Агеева О. Г. Церемониалы рождения царских детей в век европеизации: от Петра I до Екатерины II
Родины включали проводимые до рождения ребенка ритуальные раздачи милостыни, выходы на богомолье, принос во дворец «в верх» святых икон, молебен с водосвятием в хоромах царицы, обряд её «сажания на место». После появления царского дитяти следовали очистительная молитва духовника, молебен, дары от царицы (40 соболей и др.), произнесение специальной колыбельной молитвы. Далее устраивались смотрины новорожденного царем и объявление через вестников о государевой «радости». По всей стране рассылались грамоты с извещением о рождении царевича или царевны, служились молебны со звоном. В Москве молебен отправлялся в главном кремлевском Успенском соборе и других церквах, над городом в радостный день стоял беспрерывный колокольный звон. За молебном начиналась церемония поздравления государя от церковных и светских чинов и посещение им Архангельского собора, Чудова и Вознесенского монастырей, Троицкого и Кирилловского подворий, Благовещенского собора и других святых мест. Важным моментом являлось ритуальное жалование в Передней палате Кремлевского дворца водкой, винами, сластями и прочими яствами бояр, окольничих и всех дворовых чипов. Помимо этого от двора устраивалось кормление находящихся в богадельнях и тюрьмах, а в самом дворце накрывались столы для нищих. Но главное застолье проходило в Грановитой (иногда Золотой) палате, здесь царь давал чиновный родинный стол патриарху, властям духовным, боярам и прочим чипам. Состав гостей определялся самим царем и становился списком, в который входило около 200 человек. Стол начинался с ритуальных даров царю от высших чинов и отдельных слоев русского общества. Одновременно на дамской половине стол боярыням давала царица.
Обряд крещения в присутствии царя совершали патриарх или государев духовник, восприемниками являлись обычно троицкий келарь или царевич и одна из царских родственниц.
К месту обряда крещения, которым становились Чудов монастырь, Успенский собор или церковь вмч. Екатерины «в Сенях», шествовали со специальным «поездом» из московских чинов до 100 человек. Муть поезду кропил святою водой священник. Завершали крещение крестильные дары царя духовным лицам и крестинные столы в палатах у царя и у царицы1.
В конце 1680-х - начале 1690-х гг. при рождении пятерых дочерей Ивана V Алексеевича и двух сыновей Петра I и Евдокии Лопухиной2 все многочисленные родинные и крестинные обряды московского двора еще соблюдались. Это отметил в сочинении «Гистория о царе Петре Алексеевиче» известный дипломат кн. Б. И. Куракии. «И при тех рождениях, - писал он, - последние церемонии дворовыя отправлялись как обыкновенно: патриарх и бояре, и все стольники, гости и слободы были с приносом и протчие»3. Однако в дальнейшем следование традиции было пресечено.
XVIII в. принес новую форму празднования. Пышная обрядность родин и крестин претерпела значительные изменения. Произошло это уже в Петербурге и было связано с рождением детей Петра I и Екатерины I после официального оформления их брака в 1712 г.4, а также появлением на свет детей царевича Алексея Петровича и принцессы вольфенбютгельской Софии-Христины-Шарлотты (свадьба была сыграна в 1711 г.)5. Ранее, в 1700-х гг., в Москве родилось пятеро внебрачных детей Петра I и Екатерины, среди которых достигли совершеннолетия и получили известность дочери Анна - мать будущего императора Петра III, и Елизавета - будущая императрица Елизавета Петровна. Их появление на свет не сопровождалось публичными церемониями, и было ли обставлено какими-либо особыми празднествами - не известно. Полных подробных описаний петербургских родин и крестин первых десятилетий XVIII в. не сохранилось. Наблюдение над бытовой стороной родин и крестин этого периода основываются на фрагментарных записях мемуарной литературы и делопроизводственных источниках 1710-х гг. Почерпнутые в них сведения позволяют сделать следующие наблюдения.
Рождение ребенка в царской семье являлось событием не только семейным, но и общегосударственным. Весть о нем быстро выходила за порог дворца. Если в древней столице Москве в день рождения царевича или царевны для оповещения по обычаю с утра до вечера звонили в колокола, то в Петербурге о рождении в царской семье сыновей населению возвещала пушечная пальба с Петропавловской крепости. Так, в двух вариантах «Журнала» Петра I за 1715 г. о рождении царевича Петра Петровича сообщается следующее. В одном случае: «28 октября. Сего числа в ночи пополудни в 11-м часу родился государь царевич Петр. 29-го, Пополуночи во 2-м часу стреляли из пушек с фартеции»6. В другом случае: «Рождение государя царевича Петра Петровича после полуночи во 2-м часу»7. Автор этого «юрнала», по-видимому, узнал о рождении царевича благодаря пушечным залпам и ошибочно отнес его к 29 октября. Распоряжение о пушечном салюте, судя по всему, отдавал лично Петр I. Когда 12 октября 1715 г. у царевича Алексея родился сын Петр (будущий император Петр II), пальба производилась лишь на следующий день после прибытия в столицу царя8. Эта деталь позволяет предположить, что пушечная пальба при рождении царевичей была не просто оповещательным сигналом, а являлась одной из этикетных форм отдания чести членам царской фамилии. Сохранившиеся сведения о пальбе в честь рождения царевен касаются салюта из пушек, производимого во флоте9.
Способом оповещения высоких государственных чинов были письма, которые рассылал сам Петр. Их стиль далек от какого-либо трафарета официальных грамот и характеризует не столько этикетные нормы, сколько личность великого монарха. «Объявляем вам, - писал Петр фельдмаршалу Б. П. Шереметеву о рождении долгожданного наследника сына Петра, — что сей ночи дал Бог мне рекрута отцовым имянем. Прошу господ генералов и прочих от вышних до нижних от меня поздравить и сие объявить...» Майор гвардии С. А. Салтыков получил следующее послание: «Объявляю вам, что сей ночи Бог дал мне рекрута отцовым имянем; дай Бог, чтоб видеть его под мушкетом. Прошу господам офицерам и салдатам отдать мой поклон и о том объявить, а что изойдет от них питья, пишите на мой щет». 5 января 1717 г. из Амстердама Петр писал к генералу Вейде: «Объявляю Вам, что сего мца во 2 де Гсдь Бог дал мне сына Павла, который родился в Везеле и сим нововыезжим человеком вам поздравляю»10. Письма, объявлявшие о рождении царских детей, отправляла и царица Екатерина Алексеевна. 14 сентября 1714 г. из Петербурга она писала к архангельскому вице-губернатору П. Е. Ладыженскому: «Господин вице-губернатор. Объявляем Вам, что сего месяца против 8-го числа всемогущий Бог меня от имевшаго бремени милостиво освободил и любезнейшею нас дщерию даровал, которой наречено имя Маргарита и сею новорожденною царевною вас поздравляем... царица Екатерина»11.
Что касается оповещения населения страны «о радости», то, как и в прежние времена, известие расходилось во все концы государства с грамотами от великого государя и из духовного ведомства. Грамоты зачитывались публично, в церквах служились благодарственные молебны. В «Чиновнике» 1715 г. Холмогорского Преображенского собора имеется следующая запись: «Декабря 4 число прислана грамота великого государя из Санкт Питербурха чрез куриера о радости, что даровал Бог великому государю... Петру Алексеевичу... сына; родися октября в 29 день, а тезоименитство его иуния 29 день. И преосвященный по зву ездил к городу для молебства... И в 11 число, в неделю, о той же радости прислана грамота с Москвы из духовного приказа о молебстве... Того же месяца 11 число послана грамота из Санкт-Питербурха о радости великого государя, что дарова Бог внука, а царевичу и великому князю Алексею Петровичу сына, великого князя Петра Алексеевича: родися октября 12 числа, а тезоименитства иуния 29. Пели молебен з звоном»12.
В источниках почти полностью отсутствуют сведения о родильных обрядах, которые в начале XVIII в. во дворце сопровождали само появление ребенка на свет. Косвенные данные имеются о том, что их действующим лицом являлся «верховой», то есть дворцовый, священник. В XVII ст. сразу после рождения ребенка, происходившего в мыльне, им произносилась при родильнице, младенце, бабке и других присутствующих «женах» молитва (без его очистительной молитвы никто в мыльню не входил и из нее не выходил). Здесь же нарекалось новорожденному имя. За совершение этой требы духовник получал вознаграждение дорогими тканями, соболями, а иногда еще и кубком. Оценивался дар в значительную по тем временам сумму - 60-80 руб. Дополнительное вознаграждение следовало за колыбельную молитву - до 40 руб.13
Совершенно иной характер носило одаривание священника в начале XVIII в. Известны два случая вручения «верховному» священнику так называемых «презентальных» денег, причем в одном случае с указанием, что деньги даны «за объявление о рождении». В 1714 г. по случаю рождения царевны Маргариты 2000 руб. было дано «против прежних таких же дач» верховному священнику Иоанну Хрисанфову. В 1716 г. «за объявление о рождении» царевича Петра Петровича 2000 руб. получил верховой священник Борис Неронов. Любопытно, что указом Петра I эти деньги были выданы из Приказа Большой казны, чтобы потом собрать их через Монастырский приказ с архиереев и монастырей14.
Из других даров, свойственных XVI и XVII столетиям, осталось поздравление-одаривание младенца в лице его матери после рождения. По Запискам Х.-Ф. Вебера, против этого русского обычая при рождении дочери Натальи протестовала кронпринцесса Шарлотта. Она просила, чтобы ее «пощадили в ее родильном ложе от обычных русских обрядов, приношения подарков, поцелуев и пр., и пр.»15. Сведений о том, соблюдался или нет этот обычай по отношению к Екатерине II нет. Одаривание родившегося ребенка в начале XVIII в. имело глубоко символический смысл. По свидетельству находившегося в России в 1709-1711 гг. датского посланника Ю. Юля, «обычай этот существует в греческой церкви с незапамятных времен, /и что/ деньги дарят родительнице /собственно/ для ребенка в воспоминание того, что волхвы после рождения Христа подносили ему золото»16. Таким образом, восходящий к архаике институт родинных дарений в петровское время имел часто христианскую трактовку. Что касается традиционных для Московского царства даров царю перед родинным или крестинным столами от чинов, гостей Гостиной и Суконной сотен, столичных слобод и иноземцев, то эти церемонии были отменены.
Крещение полностью сохранило православный обряд и проводилось, как прежде, через несколько дней после рождения ребенка. В петровское время таинство происходило публично в церкви, в городе. Присутствовали на нем все русские сенаторы-министры, и стали допускаться иностранные посланники. Так, при крещении великой княжны Натальи Алексеевны в июле 1714 г. в церкви собрались Я. Ф., М. В. и Г. Ф. Долгорукие, И. А. Мусин-Пушкин, Т. Н. Стрешнев, Н. М. Зотов, Ф. Ю. Ромоданевский, Л. Л. Матвеев, Г. И. Головкин, П. Л. Шафиров, П. А. Толстой17. Сведения об этом оставил в своих «Записках» ганноверский резидент Х.-Ф.Вебер.
По обычаям XVII в. восприемниками детей царского дома должны были быт кто-либо из духовных лиц - например, патриарх (с 1700 года - местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский) или келарь Троице-Сергиева монастыря, и члены семьи монарха. В начале XVIII в. в этой роли могли выступать царевич-наследник, царевна-сестра или другие Романовы. По имеющимся данным, крестной великой княжны Натальи была царевна Наталья Алексеевна18, великого князя Петра Алексеевича - дед Петр I и царевна Наталья Алексеевна19, царевича Петра Петровича - вновь царевна Наталья и брат царицы Марфы Матвеевны адмирал гр. Ф. М. Апраксин (по другому варианту «Журнала» - Ф. М. Апраксин и царевич Алексей Петрович)20. Таким образом, в начале XVIII в. в целом традиция была соблюдена. Однако появилось и новшество, противоречившее старине. Теперь «высокими восприемниками» могли стать и иноземные государи-иноверцы. Так, у царевича Петра Петровича ими были датский и прусский короли, которых на церемонии заменяли датский посланник и светлейший князь Л. Д. Ментиков21. Этот факт свидетельствует, что в начале XVIII в. институт крестных стал одной из линий налаживания родственных взаимоотношений между домом Романовых и домами других европейских монархов.
Важнейшей частью традиционных родин и крестин являлись угощения и застолья. При московском дворе особое значение имело жалование царем в день самого появления младенца в Передней палате дворовых чинов водкой, медами, винами, сладкими коврижками и взварами (вареными сладкими яблоками, душами и т.п.). Затем на 3-4-й день у царя в Грановитой или Золотой палате и отдельно у царицы давался «родинный» стол, а в день крестин - стол «крестинный». На обоих пиршествах, помимо прочих «еств», угощали «кубками» с вином и водкой, коврижками и взварами.
Судя по журналу Петра I за 1713, 1714 и 1715гг., общая схема торжеств сохранилась. То есть: на первый-третий и приблизительно на восьмой дни давались «родииный» и «крестинный» столы. В 1713 г., когда родилась царевна Наталья (1-я), в Петербурге «веселились в доме господина адмирала» Ф. М. Апраксина22. При рождении в 1715 г. царевича Петра Петровича через день, то есть 30 октября, «у их величеств были гости и кушали 30 персон»23. При крещении царевны Натальи Петровны 29 марта 1713 г. «веселились в доме царского величества», то есть в Зимнем дворце24. После угощения царевны Маргариты Петровны 19 сентября 1714 г. в галерее Летнего сада «кушали... 70 персон»25.
Подробных описаний застолий с указанием приглашенных гостей не сохранилось. Лишь некоторые сведения о праздновании рождения царевича Петра Петровича позволяют предположить, что это было обычное петербургское пиршество, когда в одной или нескольких комнатах дворца накрывались столы: государев, для наиболее высокопоставленных гостей — русских и иностранцев, и дамский, во главе которого сидела царица. Застолья сопровождались поздравлениями-тостами, различными увеселениями с участием шутов и карликов. Приглашенный на крестины царевича Петра ганноверский резидент Х.-Ф. Вебер отметил, что «обряд праздновался с особенным великолепием, самое замечательное в этом празднике составлял пирог, из которого вышла довольно красивая карлица, совершенно нагая и украшенная красными лентами и фонтанжем. Явившись из пирога, она произнесла речь, угощала присутствующих бывшим у нее вином из своего же стакана, сама пила за здоровье различных особ и затем убрана была со стола. На столе дамском таким же образом явился карлик»26.
Кроме застолий торжества в честь рождения царских детей могли включать и другие праздничные увеселения. Например, на родины и крестины царевича Петра Петровича, отправлявшиеся 30 октября и 5 ноября 1715 г., после родинного стола гости развлекались катанием по Неве на буерах, а на следующий день после прогулки по Неве «бросали ракеты»27. После описанного Х.-Ф. Вебером крестинного стола с карликами в Петербурге стреляли из пушек и жгли «фейверок» - «Надежда и терпение»28. Этот девиз огненной потехи лаконично отобразил эмоциональную ситуацию в царской семье: маленький царевич Петр Петрович был восьмым ребенком Петра I и Екатерины и первым мальчиком, родившимся после официального заключения в 1712 г. брака. То есть царевич являлся долгожданным вероятным наследником престола.
Таким образом, начало XVIII в. принесло резкое изменение в форме празднования рождения царских детей. Ушли в прошлое многочисленные обряды, связанные с главой русской церкви; из предписываемых древнерусским этикетом многочисленных «кормлений» сохранился лишь сам обычай давать во дворце «родинный» и «крестинный» столы. Форма этих застолий претерпела разительные изменения. В XVII в. и ранее угощение - кубки с водкой и вином, коврижки и взвары - носило ритуальный характер и имело сакральный смысл. В царском быту сладкие пироги, пряники, караваи, а также вареный виноград или взвары (вареные яблоки и груши) заменили распространенную с древности у восточных славян «бабину кашу», которую готовила повивальная бабка. Эта каша символизировала плодородие и являлась ритуальной едой на обедах, сопровождавших рождение детей. В народном быту крестинный обед был насыщен магическими действиями и приговорами, пожеланиями, цель которых - обеспечение жизни и здоровья не только родившемуся ребенку, но и всему живому. Так, обнесение гостей вином, пирогом или кашей сопровождалось заклинаниями о счастье новорожденного, о плодородии и т.п.29 Участие в пиршествах было обязательным, и если кто-либо из приглашенных, а их списки составлялись «по протоколу», не мог присутствовать во дворце, «кубки и ествы» отправлялись ему на дом30. К застольям же приурочивались церемонии поднесения даров.
В многочисленных описаниях петровских пиршеств (родинные и крестинные столы являются частным случаем) указания на ритуальный характер «питий» и «еств», особый сакральный смысл тостов, на совершение обрядовых действий, например, со скатертями, хлебом, сыром и т.п., а также само понятие «стол» - полностью отсутствуют. По-видимому, есть основания, как и в рассматриваемых нами случаях, сделать вывод о десакрализации трапезы бытовых празднеств и застольного этикета, освобождении их от архаических традиций. Это подтверждает и факт введения европеизированных увеселений, немыслимых при «серьезном» характере застолий. Вероятно, что древние магические смыслы еды и даров утратили свое значение в глазах царя и его окружения. Иначе замена ритуальной пищи на пирог с карлицей, подносящей гостям вино, выглядела бы откровенным кощунством, а отмена символизирующих подданничество даров воспринималась как нарушение общественного устройства.
Таким образом, петровские празднования родин и крестин представляют собой смену самого типа торжеств, отход в них от языческо-средневековых сакральных форм и обращение к формам торжеств, свойственных Новому времени, то есть сочетавших канонические христианские обряды с десакрализованными светскими увеселениями. Однако для России петровский родинно-крестинный цикл можно рассматривать и как особую переходную форму, которая как бы расчистила возможность формирования церемониального празднества крещения императорских детей в рамках европейской традиции, наблюдаемой в дальнейшем в XVIII в.
В послепетровскую эпоху формирование новой формы празднества продолжилось. Решающую роль в их окончательной европеизации сыграли появившиеся с 1726 г. обер-церемониймейстеры итальянец гр. Франц Санти и Матвей Федорович Кашталинский, служившие при Елизавете Петровне и Екатерине И. Они являлись авторами проектов церемониалов празднеств рождения детей правящей фамилии, которые затем подавались на утверждение императрицам. Что касается церковного обряда, то его составлением строго в соответствии с православными канонами ведал Священный Синод.
Сведения о праздновании рождения царских детей при Анне Иоанновне, в связи с уничтожением документов в последующее время, кратки. 12 августа 1740 г. у принцессы Анны Леопольдовны и герцога Антона Ульриха Брауншвейг-Люнебургского родился сын царевич Иоанн Антонович, объявленный императором после смерти его тетки Анны Иоанновны. Имя Иоанн Антонович получил в честь отца правящей императрицы Анны и своего прадеда царя Иоанна Алексеевича.
Из донесений маркиза де Шетарди известно, что имя дала сама императрица сразу при рождении ребенка, и потом его подтвердили при крещении. После рождения принца в ближайшее воскресенье, пришедшееся на 17 августа, по распоряжению императрицы в Петропавловском соборе в Петербурге и по всей стране прошли радостные молебны и состоялась пушечная пальба. В Петербурге в собор были приглашены «все коллегии», присутствующим сообщили, что небо даровало «племянника» ее величеству, стреляли пушки Петропавловской крепости и адмиралтейства. Несколькими днями позже, как сообщает Шетарди, в самом дворце в «комнате» императрицы было совершено крещение младенца. На нем присутствовали «духовенство, фельдмаршалы, полные генералы и государственные министры» (лица первых двух классов), а в залах дворца в это время разместился весь двор, исключая иностранных министров, которых не приглашали. Анна стала единственной восприемницей младенца-наследника. Торжественность обряда подчеркивали назначения и повышения в чинах31. О других публичных церемониях маркиз не упоминает.
Записи дела-Шетарди подтверждают «Санкт-Петербургские ведомости». По сведениям № 66 газеты от 15 августа 1740 г. принц Иоанн «был дарован принцессе Анне Богом» «12 числа сего месяца в начале пятого часа по полудни», и тогда же о «высокорадостном и благополучном рождении» к всеобщей радости здешней императорской резиденции немедленно было объявлено пушечною пальбою. В этот же и на следующее утро французской посол «маркиз де ла Шетарди и все при здешнем императорском дворе находящиеся министры и прочия обоего пола персоны знатнейший, будучи у двора, ее императорскому величеству нашей всемилостивейшей государыне, а потом и его высококняжеской светлости принцу Брауншвейгскому сею радостию всенижайше поздравляли»32.
19 августа в № 67 «Ведомостей» писалось, что по указу императрицы от 14 августа по всей Российской империи в церквах должны были пройти благодарственные службы и «всенародное» объявление о радости с колокольным звоном и с пушечною пальбою. По этому указу в воскресенье 17 августа в петербургском соборе святых апостолов Петра и Павла в собрании правительствующего Синода, Сената, генералитета, высоких министров и прочих знатнейших персон было учинено публичное молебствование и чтение манифеста при пушечной пальбе в крепости и Адмиралтействе. По силе манифеста, ее императорское величество «высокого и вселюбезнейшего внука» всемилостивейше соизволила именовать Иоанном33. О церемонии крещения пресса не упоминала. Наконец, 19 сентября «Ведомости» сообщили о последнем публичном поздравлении матери ребенка: «третьего дня» соизволила принцесса Анна с высоким рождением сына своего, «светлейшего государя принца Иоанна, и благополучно совершенным облехчением после родин от всех чужестранных и здешних особ, принесенныя всенижайшия поздравления принимать». Как проходили поздравления, не известно34. Таким образом, при появлении на свет сына наследницы престола Анны Леопольдовны остатки старорусского церемониала с публичными двойными, родинным и крестинным, столами были упразднены, но проводилось церемониальное поздравление матери почти месяц спустя после рождения ребенка.
Двух месяцев от роду принц Иоанн стал императором Иоанном 1 или, считая предшественников царей, Иоанном VI. Краткое правление Брауншвейгской династии было отмечено рождением еще одного младенца в царской семье. 26 июля 1741 г. у маленького принца Иоанна родилась сестра княжна Екатерина Антоновна (умерла в Дании в 1807 г.). В момент переворота, совершенного Елизаветой Петровной, ей было 3 месяца. О церемониалах, сопровождавших ее рождение, не известно. Остальные дети неудачливых правителей России Анны Леопольдовны и Антона Ульриха - Елизавета, Петр и Алексей - появились на свет в ссылке35. Сама Анна Леопольдовна, дочь царевны Екатерина Иоанновны и герцога Мекленбург-Шверинского, родилась за границей в Ростоке 7 декабря 1718 г. и в Россию была привезена 4-летним ребенком в 1722 г. При рождении крещенная в лютеранскую веру, она приняла православие в России - была миропомазана 12 мая 1733 г.36
Достаточно полна информация о праздновании появления на свет царственных детей в правление Елизаветы Петровны. 20 сентября 1754 г. у великокняжеской четы Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны родился сын Павел, а 9 декабря 1758 г. дочь Анна. Появление на свет в 1754 г. долгожданного ребенка-мальчика имело особый смысл для правящей императрицы. Рождение великого князя Павла Петровича состоялось на 9-й год после того, как Елизавета женила на немецкой принцессе своего племянника, единственного наследника престола. Невзрачный и неспособный быть сильным правителем, Петр Федорович явно не мог служить в дальнейшем опорой престола, поэтому рождение Павла значительно укрепляло позиции наследников Петра Великого и делало окончательным отстранение от трона линии царя Ивана Алексеевича. Ведь по манифестам императрицы Анны Иоанновны, помимо низложенного императора Иоанна, все проживавшие в ссылке четверо детей правительницы Анны имели право наследовать престол один за другим.
Пышные торжества по поводу счастливого события хорошо отображены в источниках и показывают, как существенно изменилась их форма. По камер-фурьерским журналам, Павел родился «по утру» 20 сентября в императорском Летнем дворце Елизаветы на Фонтанке, находившемся на месте, где ныне стоит Михайловский замок. В своих «Записках» Екатерина пишет, что сразу после рождения Павла, «как только его спеленали, императрица ввела своего духовника, который дал ребенку имя Павла, после чего тотчас же императрица велела акушерке взять ребенка и следовать за ней». Таким образом, сразу после рождения бабушка-тетка Елизавета Петровна отобрала младенца у матери. О самой великой княгине, находившейся в тяжелом состоянии, просто забыли. Императрица занималась ребенком, отец великий князь «пил с теми, кого находил»37.
Между тем «всей резиденции» столичному Петербургу о рождении Павла Петровича сообщили поднятием «на городе», то есть на флагштоке Петропавловской крепости, императорского штандарта и 201 выстрелом пушек с крепостей (в дальнейшем 201 выстрел в честь рождения царского ребенка стал нормой вплоть до начала XX в.)38. В этот день во дворец официально через повестки никого не приглашали, поэтому в резиденцию съехались лишь несколько самых знатных и близких к императрице лиц.
На другой день в Большой придворной церкви Летнего дворца все же собрались знатные персоны обоего пола. Здесь состоялись публичное благодарение Богу, литургия и предика придворного иеромонаха Гедеона. Императрица вышла в церковь в сопровождении кавалеров и фрейлин своего двора и после службы приняла поздравления («подходили к руке»). В 7 часов вечера в покоях «пред залом» состоялась церемония поздравления отца ребенка («подходили к руке») персонами первых 5 классов, получившим от двора повестки, а также штаб - и обер-офицерами, явившимися ко двору по приказу дежурного генерал-адъютанта.
23 числа церемониальной части было передано распоряжение Елизаветы составить церемониал крещения. На следующий день его проект был готов и утвержден императрицей. В соответствии с ним в воскресенье 25 сентября состоялась крещение новорожденного, в ходе которого ребенок был представлен русскому высшему обществу и иностранным дипломатам. Для участия в торжестве лицам первых 4 классов, высшим духовным особам и членам Синода были разосланы повестки, по которым следовало явиться во дворец через «обыкновенное крыльцо». В 10 часов утра галерея дворца наполнилась приглашенными дамами в самарах и кавалерами в богатом платье, как было положено на официальных придворных мероприятиях. По сторонам зала стояли пажи со своим гофмейстером, лакеи были одеты в праздничную статс-ливрею. Вскоре началось церемониальное шествие - вынос ребенка в Большую церковь дворца с участием императорской фамилии и придворного штата.
Порядок шествия, расписанный в Церемониальной части, включал 13 пунктов. Открывал торжественную процессию камер-фурьер. За ним шествовали: по два человека в ряд камер-юнкеры и камергеры их высочеств, гофмаршал комнаты ее высочества, по два в ряд камер-юнкеры и камергеры ее величества, обер-шталмейстер и шталмейстер двора, канцлер, по сторонам которого находились справа обер-егермейстер, слева вице-канцлер, далее следовали обер-церемониймейстер и церемониймейстер, обер-гофмаршал и гофмаршал с их церемониальными тростями, ее величество императрица Елизавета Петровна, которую поодаль сопровождали два генерал-адъютанта, его высочество великий князь Петр Федорович. Далее на руках у княгини Анастасии Ивановны Гессен-Гомбургской39 был несён виновник торжества царственный младенец. Его подушку по сторонам поддерживали обер-гофмейстер двора барон Миних и генерал-аншеф гр. А.И.Шувалов. Заключали шествие гоф-мейстерина с шедшими по две в ряд штатс-дамами и фрейлинами ее величества и ее высочества40 Всего в процессии участвовало 60 человек.
В церкви за ширмами, где были поставлены канапе и стол, уже находились введенные камер-фурьером «бабушка, кормилица и мама» из штата младенца. Крестил Павла Петровича царский духовник протоиерей Федор Дубянский. Восприемницей была сама Елизавета, которая выступала также и от лица римского императора и императрицы. Для этого, как свидетельствует дело о рождении Павла Петровича и Журнал церемониальной части, по указанию императрицы 21 сентября было сделано «уведомление» цесарского посла графа Эстергази. К нему с «комиссией» для «приглашения их императорского величества и императрицы королевы к высокому восприемничеству новорожденного великого князя» ездил российский обер-церемониймейстер гр. Ф. Санти.
Во время крещения при пении «Тебе Бога хвалим» прозвучал 301 пушечный выстрел с Петропавловской и Адмиралтейской крепостей. По окончании литургии архиерей Санкт-Петербургский и Ладожский Сильвестр произнес слово. Затем гроссмейстер императрица Елизавета возложила на младенца орден Андрея Первозванного. По окончании службы виновника торжества унесли во внутренние покои, и началась церемония поздравления. В самой церкви императрицу поздравляли члены Синода и высшие духовные лица. В «1-й комнате» перед залом - русские чины первых 4-х классов и знатные лица. В «зале» - прибывшие во дворец во время службы иностранные послы (при православном обряде крещения они не присутствовали). Завершилось «крещение» пиром в Столовой палате для лиц первых двух классов, некоторых придворных и иностранных послов. Под пушечные выстрелы расставленных у дворца орудий прозвучали тосты: сама императрица Елизавета «изволила зачать пить покалом за здоровье... Павла Петровича» (стреляла 51 пушка), великий князь поднял тост за здоровье Елизаветы (101 пушка), Елизавета - за их Высочеств (41 пушка) и потом за здоровье всех верных подданных (стреляла 31 пушка)41.
В честь рождения Павла Петровича бабушка-императрица подарила отцу ребенка 100000 руб., матери - 100000 руб. и бриллиантовые убор на шею и серьги. Солдаты гвардейских и полевых полков получили по 2 и по 1 руб.42 Рождение ребенка сопровождали обязательные в таких случаях синодальный указ от 30 сентября о возношении по всем церквам империи имени Павла Петровича на ектениях43, от Сената Манифест от 7 октября о рождении великого князя Павла Петровича, указ о форме написания титула и имени во всех делах (его императорское высочество великий князь Павел Петрович)44, от 9 ноября о ежегодных торжественных днях рождения и тезоименитства Павла (20 сентября и 29 июня)45.
Торжество рождения ребенка праздновалось в 20-й день 9 октября. В елизаветинском Лешем дворце в «большом зале» был дан бал для знатного шляхетства и иностранных послов. Он продолжался с 8 и 11 часов вечера. В «галерее» цесаревич-отец за «фигурным великолепным столом» устроил праздничный обед на 140 персон. Справа от него были усажены дамы (46), слева - послы и генералитет (56), а так как осталось много «порозжих мест», то за стол пригласили штаб - и гвардии офицеров. Обед сопровождался итальянской вокальной музыкой. После трапезы гостей развлекали небольшим фейерверком во внутреннем дворе и увеселительными огнями, зажженными вдоль парадной аллеи (в сторону Невского проспекта). Огненные увеселения хозяева и гости смотрели из окоп «большого зала» дворца. Вечером Летний дворец и город были иллюминованы.
Одним днем торжество крещения не окончилось. 12, 16 и 18 октября были даны придворные маскарады дворянству, на которые прибыло соответственно 764, 715 и 750 гостей. 12 октября приглашенная по билетам публика в масках приезжала во дворец. Принимавшие гостей гоф-фуриеры и офицеры гвардии осматривали лица приезжих (маски снимались), забирали билеты и подсчитывали прибывших. Развлечениями маскарадов были танцы в Большом зале, карты в двух покоях пред залом, вечернее кушанье после пополуночи, при котором великий князь садился за стол с лицами первых двух классов и чужестранными министрами в покое пред галереею (40 персон), а прочие маски за столами с переменою на 100 персон в прихожих трех покоях. Закончился маскарад в 5 часов утра. Тем же порядком («равно в поведениях») и в те же часы состоялись маскарады 16 и 18 числа. Между торжествами и увеселениями в масках жизнь двора текла в обычном порядке: 10, 14, 15 октября в оперном доме смотрели французские комедии, воскресным утром 16 числа в Большой придворной церкви слушали литургию46. После придворных торжеств маскарадами «изъявили свою радость» приближенные к Елизавете Петровне лица. Наиболее роскошные увеселения в масках были устроены 19 октября у барона С. Г. Строганова, 26 октября у камергера И. И. Шувалова, 28 октября у камергера, генерал-аншефа и генерал-адъютанта П. И. Шувалова.
На этом, однако, празднование рождения маленького Павла не завершилось. В продолжение видоизмененной допетровской традиции поздравления роженицы «на постели» и в соответствии с обычаями европейских монарших домов при петербургском дворе в середине XVIII в. оказался в употреблении церемониал поздравления матери ребенка через 6 недель после рождения.
Среди парадных комнат новых резиденций русских монархов в XVIII в. получили распространение так называемые парадные спальни. В них на центральном месте находились роскошные парадные кровати под балдахинами, которые, однако, никогда не использовались для сна хозяев. Эти помещения были предназначены для особых церемониалов, связанных с рождением детей голубой крови. По имеющимся данным, первое такое действо прошло в парадной опочивальне Летнего дворца 1 ноября 1754 г. (о том, как происходило поздравление Анны Леопольдовны, известий, как отмечалось выше, не сохранилось). Церемония поздравления Екатерины Алексеевны 1754 г. прошла по правилам, разработанным в Коллегии иностранных дел обер-церемониймейстером гр. Ф. Санти и церемониймейстером А. В. Олсуфьевым и лично утвержденным Елизаветой накануне 31 октября.
Представляла она собой следующее действо. У дверей почивальни на дежурстве были поставлены 2 камер-пажа, в первой прихожей - пажи, у дверей помещений - лакеи и гайдуки, все в парадной ливрее. Гости, в числе которых были имперский посол и послы второго ранга, знатные особы российского двора и офицеры, подъезжали к крыльцу их высочеств со стороны Фонтанки начиная с полдесятого утра. В 1-й комнате перед почивальней приехавшие собрались и, ожидая церемонии, вели разговоры. Отсюда вводили в почивальню для поздравления. Послы второго ранга были приглашены к 11 часам, имперский посол — к 12-ти. О прибывших послах дежурный камергер докладывал главной даме. В первой прихожей посла встречал один из камер-юнкеров великого князя, при входе в опочивальню у дверей - дама, исполняющая обязанности гофмейстерины, которая и приглашала посла подойти к парадной постели. В почивальне Екатерина «сидела на постеле» и тут же присутствовали 2-3 статс-дамы. Свои поздравления придворные и послы второго ранга делали стоя. Только имперский посол, подведенный к кровати обер-гофмейстериною, получил после начала поздравления знак рукою от Екатерины сесть в специально поставленное кресло, после чего по этикету и статс-дамы усаживались на стулья. Двери опочивальни во время поздравления послов были открыты. При выходе посла из опочивальни его сопровождала гофмейстерина, последовавшая по предписанию церемониймейстеров за ним из опочивальни «на 2 шага за порог». Возвратясь в покой, она тут же закрывала двери. Сразу после церемонии дипломаты покидали дворец. Русские же подданные оставались до их отъезда47.
Описанная этикетная форма празднования рождения ребенка стала не зафиксированным законодательно образцом для российского двора, на который ориентировались в дальнейшем, уже не обращаясь к описаниям западноевропейских обычаев. Это показывает празднование рождения великой княжны Анны Петровны. Дочь великой княгини Екатерины Алексеевны родилась 9 декабря 1757 г. пополудни в деревянном Зимнем дворце на Невском проспекте, где в это время проживала императорская семья. Городу о рождении царственного младенца возвестил в 12-м часу ночи 101 пушечный выстрел с Петропавловской крепости. Имя ребенку нарекли Анна в честь матери великого князя и сестры императрицы. При этом просьба великой княгини дать дочери имя Елизавета осталась без внимания48. Этот вопрос решала только императрица. Как и при рождении Павла, дитя сразу забрали на половину монархини. 12 декабря по распоряжению от Церемониальной части от гр. Санти и Адама Олсуфьева по повесткам мужские персоны первых пяти классов поздравляли великого князя с рождением дочери на половине их высочеств49. 17 декабря в Большой придворной церкви состоялся обряд святого крещения. Затем, 20 января по прошествии 6 недель принимала «на постели» поздравления от особ первых пяти классов и дипломатов Екатерина Алексеевна. Указ о поздравлении матери «равно тем порядком, каков соблюдался при поздравлениях по благополучном рождении великого князя Павла Петровича», Елизавета дала канцлеру на придворном куртаге 18 января, 19-го в Церемониальной части был составлен церемониал50. 20-го числа в парадной опочивальне Екатерину поздравляли сначала духовные лица и русские персоны первых 5 классов, затем иностранные дипломаты: кавалер французского посла граф Кеглович, саксонский поверенный в делах Прас, шведский барон Поссе, датский господин Остен, французский и цесарский послы. Последних за две камеры от опочивальни встречал, и провожал обратно после визита, камергер Л. Я. Овцын. В опочивальне приглашенных принимала и после поздравлений провожала статс-дама А. К. Воронцова, в комнате присутствовали статс-дамы А. А. Нарышкина и гр. М. А. Румянцева. Послы первого ранга приглашались великой княгиней сесть в кресла «в пристойном расстоянии у кровати в головах». Статс-дамы садились на стульях у стены. Двери во время поздравления были затворены51. На оба торжества приглашенные являлись в принятом при елизаветинском дворе парадном платье - дамы в самарах, мужчины в богатом цветном платье.
Впрочем, в проведении церемоний поздравления и крещения были и некоторые особенности, которые могут указывать на закулисную интригу, связанную с появление дочери в великокняжеской семье. В литературе существует точка зрения, что отцом новорожденной являлся не наследник престола, а польский посол в России Ст. Понятовский, с которым у великой княгини был роман. Подтверждением этого принято указывать на фрагмент «Записок» Екатерины, в котором приводятся слова Петра Федоровича, произнесенные осенью 1758 г. при Л. Нарышкине: «Бог знает, откуда моя жена берет свою беременность, я не слишком-то знаю, мой ли это ребенок и должен ли я его принять на свой счет»52. Подтверждением сложной ситуации, в которой оказался двор, являются и некоторые детали празднования рождения этого ребенка. По всем правилам жизни монаршего дома радостное событие должно было отмечаться публично, однако двор был в замешательстве. Документы Церемониальной части показывают колебания, если не смятение, которые проявила Елизавета при организации торжеств. Выставить себя в смешной роли монархини, не понимающей реального положения вещей, императрица не хотела, но и выносить семейный скандал на публику было недопустимо. В результате, в Книге повесток и приглашений Церемониальной части зафиксировано, что официальное поздравление принимал 12 декабря только великий князь, и в связи с крещением ребенка, назначенным на 17 декабря, было принято решение сообщить иностранным послам, что на этой церемонии «выхода ее величества не будет, и чтоб чужестранные министры себя не трудили». Иными словами, под благовидным предлогом приезд дипломатов на крещение отменялся. При этом предусмотрительный французский посол и сам донес до русского двора, что он болен и в любом случае участвовать в празднестве не будет. Сообщение послам первого ранга об отсутствии на придворных церемониях из-за болезни императрицы было обычной этикетной вежливостью, вследствие которой дипломаты не являлись ко двору. Кроме этого, неопределенность, видимо, была и относительно формы церемониала. Накануне празднества, в Церемониальной части обеспокоились, что до сих пор не имели указа, по какой форме составлять церемониал. Вечерний визит по этому вопросу к канцлеру ясности не внес, и только утром в 10 часов перед самой церемонией обер-церемониймейстер прибыл в коллегию и срочно готовил церемониал по образцу крещения Павла Петровича. А далее во дворце произошло следующее. Елизавета, действительно, не участвовала в церемониальном шествии и после крещения не принимала поздравлении. Главным лицом этих действ являлся великий князь. В процессии несла девочку гофмейстерина А. И. Бестужева-Рюмина. Однако в церковь мнимая больная воспользовавшись боковыми дверями, пришла и там вместе с племянником Петром Федоровичем крестила маленькую великую княжну. Елизавета сама стала восприемницей Анны Петровны при отсутствии у ребенка в восприемниках иностранных государей и сама, как гроссмейстер ордена, наложила на девочку кавалерию св. Екатерины53. Таким образом, в неловкое положение ни императрица, ни дипломаты поставлены не были, но перед обществом глава монаршего дома Романовых формально крестила нового члена своей семьи с соблюдением принятых норм.
Дочка Екатерины Великой Анна Петровна прожила чуть больше 2-х лет и скончалась в марте 1759 г. С почестями, положенными великой княжне, она была похоронена в Благовещенском соборе Александро-Невской лавры.
Новые изменения в церемониал были привнесены при Екатерине II. В годы ее правления у наследника престола цесаревича Павла Петровича и великой княгини Марии Федоровны родились 3 сына и 6 дочерей (четвертый сын Михаил появился на свет уже в царствование императора Павла). При рождении первого ребенка великого князя Александра Павловича соблюдались все елизаветинские нормы середины XVIII в.
В преддверии рождения будущего императора Александра I, появившегося на свет в Зимнем дворце 12 декабря 1777 г., Екатерина II подписала проект церемониала54. Его составили обер-церемониймейстер М. Ф. Кашталинский и церемониймейстер гр. А. И. Мусин-Пушкин. По утвержденным нормам о «всеобщей радости» столице возвестил уже традиционный 201 пушечный выстрел. На другой день в придворной церкви были отправлены литургия и благодарственный молебен, по окончании которого императрица приняла в кавалергардской комнате поздравления иностранных министров и особ первых 5 классов. Отдельно принимал поздравления отец ребенка.
Крещение Александра прошло на 20 декабря, то есть на 9-й день после рождения. Приглашения-повестки получили особы первых 5 классов и чужестранные министры. Особые записки с приглашением к восприемничеству великого князя вместе с императрицей-бабушкой своих монархов получили цесарский посол граф Kay ниц и прусский министр Сольц. К самим монархам отправлялись с известием от петербургского двора придворные кавалеры. При церемониале крещения дамы были во введенном Екатериной в 1775 г. парадном придворном «русском» платье, а мужчины в «обыкновенном цветном».
При церемониальном выходе в церковь присутствовали императрица и цесаревич-наследник. За ними герцогиня курляндская несла новорожденного Александра, подушку которого поддерживали обер-шенк А. А. Нарышкин и генерал-аншеф Н. И. Салтыков. В церкви за ширмой присутствовали «бабушка, кормилица и мама» наследника.
После церемониального прибытия младенца в Большую придворную церковь («малый выход» императрицы) состоялся чин крещения, который отправлял духовник императрицы. По его окончании прозвучал 301 пушечный выстрел и начался колокольный звон. Затем последовали литургия с приобщением святых тайн, к которому младенца подносила императрица, и возложение на ребенка «бабушкой»-гроссмейстером ордена св. Андрея. После действа в церкви поздравления принимали в кавалергардской бабушка и в своих апартаментах отец великого князя. В послеполуденное время они устроили застолье для персон первых 2 классов с тостами и пушечной пальбой (стреляли 51, 101, 41 пушка). Вечером Петербург был иллюминован. 20 декабря в день крещения увидел свет печатный Манифест о рождении Александра.
4 января 1778 г. состоялось светское торжество рождения. В Зимнем дворца был дан бал для знатного дворянства в «русском» и «обыкновенном цветном» платье, гвардейских офицеров и послов. Завершил бал ужин для чинов первых 5 классов. 11, 14 и 18 января в Зимней резиденции состоялись маскарады, которые проходили как обычные январские маскарады для дворянства.
20 января на 40-й день после разрешения от бремени в парадной опочивальне поздравления принимала великая княгиня Мария Федоровна (церемониал, созданный в Коллегии иностранных дел, Екатерина утвердила 18-го числа). Сама церемония проходила в парадной опочивальне Марии Федоровны, где справа от самой великой княгини, располагавшейся на парадной кровати, находился великий князь Павел Петрович, обер-церемониймейстер (у правых дверей) и церемониймейстер (у левых) с жезлами, графини А. Г. Чернышева и П. А. Брюс. Должность гофмейстерины, приглашавшей гостей, исполняла графиня Е. М. Румянцева-Задунайская. Перед дверями опочивальни стояли 2 камергера и 2 пажа, у прочих дверей — по 2 дворцовых лакея в «богатой» ливрее. Двери при поздравлении не закрывались55. 31 января торжества завершились великолепным фейерверком на Царицыном лугу.
Со следующих торжеств, то есть с празднования рождения великого князя Константина в 1779 г., началось сокращение церемониала. Было отменено поздравление на 40-й день матери на парадной постели и сам многолюдный приезд ко двору. Его заменила 40-дневная молитва и литургия для царской семьи, проведенная в придворной церкви Царского Села. Стол в этот день накрывали в большой зале на 35 кувертов, кроме придворных дам и кавалеров было только 4 гостя. Таким образом, специального торжества при дворе не было. То же последовало и после рождения первой дочери Павла Александры (40-й день пришелся на 6 сентября 1783 г.) и т.д.56
К концу правления Екатерины празднества еще более упростились. Так, при рождении Ольги в 1792 г., 11 июля, сохранились пальба из 201 пушки, церемонии поздравления и молебен в день появления младенца, угощение воинской команды. Празднование самого рождения исчезло, единственным торжеством осталось крещение, которое проходило в воскресенье 18 июля с церемониальном выходом в церковь, но при отсутствии дипломатического корпуса. Единственной восприемницей великой княжны была бабушка-императрица. После обряда в церкви прошло поздравление и состоялось застолье на 154 куверта. Иных увеселений и празднеств при дворе не последовало. В 40-й день в кругу высочайшей семьи в Придворной церкви была совершена 40-дневная молитва и прослушана литургия. Празднование рождения Николая Павловича в июле 1796 г. прошло по сценарию рождения его сестры Ольги57. Таким образом, XVIII век в корне изменил празднование в царской семье появления на свет детей. Отпали все обряды и церемонии с языческими корнями, остался канонический обряд крещения в церкви, устойчивой традицией стала пушечная пальба. В начале XVIII в. были введены пышные европеизированные увеселения - балы, маскарады, фейерверки. В 50-х годах на европейский манер были отработаны церемонии поздравлений, в том числе поздравление матери на 40-й день. Во второй половине века при появлении детей у цесаревича Павла Петровича праздничные действа упростились, из двух застолий остался лишь крестинный стол и большинство увеселений было отменено.
Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 01-01-0012а.
1 См.: Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Т. 1,ч. 2. М., 2000. С. 1-29.
2 У царя Ивана V Алексеевича и царицы Прасковьи Федоровны было пять дочерей: Мария (1689-1692), Феодосия (1690-1691), Екатерина (1691-1733), Анна (1693-1740) и Прасковья (1694-1731). Царь Петр Алексеевич от брака с Евдокией Федоровной Лопухиной имел двух сыновей - Алексея (1690-1718) и Александра (1691-1692). Существует также точка зрения (Ф.О. Туманский), что в 1693 г. у него родился и тут же умер сын Павел. См.: Туман-скийФ.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях государя имп. Петра Великого: В 10 ч. СПб., 1787. Ч. 2. С. 44.
3 Куракин Б. И. Гистория о царе Петре Алексеевиче // Архив кн. Ф.А. Куракина. Т. 1. СПб., 1890. С. 68.
4 В «Журналах» Петра I отмечены даты жизни лишь 7-х детей Петра I и Екатерины Алексеевны. В донесении английского посланника Дж. Джеффериса от 1 мая 1719 г. названа цифра И (см.: Сб. РИО. СПб., 1888. Т. 61. Ха 168. С. 529), однако, возможно, что их было 10. По свидетельству английского посланника Ч.Уитворта, к моменту бракосочетания царя с Екатериной в 1712 г. со слов самого монарха «у него с новой царицей уже было прижито пятеро детей» (Там же. Ха 41. С. 146). Из них лишь двое, царевны Анна и Елизавета, родившиеся в 1708 и 1709 гг., достигли совершенных лет. После заключения брака на свет проявилось также пятеро детей: Наталья (ЗЛИ 1713-27.У.1715), Маргарита (8.1ХЛ 714-27.УИ. 1716), Петр (28-29X1715- 15.IV.1719), Павел (3.1.1717-12ЛП. 1717) и Наталья (20.VIII.1718-4.Ш. 1725). Даты здесь и далее даны по ст. ст.
5 Дети царевича Алексея Петровича: Наталья (13.VII. 1714-1728) и Петр (12.Х. 1715-1728).
6 Камер-фурьерские и церемониальные журналы. Походные и путевые дневники имп. Петра 1-го. СПб., 1855. Журнал за 1715 г. С. 28. Далее: КФЖ... г.
7 Там же. С. 73.
8 Там же. С. 28.
9 Например, 27 августа 1718 г. во флоте производилась пальба при получении известия о рождении царевны Натальи Петровны. См.: КФЖ 1718 г. СПб., 1855. С. 17.
10 Голтов И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам: В 12 ч. М, 1788. Ч. 5. С. 76-77; АСПбИИ РАН. Ф. 277. Оп. 2. Д. 7. Л. 1 об.
11 АСПбИИ РАН. Ф. 277. Оп. 2. Д. 5. Л. 8.
12 Чиновники Холмогорского Преображенского собора. М., 1903. С. 265-266.
13 Забелин И.Е. Домашний быт русских царей... Т. 1, ч. 2. С. 3-4. Описание документов и дел, хранящихся в Архиве святейшего правительствующего Синода. СПб., 1868. Т. 1. № 269/420. Стб. 281-287.
14 Вебер Х.-Ф. Записки Вебера // Русский архив. 1872. № 6. Стб. 1094.
15 Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом, 1709-1711. М., 1900. С. 78.
16 Вебер Х.-Ф. Записки... Стб. 1094-1095.
17 Там же. Стб. 1093.
18 КФЖ 1715 г. С. 72.
19 Там же. С. 28-29,74.
20 Там же. С. 74. Еще раньше это необычное для петровской Руси явление имело место в семье кн. А.Д. Меншикова. 1 февраля 1711 г. при крещении его сына Сампсона восприемником (условно) был прусский король. По его распоряжению прусский посланник Кейзерлинг возложил на младенца орден Великодушия.
21 См.: Юль Ю. Записки... С. 279.
22 КФЖ 1713 г. СПб., 1854. С. 57.
23 КФЖ 1715 г. С. 73.
24 КФЖ 1713 г. С. 57.
25 КФЖ 1714 г. СПб., 1854. С. 131.
26 Вебер Х.-Ф. Записки... Стб. 1340-1341. Фонгганж - дамское головное украшение из кружев.
27 КФЖ 1715 г. С. 73.
28 Вебер Х.-Ф. Записки... Стб. 1341.
29 См.: Рабинович М.Г Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978. С. 248-249; Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1987. С. 339; Листова ТА. Русские обряды, обычаи и поверья, связанные с повивальной бабкой (вторая половина XIX - 20-е годы XX в.) // Русские: семейный и общественный быт. М, 1989. С. 157-158.
30 Забелин И.Е. Домашний быт русских царей... Т. 1, ч. 2. С. 12.
31 Пекарский П.П. Маркиз де-ла-Шетарди в России, 1740-1742. СПб., 1862. С. 103-104.
32 Санкт-Петербургские ведомости. 1740. От 15 августа (№66). С. 526.
33 Там же. От 19 августа (№ 67). С. 533-534.
34 Там же. От 19 сентября (№ 76). С. 606.
35 Елизавета родилась в декабре 1743 г. в Динамюндской крепости, умерла в 1782 г. в г. Хорсенсе, Петр появился на свет 19 марта 1745 г. в Холмогорах, умер в 1798 г. в Хорсенсе, Алексей родился в Холмогорах 7 марта 1746 г., умер в 1787 г. в Хорсенсе.
36 См.: Корф М.А. Брауншвейгское семейство. М., 1993. С. 26-27,35-36.
37 Екатерина II. Записки императрицы Екатерины Второй. М., 1989. С. 359-360.
38 Описание рождения и крестин: КФЖ 1754 г. С. 74-81. О числе выстрелов при рождении и сообщении послу гр. Эстергази см.: РГИА. Ф. 473. Оп. 3. Д. 22. Л. 10, 10 об.
39 Княгиня Анастасия Ивановна Гессен-Гомбургская (17001755 гг.) - дочь генерала-фельдмаршала кн. И.Ю. Трубецкого, в первом замужестве кн. Кантемир, во втором - супруга генерал-фельдмаршала св. ландграфа Людвига-Вильгельма Гессен-Гомбургского.
40 РГИА. Ф. 473. Оп. 1. Д. 8. Л. 60. В церемониальной части шествие было расписано не только по чинам, но и поименно. Этот список (Л. 73-74об.) представлял собой следующее: 1. Гоф камер-фуриер Полтазцов. 2. Камер-юнкеры их высочеств по 2 в ряд: Л.Нарышкин и Вас.Дараган, С.Синявин и М.Бутляяский; камергеры: Л.Овцын - С. Салтыков, А.Нарышкин. . Гофмаршал ее и. высочества гр. Г.Головкин. 4. Камер-юнкеры ее величества по 2 в ряд: И.Воронцов и кн. Дм.Голицын, гр. И.Чернышев и кн. Б.Куракин. 5. Камергеры ее вел. по 2 в ряд: Вас.Чулков - барон Сивере, И.Шувалов - гр. Анд.Бестужев, Ал.Хитров - Роман Воронцов, Никита ВозжинскиЙ - барон С.Строганов. 6. Обер-шталмейстер и шталмейстер П.Сумароков и кн. П.Голицын. 7. Канцлер, по правую руку обер-егермейстер, а по левую вицеканцлер: Бестужев-Рюмин, гр. Разумовской и гр. Воронцов. 8. Обер-церемониймейстер и церемониймейстер, а за ними обер-гофмаршал и гофмаршал с знаками их чинов: Сантий — Олсуфьев, Дм.Шепелев - Семен Нарышкин. 9. Ее императорское величество, немного поодаль пойдут ее и. в. два генерал-адъютанта А.Бутурлин и гр. П. Шувалов. 10. Его императорское высочество. 11. Св. кнг. Гессен-Гомбургская, неся на руках новорожденного великого князя, по сторонам ее светлости «в ассистенции» пойдут и подушку поддерживать будут: справа обер-гофмейстер барон Миних, а с левой генерал-аншеф граф А. Шувалов. 12. Гофмейстерина Бестужева-Рюмина и дамы по 2 в ряд: гр. М.Е. Шувалова и М.С. Чоглокова, гр. А.К. Воронцова и гр. М.А. Румянцева, кн. К.И. Разумовская и кн. Ек. Д. Голицына, Наст. М. Измайлова. 13. Фрейлины ее величества и за ними фрейлины ее высочества: М.Нарышкина и Ек.Биронова, Пр.Будакова и М.Воронцова, М. Закревская, А. Хитрова и Ек. Салтыкова, Ек. Нарышкина -С. Закревская, С. Дараганова - кн. А.Гагарина, Елиз. Воронцова -А.Шафирова, Марфа Шафирова.
41 РГИА. Ф. 473. Оп. 3. Д. 22: Церемониалы и переписка о праздновании рождения в. к. Павла Петровича и в. кн. Анны Петровны. Л. 13; Оп. 1. Д. 8. 1754 г. Журнал церемониальной части. Л. 58 об.
42 Там же; ПСЗ-1. Т. 14. № 10301,10314.
43 Там же. № 10397.
44 Там же. № 10315.
45 Там же. № 10322.
46 КФЖ 1754 г. СПб., б.г. С. 81-85. По подсчетам придворного ведомства, для участия в первом маскараде было роздано 1154 билетов, второго - 1051, третьего - 1089.
47 Там же. С. 88-90; РГИА. Ф. 473. Оп. 3. Д. 22. С. 3-13 об., 16-19.
48 Екатерина II. Указ. соч. С. 425.
49 РГИА. Ф. 473. Оп. 3. Д. 22. Л. 1,14.
50 Там же. Л. 2; Оп. 1. Д. 12; Журнал 1758 г. Л. 4 об.-5.
51 РГИА. Ф. 473. Оп. 1. Д. 12. Журнал 1758 г. Л. 7 об.-8 об.
52 Екатерина II. Записки. С. 422.
53 РГИА. Ф. 473. Оп. 1. Д. 11: 1757 г. Книга повесток и приглашений /Церемониальной части/. Л. 64 об.-65,73-77.
54 Там же. Д. 63. Л. 1-5 об.; 8.
55 Там же. Д. 3. Л. 4-35.
56 КФЖ 1779 г. СПб., 1883. С. 248-250; КФЖ 1783 г. СПб., 1882. С. 459-460.
57 КФЖ 1792 г. СПб., 1891. С. 341-346, 441-443; КФЖ 1796 г. СПб., 1896. С. 528-587.
<< Назад Вперёд>>
