5.3. «Торговые диаспоры» в России: влияние меняющейся коммерческой среды
Такое соотношение сил между немецкими и британскими фирмами сохранилось и в 1830 г., но к 1848 г. наметилось некоторое восстановление британских позиций по сравнению с германскими конкурентами. При этом удельный вес предпринимателей обеих наций во внешнеторговом обороте в целом снизился, не в последнюю очередь вследствие того, что ни одна из этих групп не обладала влиянием в черноморской торговле.
Здесь опередили всех остальных греческие фирмы, а также, в меньшей степени, итальянские и французские.
Колеблющаяся конъюнктура спроса в Британии и других странах на российские экспортные товары снизила важность этих поставок для британского рынка, и в результате уменьшалась заинтересованность Великобритании в России как внешнеторговом партнере. Участие в российской международной торговле британских торговых домов с резиденцией в России было, прежде всего, следствием деятельности старых фирм, которые вели операции на Балтийском и Белом морях с конца XVIII — начала XIX в.
На протяжении XIX в. все более становилось очевидным, что немецкие фирмы имеют больше преимуществ на российском рынке. Они оказались лучше подготовленными к использованию в своих интересах кредита, который стал доступнее в 1820-х гг. С этого времени немецкие фирмы, способные вести операции на основе ограниченных капитальных ресурсов, заняли видное положение в российской торговле на Балтийском море. Согласно наблюдению немецкого путешественника Коля (Kohl), посетившего Россию в 1840-х гг., «в Петербурге насчитывалось около 150 фирм, ведших морскую торговлю, из них 20—24 английских, 5 французских, одна испанская и около 100 немецких»566. Что касается участия русских в морской торговле через Петербургский порт, то, по подсчетам Л. C. Семенова, в 1853 г. насчитывалось только 34 русских фирмы из общего их числа— 154, а их торговый оборот которых составлял 13 млн. руб. из общей суммы в 113 млн. руб. Это наблюдение подтверждается анализом фамилий владельцев торговых фирм в России по данным на 1848 г., на основе которого удалось установить, что около 130 из 450 владельцев иностранных торговых фирм с оборотом более 50 тыс. руб. в год были немцами по происхождению567.
Прекращение российской морской торговли в годы Крымской войны дало дополнительный стимул британским потребителям русских экспортных товаров для поиска альтернативных источников поставок. И такая переориентация была привлекательна для Великобритании. Она способствовала экономическому развитию Британской империи и отвечала интересам британского коммерческого флота. Сало из Австралии и Южной Америки стало замещать соответствующую российскую продукцию, индийский джут занял место русской пеньки, этот товар импортировался также из Ост-Индии, Венгрии и с Филиппин568.
Поскольку британские фирмы в России по большей части осуществляли экспортную торговлю, тогда как немецкие фирмы обычно вели смешанный импортно-экспортный бизнес, снижение значения России как поставщика этих товаров нанесло ущерб прежде всего объему сделок британских коммерсантов. У фирм, резиденция которых находилась в Великобритании, появлялось стремление переместить свои заграничные отделения в новые страны-поставщики.
Крымская война сопровождалась заметным и вполне ожидаемым ростом товарооборота через европейскую сухопутную границу России, а железнодорожное строительство придало этому процессу необратимость. Кроме того, благожелательный нейтралитет Пруссии по отношению к Российской империи во время войны послужил интересам немецких предпринимателей, облегчив им доступ на русский рынок, временно закрытый для британских экспортеров569. Впоследствии построенные железные дороги позволили вывозить крупные партии российского зерна в Западную Европу через порты Восточной Пруссии Кенигсберг и даже Данциг. Как и следовало ожидать, главными зерноторговыми фирмами здесь владели немцы570.
Русская компания утверждала, что позиции греков в российской внешней торговле укрепились благодаря блокаде морского побережья России в период Крымской войны. Вероятно, это имело место скорее на Балтийском, нежели на Черном море. Вследствие блокады греки и торговцы других наций получили возможность экспортировать товары на судах под нейтральным флагом, но в реальности этот фактор не обеспечил им долговременного процветания. По данным российской официальной статистики внешней торговли, удельный вес греческих фирм снизился с 5,7% в 1850 г. до 4% в 1856 г.571
Для тех британских торговых фирм, которые продолжали заниматься экспортом потребительских товаров из России, их экономическое положение как поставщика британского рынка оказалось поставленным под сомнение конкуренцией со стороны торговых домов других стран. Лес и лен сохранили, тем не менее, свою значимость вплоть до 1914г., этот список пополнили полезные ископаемые (нефть, уголь, руда) и скоропортящиеся сельскохозяйственные продукты. Последний обзор частных торговых фирм, занятых во внешней торговле России, проведенный в 1863 г., показал, что в Российской империи к тому времени действовало около 20 торговых домов, владельцы которых вели свое происхождение из Великобритании. Это было существенно меньше, чем в 1848 г., когда, по данным обзора Пальмерстона, в России действовало 34 таких фирмы572. Тем не менее четыре торговых дома, а именно «Эджертон Губбард» (Egerton Hubbard), «А. Г. Вишау» (A. G. Whishaw), «Андерсон и Ко» (Anderson & Co) и «Томсон Бонар» (Thomson Bonar), остались в числе ведущих торговых компаний Петербурга. К числу крупных внешнеторговых фирм относились также торговые дома «Кларк и Ко» (Clarke & Co) в Архангельске, «Митчелл и Ко» (Mitchell & Co) в Риге и «Томас Клэйхиллс и Ко» (Thomas Clayhills & Co) в Ревеле (см. Приложение 1, таблицы 3—7). Однако к 1860-м гг. положение британских торговых компаний ухудшилось, и ведущие фирмы переключились с внешнеторговых операций на финансовые. В 1864 г. Джаттинг, агент Бэрингов в Петербурге, писал: «...английские дома здесь (в Петербурге. — С. Т.) и их лондонские связи весьма респектабельны и добропорядочны, но, за исключением “Г. Лодер и Ко” (G. Loder & Co) и, возможно, “Губбард и Ко” (Hubbard & Co), не относятся к компаниям первого ранга. Торговый дом “Г. Лодер и Ко”, управляющим которого состоит весьма проницательный в бизнесе г-н Баск (Busk), в настоящее время лишь изредка отправляет товары за собственный счет и в основном занимается обменными операциями с валютой, которые, как полагает фирма, приносят больше выгоды»573.
Русско-британская торговля оставалась весьма привлекательным сектором. Например, фирмы, ведущие импортную торговлю хлопком и поддерживающие тесный контакт с коммерческими центрами в Великобритании, не испытывали затруднений. Ливерпуль и Манчестер оставались главными центрами европейской хлопкоторговли, и с развитием системы фьючерсных контрактов на хлопок после 1870 г. для фирм, занятых поставкой хлопка в Россию, было выгодно иметь своего представителя в одном из этих городов. Однако же британские фирмы, проявлявшие активность в этом секторе, часто управлялись менеджерами немецкого происхождения. Например, семья Прен контролировала подобную фирму по импорту хлопка, которая во второй половине XIX в. имела отделения в Петербурге, Лондоне и Ливерпуле. В 1863 г. фирмой было основано также представительство в Александрии (Египет), вероятно, в связи с «хлопковым голодом» во время Гражданской войны в США. После окончания войны, в 1871 г., она открыла филиал в Новом Орлеане (см. таблицу 22). Одним из основных условий успеха фирмы были прочные родственные связи.
Наиболее успешными были две купеческие семьи, которые имели немецкое происхождение и поддерживали торговые связи со своей исторической родиной, — выходцы из Бремена Стукены (Stucken) и особенно Шписы (Spies), родоначальником династии которых являлся Юлиус Шпис (1819—1897) из Эльберфельда, чьи сыновья возглавляли немецкую диаспору в Москве.
Они импортировали в Россию красители, машины для химической и текстильной отраслей, в то же время занимая видное место в трансатлантической хлопковой торговле. Наиболее известный выходец из этой семьи, Георг Шпис (1861 — 1926), занимался табачным производством, а также имел предприятия в сталелитейной и текстильной отраслях промышленности в России. В начале XX в. он сыграл заметную роль в развитии нефтедобычи на Северном Кавказе574.
Таблица 22
Международные деловые связи семейства Прен (Prehn)
Источник: Brandt Circulars. 1849—1855. P. 288, 321; 1856—1862. P. 21, 77; 1862-1866. P. 148, 393, 396, 399; 1866-1870. P. 181, 270; 1870-1872. P. 435; 1877-1878. P. 186, 303; 1882-1884. P. 59; 1891-1892. P. 539; 1893-1894. P. 517-518; 1896-1896. P. 491; 1897-1898. P. 25; 1899-1900. P. 209, 242; 1911-1912. P. 422.
По всей вероятности, разветвленные фамильные связи как фактор делового успеха в наибольшей мере получили воплощение в деятельности фирмы Кнопов575. Данная семья удерживала ведущие позиции на российском хлопковом рынке, фирма Кнопов располагала разветвленной сетью филиалов в Лондоне, Ливерпуле, Манчестере, ряде хлопкопроизводящих центров в США, Египте и Индии, а представители обширного клана Кнопов участвовали в качестве директоров в британских промышленных компаниях, интересы которых они представляли в России (см. Приложение 2, таблицу 2). К числу таких компаний относились «Братья Платт» (Platt Bros.) из Олдэма и «Джон Масгрейв и Ко» (John Musgrave & Co) из Болтона.
Гражданская война в США лишь на короткое время оказала влияние на внешнеторговую деятельность России. Произошедший в результате войны сбой в импорте американского хлопка побуждал российские торговые фирмы искать альтернативные источники поставок хлопка для набиравшей силу российской текстильной промышленности576. Хлопкоторговые фирмы, связанные с Россией, возникли поэтому в Александрии и Бомбее. Для торговых домов создались условия для дальнейшего проникновения в хлопкопроизводящие регионы. Наглядной иллюстрацией тому служит история московского торгового дома «Ахенбах и Коллимл.» (Achenbach & Colley jnr.), возникшего в конце 1858 г. на основе фирмы «Колли, Джордан и Ко» (Colley, Jordan & Co). Совладельцы фирмы, немцы по происхождению, Герман Ахенбах и Генрих Вильгельм Колли стремились расширить масштабы своей хлопкоторговли, заключив соглашение с лондонскими Бэрингами577. Развивая торговые связи с Великобританией, этот торговый дом продолжил традицию, заложенную ранее такими фирмами, как фирмы Шредеров (Shroeders), Брандтов (Brandts) и «Штиглиц и Ко» (Stieglitz & Co), и стал важным посредником в русско-британской торговле. Первые две из названных выше фирм придерживались в основном британской ориентации. Но даже во второй половине XIX в. современники продолжали охарактеризовывать торговые фирмы в России скорее по национальной принадлежности совладельцев, нежели по внешнеторговой ориентации.
Во внешнеторговых операциях в порту Архангельска в 1880-е гг. доминировали 14—15 фирм (см. Приложение 1, таблицу 3). Заметим, что крупнейшая из них — торговый дом «Грибанов, Фонтэн и Ко» — была по составу партнеров русско-французской. Яков Грибанов вел торговые операции здесь по меньшей мере с 1830-х гг., а в начале 1850-х гг. принял в фирму партнера А. де Фонтэна (A. de Fontenes)578. Как это было принято
у торговых династий, занятых в международной торговле, сын де Фонтэна Эдуард работал в лондонской фирме Майкла Коттона (Cotton), представлявшего интересы архангельской фирмы579. В 1858 г. Эдуард де Фонтэн был принят в фирму в качестве партнера и впоследствии торговал в Лондоне под фирмой «Коттон и Фонтэн» (Cotton and Fontaines). Тем не менее эта связь быстро оборвалась. В начале 1870-х гг. торговый дом «Грибанов, Фонтэн и Ко» был представлен в Лондоне фирмой «Уилсон и Мейер» (Wilson and Meyer), а после ее распада в 1875 г. — одним Уильямом Мейером. Тот факт, что по меньшей мере с 1880 г. сыновья Якова Грибанова вели отдельную торговлю в Архангельске, наводит на мысль, что второе поколение династии оставило родительский дом и прокладывало собственный путь в бизнесе, причем достаточно успешно (см. Приложение 1, таблицу З)580. Другими крупными фирмами в Архангельске являлись «Джордж Линдес и Ко» (G. Lindes & Co) и местные представительства петербургских торговых домов «Кларк и Ко» (Clarke & Co) и «Е. Брандт и Ко» (Е.Н. Brandt & Co)581. В местном порту вели торговлю также множество фирм с чисто русскими названиями, но объем их внешнеторговых операций был невелик.
Представительство русских в торговле через балтийские порты было еще более незначительным. Среди 20 ведущих компаний по экспорту зерна из Петербургского порта только две фирмы имели русскозвучащее название. В десятку крупнейших экспортеров входили британские фирмы «Эджертон Губбард и Ко» (Egerton Hubbard & Co), «Кларк и Ко» (Clarke & Co) и «А. Вишау и Ко» (А. Н. Whishaw & Co), но ведущие позиции в этом секторе занимали экспортные фирмы, совладельцы которых были немецкого происхождения, такие как «Е. Брандт и Ко» (Е.Н. Brandt & Co) и «Г. Зускинд» (Susskind). В Либаве и Риге выходцы из остзейских губерний России и из Германии, а также представители других неславянских народов в 1886 г. преобладали среди ведущих экспортеров. Только в Ревеле, где действовали отделения петербургских британских торговых фирм «А. Вишау и Ко», «Альфред Хинли и Ко» (Alfred Henley & Co), Б. Вишау (В. Whishaw) и «Кларк и Ко» (Clarke & Co), ощущалось серьезное присутствие британских интересов вне российской столицы. Тем не менее экспорт зерна из Ревеля контролировала фирма шотландского происхождения «Томас Клэйхиллс и Ко» (Thomas Clayhills & Co), доля которой в общем вывозе зерна из Ревеля в 1884, 1885 и 1886 гг. соответственно составила 40%, 47% и 64%582. Ей принадлежала сеть агентств в разных пунктах, включая отдаленный Оренбург, а благодаря современной инфраструктуре торговли и сооружению каналов, соединяющих складские помещения фирмы с портовой гаванью, ей удалось сократить издержки на погрузочно-разгрузочные работы по сравнению с другими ревельскими компаниями583.
В 1890-х гг. в десятку крупнейших зерновых экспортеров из порта Петербурга входили «Е. Брандт и Ко» (Е.Н. Brandt & Co), «Блессиг и Ко» (Blessig & Co), «Леон и Ко» (Leon & Co), «Альфред Хинли и Ко» (Alfred Henley & Co), «Шрайбер и Фрон» (Schreiber & Frohne) и «Кларк и Ко» (Clarke & Co). «Леон и Ко» имели хорошо отлаженную систему связей в Западной Европе с Блейхредерами (Bleichroders) в Германии и фирмой «Дж. Джонсон и Ко» (J. Johnson & Co) в Лондоне584. Особенно примечательно, что в те годы список ведущих экспортеров возглавлял Петербургский Частный коммерческий банк, а шестую строчку в нем занимал Петербургский Торгово-промышленный банк585. Активное участие банков в торговых операциях, о чем речь пойдет ниже, знаменовало новый этап в организации российской внешней торговли и в начале XX в. получило дальнейшее развитие586. Эта тенденция противоречила общей закономерности мировой торговли, в которой доминировали специализированные фирмы со штаб-квартирой в странах-потребителях, скорее занятые операциями с определенным видом товара, чем ограничивающие рамки свой активности каким-либо отдельным географическим регионом.
В начале 1900-х гг. лидирующие позиции в хлеботорговле через Петербургский порт занимали «Луи Дрейфус и Co» (Louis Dreyfus & Co), И. Гиршфельд (1. Hirschfeld), «Беренд и Блумберг» (Behrend & Blumberg), «Блессиг и Ко» (Blessig & Co) и «Леон и Ко» (Leon & Co), ведущие операции на основе зарубежного кредита, а также И.Г. Стахеев, «Вогау и Ко» (Wogau & Co),
В. М. Давидов, А. С. Осьминин и М. Н. Блинов, которые частично опирались на внутренние источники финансирования. В канун Первой мировой войны торговые фирмы Петербурга начали испытывать серьезную конкуренцию со стороны Русско-Скандинавской компании (Russo-Scandinavian Company), которая была связана с кредитными учреждениями Дании. Компания арендовала в Петербурге складские помещения, вступив в прямой контакт с производителями. В этом отношении ее деятельность можно сопоставить с активизацией в эти годы датских агентов на российском рынке масла и домашней птицы587. В Ревеле фирма «Томас Клэйхиллс и сын» (Thomas Clayhills & Son) продолжала доминировать в области экспорта зерна, на значительном удалении от нее следовали компании Эрхардта Дежио (Erhardt Degio), И.К. Кокса (1.К. Сох), «Мейер и Ко» (Meyer & Co) и Гальбенека (Halbenek). В Либаве пальму первенства удерживали «Беренд и Ко» (Behrend & Co), «Грюнвальд и Мартенс» (Grunwald & Martens), «Закс и Гиршфельд» (Sachs & Hirschfeldt), «Н. И. Костоляндский, Рабинович и Ко» и Элиасберг (Eliasberg), а в Риге лидерами отрасли являлись А. Ларсон (A. Larson), «Братья Левенштейн» (Lowenstein Bros.), «Гольдшмидт и Ко» (Goldschmidt & Co), А. Цаймер (A. Zeimer) и С. Хан (S. Khan). Фирмы Ларсона и Левенштейнов концентрировали в своих руках до 62% всего экспорта пшеницы из Рижского порта.
С. Хан вывозил российское зерно также через Данциг, равно как и другие немецкие фирмы, такие как «Ф. Бом и Ко» (F. Bohm & Co), Л. Гольдгабер (L. Goldhaber), «Кербер и Клюг» (Kerber & Klug) и др. В Кенигсберге при поддержке Немецкого банка (Deutsche Bank) передовые позиции занимали экспортные фирмы Кастеля (Kastel), Шротера (Schroter) и Глицке (Glitske)588.
Положение в других сферах российской экспортной торговли через северные порты зеркально отражало обнаружившиеся перемены в хлеботорговле. Член влиятельной Восточно-Английской лесной компании (East Anglian timber company) Джоусон (Jewson) отмечал по этому поводу, что «задолго до войны 1914—1918 гг. значительная часть русского лесного экспорта обслуживала британские интересы и контролировалась британским капиталом»589.
Это утверждение имело под собой основание в сфере финансирования торговли. По всей вероятности, оно верно и в смысле организации торговли в Лондоне для британского и в меньшей степени континентального рынка. Однако же экспортные лесоторговые фирмы в Архангельске и Петербурге на рубеже XIX—XX вв. были преимущественно немецкими по составу совладельцев и, как можно предположить, занимались поставкой русского леса прежде всего на континентальный рынок Западной Европы. В Архангельске британских фирм не значилось в списке десяти ведущих экспортеров древесины, в Петербурге в первую десятку входили только две — Э. Мура (А. Moore) и Э. Рейнольдса (Е. Reynolds), соответственно занимавшие 8-е и 9-е места. Рейнольдс начинал карьеру как доверенный лондонской фирмы «Фой, Морган и Ко» (Foy, Morgan & Co) и вплоть до своей смерти в 1910 г. вел операции исключительно в ее интересах. Его сыновья перевели семейное дело в Лондон, оставив в Петербурге небольшое агентство590. Этот пример, по всей видимости, подтверждает сделанное нами в главе 3 наблюдение о том, что телеграф и пароход позволили торговле предметами потребления освободиться от зависимости от нахождения в экспортных центрах и сосредоточиться в странах-импортерах. Уход британских фирм из русской лесоторговли до некоторой степени стал следствием модернизации методов международной торговли и потому был вполне ожидаем. Русские поставщики древесины все более избегали торговцев-посредников в морских портах, предпочитая прямые поставки товара агентам за границей для сбыта на зарубежном рынке.
Участие британских торговых фирм в российской внешней торговле, начавшее сокращаться в первой половине XIX в., продолжило уменьшаться до начала XX в., когда после подписания англо-русского соглашения 1907 г. о Персии вновь обнаружился интерес британских фирм к торговле с Россией в целом и в особенности к разработке полезных ископаемых в Кавказском регионе. Тем не менее некоторые британские династии, участвовавшие в русско-британской торговле с 1800-х гг., такие как Губбарды (Hubbards), Вишау (Whishaws) и Кларки (Clarkes), продолжали операции в этой области и в начале 1900-х гг., причем их экономические интересы стали более разнообразны и включали банковское дело, промышленное производство и судоходство. Другие семейства, а именно Торнтоны (Thorntons), Томсоны (Thomsons) и Бонары (Bonars), продолжали обслуживать российскую внешнюю торговлю косвенным образом, участвуя в ее финансировании из лондонского Сити591.
Хотя российское правительство в начале XIX в. стремилось поощрять развитие внешней торговли через порты на Черном море, серьезным препятствием тому служили неудовлетворительные средства сообщения с внутренними районами и нехватка удобных естественных гаваней. До 1864 г. ни один из южных портов России не имел железнодорожного сообщения с другими регионами страны. Тем не менее греческие торговцы сумели воспользоваться предоставляемыми российскими властями льготами и открывшимися возможностями ввоза зерна в Великобританию после отмены правительством Р. Пиля в 1846 г. хлебных законов. В результате к 1850 г. фирмы таких предпринимателей, как А. Родоканаки (A. Rodocanachi) в Одессе, Таганроге и Ростове-на-Дону, И. Ралли (J. Ralli) в Одессе, И. Скараманга (I. Scaramanga) в Таганроге и Ростове-на-Дону, Р. Ираклиди (R. Iraklidi) в Одессе и А. Зарифи (A. Zarifi) в Одессе, при полном отсутствии конкуренции со стороны русских фирм, достигли такого масштаба экспортных операций, что их справедливо называли в числе крупнейших торговых компаний Российской империи592. Клановая корпоративность и развитый дух национальной самоидентификации весьма способствовали успеху греческих фирм в международной торговле в эпоху до изобретения телеграфа.
Многие из греческих семейств, приобретших известность в торговых операциях в Восточном Средиземноморье и Черноморском регионе, являлись выходцами с острова Хиос593. Преследования со стороны турок и особенно устроенная ими резня 1822 г. стимулировали эмиграцию греков с острова и широкое распространение греческой диаспоры. В Причерноморье греки получили привилегии со стороны российского правительства, рассчитывавшего таким образом заручиться поддержкой христианского населения Оттоманской империи594.
Самым процветающим семейством в черноморской торговле и, возможно, наиболее успешной торговой династией в XIX в. являлись братья Ралли (Ralli). Ими была создана целая сеть блестящих торговых фирм. Джон Ралли возглавил торговый дом в Одессе, Томас — в Константинополе, Август — в Марселе, Евстратиус — сначала в Ливерпуле, а затем в Лондоне, и семья заняла необходимые стратегические позиции для участия в черноморской торговле. В 1818 г. Джон Ралли вместе с четырьмя младшими братьями основал в Лондоне фирму «Ралли и Петрококино» (Ralli & Petrocochino), позднее — «Братья Ралли» (Ralli Bros.). Эта фирма, являвшаяся фактически центром семейного бизнеса, просуществовала непрерывно до 1961 г. Семья Ралли стала лидером греческого землячества в Великобритании. Кроме того, в дополнение к своим отделениям в Российской империи и Западной Европе она создала сеть филиалов в Персии, Ост-Индии и Америке595. В 1830 г. Джон Ралли поселился на постоянное жительство в Одессе, приняв на себя руководство делами фирмы. С 1832 г. до своей смерти в 1852 г. он также являлся консулом США в Одессе. В 1850-х гг. отделения фирмы были открыты в Калькутте и Бомбее. Главным объектом интересов фирмы стала Индия, и в 1866 г. она ликвидировала свое отделение в России596.
Другой влиятельной семьей греческих торговцев в Одессе были Родоканаки (Rodocanachi). В их распоряжении также была сеть торговых фирм в средиземноморских портах и в Лондоне. В 1851 г. Поль Родоканаки являлся хозяином одного из самых респектабельных греческих торговых домов в Марселе, тогда как его дядя Теодор (Федор) Родоканаки приехал в Одессу в 1812 г. 15-летним юношей, а к 21 году уже торговал под своим именем и являлся владельцем отдельной фирмы. Одним из первых он сумел оценить перспективы экспорта зерна с Юга Украины в страны Западной Европы597. Фирма Федора Родоканаки быстро росла и к 1847 г. заняла первое место в Одессе, сосредоточив в своих руках около 10% внешнеторгового товарооборота через Одесский порт. В 1854 г. фирма открыла отделение в Нью-Йорке.
Развитие торгового дома братьев Вальяно (Vagliano) первоначально шло по тому же пути. Фирма, основанная в конце 1820-х гг. Маринесом Вальяно (1808—1896), занималась экспортом зерна из Таганрога и Ростова-на-Дону. Позднее в дело приняты были братья основателя — Панайис (1814—1902) и Андреас (1817—1887). Открыв отделения в Константинополе, Марселе, а в 1858 г. и в Лондоне, торговый дом добился некоторого успеха. В 1860 г. его оценивали как торговое предприятие «второго класса» (см. таблицу 23 ниже). Тем не менее успешные кредитные операции фирмы как на внутреннем российском рынке, так и в отношениях с греческими судовладельцами очевидно способствовали росту ее авторитета. Когда в 1902 г. скончался Панайис Вальяно, не оставивший наследников, его состояние, которое по завещанию было употреблено на цели благотворительности на его родном острове Кефалония, оценивалось в 500 тыс. ф. ст., а капитал фирмы Вальяно в целом превышал 1 млн. ф. ст.598
Другими греческими торговыми семьями, оставившими заметный след в черноморской торговле, являлись Маврогордато (Mavrogordato) из Одессы, Негропонте (Negroponte) в Таганроге, а также Петрококино (Petrocochino) и Скараманга (Scaramanga) в Таганроге и Ростове-на-Дону.
Согласно наблюдению Дж. Геннадиуса, Пантя Ралли (Pantia Ralli) первым организовал систему транзитной торговли зерном, о которой шла речь выше в главе З599. С. Фэйрли полагает, что именно эта система позволила грекам вести обширные торговые операции при небольшом собственном капитале и в то же время приобрести безупречную репутацию при наличных платежах600. Успеху греческих коммерсантов способствовало и то обстоятельство, что «в первой половине XIX в. интенсивно развивалась торговля Великобритании со странами Ближнего Востока, куда англичане экспортировали текстиль, а вывозили зерно из портов на Черном море»601. Благодаря этому греки смогли воспользоваться своим привилегированным положением в России и основать мощные форпосты своего влияния в Одессе, Таганроге и Ростове-на-Дону. С конца 1850-х гг. греческие фирмы стали испытывать острую конкуренцию со стороны еврейских фирм, таких как фирмы Эфрусси (Ephrussi) и Рафаловичей (Raffalovich). Вероятнее всего, проникновение еврейского капитала в эту область было сопряжено с активностью иудеев в хлебной торговле на внутреннем рынке. При этом торговые предприниматели-иудеи поддерживали также и заграничные связи. Интересы торгового дома «Рафалович и Ко» (Raffalovich & Co) в Лондоне представлял М. Гопцевич (Gopcevich), а в Триесте — С. Гопцевич; Эфрусси были связаны родственными отношениями с Альфонсом Ротшильдом (Rothschild), главой одноименного банкирского дома. К 1860 г. они, по всей видимости, превзошли ведущие греческие фирмы Одессы, как о том свидетельствует справка о разрядах одесских торговых домов, подготовленная банкирским домом братьев Бэринг (см. таблицу 23).
Таблица 23
Классификация банкирским домом Бэрингов одесских торговых фирм, 1860 г.
Источник: BBBG. Character Ref. Books, Europe, Books 1 & 3, Entries for June 1860.
Перемены в экономическом росте страны повлекли за собой новые взлеты и падения торговых фирм. Инвестиции в железнодорожный транспорт и промышленность, развитие телеграфного сообщения и большая доступность банковского кредита облегчили мелким фирмам с незначительным капиталом доступ в сферу хлеботорговли, которая прежде была под контролем более крупных компаний. Облегчение кредитных и комиссионерских операций побудило часть «старых» торговых фирм уйти из внешней торговли, создав тем самым условия для притока в эту область нового капитала и новых торговых компаний. Фирмы, занятые экспортом зерна, сократили объемы его закупок на внутреннем рынке, но изменения эти накапливались постепенно, и множество одесских торговцев в 1860-х гг. продолжали содержать своих представителей во внутренних областях страны, однако с падением цен на зерно в условиях мирового аграрного кризиса 1880-х гг. многие экспортные компании вынуждены были прекратить прямые закупки в зернопроизводящих регионах602.
В начале 1860-х гг. позиции греков в одесской торговле явно стали ослабевать. Система торговли зерном «по прибытии», являвшаяся их сильной стороной, потеряла рентабельность после замены парусного флота паровым. Относительно более высокая плата за простой судна сделала эту практику неэкономичной603.
Италия представляла собой обширный рынок для твердых сортов русской пшеницы, и потому естественно, что множество итальянских фирм было занято в экспорте русского зерна. Деятельность братьев Рокко (Rocco), торговавших через Одессу и Бердянск на Неаполь, Геную, Марсель и Лондон (с 1856 г.), является типичным примером такого предпринимательства, равно как и бизнес Джакомо Порра (Рогга). Последний являлся крупным экспортером с 1848 г. и в 1860 г. значился среди ведущих коммерсантов на Черном море, наряду с братьями Ралли, Родоканаки, Эфрусси, Маврогордато, Рафаловичами и немецким торговым домом «Эрнст Маас и Кo» (Mahs & Сo)604. Маас с 1848 г. являлся крупнейшим одесским экспортером и оставался активным в черноморской зерноторговле вплоть до конца XIX в. Он был связан с гамбургской фирмой «Томас Маас и К0» (Thomas Mahs & Сo). В 1851 г. Николас Маас, бывший партнером банкирского дома «Дж. Шредер и К0» (J. H. Schroeder & Сo) в Ливерпуле, расширил сферу семейного предпринимательства, открыв в Ливерпуле комиссионерскую фирму под названием «Николас Маас и К0» (Nicholas Mahs & Сo), которая существовала до 1875 г.605
1870-е гг. принесли обострение соперничества в международной зерноторговле вследствие того, что дешевая пшеница и мука США достигла Европы, а позднее сюда прибавились поставки зерна из Индии, Аргентины, Австралии и Канады. В русской хлеботорговле влиятельные позиции начали занимать специализированные хлеботорговые фирмы, правления которых располагались в странах Западной Европы. Примером может служить деятельность зерноторговца из Ливерпуля Росса Т. Смита (Ross Т. Smyth), который в 1878—1910 гг. имел отделение своей фирмы в Одессе, а накануне мировой войны — и в Ростове-на-Дону606. Данная фирма, располагавшая также филиалами в Нью-Йорке, Карачи, Буэнос-Айресе и Триесте, не была привязана исключительно к российскому рынку. Она была в состоянии совершать закупки в интересах скорее потребителей зерна, чем его производителей607.
Более значительную роль в российской хлеботорговле играла французская фирма «Л. Дрейфус и Кo» (L. Dreyfus & Сo), которая была занята в импорте твердых сортов пшеницы в южные регионы Франции, где русское сырье использовалось для производства манной крупы и пасты. Леопольд Луи Дрейфус, родом с Верхнего Рейна, создал в 1850 г. фирму по торговле зерном в Базеле. В 1860-х гг. он занимался ввозом зерна из придунайских стран, а в 1872 г. открыл отделение в Марселе, а затем и филиал в Одессе для экспорта русского зерна608. Его фирма, имевшая также отделения в Южной Америке и с 1902 г. занимавшаяся банкирским делом в Париже, не была всецело зависима от российского зернового рынка. Ежемесячные отчеты фирмы о состоянии рынка в США, Аргентине, Австралии и других зернопроизводящих странах, включая Россию, в достаточной мере демонстрируют разнообразие источников поставок зерна609.
Хотя фирма Луи Дрейфуса снабжала западноевропейский рынок американским и аргентинским зерном, она в то же время стала крупнейшим экспортером русского хлеба, открыв представительства во множестве российских торговых центров. С помощью своих отделений она экспортировала из России ежегодно до 50 млн. пудов зерна. Активность фирмы на российском рынке отражает ее представительство в биржевых комитетах Петербурга, Рыбинска, Архангельска, Бердянска, Новороссийска, Ростова-на-Дону, Херсона, Николаева, Самары, Уфы и Челябинска610.
Падение мировых хлебных цен в 1880-х гг. сопровождалось замедлением темпа прироста зернового экспорта. При этом произошло снижение объемов экспорта мягких сортов пшеницы в Англию и, напротив, повышение масштабов продаж твердой пшеницы в средиземноморские страны. Эта тенденция привела к уходу с российского рынка ряда торговых фирм. Из 41 торгового дома, ведшего экспортную торговлю из Одессы в 1883 г., к 1891 г. осталось только 19, а из 57 новых фирм, зарегистрированных в период с 1884 по 1891 гг., 42 прекратили деятельность, причем 23 из них — в первый же операционный год611. Это были слабые фирмы, вынужденные почти сразу же приостановить свою деятельность. Более крупные компании, которые перестали заявлять о себе как об экспортной фирме, или перенесли акцент в торговых операциях на другие отрасли, или радикально изменили характер коммерческой активности. Еврейская фирма Фишеровича, которая с 1851 г. занималась экспортом зерна из Одессы, а в 1884 г. являлась лидером в экспортной торговле зерном, в 1886 г. прекратила операции612. Братья Ралли полностью оставили бизнес в России с 1866 г., переключившись на Индию и Персию613. Другие же греческие фирмы остались в черноморской торговле. В 1893 г. в Ростове-на-Дону ведущими хлеботорговыми фирмами после «Л. Дрейфус и Кo» (L. Dreyfus & Сo) являлись «Скараманга, Манусси и Кo» (Scaramanga, Manussi & Сo), «Родоканаки и Кo» (Rodocanachi & Сo) и К. Н. Маврогордато (K. N. Mavrogordato) (см. таблицу 24). В быстро растущем порту Новороссийска в числе ведущих зерноторговцев значились фирмы Д. Негропонте (D. Negroponte) и Скараманги (Scaramanga).
Таблица 24
Ведущие экспортеры зерна в черноморских портах России, 1888-1893 гг.
* 1 четверть = 9,2-9,5 пуда.
** 1 пуд = 16,38 кг.
Примечание. Из Новороссийска фирма «Л. Дрейфус и Ко» экспортировала 25% зерна от общего объема, вслед за ней располагались фирмы братьев Вальяно (Vagliano), Негропонте (Negroponte), Сифнео (Sifneo), Скараманги (Scaramanga) и «Имс и Ко» (Yeames & Co).
Источник: Золотов А. Хлебный экспорт России через порты Черного и Азовского морей в 60—90-е годы XIX в. Ростов-на-Дону, 1966. С. 233.
Но в 1890-х гг. усилилась конкуренция со стороны еврейских фирм, способных установить связи с заграничным денежным рынком и удовлетворяться при этом меньшей нормой прибыли. Например, фирмы Трахтенгерца, Фавелевича, Молдавского, Френкеля, Берлацкого, Рашковского, Фришена вынудили некоторые старые фирмы уйти с рынка. Дополнительным фактором послужила активность русских коммерческих банков в сфере внешней торговли614.
В 1908 г. один западный наблюдатель сожалел об исчезновении «крупных респектабельных фирм мирового класса», таких как фирмы Рафаловича, Эрнста Мааса и «Родоканаки и К0», в то время как другой тогда же подчеркивал, что «бизнес таких банкирских домов, как Ралли, Родоканаки, Маас, Бродский и представителей Ротшильдов, процветает». С 1900 г. фирма братьев Ралли в Лондоне и Ливерпуле занималась ввозом в Россию хлопка и индийского джута при посредничестве фирмы «Вогау и Кo» (Wogau & Сo), представлявшей здесь интересы Ралли. Но, отойдя от прямых операций в сфере российской внешней торговли, фирма Ралли в Лондоне, как следует из отчетов лондонских торговых банков, сохранила активный интерес к финансированию этой торговли, и та ветвь семейства, которая контролировала Одесский Учетный банк, заключала комиссионерские сделки по поручению этого банка615.
565 Macmillan D.S. Op. cit. P. 235.
566 Kohl J.G. Op. cit. P. 2-16.
567 Семенов Л.С. Россия и Англия: экономические отношения в середине XIX века. Л., 1975; Государственная внешняя торговля в разных ее видах за 1848. СПб., 1849. Таблица XLII.
568 Семенов Л.С. Указ. соч. С. 156.
569 Mai J. Pas Deutsche Kapital in Russland, 1850—1914. Berlin, 1970. S. 93-101.
570 Lethbridge A. The New Russia. London, 1915. P. 190. Наибольшую выгоду от этой паузы в англо-российской торговле получила фирма «Сименс и Гальске», которая в 1854 г. получила от российского правительства заказ на строительство телеграфной линии Петербург—Варшава (Mai J. Op. cit. S. 93—101).
571 Подсчитано по данным «Государственной внешней торговли...» за соответствующие годы.
572 P.R.O. FO 83/111. British Mercantile Houses Abroad, 1842-1848; British Parliamentary Papers XXXIX 1847-1848. P. 309-324; FO 83/110. Circulars to ministers and consuls Abroad, 14/9/1848; Государственная внешняя торговля... 1848 г. Таблица XLII; To же за 1850 г. Таблица XLII.
573 BBGH. НС. 10. 28. 2., Jutting to Baring Bros. 7/3/1864.
574 Исчерпывающие сведения о жизни и деловой карьере Георга Ш писа см. в: Sartor W. Zusammenstellung und Kommentar. Georg Spies. Erinnerungen eines Ausland-Deutschen. St. Petersburg, 2002.
575 См. выше главу 7 и таблицу 2 Приложения 2.
576 Впоследствии развитие хлопководства в Туркестане уменьшило зависимость от поставок американского хлопка.
577 Деловая переписка компании ярко отражает ее коммерческую стратегию и заслуживает поэтому более подробного цитирования. Ахенбах и Колли в послании к банкирскому дому Бэрингов в Лондоне в 1865 г. отмечали, что «приказы на поставку хлопка давались на Москву и Петербург агентам ливерпульских и манчестерских фирм для исполнения в Ливерпуле, Нью-Йорке или Новом Орлеане». И далее: «Со времени Гражданской войны в США в русском хлопковом бизнесе произошли крупные изменения. Некоторые агенты отошли отдел, другие не уделяют сделкам прежнего внимания. В этих условиях новое умело руководимое агентство смогло бы обеспечить значительную часть заказов на хлопок. Этот бизнес достоин привлечь ваше внимание, большинство наших прядильщиков являются самыми надежными партнерами, каких можно найти в России. На протяжении ряда лет мы приобрели опыт в этом виде торговли, но в последнее время в основном занимаемся импортом восточного хлопка по сухопутной границе. Сейчас наметилась перспектива восстановления прежнего бизнеса, и мы желали бы действовать в ваших интересах с помощью наших агентов и отсылать ваши приказы для исполнения в Лондон, Ливерпуль или в американские порты. Пока на хлопок держатся теперешние высокие цены, вряд ли стоит ожидать крупных заказов; их смогут заменить сравнительно мелкие заказы, регулярно повторяемые, а поскольку хлопок теперь можно ввозить по железной дороге и зимой, мы вправе рассчитывать на крупные и выгодные сделки. Лондонские и ливерпульские контракты на хлопок выполняются в срок до трех месяца. Издержки включают реальные выплаты маклерам в размере 0,5% от суммы контракта, 2% комиссии и банковскую учетную ставку, но в целом не менее 5%. Мы просим вас возвратить нам 0,5% из вашей комиссии в 2%. Наши патроны платят нам дополнительно 1% за получение груза в Петербурге и отправку его далее... Как отмечено в прилагаемом циркуляре, мы открыли отделение в Петербурге. Наш петербургский дом не занимается банковским делом и создан исключительно в целях импорта иностранных товаров. Ваши поставки хлопка адресуйте нашему петербургскому дому. Мы предлагаем установить для нас временно норму кредита в размере 35—40 тыс. ф. ст. Разумеется, все счета покрываются нами по возможности незамедлительно, и сумма их сообщается вам. Полагаем, что мы способны совершить хороший бизнес на этой основе. Если со временем масштабы этого дела расширятся, мы готовы сделать этот бизнес более приемлемым для вас, передав вашим корреспондентам, из соображений безопасности, документы, полученные нами от наших патронов» (BBGH. НС. 10.28.3., Achenbach & Colley to Baring Bros., 5/7/1865). Джаттинг (Jutting) в конце 1865 г. сообщал в Лондон, что капитал фирмы «Ахенбах и Колли» (Achenbach and Colley) «составляет по меньшей мере 1,5 млн рублей» (Ibid. 15/12/1865). Очевидно, что ее дела шли весьма успешно. В 1876 г. фирма информировала Бэрингов, что намерена расширить импорт хлопка для крупных московских прядильщиков, но «целиком на комиссионерских началах, не совершая закупок на собственный счет» (НС. 10.28., Jutting to Barings, 17/3/1876). В конце 1882 г. фирма была ликвидирована, и Герман Ахенбах (Achenbach) и его шурин Алекс Руперти (Ruperti) впоследствии торговали под фирмой «Ахенбах и К0» (Achenbach & С0), Петербург и Москва. После смерти в 1884 г. Г. Ахенбаха фирма была окончательно упразднена. Другой совладелец первоначального торгового дома, Генрих Колли (Heinrich Colley), с 1884 г. занялся комиссионным делом и учетом векселей в Москве, приняв в 1889 г. партнером в фирму своего сына Джеймса. В 1895 г. фирма занялась комиссионным бизнесом с сахаром, шерстью и среднеазиатским хлопком по поручению Петербургского Частного коммерческого банка. Она поддерживала контакты с текстильными магнатами Хлудовыми, занималась банковскими операциями и участвовала в компаниях по добыче драгоценных металлов. Фирма просуществовала до начала XX в., в состав ее совладельцев в 1905 г. вошли еще два представителя семейства Колли. До 1908 г., когда фирма прекратила платежи, она сохраняла кредитные отношения с лондонскими банкирскими домами Клейнворта (A. Kleinwort & Sons) и Дж. Шредера (J.H. Schroeder). Дела фирмы пришли в упадок, по отзыву Шредера, вследствие увлечения операциями, «не укладывающимися в рамки ее законного бизнеса» (BBBG. London Credit Registers. Vol. 2. P. 278; Brandt Circulars. 1879-1881. P. 226; 1882-1884. P. 279, 557; 1889, entry for 13/1/1889; A. Kleinwort, Customer Reference Book. Vol. 458. P. 76, 182, 211).
578 По данным издания «Государственная внешняя торговля...» за соответствующие годы.
579 Brandt Circulars. 1856-1862. P. 117, 1/1/1858; 1875-1876. P. 220—222. 30/11/1875; Brokers Circulars Brandt Papers (uncatalogued). University of Nottingham; Федоров М.П. Хлебная торговля в главнейших русских портах и Кенигсберге. М., 1888. С. 321.
580 Brandt Circulars. 1856-1862. P. 483; 1884-1886. P. 236; 1905-1906. P. Ill; 1907-1908. P. 28.
581 См. ниже, главу 7.
582 Федоров М.П. Указ. соч. С. 248—256; Russco, Box 2, Letter 631, De Soucanton to Taylor; Труды Императорского Вольного экономического общества. Т. 5. СПб., 1889.
583 Федоров М.П. Указ. соч. С. 329.
584 Представляя фирму «Леон и К0» банкирскому дому Клейнворта (A. Kleinwort & Sons), руководители компании «Джонсон и Ко» (Johnson & Co) подчеркивали, что «Хамброс очень высоко о них отзывается и на протяжении ряда лет имел с ними значительный бизнес» (A. Kleinwort & Sons, Customer Reference Book. Vol. 458. 1891 — 1910. P. 12. 26/2/1894).
585 Труды Императорского Вольного экономического общества. Т. 1. СПб., 1895. С. 88. См. также таблицу 5 Приложения 1.
586 См. ниже, главу 6, раздел 6.4.
587 КитанинаТ.М. Хлебная торговля России в 1875—1914 гг.: (Очерки правительственной политики). Л., 1978. С. 157.
588 Там же. С. 156.
589 Jewson С. В. The Timber Trade with Russia, 1912—1939. Privately printed, Norwich, 1948. P. I; см. также: Справочная книга С.-Петербургской купеческой управы. СПб., 1902.
590 Lodyzhensky J.N. Russia: Its Industries and Trade (Glasgow International Exhibition, 1901). P. 322; Uncatalogued Foy, Morgan & C°. papers.
591 См. выше, главу 4.
592 BBBG. London Credit Registers. Vol. 2. P. 103.
593 На Хиосе, согласно красочному описанию исследователя острова, «не было другого выхода неуемной энергии его жителей, кроме занятия бизнесом, так что хиосцы поклонялись только богу торговли, а тот, в знак приязни за их преданность, вознаградил их быстро и великодушно» (Vlasto A.M. A History of the Island of Chios. 1913. Ch. 13. Цит. no: Chapman S.D. The International Houses: The Continental Contribution to British Commerce, 1800—1860).
594 Rieber A.J. Merchants and Entrepreneurs in Imperial Russia. N. Carolina, 1982. P. 68.
595 Herlihy P. Odessa: A History, 1794—1914. Harvard, 1986. Passim.
596 Brandt Circulars. 1862-1866. P. 537-538.
597 Половцов A.A. Дневник государственного секретаря / Сост. П.А. Зайончковский. Т. 1. М., 1966. С. 168. Запись от 16 января 1884 г.
598 Федоров М.П. Указ. соч. С. 18, 29; Catsiyannis Т. A History of the Greek Community in London. P. 226—233; Thomas L. Streben nach Weltmachtpositsionen. Russlands Handelsflotte, 1856 bis 1914. Berlin, 1995. S. 40; Brandt Circulars. 1862-1866. P. 538, 653; 1875-1876. P. 83; 1882-1884. P. 325.
599 GennadiusJ. Stephen A. Ralli. London, 1902. P. 21—22.
600 Fairlie S. The Anglo-Russian Grain Trade, 1815—1861. Unpublished Ph.D. London, 1959. P. 340-350.
601 Chapman S.D. The International Houses: The Continental Contribution to British Commerce, 1800—1860. P. 40.
602 Золотов В.А. Хлебный экспорт России через порты Черного и Азовского морей в 1860—1890-е годы. Ростов-на-Дону, 1966. С. 225.
603 ReesG.L. Britain’s Commodity Markets. London, 1972. P. 127—128.
604 См. табл. 23; Brandt Circulars. 1856. P. 40; Государственная внешняя торговля за 1848 г.; То же за 1850 г.; То же за 1856 г. (везде — таблица XLII).
605 Brandt Circulars. 1849-1855. P. 262; 1875-1876. P. 252. О биографии Эрнста Мааса (1807—1880) и его отца Йоахима Мааса (1758—1836) подр. см. в: Hausmann G. Deutsche Kaufleute und Unternehmer im Wirtschafftsleben Odessas am Ende des 19 und zu Beginn des 20 Jahrhunderts// «... Das einzige Land in Europa, das eine grosse Zukunft vor sich hat.» Deutsche Unternehmen und Unternehmer im Russischen Reich im 19. und fruehen 20. Jahrhundert. Hrgb. von D. Dahlmann und C. Scheide. Essen: Klartext, 1998. S. 527-530.
606 Falkus M. Russia and the International Wheat Trade, 1861 — 1914 // Economica. New Series. Vol. XXXIII. Nov. 1966. P. 416—429; Fairlie S. Op. cit. P. 311. О Россе Т. Смите см.: Broomhall G.J.S., Hubback J.H. Corn Trade Memories. Liverpool, 1930. P. 172—182.
607 Фирма не упоминается в списке ведущих хлеботорговых компаний Одессы за период 1883—1892 гг., составленном Забаринским (Забаринский П. Хлебная торговля Одессы // Записки Императорского Общества сельского хозяйства Юга России. 1894. Табл. LXXI).
608 Chalmin P. Negociants et Chargeurs. Paris, 1983. P. 26.
609 Российский государственный исторический архив (далее — РГИА. Ф. 23. Оп. 9. Д. 38. Л. 2; «Луи Дрейфус и Ко» (Louis Dreyfus & Co) — министру финансов В.Н. Коковцову, 15 февраля 1905 г.
610 Китанина Т.М. Указ. соч. С. 157; Brandt Circulars. 1862—1866. P. 444; 1884-1886. P. 180; 1901-1902. P. 365; 1903-1904. P. 510; 1911-1912. P. 370.
611 Забаринский П. Указ. соч. Табл. LXXI.
612 Там же.
613 Brandt Circulars. 1862-1866. P. 537-538.
614 См. главу 6.
615 Claus R. Das Russische Bankwesen. Staats-und Sozialwissen-Schaft-liche Forschungen. Vol. 131. Leipzig, 1908. S. 146; Barrett R.J. Russia’s New Era. London, 1908. P. 73—74; Голубев А.К. Русские банки. СПб., 1899. С. 64-65.
<< Назад Вперёд>>
