцами. Прошлую ночь будто полковник С. доносил штабу два раза о том, что за Волчьими горами, по направлению Кинчжоу, слышна довольно сильная, как бы морская канонада.
Что это такое? Не верится, чтобы там могли быть русские суда, но кто же там палит?
Разве опять какая-нибудь грандиозная хитрость со стороны японцев — желают выманить наши суда или гарнизон в хорошо устроенную засаду?
13/26 сентября
Утром 15° тепла, пасмурно.Китайцы очень довольны тем, что японцам не удается взять Артур; они как бы чувствуют в этом некоторую отместку за взятие японцами Артура в 1895 году.
Сообщают, что в ожидании и во время первых штурмов китайцы пали духом, особенно боялись и будто даже плакали, плохо ели арестованные китайцы — подсудимые, говорили, что им всем будет «кантами», т. е. японцы отрубят им головы. Теперь все успокоились.
Те из китайской бедноты и из арестованных за более легкие преступления, которых отпускают на уборку японских трупов, очень довольны тем, что им разрешили снимать с трупов обувь и носить ее. И тут они пускаются на некоторую хитрость — каждое утро они отправляются на работу чуть не босиком, а по вечерам возвращаются все в новых японских башмаках. Они рассказывают:
— Сто тысяч, пятьдесят тысяч ипэн ломай, помирай есть — тун-тун ломай. Холосоооо!..
Разумеется, их понятия о тысячах очень смутны.
Говорят, что джонка, недавно отправленная с официальной и частной почтой, вернулась обратно; того китайца, которому была поручена официальная почта, нет159 и нельзя добиться толку, куда он девался. Говорят, не беда, если его перехватили японцы. Там не было никаких секретов.
Какие тут секреты — можем пока держаться и продержимся до тех пор, пока нас не выручит подоспевшая помощь. Вот и все.
Одна из торговых фирм обещает своим служащим выплатить награду за время осады в размере половинного жалованья; но сейчас, когда цены на все необходимое для жизни возросли и возрастают до неимоверного, не прибавили к жалованью ни копейки. Служащие возмущаются, говорят, что деньги есть, отчего бы не выплатить обещанное сейчас? Точно рассчитывают на то, что авось того или другого убьют, и тогда деньги останутся в хозяйском кармане... Кажется, ни при каких других обстоятельствах всякие такие обещания не могут иметь меньше цены, чем сейчас у нас, и не делают меньше чести таким обещателям; все это отдает недобросовестностью, жидомордством.
Сообщают, будто замечено некоторое скопление неприятельских сил против Высокой горы.
Туда проехал комендант — генерал Смирнов.
Передают, что ему все время приходится бороться с внутренними врагами. Генерал Фок будто натравляет на него генерала Стесселя, всюду ругает коменданта, насмехается над ним в присутствии офицеров и солдат, критикует его распоряжения, тормозит выполнение их. Да вообще, по рассказам людей более осведомленных, генерал Фок предался всецело интригам, ссорит всех начальников между собой — все у него и «подлецы», и «изменники», всюду вносит самую грубую ругань и разлад.
Благодаря тому что генерал Стессель подпал под гипноз Фока, а на струнах самолюбия наигрывать легко, — все сходит ему с рук. Все же трудно понять, что такое представляет из себя генерал Фок — психически ли ненормального человека или же злого гения (выражение, пожалуй, немного громковатое для характеристики его отрицательных заслуг).
Еще до боев на Кинчжоу он раз высказался после того, как переругал всех дураками из дураков:
— И Фок дурак, такой же дурак! Но нет, он знает свое дело: пройдет все благополучно — подавай Фоку чины и награды! Если же будет худо — Фок не виноват, он человек с дырявой головой160; не назначай такого!..
На то и походит. А говорят, что он уже представлен не к первой награде и всегда впереди всех.
Приходится удивляться самому себе. В первое время бомбардировка города и каждый бой отдавался какой-то болью в сердце. Теперь все это как будто нипочем. «Привыкнешь, и в аду хорошо». Так и мы привыкли. Порой нет ни воодушевления, ни уныния — наступает как бы полная апатия, которая давит, как кошмар; неведение, что есть, что было, что творится сейчас на свете, и когда, и откуда можем ожидать помощь — освобождение. Нервы как будто надсажены. Иногда какая-то скука. Нет нормальной работы, нет нормального отдыха и нормальной пищи. Наверное, и питание отзывается на настроении. Желудок как бы не хочет переваривать всю эту консервированную дрянь; надо бы иметь какую-нибудь перемену в питании, а тут предвидится только все больший и больший недостаток всего съедобного. Поневоле вечные головные боли, какая-то придавленность.
Сообщают, что прилетел еще один голубь с севера и также без письма. Непонятно, что это такое — неужели японцы устроили на Кинчжоуских высотах какую-нибудь приманочную станцию? Или же там, в Ляояне, их выпускают зря, некому досмотреть.
Дело с нашими воздушными шарами дальше опытов не пошло; то же самое и с воздушными змеями. Для шаров скупили в городе весь шелк; говорят даже, что дамы жертвовали на это дело свои шелковые юбки. Шары сшиты, но, говорят, нет кислоты для газа; другие уверяют, что и это вздор, что можно сфабриковать и газ.
Досадно, что у нас нет ничего серьезного — бирюльки, опыты как бы ради рекламы. А понадобилось показать и доказать на деле — ничего не выходит. Виновата погода, затишье, ветер — все, но только не мы сами. Скажут — виновато начальство... Не верю! И сами кругом виноваты — не принимаемся серьезно за дело, лишь бы тянуть служебную лямку, лишь бы поскорее пристроиться куда-нибудь потеплее, а опытами пусть занимаются те, кому еще надо обратить на себя внимание начальства. Пусть работают другие...
Расспрашивал об очищении нашими отрядами Длинной горы. По одной версии солдаты бросили офицеров, не предупредив их об опасности, по другой — капитан Москвин, не получив приказания отступить, отпустил солдат, а сам остался на месте; убит или попал в плен — неизвестно. Эпизод довольно неясный.
Сегодня японцы не обстреливали город.
Вечер чудный, но зловещие признаки неспокойной ночи — пулеметы потатакивают. Сижу на горке. Мимо проезжают солдаты на двуколках, везут строительные материалы. За одной из подвод идут два солдата и разговаривают. Слышны отрывистые фразы.
— Сами ляжем все, но и их уложим всех...
14/27 сентября
Утром 14° тепла. Ночью где-то стреляли довольно много.Первым долгом узнаю, будто прибыла из Чифу джонка, на ней будто прибыла г-жа Ц. привезла письма и известие, что у Куропаткина был 12-дневный бой и японцы разбиты.
Бегу, чтобы убедиться. Верно только то, что прибыла джонка и Ц. Получил от жены из Чифу письмо. Пишет, что, по слухам, Балтийский флот вышел сюда 20 июля. Известий о нашей Северной армии не имеется.
А на днях сообщали, что по газетам, найденным у убитых японцев, видно, что Балтийский флот вышел из Либавы 3 сентября старого стиля.
Интересен приказ генерала Стесселя.
«№ 661. В последнее время подвоз китайцами продуктов на шаландах почти совершенно прекратился, и по имеющимся сведениям произошло это не столько от усиления наблюдения со стороны японцев, сколько оттого, что цены, по которым рассчитывают китайцев, слишком низки и не вознаграждают за риск, сопряженный с доставкой продуктов, а также оттого, что шаланды слишком долго задерживаются, чем увеличивается риск обратного возвращения. Имея в виду, что в настоящее время следует заботиться не об экономии, а о привлечении всеми мерами китайцев к подвозу продуктов, покупку последних возлагаю на капитана Павловского, которому по приходе шаланд немедленно сгружать все привезенные товары, уплачивая по цене, заявленной китайцами, без всякого замедления. Все приобретенные таким образом продукты передавать в крепостное интендантство для распределения между частями войск. Лицам, наблюдающим за побережьем, о всякой прибывшей с товаром шаланде тотчас же сообщать капитану Павловскому. Грузы, привезенные не для продажи с шаланд, а адресованные торговым фирмам или частным лицам, должны быть беспрепятственно выдаваемы адресатам, уведомляя о количестве и роде грузов крепостного интенданта. Крепостному интенданту выдать капитану Павловскому аванс на покупку привозимых продуктов».
Бесспорно очень дельный приказ, но появился он слишком поздно. Об этом нужно было подумать раньше.
Теперь уже не заманишь китайцев сюда калачиком, они научены горьким опытом. Очень жаль, что это так, китайцы могли доставить огромное количество необходимых нам продуктов, особенно зелени, они идут охотно на риск, лишь бы это хорошо оплачивалось.
По этому поводу говорят, что генерал Стессель живет только настоящим днем, он не способен предугадать будущее. Поэтому у него столько оплошностей. Но думается, что тут сыграло видную роль и упрямство, нежелание слушать чьего-либо указания. Мало ли указывали ему на необходимость запасаться, особенно зеленью, и в «Новом крае» было несколько статей на эту тему. Неуважение к чужому мнению, особенно если оно дельное — великий недостаток и никогда не может принести пользы.
Узнал про ночной бой. Наши устроили вылазку на редут № 2; бросили туда метательную мину, которая натворила среди японцев что-то ужасное, потом кинулись вперед и заняли редут. Но удержаться там немыслимо; к редуту ведут японские ходы сообщения, по которым быстро подоспевает помощь. Через полчаса японцы заняли редут снова; наши отступили с трофеями, потеряв только несколько человек (из принесенных в Красный Крест трех раненых умер один). Как только охотники отступили, наши батареи открыли убийственный огонь по редуту. Японские потери насчитываются до 400 человек.
145 Одни считают Серебрянника лицом, заслуживающим доверия, а другие смотрят на него крайне подозрительно.
146 Так как миноносец обладает значительно большим ходом, чем торговый пароход, то заявления командира миноносца лейтенанта Лепко о том, что пароход убегал, что он намеревался таранить миноносец и что поэтому он был вынужден пустить мину, возбудили некоторые сомнения; также уверения, что с парохода стреляли по миноносцу, вооруженному пушками, из револьверов... Когда мы прибыли в Шанхай, то узнали, что русскому правительству пришлось заплатить за потопление парохода «Гипсанг» огромную сумму и что господин Серебрянник вхож у господина Павлова и других, заправлявших снабжением наших войск и эвакуацией артурцев. Если «Гипсанг» в самом деле возил провиант для наших войск в Инкоу, то «усердие» миноносца «Расторопного» грозило навлечь внимание японских блокирующих судов. Словом, история «Расторопного» с «Гипсангом» осталась темной и «геройство» лейтенанта Лепко стоило России сотни тысяч рублей. Ныне, кажется, следовало бы пролить побольше света и на эту историю. Это тем более нужно потому, что лейтенант Лепко не постеснялся распространить в некоторых петербургских сферах свою рукопись — пасквиль, — в которой он, пытаясь обелить генерала Стесселя, чернит без зазрения совести других и, впрочем, вырисовывает себя очень неудачно.
147 Китайцы называют японцев «ипэн», японцы же называют себя «ниппон».
148 Ныне, имея в руках полный список и альбом фотографических снимков японской эскадры, можем утверждать, что все эти слухи были вздорны. Дело объясняется очень просто: японские крейсера 1-го класса имеют броневые башни, вооружены орудиями крупного калибра и похожи сбоку на броненосцы; между тем корпуса крейсеров значительно уже корпусов последних, по сравнению с ними корпус крейсера похож на «селедку». Мало того — даже некоторые японские крейсера 2-го и 3-го классов, например «Нанива», «Такачихо», «Хасидате», «Кассаги» (2-го) и «Идзуми» (3-го), имеют броневые башни для пушек большего калибра как на носу и корме, так и по бортам. Поэтому узнать неприятельское судно, проходившее по горизонту, могли только люди, хорошо знакомые с отличительными признаками каждого типа; на этой-то почве возникли и держались слухи о сомнительных японских судах. Читая ныне сравнительные таблицы флотов, уже не удивляемся тому, что японские броненосцы и больше своим водоизмещением, и быстрее ходом наших броненосцев; знаем, что если японский броненосец значится с 18-узловым ходом, то он и имеет тот ход, между тем как наши артурские броненосцы, например «Полтава», могли пройти в час лишь 11 узлов, не удивляемся, что японские броненосцы, крейсера, канонерки и миноносцы вооружены много лучше наших, что их крейсера 1-го класса все бронированы и на каждом из них по четыре 8-дюймовых орудия, когда у нас всего по два таких орудия на больших крейсерах и т. д.; но мы удивляемся тому, что японские суда, при всех их преимуществах, обошлись государству почти наполовину дешевле, чем наши. Японские броненосцы, построенные в Англии, стоили всего в среднем по 6 миллионов иен (столько же, приблизительно, рублей); наши же броненосцы, строились ли они за границей или у себя дома, обошлись чуть ли не вдвое дороже. Из них нужно было считать лучшими «Цесаревича» и «Ретвизана», но эти броненосцы обошлись по 13–15 миллионов рублей каждый. Желая иметь боевой флот, японцы не думали одновременно этим обогащать отечественную промышленность. Они заплатили деньги, действительно наблюдали за постройкой, за расходованием государственных средств и получили желаемое. Мы же потратили уйму средств и остались при пиковом интересе. Право, если мы способны только на такое сооружение флота, то нам лучше бросить раз навсегда мысль о воссоздании наших морских сил... Мы ими не обладали, несмотря на чудовищные расходы. Мы разорили лишь казну, пустили по миру народ. Таким путем Россия никогда не может стать морской державой.
149 Десятиногих круглых морских раков.
150 Не у интендантов, конечно.
151 Боком.
152 По его мнению, все штурмы с недостаточными для достижения цели силами не что иное, как самоубийство...
153 Как после оказалось, водопровод не был испорчен японцами, он функционировал все время. Японцы, видимо, не желали его портить, надеясь со временем и так завладеть крепостью. Также они не пытались отравлять воду, это, вероятно, не входит в их тактику, этот варварский обычай они не переняли у культурного Запада... Наши же власти не считали нужным производить ежедневные анализы воды, закрыли водопровод и заставили гарнизон и жителей пользоваться колодцами, вода в которых была далеко низшего качества. Говорят, что водовозы иногда тайком пользовались водопроводом.
154 В течение первых штурмов, оказывается, японцы успели занять часть наших окопов.
155 Сведения эти касаются сухопутных сил.
156 См. запись от 20 июля.
157 В книжке Я.У. Шишко: «11-месячное сидение в Порт-Артуре» на с. 43 помещен фотографический снимок — начальник штаба генерала Фока подполковник Дмитревский на вершине Куинсана накануне боя (также не признавший Куинсан важным).
158 Генерал Фок также обзывал изменниками защитников кинчжоуской позиции, куда он также не давал подкреплений, а еще сам приказал отступить, даже не сообщая об этом полковнику Третьякову.
159 Пакеты с официальной почтой снабжались всегда свинцовой пластинкой, чтобы при встрече с японцами было бы легко потопить, опустить бумаги на дно морское.
160 Генерал Фок ранен в голову в русско-турецкую войну.
<< Назад
Вперёд>>
