Юркин И. Н. «И те им земли поволили...»: Землепользование на ранней (первая половина ХVII в.) российской мануфактуре горно-металлургического профиля: законодательство и практика его применения
Внимание к данной тематике проявляли как занимавшиеся вопросами истории права юристы, так и собственно историки. Из выполненных в последние годы исследований правоведов отметим докторскую диссертацию А. В. Лагуткина (1997), посвященную истории и теории горного права Российской Федерации, и публикации В. А. Манина, изучавшего горнозаводское землевладение и его правовые основы преимущественно по отношению к ситуации на Урале.
Мимо вопросов, связанных с пользованием землей, недрами и другими ресурсами, необходимыми для деятельности мануфактуры, не прошли, разумеется, и историки. Даже ограничив рассмотрение историей исключительно ранней мануфактуры (что мы и намерены сделать), можно назвать немало имен историков, в той или иной степени затронувших их в своих работах. Упомянем в этой связи исследования А. В. Демкина, Е. Л. Курлаева, П. Г. Любомирова, В. В. Мавродина, И. Л. Маньковой, Л. В. Милова, И. И. Смирнова, Н. Н. Стосковой, С. Г. Струмилина, С. Л. Орленко, Н. И. Павленко, И. В. Чекана и др. Не останавливаясь на анализе конкретных работ, отметим, что никто из перечисленных историков землепользование и связанные с ним правовые нормы специальному анализу не подвергал. Как следствие, начальная история складывания соответствующих отношений в горно-металлургической промышленной отрасли, явившихся одним из опорных камней сформировавшейся впоследствии системы горного права, остается по сей день изученной лишь в общих чертах.
Ее изучению и посвящена эта статья.
Землевладение и землепользование в указанной промышленной сфере рассмотрим на самом раннем этапе существования мануфактуры - в 30-40-х гг. XVII века. Серединой столетия ограничиваемся с учетом нескольких обстоятельств.
Во-первых, именно на это время приходится начальный период деятельности первых в России доменных и железоделательных Городищенских (Тульских) заводов. Они были построены на основании жалованной грамоты, данной в 1632 г. компании нидерландских предпринимателей в составе Андрея и Аврама Денисовичей Виниусов и Елисея Ульяновича Вылкенса1. Первая поставка в казну полученного на этих заводах металла имела место не позднее 1636 г. Компания вскоре распалась, и Андрей Виниус сформировал новую, в которой выбывших заменили гамбуржец Петр Гаврилович Марселис и нидерландец Филимон Филимонович Акема. В конце 1647 г. заводы были отписаны в казну, но уже в 1648 г. их передали новой компании, образованной упомянутыми Марселисом и Акемой (без Виниуса). Сначала совместно, позже в отдельности связанные с ними два предпринимательских клана владели большинством существовавших в XVII в. в центральной России металлургических заводов. Именно при них и с определенным их участием (в качестве просителей льгот) развивались касающиеся промышленного землепользования правовые нормы, заложенные еще в первой половине XVII столетия.
Во-вторых, малое число заводов и заводчиков в избранный период (двое Виниусов, Вылкенс, Марселис с сыновьями Гаврилой и Леонтием, Акема — все) упрощают анализ материала. Вместе с тем, уже в это время влияние на изучаемый объект является многофакторным, что делает его достаточно интересным в исследовательском плане.
Основными источниками, позволяющими проследить текущее состояние и развитие правового регулирования землевладения и землепользования в его связи с металлургической мануфактурой, являются жалованные грамоты, от царского имени выдававшиеся правительством лицам, обращавшимся с просьбой разрешить им завести соответствующее предприятие. Многие из них сохранились, если не в оригиналах, то в копиях или черновых вариантах.
Основное внимание в статье уделим двум актам:
- жалованной грамоте от 29 февраля 1632 г., данной нидерландским купцам Ан. Д. и Ав. Д. Виниусам и Е. У. Вылкенсу на строительство «мелнишного» завода меж Тулой и Серпуховым. Документ впервые опубликован в приложении к монографии И. Х. Гамеля, посвященной истории Тульского оружейного завода;
- жалованной грамоте от 5 апреля 1644 г., данной гамбургскому гостю П. Г. Марселису с детьми Г. П. и Л. П. Марселисами и голландскому торговому человеку Ф. Ф. Акеме на строительство завода на р. Ваге, Костроме, Шексне. Документ опубликован в «Собрании государственных грамот и договоров».
Оба документа перепечатаны Н. Н. Стосковой в ее книге о ранних металлургических заводах России2.
Рассматриваемый период завершает жалованная грамота на «тульским железный промысел», выданная П. Г. Марселису и Ф. Ф. Акеме из Пушкарского приказа при передаче им этого «промысла» в 1648 г. Обращает на себя внимание, что последние в своих достаточно частых обращениях к власти по поводу заводов лишь изредка эту грамоту упоминают и никогда не цитируют3. Их поведение вполне объяснимо. Решение о передаче заводов Марселису и Акеме было принято в ситуации острой конкурентной борьбы с Андреем Виниусом, когда, добиваясь победы, заводчики вынуждены были предложить невыгодную им «убавку» цен. Содержание грамоты не вполне устраивало заводовладельцев, сумевших впоследствии добиться лучших для себя условий. В беспошлинных книгах Печатного приказа нам удалось обнаружить запись, регистрирующую факт запечатания грамоты 1648 г.4, но текст документа в книгу перенесен при этом не был5. По-видимому, большая часть грамоты включена в текст записи, данной П. Г. Марселисом и Ф. Ф. Акемой в том же году6, - ее авторы, приступая к перечислению условий, которые намерены соблюдать, содержа завод, прямо ссылаются на пожаловавший им этот завод указ царя Алексея Михайловича. Сведений, позволяющих судить о характере решения вопросов землепользования, в записи сравнительно мало: она посвящена эксплуатации действующего завода, для которого эти вопросы были уже решены.
Материал, почерпнутый из жалованных грамот на металлургические заводы, сравниваем с грамотой на строительство стекольного завода, датировка которой близка наиболее ранней из них. Это грамота пушечному мастеру Елисею Койету, данная ему 31 мая 1634 г. Документ опубликован в «Собрании государственных грамот и договоров»7.
Зарождение в России промышленного производства принадлежит в отечественной историографии к темам, так сказать, немеркнущей актуальности. И это не удивительно: без ее разработки, как уже было сказано, невозможно уяснение особенностей генезиса в России капиталистических отношений - темы, вот уже несколько поколений привлекающей внимание историков.
Мануфактура - пространственный объект. Говоря об этом, подразумеваем не только относящиеся к ней производственные постройки, но и вовлекаемые в производство дополнительные площади, необходимые для реализации технологии, обеспечивающих её сырьем и топливом (заготовку руды, камня, топлива). Возможность пользования землей является столь же необходимым условием существования промышленного производства, сколь и сельскохозяйственного. Это обстоятельство, собственно, и обусловливает важность для истории промышленности комплекса вопросов, связанных с владением и пользованием ею, а также необходимость выделения и анализа правовых норм, которые эти отношения регулировали.
К моменту появления в России предприятий мануфактурного типа таких норм, естественно, не существовало - отсутствовал объект правового регулирования, отсутствовало и регулирование. Право, каким оно стало складываться, фиксировалось в жалованных грамотах, выдававшихся частным лицам по частным вопросам. Последние выступали образцами для последующих, в которые переносились в адаптированном с учетом конкретной ситуации виде. При этом документ, взятый за образец, открыто указывался (говорилось, «против» какой грамоты дана новая).
Но подходы к регулированию вопросов землепользования применительно к мануфактуре формировались, разумеется, не в вакууме. На складывание норм могло влиять то, как подобные вопросы разрешались в отношении связанных с добычей природных богатств промыслов. Кроме того, поскольку владельцами первых мануфактур являлись иностранцы, новые правовые нормы формировались в тесной связи с нормами земельного права, установленными для этой категории проживавшего в России населения.
Первый документ, регламентирующий отношения в интересующей нас сфере, - жалованная грамота Виниусам и Вылкенсу от 29 февраля 1632 г. Выделяем из нее нормы, в той или иной мере касающиеся землепользования.
Они являлись детализацией следствий из главного для участников компании факта: данного им разрешения «из железныя руды ... делать всякое железо». Срок действия разрешения был разделен на два периода - начальные урочные годы, установленные продолжительностью в 10 лет, и неопределенное по длительности последующее время. На протяжении первого периода действовала льгота: оговоренной в грамоте деятельностью разрешалось заниматься безоброчно8.
Территория, на которой позволялось ставить мельницы (термин, систематически используемый в данной грамоте для обозначения завода), возможно, имела пространственные ограничения. Строительство, безусловно, разрешалось в полосе между Серпуховым и Тулой на одной из трех указанных в документе рек - Вошане, С книге, Вороне. Смысл следующего за этим уточнения («и вперед, где они Ондрей, и Аврам, и Елисей места приищут, которыя к тому железному делу будут годны») нам не ясен, поскольку допускает двоякое толкование. Возможно, подразумевается расширение списка рек при сохранении границ территории неизменными, но не исключено, что имеется в виду и разрешение заниматься соответствующей деятельностью без какого-либо территориального ее ограничения.
Допущены две формы землепользования, различающиеся собственником земли, на которой будут поставлены мельницы, и характером экономических с ним (собственником) отношений. Первая подразумевает строительство «на наших на порозжих землях», разрешая «мелницы на тех местах ставить, и железо... плавить, и лить и ковать пушки и ядра». Другие варианты размещения грамота сначала как будто отвергает (после разрешения работать на местах, «которыя к тому железному делу будут годны», оговорено: «опричь монастырских и боярских и дворянских поместных и вотчинных земель»). Но несколько дальше по тексту выясняется, что имеется в виду не запрет строиться на частных землях, но требование иных отношений между собственником земли и ее пользователем. Если, разъясняется в тексте, предприниматели на принадлежащих государству свободных землях «места на железное дело не обыщут», «обыщут» же их на монастырских, вотчинных, дворянских и вообще «у всяких чинов людей», им эти земли разрешено «наймовать погодно или имать на оброк, как у них с кем зговор будет»9. Такова вторая форма.
Как уже говорилось, на начальный период предприятие от налоговой нагрузки освобождалось. В отношении последующего времени заводчикам было обещано, что места, «где у них железных руд дело», будут отданы им же, но уже «из оброку»10. Этот сценарий изложен в документе кратко, оставляя без ответа ряд вопросов: не установлена величина оброка (обещано, что он будет положен «по нашему разсмотрению как мочно»), непонятно, что станет объектом обложения - земля, завод или продукция (в тексте дважды говорится о «местах», но, ориентируясь на эволюцию этой новеллы, в таком толковании можно усомниться).
Следует отметить, что предпринимательская деятельность лиц, объединившихся в намерении построить «мельнишный» завод, в принципе регулировалась не только данной им специально по этому поводу жалованной грамотой. Виниусы (во всяком случае мере Андрей) и Вылкенс в первую очередь были торговцами и только лишь вступали на новую для себя стезю -промышленное предпринимательство. На момент получения коллективной (Виниусы-Вылкенс) грамоты Андрей Виниус уже имел жалованную грамоту на право торговли в России, данную ему в январе 1631 г. В такого рода грамоты иногда вносился и пункт, связанный с владением/пользованием землей, а именно разрешение строить дворы в некоторых городах. Но в грамоте Виниусу 1631 г. такого пункта не было - он появился лишь в новой жалованной грамоте, данной ему в 1634 г. по образцу грамоты другого нидерландского гостя - Карла де Моллина (в русской передаче Карпа Демулина)11. Таким образом, до 1634 г. права заводчиков на пользование землей регулировала исключительно грамота на базе вариантов, описанных в грамоте 1632 г.
Жалованная грамота от 29 февраля 1632 г. создала правовую основу для начатого заводчиками в том же году оформления договоренностей на пользование землей, присмотренной ими для строительства заводов. Место, пригодное «к тому железному делу», в конечном счете было сыскано не на перечисленных реках, а на Тулице - притоке р. Упы, лежащем в границах оговоренной в грамоте полосы между Серпуховым и Тулой. В соответствии с жалованной грамотой, условия аренды устанавливались свободно, на началах взаимного согласия.
Известен только один документ, фиксирующий эти условия: договорная запись Андрея Виниуса и его приказчика Данилы Франсова с игуменом Николаевского Венева монастыря Иосифом от 11 июня 1632 г. Наниматели арендовали монастырские вотчинные земли в стане Старое Городище Тульского у. на р. Тулице берег «по пашенную землю» на 12 лет, считая со дня заключения договора. За пользование этой землей Виниус с товарищи обязывались ежегодно вносить оброк частично в натуральной («по три ведра вина церковнаго, да по 10 фунтов ладану середнева»), частично в денежной форме («по рублю денег»). Предприятие строилось в речной пойме, но, по-видимому, имелись основания опасаться, что заводской пруд частично затронет и пашню. На случай, если «вода поймет» лишнюю землю, оговорена была компенсация: наниматель обязывался «за тое пашенное землю платит[ь] по рощоту». На каких началах должен осуществляться этот расчет — не оговорено. Устанавливались, однако, санкции за неуплату указанной в документе суммы, причем грозивший нарушителю договора штраф в сравнении с величиной ежегодного платежа был очень велик - 100 руб. Устанавливались правила хозяйственного и социального общежития: в период пользования арендованной землей заводчикам вменялось «никакава насилства не чинит[ь] крестьяном и крестьянком, и манастырской и крестьянской хлеб и лугов не талочит[ь], никакова насилства не чинит[ь] и животины не побиват[ь]». На случай, если насильство все-таки учинится, также устанавливался штраф, причем даже более крупный - в 400 рублей. Оговаривалось, что в период пользования оброчной землей - берегом «у речки у Тулицы» - Виниус с товарищами не имели права называть ее своею и распоряжаться ею как собственной, в частности, закладывать. Документ подписали приказчик Франсов и шесть послухов12.
Самое раннее описание заводов, содержащееся в переписной книге 1647 г., сведений о владельцах земель не содержит13.
Между тем, растянувшийся по реке на несколько верст заводской комплекс занимал значительную площадь, получение которой в пользование требовало оформления договоров с несколькими землевладельцами - соседствовавшими с монастырем местными помещиками. В 1662 г. земля для заводов нанималась у четырех землевладельцев, а именно: левый берег Тулицы - у Венева монастыря н, ниже по течению, у Абрама Игнатьева, правый - у вдовы Натальи Венедиктовской жены Сухотина и у Никиты Пучкова14. В 1630-х гг. заводы находились на том же месте, соответственно, Виниуса интересовали те же земли - с их владельцами (предшественниками перечисленных в книге 1662 г.) он и заключал арендные договоры. Условия аренды, скорее всего, отличались от условий, согласованных с монастырем. Помещиков не интересовали церковное вино и ладан, а вот заводская продукция заинтересовать могла. Платя ежегодно «по 30-ти рублей да железа и всякой железной поделки по 15-ти пуд на год», рассчитывались Марселисы в 1690 г. за наемную помещичью землю, на которой стоял их Елтинский завод на С книге (один из Каширских)15.
Итак, металлургической мануфактуре предписывалось развиваться на дворцовых землях, в случае же ее устройства на землях частных, предлагалось их нанимать. В дальнейшем, этот подход закрепится.
Между тем, он отнюдь не был единственно возможным. В этом убеждает содержание жалованной грамоты, данной пушечному мастеру Елисею Койету на строительство «завода скляничного дела». Грамота «писана» 31 мая 1634 г., но решение по челобитной Койета, поданной еще в 141 (1632/33) г, было принято, как отмечено в акте, раньше - в том же 141 г., т. е до 1 сентября 1633 г.
Вопрос землевладения в этом документе решен по-иному, нежели в грамоте 1632 г. Виниусам и Вылкенсу: для размещения завода заводовладельцу разрешено купить пустующие дворцовые земли. Соответствующие вопросы прописаны в грамоте с исчерпывающей полнотой: «для завода скляничнаго дела пустоши, пустошь Денискову с пустошьми, о которых он (Койет. - И. Ю.) нам бил челом, продать ему велели из Поместного приказа против Уложенья, как продаваны из Поместнаго приказа порозжия земли всяким людям в вотчины, и деньги на нем, Елисее, за те пустоши велели взять в свою государеву казну в Поместный приказ по Уложенью, по четвертям, сколько в них четий16 пашни»17.
Различие решений однотипных вопросов в двух близких по времени документах свидетельствует о том, что общий подход к правовому регулированию данной сферы отношений еще не сложился. Попытаемся понять, почему в каждом конкретном случае был избран тот или другой подход.
Судя по тому, что металлургический завод оказался построен не на тех реках, которые были записаны в грамоту, компаньоны к моменту подачи их просьбы с местом будущего строительства еще не определились. В грамоту попали варианты, казавшиеся наиболее вероятными. Но, не будучи полностью уверенными, что остановятся именно на них, Виниус и товарищи просили права без отдельного согласования использовать и другие «приисканные» места, «которыя к тому железному делу будут годны». Долгие колебания с выбором места в известной степени объяснимы. Выбирая, следовало учесть множество факторов (рельеф местности, характер почвы, характеристики водных источников, расстояние до мест добычи руды и заготовки угля, состояние коммуникаций и др.) и ошибка с оценкой любого из них могла оказаться для успеха дела в буквальном смысле роковой. Особенно ответственен и труден был выбор реки, интенсивность стока которой могла существенно меняться в зависимости от сезона и климатических флуктуаций. Утвердиться в правильности выбора можно было только спустя несколько лет после пуска завода, на практике оценив энергетический ресурс в засушливые и дождливые годы, столкнувшись с другими проблемами и оперативно опробовав возможности их разрешения.
Учитывая это, Виниус и его компаньоны вначале, скорее всего, и не искали возможности стать собственниками земли, на которой разворачивали строительство металлургического завода. Стремясь сохранить свободу маневра, они избегали решений, негативные последствия которых было бы трудно или невозможно исправить. Именно такой режим - разрешение строить заводы всюду, где приищут подходящее место, без дополнительного согласования избранного места - по грамоте 1632 г. и был для них установлен.
В совершенно ином положении находился другой начинающий промышленник - Койет. «Сердце» завода, который намеревался он строить, - «скляничный анбар» со стекловаренной печью. Конечно, и такой завод требовал обеспечения его сырьем, в связи с чем у заводчика, особенно на начальном этапе, было немало проблем18. Но требования к заводской площадке в этом случае были не столь высоки, соответственно, много меньше был риск ошибиться с выбором места. В то же время обладание землей на началах полной собственности исключало некоторые неприятные неожиданности, например, отказ владельца продолжить аренду. Не удивительно, что Койет, без большого труда выбрав подходящее место, стал просить разрешение на его покупку. Собственник (государство), продавая ему эти земли, также ничем не рисковало — безусловный возврат их в случае отъезда заводчика обратно «в Свию» был в жалованной грамоте специально оговорен19.
Заключая договор об аренде земли с игуменом Венева монастыря, Виниус определил его продолжительность сроком в 12 лет. Происхождение этой цифры вполне очевидно: ее составляют 10 урочных лет плюс 2 года, в течение которых Виниус, по-видимому, первоначально планировал построить завод. Строительство заняло срок, вдвое больший: первая продукция Городищенских заводов была сдана казне лишь в марте 1636 г.20 Вероятно, с этого момента был начат отсчет урочных лет. Отношения сторон - государства и компании предпринимателей - регламентировались все эти годы нормами из грамоты 1632 г. Не исключено, что через несколько лет после пуска Виниус был уже не прочь приобрести земли, на которых стоял завод. Но в ситуации, когда совладельцами завода являлись три компаньона и отношения между ними ухудшались, единственно приемлемым решением ему представлялось следование установленным правилам, без попытки их изменить. С новациями имело смысл подождать до истечения урочных лет, когда условия, на которых дозволялось содержать завод, все равно должны были измениться.
Иные обстоятельства должны были учитываться в случае нового строительства. В этом случае определяющую роль продолжали играть риски, связанные с выбором места. Неудивительно, что новая жалованная грамота, полученная компаньонами Виниуса П. Г. Маселисом (с сыновьями) и Ф. Ф. Акемой на строительство завода на р. Ваге, Костроме и Шексне, составлялась с отчетливой ориентацией на образец - грамоту Виниусам-Вылкенсу 1632 г. В новой грамоте то же выделение безоброчных (добавлено: и беспошлинных) урочных лет, те же различия условий деятельности в эти годы и после, те же приоритеты в использовании земель, те же условия пользования землями владельческими, такая же монополия... Различия - преимущественно количественные: урочные лета вдвое дольше (20 лет), монополия местная (ограничения касаются лишь северных уездов, где намерены хозяйствовать получившие грамоту предприниматели).
Несколько дополнений свидетельствуют о более глубоком, чем прежде, понимании вопроса и связанных с ним проблем.
Во-первых, разработана схема налогообложения на время по истечении урочных лет. Установлены два вида налога: фиксированный, по 100 рублей на год, сбор «со всякой плавильной печи» и сбор, пропорциональный величине продукции («пошлины со всякого железа по нашему указу»21). С последним тоже не все ясно (в частности, с произведенной или проданной продукции должна начисляться пошлина), но в целом по сравнению с грамотой 1632 г. разработку вопроса следует считать очень существенно продвинувшейся. Подчеркнем, что в качестве объекта обложения выбрано предприятие и его продукция, но не земля, на которой стоит завод.
Другие два присутствующих в грамоте 1644 г. дополнения допустимо рассматривать как реакцию на проблемы, возникшие (или осознанные) в ходе эксплуатации заводов.
Первое включает несколько ограничений, из которых в связи с темой статьи наиболее интересны связанные с землевладением и землепользованием. Запретив заводить без особого на то указа «железнаго дела иных никаких заводов», источник этим не ограничивается: предписывает «и земель никаких не покупать, и под заклад ни у кого не имать, и деревень не строить22. Данное условие было дословно перенесено в документы, определявшие права заводчиков при передаче им Городищенских заводов в 1648 г.23
Эволюцию подхода законодателя к регулированию данного вопроса в сфере горно-металлургической промышленности любопытно сравнить с тем, как он решался для стекольных заводов. Почти одновременно с Марселисами и Акемой, 1 ноября 1643 г. новую жалованную грамоту получили Койеты (наследники основателя завода) и их компаньон И. Фальк. Грамота была выдана на прежний же срок (15 лет, считая с 1641 г.), и, что особенно важно, на тех же условиях, на каких ее получил в 1634 г. основатель24. Но ведь в отношении землевладения вопрос для владельцев стекольного завода и не мог быть решен по-другому: земля являлась собственностью Койетов и для возвращения ее в казну требовался или обратный выкуп казной, или конфискация, возможная только в случае серьезной провинности владельца.
В иной ситуации находились металлозаводчики. Собственной земли под заводами никто из них не имел, и государство, похоже, отнюдь не намеревалось способствовать превращению их в землевладельцев. Учитывая время грамоты Марселисам и Акеме (апрель 1644), обсуждаемый пассаж в ней уместно связать с годовой давности (не позднее 2 марта 1643 г.) указом царя Михаила Федоровича, в соответствии с которым немцам и вдовым немкам запрещалось покупать у русских людей дворы и дворовые места на Москве: в Китае, Белом городе, а также в слободах за городом. Соответственно, русским людям отказывалось в праве немцам их продавать и у них свои дворы закладывать (во всяком случае Земскому приказу не разрешалось такие купчие и закладные регистрировать). Указ был направлен на вытеснение живших в центральных районах Москвы иноземцев в отдельное поселение. Формальным основанием для таких действий являлись трудности, возникавшие в православных приходах при большом числе живших в них иноземцев, тем более при появлении в их дворах «ропат» - протестантских церквей (указ требовал их сломать)25.
Но в отличие от города приобретение иностранцами земли в уезде не могло сколько-нибудь ощутимо влиять на состояние местных (сельских) приходов. Почему же Марселису и Акеме покупка земель была тем не менее запрещена? Однозначно ответить на этот вопрос едва ли возможно. Можно лишь предположить, что определенную роль сыграло вполне естественное стремление к правовому единообразию при решении формально схожих вопросов.
Упоминавшаяся выше ранняя, 1632 г., запись Виниуса с Веневым монастырем по поводу аренды принадлежавшей тому земли пока остается единственным выявленным и опубликованным документом такого рода. Здравый смысл подсказывает, что далеко не всегда отношения владельцев и арендаторов были благополучными. Можно указать и на конкретный пример - впрочем, довольно поздний. Выше упоминалось, что один из принадлежавших Марселисам Каширских заводов - Елтинский - и мельница поблизости от него (на притоке р. Скниги) были поставлены частично на земле местных помещиков. Аренда продолжалась долго — как минимум, до 1690 г. включительно26, но, судя по приводимому ниже факту, отношения сторон временами напрягались. В списке дел П. Марселиса, ведшихся в Пушкарском приказе и перенесенных по его просьбе в 1668 г. (указом от 14 ноября) в приказ Посольский, упоминается судное дело землевладельцев (трех Болотовых и Ивана Вялцова) с заводчиками (Марселисом и Акемой) «во владенье помесной их пустоши Гвоздевки, а Неклюдовка тож»27. Содержание дела источник не раскрывает, но в данном случае весьма красноречиво говорит за себя сам факт его существования.
Особый интерес в связи с мануфактурой XVII в. представляют хорошо известные факты приписки к заводам дворцовых земель. Эти земли, а вернее, жившие на них крестьяне, связаны с историей заводов настолько тесно, что именно они припоминаются в первую очередь в контексте обсуждаемой темы. Так, С. П. Орленко, реконструируя для живших в России «немцев» картину владения ими населенными землями, вслед за служилыми иноземцами сразу ж упомянул иностранных промышленников и приписанные к их предприятиям волости28.
Впрочем, для первой половины столетия известен единственный факт такого рода, связанный с дворцовой Соломенской волости в Каширском у. В памяти из приказа Большого дворца 1669 г., со ссылкой на приходную книгу этого приказа 146 (1637/38) г. сообщается, что эта волость по царскому указу была «отдана в приказ ево государевы Большие казны для отдачи иноземцу Андрею Виниюсу к Тульским железным заводам». С этими данным совпадают сведения сказки Ф. Ф. Акемы 1672 г., из которой, между прочим, прямо следует, что приписка имела место прежде присоединения к компании его, Акемы, и П. Г. Марселиса. В цитированной приходной книге отмечено, что «доходы всякие велено на нем Андрее имать и присылать ис приказу Большие казны в приказ Большого дворца по вся годы». Акема также упоминает об обязанности заводчиков «с тое Соломенские волости» платить «денежные и хлебные и всякие поборы по окладу», внося их в названный приказ. Оброк платили железом и «ратными запасы»29. Опубликованные документы содержат немало сведений об отношениях, связывавших вершины треугольника «заводчики- крестьяне - государство». Крестьян использовали непосредственно на заводах, привлекали к перевозкам (руды, дров, пушек), расплачиваясь за их труд продукцией. Сведений об отношении заводчиков к собственно земле приписанной волости несравненно меньше. Частично на землях Соломенской волости будут построены Каширские заводы30. Но произойдет это лишь в 1650-х гг., сведений же о землепользовании в первой половине столетия нс имеется. Заметим, что собственностью владельцев земля, несмотря на приписку, не являлась. В переписной книге Каширского уезда переписи Федора Неелова и подьячего Григория Богданова 1645-1647 гг. Соломенская волость, к тому времени давно приписанная, отнесена к «государевым дворцовым селам и деревням»31. Так же, дворцовой, будут называть ее и во второй половине столетия, вплоть до отказа заводов и волости боярину Л. К. Нарышкину в 1690 г. И хотя в поздних источниках можно встретить допускающие неоднозначное толкование выражения, вроде «ныне тою Соломенскую волостью владеет Петр Марселис» (память 1669 г.), полагаем, что в нем и ему подобных не подразумевалось владение землями в смысле собственности (совокупности владения, использования и распоряжения). Виниус, добиваясь приписки волости к заводам, радел исключительно о крестьянах, земля же выступала в качестве не столько даже приложения к ним, сколько среды, жизненного пространства, в которой они обитали. И лишь позднее, при реализации намерения построить новые заводы, у компаньонов появится заинтересованность и в земле, принадлежавшей приписанной волости.
Остановимся далее на отношениях недропользования, в данном случае исключая из них уже рассмотренные отношения, связанные с использованием земли для размещения на ней чисто «наземных» производств.
В анализируемых нами ранних грамотах вопросы недропользования не проработаны. В грамоте Виниусам и Вылкенсу 1632 г. железная руда упомянута четыре раза: дважды просто как сырье для извлечения железа («пожаловать велеть им делать из железной руды ...всякое железо», «велели им из железныя руды дать делать всякое железо»), один раз в связи с предоставлением монополии, охватывающей, в том числе, и добычу руды («той железной руды иноземцам и руским людям нигде никому отдавать не велели»), и, наконец, в выражении «места, где у них железных руд дело будет», которое по содержанию не отличается (во всяком случае, отчетливо не отличается) от выражения «заводы, где у них будет железное дело»32. Территориальных ограничений на поиск и добычу руды грамота не накладывает никаких; полоса «меж Серпухова и Тулы» является рекомендательной исключительно для выбора места переработки руды.
В грамоте Марселисам и Акеме 1644 г. упоминаний о руде и того меньше: один раз при изложении инициировавшей акт просьбы («били нам челом... чтоб нам их пожаловать, велеть из железной руды всякое железное дело делать»), второй в связи с монополией («той железной руды иноземцам и русским людям никому в тех уездах отдавать не велели»)33. Оба упоминания фактически дословно повторяют грамоту Виниусам и Вылкенсу, за исключением территориального ограничения действия новой монополии.
Хотя прямого разрешения вести разведку и последующую добычу руд на любых землях ни та, ни другая грамоты не содержат, можно уверенно утверждать, что рудное дело было сковано пространственными ограничениями не более, чем не скованная ими на первых порах металлургия. Правоотношения, связанные с использованием месторождения и земельного участка, нужного для его разработки, в грамотах не оговорены, что свидетельствует об относительно меньшей их для заводчиков значимости. Последнее понятно: в отличие от доменной металлургии, в России отсутствовавшей, железную руду добывали здесь издавна. Внедрять новые технологии рудодобычи заводчики не собирались - об этом свидетельствует отсутствие мастеров соответствующего профиля среди вывозившегося ими из-за границы квалифицированного персонала. Обеспечение устойчивого ритма поставки на заводы руды было в их понимании исключительно организационной задачей.
Но даже и так сформулированная, она неизбежно сохраняла аспекты, связанные с регулированием отношений в сфере землепользования. И эти аспекты должны были выявиться сразу же, как только заводчики приступили к реализации своих предпринимательских планов. К сожалению, нам не известно откуда поступала руда на Городищенские заводы в начальный период их истории34. Возможно, существовало какое-то очень близкое к заводам небольшое месторождение - именно этим можно объяснить отмеченный выше факт строительства завода не на тех реках, которые по инициативе заявителей были указаны в жалованной грамоте. Если это месторождение (скорее всего, характерная для окраины Тульского железорудного поля небольшая линза) еще разрабатывалось в первые годы эксплуатации завода, то заводчики или покупали руду у занимавшихся ее добычей крестьян-«ровщиков» или добывали силами своих работников, получив на это право от хозяина земли за определенную согласованную сторонами плату.
Можно, однако, утверждать, что с первых лет эксплуатации Городищенских заводов по крайней мере часть руды для них поставлялась с дедиловских рудников. Добыча на них продолжалась длительное время и имела относительно большой масштаб - несомненно больший, чем на гипотетическом месторождении, с которого, как мы предположили, мог начинаться завод. Судя по попыткам уже в 30-х годах привязать дедиловский рудник к заводам, к этому времени промысел здесь вполне сложился.
Деятельность владельцев Городищенских заводов, направленная на обеспечение стабильной поставки с дедиловского рудника, разбивается на два этапа.
На первом А. Д. Виниус получил добычу дедиловской руды и какие-то здешние «домни» (сыродутные горны) «в откуп». Запись в пошлинной книге Печатного приказа, где соответствующая грамота на Дедилов стрелецкому голове была запечатана 14 июля 1636 г., сокращенно излагает содержание документа следующим образом: «[по] челобитью галанские земли гостя Ондрея Внниюса с товарыщи велено ему дать в откуп железная руда и домны марта с 1-го числа нынешнего 144-го году вперед на 1035 лет, а откупу им заплатить по 40 по 2 рубля по 5 алтын по 2 денги на год, и всего на 10 лет 421 рубль 20 алтын» (далее сведения о пошлине за запечатывание)36.
При передаче Марселесу и Акеме заводов к 1648 г. положение с «рудокопным методом» в Дедиловском уезде осталось неизменным: оно было отдано им «до урочных лет безоброчно».37 Итоги дальнейших усилии в том же направлении зафиксированы в указе, который заводчики сумели получить в 161 (1652-53)г.38 Теперь рудокопные места были «подданы» П. Г Марселису и Ф. Ф. Акеме безоброчно с одновременным установлением запрета на использование здешней руды другим потребителем («а опричь бы их сторонние люди железные руды в их местех не копали и не возили»)39. Этот указ, означавший закрепление рудников исключительно за заводами Марселиса и Акемы, наряду со строительством ими новых передельных заводов (Каширских, образовавших с Городищенскими единый металлургический комплекс), демонстрируют резкий рывок, который эта фирма совершила в начале 1650-х гг. Но данный факт интересен и по отношению к теме, рассматриваемой в настоящей статье, - он задал закрепившийся в дальнейшем в горно-металлургической сфере формат правовых отношений, связанных с реализацией технологий, обеспечивавших заготовку сырья40.
Поскольку приписка рудников выходит за хронологические границы нашего исследования, анализ этих прав опускаем. Упомянем только, что, решив проблему обеспечения заводов рудой, указанный формат породил целый клубок проблем социальных. Бывшие стрельцы не желали становиться горняками, в связи с чем скоро сформировалась затяжная конфликтная ситуация, в которую оказалась втянута и воеводская власть41..
В заключении кратко затронем вопросы, связанные с пользованием лесами и водами.
В грамоте Виниусам и Вылкенсу 1632 г. леса не упоминаются вообще, о реках же говорится исключительно в смысле места, на котором предстоит ставить «мелнишные» заводы. Невнимание к лесу вполне объяснимо: в намеченном для разработки районе леса имелись пока еще в достаточном количестве. Упоминать же о реках имело смысл только в том случае, если строительство завода препятствовало сложившемуся их использованию (перекрывало транспортный путь, мешало рыбной ловле). Для Тулицы, которую пересекли плотины четырех Городищенских заводов, этот вопрос большого значения не имел - река была мала и несудоходна42.
Но данное металлургам разрешение использовать любые «угожие» (подходящие для их дела) места было чревато возникновением конфликтных ситуаций. В грамоте Марселисам и Акеме 1644 г. противоречие, связанное с необходимостью использовать реку в качестве одновременно транспортной артерии и источника энергии, предлагалось разрешать либо на путях поиска компромисса, либо, при невозможности его достижения, отдавая приоритет традиционным формам ресурсопотребления: «А на больших реках, где суды ходят, железных заводов нс заводить и в реках судового ходу, где наперед сего был судовой и плотовой ход для всяких промыслов, и тех путей не запереть. А будет похотят где делать завод и на больших реках, и им учинить судовый и плотам и лесу ход, как мочно проходить большим судам и плотам ...и тесноты б и обид никому ни в чем не было, и промыслов ни у кого никаких ни отьимать, чтоб в нашем в Российском Государстве от того заводу никому утесненъя и изгони и налог не было»43.
При том, что правила использование рек оговорены в этом акте довольно подробно, лес и на этот раз не привлек внимания законодателя, о нем даже не упомянувшего. Это вполне объяснимо: базовым районом для строительства завода в этой грамоте назван район рек Ваги, Костромы и Шексны, имевший леса даже более обширные, чем полоса между Серпуховом и Тулой.
Связанные с лесом проблемы начинают волновать заводчиков и правительство раньше всего на исторической родине российской доменной металлургии - в Тульско-Каширском металлургическом районе и лишь во второй половине XVII столетия.
Активным потребителем леса здесь являлась не только местная металлургия, но и казенное оружейное производство. Нс при том, что металлургия на этой территории получила распространение достаточно давно (в форме крестьянской железоделательной промышленности), недостаток леса долго не ощущался. В переписной книге Юрия Телепнева по Тульским (Городищенским) заводам и Соломенской волости, составленной в конце 1647 г., отмечено, что «угольные токи и дрова на лесу» отстоят «от железного дела верст с 6 и больши», при этом про сами токи (где, собственно, и выжигали уголь) отдельно сказано, что они «от железного дела 6 верст»44. Из факта отсутствия площадок для углежжения ближе шести верст делаем вывод, что за первые 11 с половиной лет эксплуатации Городищенские заводы истребили подходящий для переработки на уголь лес на площади приблизительно 56 кв. верст45.
Но уже в переписной книге стольника Афанасия Фонвизина, составленной 15 лет спустя (в декабре 1662 г.), упоминается, что рабочие площадки, на которых производилось углежжение, наряду с местами, отстоявшими от заводов на расстояние в 5 верст, осуществлялось и на участках, удаленных на 15 верст46. Больше того, оказывается, что управляющий персонал завода имел в это время своего рода план рубок, рассчитанный на следующие 15 лет. В 1668 г. Марселис в челобитной прямо жалуется, что «лес от тех заводов удалел». Несколько позднее в том же году в устной сказке, записанной в Посольском приказе, говорит о том же и теми же словами — «лес от них поудалел», в связи чем (а также тем, что заводы ветхи) пугает, что «Тульские заводы вскоре будет покинуть»47. Ссылка на лесной кризис явно превращается в расхожий аргумент.
Только к этому времени и сформировались условия, делавшие необходимым (во всяком случае, желательным) правовое регулирование вопросов, связанных с лесными ресурсами.
Приведенные выше факты и размышления по их поводу могут быть сведены к нескольким кратким выводам:
1. К тому моменту, когда отечественное право, пройдя долгий путь развития, было очередной раз кодифицировано в Соборном уложении, вопросы землевладения и землепользования в промышленности находились на самом раннем этапе правового осмысления и отражения в Уложении поэтому не нашли. Отставание в развитии горнозаводского права объясняется новизной объекта правового регулирования. Тот факт, что указанные вопросы избежали преждевременной кодификации, с одной стороны, делало развитие права в данной сфере более гибким, ориентирующимся на конкретную ситуацию, с другой - замедлило процесс формирование общих норм горного права.
2. Подходы к регулированию земельных (и не только) правоотношений в названной сфере заложили жалованные грамоты, данные первым заводчикам в 1630-1640-х гг. Поскольку предоставленные им права и льготы выбирались из тех, которые они сами просили в инициировавших грамоты челобитных, их комплекс опирался на вполне рациональную, учитывающую характер их занятий и интересы основу.
3. Происходившее практически одновременно складывание подходов к регулированию земельных отношений в таких отраслях промышленности, как металлургия и производство стекла, учитывало технологическую специфику производства, вследствие чего порождало весьма значительно различавшиеся между собой решения.
4. Регулирование отношений в сфере недропользования, а также использования лесных и водных ресурсов начиналось только тогда, когда данный ресурс демонстрировал тенденцию к исчерпанию или когда обозначался конфликт между вариантами использования данного ресурса.
1 Оригинальное имя - Юлиус Виллекен. В русских документах встречается несколько вариантов его написания. Используем форму, употребляемую в жалованной грамоте 1632 г.
2 Гамель И.Х. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М., 1826. Отдел «Прибавления». С. 1-4; Собрание государственных грамот и договоров... М., 1822. Ч. 3. № 118. С. 408-410. (Далее: СГГиД); Стоскова Н.Н. Первые металлургические заводы России. М., 1962. С. 97-100.
3 См., например, в сб.: Крепостная мануфактура в России. Ч. 1: Тульские и Каширские железные заводы. Л., 1930. С. 233,256.
4 Вот эта запись, датированная 4 октября 1648 г.: «Жаловальная грамота по челобитью Петра Гаврилова сына Марселиса да галанские земли Филимона Филимонова сына Акаму. Велено им дать тульской железной промысл сентября с 1-го числа нынешняго 157-го году сентября по 1-е число 177-го году на дватцать лет безоброчно и безпошлинно. Пошлин по подписной челобитной за пометою думного диака Михайла Волошенинова десяти рублев не взято» (РГАДА. Ф. 233. Кн. 675. Л. 171-171 об.).
5 При том, что, например, жалованная грамота жителям Кадашевской и Хамовной слобод переписана если не полностью, то в больших извлечениях (Там же. Л. 239-240).
6 Там же. Ф. 50. Оп. 1.1651 г. Д. 2. Л. 78-88.
7 СГГиД. Ч.З.№ 103. С. 351-352.
8 На эти же годы компаньонам предоставлялась довольно широкая монополия, включавшая обещание не отдавать другим лидам руду, не разрешать им делать «железное дело», причем не только никому, но и нигде (Гамель И.Х. Указ. соч. Отдел «Прибавления». С. 3).
9 Там же. С. 2-4.
10 Там же. С. 3.
11 Демкин А.В. Западноевропейское купечество в России в XVII в. Вып. 1.М., 1994. С. 50,52.
12 Договорная запись иноземца Андр[ея] Денисовича] Виносава «с товарищи» с игуменом Николаевского м-ря Иосифом, 1632 г. // Труды / Тульская губернская ученая архивная комиссия. Кн. 2. Тула, 1915. С. 168-169.
13 Не исключено, что они имелись, но оказались утрачены — в опубликованном тексте несколько крупных лакун.
14 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 28.
15 Там же. С. 110.
16 В СГТиД: «чети и».
17 СГГиД. Ч. 3. № 103. С. 352.
18 Приступая к строительству, он жаловался, что «камени и глины здеся в Московском государстве такие нет». По утверждению И.Ф. Кильбургера, нужные материалы первоначально с большими издержками привозились из Германии, но впоследствии удалось подыскать подходящие местные камень и глину (Бакланова Н.А. Стеклянные заводы в Московском государстве XVII века // Очерки по истории торговли и промышленности в России в 17 и в начале 18 столетия. М., 1928. С. 122-123,127. (Труды / ГИМ. Т 41
19 СГТиД. Ч. 3. № 103. С. 352. ’ ‘ *'
20 РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1651. Д. 2. Л. 95.
21 Стоскова Н.Н. Указ. соч. С. 99.
22 Там же. С. 99-100.
23 РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1651 г. Д. 2. Л. 86.
24 Бакланова Н.А. Указ. соч. С. 125.
25 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI - первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986. № 296. С. 204. Положения этого указа будут перенесены, причем с расширением подпадающей под его юрисдикцию территории, в Соборное уложение 1649 г. (статья 40 главы 19).
26 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 110,115.
27 Там же. С. 226.
28 Орленко С.П. Выходцы из Западной Европы в России XVII века: правовой статус и реальное положение. М., 2004. С. 83, 84.
29 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 240,248,259.
30 Там же. С. 110. Полагаем, что возможность развернуть производство, не платя за землю, явилось одной из причин выбора заводчиками книги в качестве места для строительства передельных Каширских заводов. Хотя едва ли решающим - судя по договору с Веневым монастырем, плата за землю была невысока.
31 Там же. С. 1.
32 Гамель И.Х. Указ. соч. Отдел «Прибавления». С. 1-4.
33 Стоскова Н.Н. Указ. соч. С. 98, 99.
34 П.Г. Любомиров подчеркивает, что комплекс Городищенских заводов «был выстроен не рядом с рудными разработками», разъясняя далее, что руда для них доставлялась из-под Дедилова Любомиров П.Г Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и нач. XIX вв.): Географическое размещение металлопромышленности. Л., 1937. С. 4). Не исключая того, что это утверждение может оказаться вполне справедливым, подчеркнем его недоказанность. Сведений об источниках руды для заводов ранее года, когда они дали первый металл (1636), мы не имеем. Но отнюдь не очевидно, что в ближайшие последующие годы на них использовали исключительно дедиловскую руду.
35 В оригинале все числительные, начиная с этого, - прописью.
36 РГАДА. Ф. 233. Кн. 29. Л. 42.
37 Там же. Ф. 50. Оп. 1. 1651 г. Д. 2. Л. 82.
38 В 1673 г., когда наследники П.Г. Марселиса переоформляли свои связанные с заводами права и привилегии в Посольском приказе, где они (Марселисы) ведались, списка этой грамоты, по-видимому, не имелось. Во всяком случае, когда Посольский приказ получил распоряжение прислать информацию по этому вопросу в приказ Большой казны, он не сослался ни на один документ, лишь препроводил в казну сказку П.Г. Марселиса-старшего, данную тогда же -29 апреля 1673 г. (Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 265). Из этого, между прочим, следует, что формально претензии наследников П.Г. Марселиса на права в отношении дедиловских рудников опирались всего лишь на собственные их утверждения о предоставлении их предку этих прав - и только! Между тем о праве Марселиса и Акемы длительное время безоброчно владеть этими рудниками, как уже говорилось, упоминается в грамоте 1648 г., содержание которой повторено в данной заводчиками в этом году особой «записи» (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1651 г. Д. 2. Л. 82). Либо эта грамота была к тому времени утеряна, либо, как мы предположили выше, потомки П.Г. Марселиса по некоторым причинам предпочитали о ней не вспоминать.
39 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 265.
40 Более поздние жалованные грамоты демонстрируют приверженность уже выработанным подходам к решению данного вопроса. Так, в жалованной грамоте братьям Марселисам на Тульские и Каширские заводы и Соломенскую волость от 15 марта 1674 г. читаем: «А что за ними есть в Дедиловском уезде рудокопные места, и теми рудокопными места владеть им к железным заводам по-прежнему». Уже апробированное решение предлагается и на случай, если потребуются новые рудники: «А буде в Дедиловском уезде в рудокопных местах железная руда вскоре выдет, а обыщут они у гожие места... и им ... для тое руды поволили на наших царского величества порозжих землях, а у монастырских и у помещиков и у вотчинников наймывать или на оброк имать погодно, как у них с кем договор будет, железные руды искать и копать» (Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 288).
41 Большое количество связанных с этим конфликтом документов опубликовано в: Там же. С. 321-322, 325-327, 346, 351-352, 357359 и др.
42 «Как путь сообщения Тулица, вероятно, роли не играла», - полагал П.Г. Любомиров (Любомиров П.Г. Указ. соч. С. 4). Для XX в. это безусловно справедливо - сейчас по ней не везде может пройти даже лодка. Полной уверенности, что такой же была картина в XVII в., нет, но, скорее всего, - именно такой. По данным Генерального межевания, Тулица близ устья «в жаркое летнее время глубиною бывает на пол аршина, шириною на две сажени» (Государственный архив Тульской области. Ф. 291. Оп. 14/58 Д 3 Л. 22).
43 Стоскова Н.Н. Указ. соч. С. 100.
44 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 11.
45 Автор вполне осознает, что, во-первых, при определении места рубки играло роль не только расстояние от заводов, но и согласие владельца продать тот или иной участок, во-вторых, что лес - ресурс возобновляемый. Но тот факт (упоминаемый ниже), что 15 лет спустя ни одной площадки углежжения ближе 5 верст от завода не было, свидетельствует, вероятно, о том, что лишившиеся леса земли по большей части были вовлечены в другой хозяйственный оборот. Но, видимо, все же не полностью - иначе в обзоре перспективы, какой она представлялась заводскому приказчику в 1662 г., не были бы упомянуты, наряду с прочими, намеченные для вырубки поместные и вотчинные леса, находившиеся от завода в 4 и 5 верстах. Местами лес, таким образом, действительно восстанавливался.
46 Крепостная мануфактура... Ч. 1. С. 28.
47 Там же. С. 220,229.
<< Назад Вперёд>>
