С. В. Шумило. Поход 860 года на Константинополь и начало христианизации Руси при князе Оскольде: 1150 лет
Почему же для автора «Повести временных лет» именно это событие имело первостепенное значение?
Согласно отечественным и византийским летописным источникам, 18 июня 860 г. русский флот в составе 200 кораблей атаковал столицу Византийской империи. И хотя самого города русы взять так и не смогли, однако, около недели продержали в неимоверном страхе и ужасе беззащитных жителей Царьграда. Об этом сообщает непосредственный очевидец и участник тех событий — святой патриарх Фотий1. При этом, как сообщает «Повесть временных лет», от разрушения русскими язычниками город был спасен чудом: после молебна и положения св. патриархом Фотием влахернской ризы Богородицы в море неожиданно поднялась буря и «безбожныхъ Руси корабли смяте». Никоновская летопись по этому поводу дополняет: «Возвратишася Осколдъ и Диръ отъ Царяграда въ мале дружине, и бысть в Киеве плачь велий». Аналогичные свидетельства встречаем мы в Иоакимовской летописи. Имеются упоминания об этом событии также в Густынской летописи и ряде других отечественных источников. Среди них даже Киевский Синопсис и Хроника Феодосия Сафоновича.
Сведения отечественных летописей существенно дополняют свидетельства о нападении русичей в 860 г. на Царьград — как болгарского Хронографа Георгия Амартола, сообщающего о походе Оскольда Киевского на Константинополь, так и более десятка византийских хроник2.
При этом в греческих источниках походу Руси на Царьград в 860 г. и последовавшим за ним событиям уделено довольно серьезное внимание. Все это свидетельствует о том значении, какое данное событие возымело не только для будущих русско-византийских отношений, но и для всей мировой ойкумены.
Греческие источники практически единогласно сообщают, что, потерпев поражение под стенами Царьграда и возвратившись «восвояси», русские князья «спустя немного» прислали к византийскому императору послов. В результате проведенных дипломатических переговоров между двумя странами был заключен мирный договор, связавший до того безвестную Русь и могущественную Византию узами дружбы и межгосударственных отношений3. По сути, состоялось «дипломатическое признание» Древнерусского государства на международном уровне4.
В рассматриваемой теме немаловажную роль играет вопрос о месте локализации Руси, совершившей поход 860 г. В последнее время он приобрел новую актуальность. При этом, помимо чисто научного интереса, здесь зачастую прослеживается и политическая конъюнктура. Отчасти это связано с тем, что некоторые современные политики, как в Украине, так и в России, заинтересованы в разработке новых обоснований того, что Киев и Среднее Поднепровье будто бы не являлись центрообразующим ядром древнерусской государственности что они не стояли у истоков Руси, но были искусственно присоединены к ней в результате варяжского завоевания.
Академик П. П. Толочко, тщательно изучив подобные гипотезы, пришел к выводу, что все они основаны на частных предположениях и не имеют достаточной доказательной базы, чтобы воспринимать их как установленный исторический факт5.
Опираясь на свидетельства древнерусских летописей и археологические изыскания, П. П. Толочко убежден, что «ни один другой центр Среднего Поднепровья, кроме Киева, не может претендовать на то, чтобы из него осуществлялись далекие походы на Византию»6. По его мнению, «поход 860 г. на Константинополь определенно организован Киевом. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись с первыми датированными статьями "Повести временных лет"... Неоспоримым доказательством этому являются также находки в Киеве византийских монет»7.
Подобный взгляд на вопрос о месте локализации начальной Руси разделяли также Б. А. Рыбаков, X. Ловмянский, В. В. Седов и многие другие. В частности, В. В. Седов обращает внимание на тот факт, что древнейшие славянские культурные наслоения, обнаруженные на Старокиевской горе, датируются VIII— IX вв. Находки этого периода обнаружены также на горах Дитинка, Киселевка и Щековица, а также на Подоле. По мнению ученого, все это подтверждает, что именно Киев был административным центром начального восточнославянского государственного образования8.
С этими и другими аргументами сложно не согласиться. Конечно, можно и нужно искать место локализации начальной Руси и вне Киева. Но, чтобы безоговорочно отвергать центральное значение Киева, как в образовании Древнерусского государства, так и в организации похода 860 г., необходимы неопровержимые доказательства, основанные не только на предположениях, но, прежде всего, на достоверных источниках. Однако таковых представлено пока что не было. Имеющиеся же летописные свидетельства однозначно поход русов на Царьград в IX в. относят к Киеву и его князю Оскольду. Как бы мы не пытались объяснить наличие этих свидетельств в древнерусских летописях, факт остается фактом: никаких иных документов, подтверждающих причастность к походу 860 г. каких-либо иных центров Руси, кроме Киева, мы не имеем. Поэтому приходится исходить из того, что нам сообщает древнерусская летопись.
С другой стороны, необходимо признать справедливым мнение, что Киев вряд ли мог самостоятельно организовать в 860 г. поход на Царьград. Скорее всего, в подобном походе принимали участие разные племена Древней Руси, объединенные, согласно арабским источникам, вокруг трех равноправных центров: Куявии, Славии и Артании9.
В этом отношении интересны исследования проф. Г. В. Вернадского, который, отдавая предпочтение так называемой «тмутараканской теории», все же считал, что походы Азовско-Черноморской Руси на Константинополь осуществлялись при непосредственном участии, а то и верховенстве Руси Киевской. Как он писал: «В 860 г. Аскольд и Дир объединили силы с приазовскими русскими для нападения на Константинополь»10. «Вполне возможно, что в районе лагуны, образованной при впадении Конской в Днепр, ниже современного города Запорожье, экспедиционные войска Русского каганата воссоединились с отрядом Аскольда и Дира, идущим из Киева. Объединенная флотилия русских кораблей, должно быть, затем пошла вниз по Конской и нижнему Днепру в Черное море, а по нему направилась прямо на юг к Босфору»11.
Подобного мнения придерживался и Д. И. Иловайский, который, отмечая, что поход 860 г. осуществляла «Днепровская или Полянская Русь»12, уточняет, что «морские походы Киевских Руссов совершались, конечно, с помощью их приморских родичей»13.
Если признать справедливой версию, что данный поход осуществлялся объединенной армией различных славянских племен под началом русов во главе с киевскими князьями, то тогда сама собой отпадает и проблема с локализацией его исходного региона. Вопрос, откуда именно выступил объединенный флот русов, теряет свою принципиальность. Даже если и не из Киева, а из Причерноморья или Приазовья, это совершенно не означает, что он не мог разрабатываться и координироваться из Киева. Иначе можно поставить под сомнение и летописные свидетельства о причастности Киева к походам на греков при Олеге, Игоре, Святославе, Владимире и Ярославе. Из Киева ли начинались эти походы, или из каких-то иных опорных пунктов? Святослав вообще долгое время свою ставку держал в Дунайской Болгарии, однако, это вовсе не означало, что Киев не был центром Руси.
Из летописных источников мы знаем, что киевские князья неоднократно «воевали страну Корсунскую». В этом регионе Киевская Русь издревле имела свои интересы, собственные колонии и базы, чем и объяснима ее военная и торговая активность в Крыму, Причерноморье и Приазовье. Подобные опорные пункты Киевская Русь могла иметь здесь и на начальной стадии своего развития в IX в. Эту версию подтверждают и археологические данные, которые свидетельствуют скорее о существовании в причерноморско-приазовском регионе небольших русских поселений-колоний, нежели об отдельном и самостоятельном мощном государстве русов.
К слову, если исходить из описаний патриарха Фотия, то совершенно очевидно, что речь идет все же не о соседях византийских владений в Причерноморье и Крыму, но о более отдаленном и малоизвестном грекам народе. Из всех народов под такие описания подпадает только Киевская Русь периода своего становления.
С другой стороны, если учесть, что Киев в IX в. мог иметь свои колонии, базы и опорные пункты в Крыму и Приазовье, то вполне возможно, что тот же князь Оскольд мог принимать послов и епископа (и, в частности, святых Кирилла и Мефодия) и проводить Вече с участием части бояр и дружины не только в Киеве, но и в одной из русских колоний на Азовско Черноморском побережье или в Крыму. И там же принять обряд крещения, как позже это сделал и князь Владимир Киевский, крестившийся не в стольном Киеве, но в Херсонесе. В таком случае, если данная гипотеза верна, предание о крещении Оскольда вполне совпадает с Паннонскими Житиями Кирилла и Мефодия, сообщающими о созыве Вече, совершенном на нем чуде несгораемого Евангелия и последовавшем после этого крещении языческого кагана и его подданных. Никоновская летопись однозначно это сообщение относит к князю Оскольду, выделив этот раздел отдельным подзаголовком под названием «О князи Русьтемъ Осколде»14.
Такая трактовка отчасти снимает вопрос о том, какая же Русь крестилась в IX в. — Киевская или Азовско-Черноморская. Учитывая существование в середине IX в. тесных связей между Киевом и Азовско-Черноморскими колониями Руси, мы вполне можем предположить, что крестились тогда представители обеих частей Руси при непосредственном участии князя Оскольда Киевского. К слову, этим в какой-то мере может быть объяснимо и то, что в более позднем киевском летописании не отразилось крещение князя Оскольда. Произойдя за пределами Киева, оно могло остаться незамеченным для основной массы киевских язычников, а потому, возможно, не четко сохранилось и в народной памяти.
Правдоподобность данной версии отчасти подтверждают и находки киевских кладов. Если поход русов действительно потерпел поражение от неожиданно разразившейся бури, то ни о каких «щедрых дарах» из Константинополя тогда не могло быть и речи. Потому и в киевских кладах нет монет царьградского чекана того времени. Однако в киевских кладах IX—X вв. достаточно византийских монет херсонского чекана. В частности, наиболее ранние из них принадлежат Михаилу III и Василию Македоняну15.
Эти монеты подтверждают факт заключения мирного договора между русами и византийцами и преподнесения русам щедрых даров. То, что найденные византийские монеты были херсонского чекана, никак не опровергает вышесказанного. Дары могли быть преподнесены русам и в Херсонесе, где вполне мог подписываться и мирный договор между Русью и Византией. Точно так же получал в Херсонесе дары, заключал договора и даже принимал крещение столетием позже киевский князь Владимир.
Кстати, именно к этому времени (860—861) Жития Кирилла и Мефодия относят их пребывание в Херсонесе в составе официального византийского посольства. Согласно Житиям, именно тогда в Херсонесе Кирилл и Мефодий впервые познакомились с текстами, писанными «русскими письменами», и с человеком, обучившим их русскому языку. И именно здесь ими была изобретена общеславянская письменность16. Если представители посольской миссии императора изучали в Херсонесе русский язык, то не означает ли это присутствие здесь же посольства и от русского князя? А значит вполне вероятно, что и переговоры меж у русскими и византийскими послами после событий 860 г. могли проходить именно в Херсонесе.
Из византийских источников мы знаем, что крещение приняли те русы, что осуществляли поход на Царьград. А «Повесть временных лет» и другие отечественные летописи руководство этим походом однозначно относят к киевскому князю Оскольду. Наиболее подробно указанные события описаны в Никоновском летописном своде17, донесшем до нас сведения раннего русского летописания.
Среди византийских сообщений о Крещении Руси в IX в. наиболее подробным является описание, составленное Константином Багрянородным. Из этого сообщения можно заключить, что крещение русичей тогда носило характер сугубо добровольного волеизъявления граждан, без общеобязательного принуждения кого-либо к смене веры. Более того, как сообщает византийский император, русский князь решение о принятии христианской веры принимал не единолично, но совместно с боярами, дружиной и народом, созвав специально для этого Вече18.
Подобные свидетельства о первом Крещении на Руси в IX в. встречаются и у других византийских авторов, в частности у Кедрина, Скилицы, Зонары, Льва Грамматика, Михаила Глики и других. Кроме того, свидетельства о походе русов на Царьград и принятии христианства встречаем мы также в ряде отечественных источников. Даже такие поздние из них, как Густынская летопись, Мазуринский летописец, Хронограф западнорусской редакции и другие сохранили память об этом событии. Встречаются упоминания об этом также в «Степенной книге» и других источниках. А Киевский Синопсис даже указывает точный год принятия на Руси христианства: «крестилася Русь года от Рождества Христова 863, в царство царя греческого Михаила, патриархом [же] Константинопольським был Фотий»19. Даже Церковный Устав св. князя Владимира отражает факт принятия христианства на Руси при св. патриархе Фотии. А Иоакимовская летопись и вовсе Оскольда называет «блаженным», что дало В. Н. Татищеву основания утверждать факт почитания в прошлом князя Оскольда как первого русского
мученика за веру христианскую20.
Говоря о князе Оскольде, стоит обратить внимание на то, что согласно польским средневековым хроникам Я. Длугоша, М. Стрыйковского и М. Ме-ховского, а также Киевскому Синопсису и другим источникам Оскольд был не пришлым варягом, а автохтонным Полянским князем из местной династии князя Кия. Если это так, то вполне объяснимо и то недоразумение, что поход на Царьград Оскольд осуществил за два года до появления Рюрика в Ладоге21.
Что касается принятия им христианства, то одним из дополнительных подтверждений тому может служить следующий факт: после убийства Оскольда язычником Олегом киевский князь не был предан сожжению по языческой традиции, но погребен («несоша на гору и погребоша»), как и подобает по христианской традиции, а на месте его погребения был воздвигнут храм в честь св. Николая22.
Киевская традиция церковно-народных преданий об Оскольдовой могиле и древнейшей Никольской церкви на ней сохранила устойчивую память о похороненном здесь князе Оскольде как о христианине23. Одним из проявлений такой традиции и было сооружение на его могиле православной церкви24. До революции 1917 г. в Киеве существовала церковная традиция ежегодно 15 июля на праздник Ризоположения во Влахерне совершать к Оскольдовой могиле торжественные крестные ходы, во время которых епископатом и духовенством служились панихиды о князе Оскольде-Николае как о первом князе-христианине25. Известно о почитании Оскольда и его могилы как «первого кладбища христианских мучеников» даже святым Иоанном Кронштадтским26.
Киевляне всегда с любовью относились к Оскольдовой могиле, как к одной из древнейших православных святынь Руси27. Как сообщал в 1913 г. историк А. Нечволодов, «на могиле Аскольда стоит церковь Святого Николы; могила эта сохранилась до сих пор, и каждый Православный человек, посещающий Киев, заходит помолиться за упокой души великого витязя, здесь лежащего»28.
Сейчас очень сложно представить, что собой представляло древнерусское христианство времен князя Оскольда. Б. А. Рыбаков в своих трудах по древнерусскому язычеству обращает внимание на имевший место на начальной стадии процесс приспособления христианства к древним славянским традициям29. Ярким тому примером может служить наличие изображений симарглов, грифонов и прочих древнерусских мифологических персонажей в церковной архитектуре Древней Руси. Это также можно проследить на обряде захоронения умерших. Как известно, у славян-язычников издревле умерших сжигали, однако в Поднепровье конца IX в., особенно в верхних социальных слоях, появляются погребения с трупоположениями. По мнению академика П. П. Толочко, это свидетельствует о проникновении во времена Оскольда христианских традиций в среду древнерусского общества, хотя сами языческие традиции еще долго сохранялись даже в христианизированной его части. Поэтому в захоронениях, совершенных по христианской традиции трупоположения, в это время встречаются следы языческих ритуалов — еда, посуда, оружие и т. п.30 Подобные тенденции прослеживаются и во многих других европейских государствах, например в Моравиии, где в IX в. существовала уже довольно развитая церковная организация. Однако даже здесь в христианских захоронениях, расположенных в самих храмах, встречаются языческие элементы — оружие, посуда и т. п.31
Разумеется, изменение традиций и обрядов происходило не в одночасье. Это был постепенный и длительный процесс. Поэтому с переходом от языческой традиции трупосожжения (кремации) к христианской традиции трупоположения (ингумации) языческие ритуалы еще долгое время продолжали совмещаться с новыми обрядами даже в пределах одного захоронения.
Конечно, вряд ли можно говорить о массовой христианизации на Руси во времена князя Оскольда, как это произошло столетием позже при князе Владимире. Византийские источники дают основания считать, что христианство в IX в. приняли лишь князь и часть русской элиты — некоторые из бояр и дружинников. А Паннонские жития дополняют, что тогда христианство приняло около 200 семей. Основная же масса населения Киевской Руси в IX в. оставалась еще языческой. Более того, поскольку христианство принимали, как правило, дружинники, которые постоянно участвовали в военных операциях, то с гибелью на полях брани многих из них
уменьшалось и число последователей христианства на Руси.
Этим, в некоторой степени, объясняется тот факт, что во второй половине IX в. еще достаточно редко встречаются захоронения по обряду ингумации, тогда как в первой половине X в. они получают уже значительно большее распространение. Как уже было сказано, христианство после 860 г. принимали преимущественно дружинники, т. е. молодые мужчины, возрастом около 20— 30 лет. Понятно, что их не хоронили сразу после принятия крещения. Время их старения приходится как раз на начало X в. И именно тогда на территории Среднего Поднепровья появляется все больше захоронений, соответствующих христианской традиции. Поэтому незначительное количество таких захоронений в IX в. вовсе не означает, что крещение русов в 860-е гг. не повлияло на новообращенных и их семьи. Напротив, могильники первой половины X в. подтверждают влияние Оскольдового крещения на постепенные изменения в традициях и быту определенной части древнерусского общества, что лучше всего можно проследить на изменениях в обрядах захоронений по материалам археологических исследований.
К сожалению, археологические материалы погребальных памятников до сих пор не использованы исследователями должным образом. Более того, поскольку из-за устоявшихся стереотипов принято было считать, что христианство на Руси начало распространяться лишь с конца X в., то и первые древнерусские христианские захоронения автоматически принято было датировать не раньше этого времени. Однако значительная часть таких захоронений может иметь более древнее происхождение, если и не конца IX в., то, по крайней мере, первой половины X в.
С другой стороны, стоит также учитывать, что родственники умерших христиан, оставаясь верными вере предков, вряд ли хоронили покойников по неприемлемым для них новым обрядам. Скорее всего, в таких случаях умерших христиан по воле родственников-язычников предавали традиционному ритуальному сожжению. Новые христианские обряды и традиции добывали право на существование в очень непростой атмосфере, часто нетерпимой и враждебной. Процесс этот, как уже отмечалось, был длительным и постепенным. К тому же христианство во времена Оскольда имело возможность свободно развиваться достаточно незначительное время — всего около 20 лет. Для кардинальных мировоззренческих перемен в обществе этого слишком мало. За столь краткий исторический период не могли еще массово утвердиться ни новое мировоззрение, ни новые погребальные традиции. После Олегова переворота в 882 г. и истребления Оскольдовых сторонников этот процесс на длительное время приостановился: вряд ли Олег позволил бы хоронить последних по ненавистным ему христианским обрядам. Более того, по его приказу могли быть уничтожены и небольшие христианские кладбища, которые, как правило, обустраивались вокруг церквей. Подобным образом нередко поступала советская власть в XX в. с прицерковными кладбищами, в частности и с Оскольдовой могилой. Поэтому данный фактор также мог стать причиной обнаружения незначительного количества погребений IX в., осуществленных по обряду ингумации.
Для понимания быта и традиций первых киевских христиан IX—X вв. важное значение имеют археологические материалы, исследования захоронений, жилищ, хозяйственных объектов. Так, в частности, в Киеве были обнаружены остатки домового христианского храма, что может свидетельствам о том, что первые киевские христиане, подобно первым христианам Римской империи, собирались для молитвы не в общедоступных церквах, а в частных домовых храмах и молельнях32. Это открытие дает основания предполагать, что в Киеве в довладимировы времена «в усадебно-дворовую застройку входили специальные церемониальные залы, где проводились культовые обряды»33. Кроме того, в районе Оскольдовой могилы в XIX в. были обнаружены древние христианские пещеры34. Как отмечает академик П. П. Толочко, «отдельные исследователи конца XIX ст. считали возможным датировать их возникновение IX ст., что в свете новых данных о киевских подземельях кажется вполне правдоподобным»35. Древнее происхождение имеют также Варяжские пещеры, что соседствуют с более поздними Дальними пещерами Киево-Печерской лавры, которые также датируют IX—X вв.36
Без изучения процесса постепенной христианизации древнерусского общества в IX—X вв. невозможно понять и процессы довольно быстрой и успешной христианизации Руси в конце X — начале XI в. Вполне можно согласиться с мнением, что без Оскольдового крещения не произошло бы на Руси и Владимирового крещения, поскольку именно принятие крещения Оскольдом подготовило почву для начального распространения христианства и дальнейшего крещения княгини Ольги, а позже и ее внука князя Владимира Киевского37.
Говоря о начале христианизации Руси в IX в., невозможно обойти вниманием и вопрос о создании церковной организации. Византийские источники свидетельствуют не только о крещении русичей и их князя в IX в., но и сообщают о назначении на Русь в это время отдельного архиерея из Византии. В частности, об этом сообщают как патр. Фотий (858—867 и 878—886), так и император Константин Багрянородный (911—959). При этом патр. Фотий пишет, что крещение Руси произошло при его святительстве, и, соответственно, — во времена императора Михаила III, а Константин Багрянородный приписывает заслуги крещения русов своему деду и соправителю Михаила — Василию I Македонянину и преемнику (и в то же время — противнику) св. Фотия — патриарху Игнатию. В связи с этим еще Н. М. Карамзин допускал, что на Русь могли дважды посылать церковных иерархов — во времена Фотия и во времена Игнатия38. Такое предположение является наиболее правдоподобным, поскольку после устранения св. Фотия с патриаршего престола в 867 г., он был сослан в заточение, а многие поставленные им епископы — лишены церковных кафедр39. Замена церковной иерархии произошла не только в Византии, но и в других странах византийского содружества, в частности — в новообращенной Болгарии, о чем известно из письма папы Адриана II к патриарху Игнатию от 871 г.40 Вполне вероятно, что при существовавшей политической ситуации в Византии новый архиерей, который заменил Фотиевого ставленника, был послан патриархом Игнатием и на Русь. Таким образом, по мнению П. П. Толочко, расхождения между двумя источниками, накладываясь друг на друга, касаются не сути явления, а лишь его приурочения41.
Из греческих источников известно, что на Руси в IX в. была учреждена епархия (митрополия). Отечественные же источники (Устав св. Владимира, как и более поздние — Густынская летопись, Киевский Синопсис, «Степенная книга», «Палинодия» Захарии Копистенского и др.) дают основание полагать, что после крещения русов первым митрополитом Киевским патриарх Фотий назначил св. митрополита Михаила42. Хотя в одной из поздних греческих рукописей, обнаруженной епископом Порфирием (Успенским) на Афоне, первым русским архиереем назван некий епископ Алексий43. Иные источники называют также имя митрополита Леона, впрочем, Никоновская летопись уточняет, что он был послан на Русь уже после смерти митрополита Михаила от «блаженного патриарха Фотия Константиноградского»44.
Поскольку, как мы могли убедиться выше, на Русь в IX в. по крайней мере дважды посылали архиереев, то нет ничего удивительного в том, что разные источники называют и разные имена первых русских иерархов. Как бы то ни было, но именно с этого времени Русская епархия, задолго до официального Владимирова Крещения Руси, занимала по разным источникам 60 или 61 место в реестре православных кафедр Константинопольского патриархата45.
Среди гипотез относительно Киевской митрополии IX в. стоит отметить предположение, что знаменитое летописное высказывание Олега относительно Киева как «матери городов русских» имеет прямое отношение именно к статусу Киева как митрополии времен князя Оскольда46. Эту мысль озвучивал еще в конце XIX — начале XX в. «патриарх отечественного славяноведения» академик В. И. Ламанский, а в наше время — архимандрит Макарий (Веретенников), С. В. Цветков и др.47
Тот факт, что стольный город и его имя мужского рода ассоциируются у Олега с женским началом — матерью, среди многочисленных исследователей вызывает недоумения не одно столетие. Казалось бы, более логически было допустить, что столичный Киев станет отцом русским городам. Ответ на этот вопрос можно получить, если учесть, что Русь была уже крещена и, что Киев уже имел на этот момент статус митрополии. Как отмечал еще академик В. И. Ламанский, дословный перевод древне-греческого слова митрополия (μητρоπоλις) как раз и означает материнский город: (μητηρ / митер = мать) + (πоλις, / полис = город)48. Поэтому можно предположить, что автор «Повести временных лет» в уста Олега вложил бытовавшую и до него традицию считать Киев митрополией, т. е. материнским городом и духовным центром страны. Более того, нельзя исключать, что эти слова изначально могли принадлежать не Олегу, а первому киевскому князю-христианину Оскольду, но в результате имевшего место редактирования летописей со стороны княжеских цензоров в XII в. (так называемая Мстиславская редакция 1118 г.) события тех лет предстали в несколько ином свете49.
Не менее загадочным остается и вопрос о причинах гибели князя Оскольда. Летописные источники сообщают, что в 882 г. новгородский воевода Олег коварно убивает Оскольда и завладевает киевским княжеским престолом.
Академик П. П. Толочко отмечает, что в 882 г. «произошел, по сути, политический переворот»50, причиной которого могла быть христианизационная политика князя Оскольда и недовольство ею со стороны местной языческой знати51. На этот фактор обращал внимание еще В. Н. Татищев, а в наше время — Б. А. Рыбаков, М. Ю. Брайчевский и другие историки52. Такое мнение подтверждают, в частности, сведения Иоакимовской летописи, сообщающей о заговоре киевлян против князя Оскольда53. Несколько иной точки зрения придерживался Л. Н. Гумилев. По его мнению, поход Олега на Киев и убийство Оскольда были следствием варяго-хазарского заговора54. При этом Л. Н. Гумилев не исключает антихристианский характер такого заговора.
Профессор А. В. Карташев считал, что христианство на Руси после убийства Оскольда вынуждено было уйти в подполье, своего рода «катакомбы», тем самым уподобившись гонимой первохристианской Церкви Римской империи55. Это мнение в наше время разделяли академики Б. А. Рыбаков, П. П. Толочко, профессор О. М. Рапов и другие историки, которые считали, что после 882 г. на Руси началась языческая реакция, вылившаяся в гонения и репрессии против киевских христиан56.
Однако вернемся к 860 г. Анализируя сведения о событиях 1150-летней давности, невозможно не согласиться, что Древняя Русь вышла на арену всемирной истории именно в 860 г. Сейчас в этом нет никаких сомнений. Это подтверждают, среди прочего, и открытия «Брюссельской» хроники Ф. Кюмона, называющей дату нападения Руси на Царьград — 18 июня 860 г. Не случайно Нестор Летописец впоследствии отмечал, что именно с этого момента «стала прозываться Русская земля», и именно с царствования византийского императора Михаила III он начал хронографический отсчет в своей летописи: «С этой поры начнем и числа положим»57.
Акцентировав на этом свое внимание, академик Б. А. Рыбаков, а следом за ним и профессор М. Ю. Брайчевский, отмечают факт введения при князе Оскольде новой «системы летоисчисления, в которой отсчет лет начинается от 860 года»58. Данное событие они считали началом «Русской эры» в отечественном летописании59.
Наблюдения академика Б. А. Рыбакова и профессора М. Ю. Брайчевского относительно введения особой так называемой «Русской эры» весьма ценны. С этого времени начинается отсчет нашей отечественной истории, отсчет рождения Святой Руси, крещеной и просвещенной светом Христова учения. Именно поэтому В. О. Ключевский утверждал, что «Русское государство основалось деятельною Аскольда», и что «из Киева, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского славянства»60.
2010 год ознаменован выдающимся юбилеем — исполняется 1150 лет с момента похода князя Оскольда Киевского на Царьград и принятия им после этого православной веры. Это также является и 1150-летним юбилеем «Русской эры», о которой писали академик Б. А. Рыбаков и профессор М. Ю. Брайчевский, и начало которой было положено князем Оскольдом Киевским. Вполне можно согласиться с мнением, что это юбилейное событие является и началом «Русского мира». Поэтому действительно стоило бы поддержать идею А. Н. Сахарова и С. В. Цветкова, чтобы это событие было официально запечатлено в отечественных календарях как праздник начала Руси, и чтобы этот день отмечался и в Украине, и в России, и в Белоруссии61.
1 Еп. Порфирий Успенский. Четыре беседы Фотия, святейшего патриарха Константинопольского. СПб., 1863; Порфирий (Успенский), архим. Драгоценная для России находка на Святой Горе Афонской // Церковная летопись. 1861.11 ноября. С. 688—700; Фонкич Б. Л. К вопросу о происхождении Иверского списка гомилий Фотия о нашествии россов на Константинополь // Byzantinorossica. 1981. Т. 42. Р. 154; Ловягин Е. Две беседы святейшего патриарха Константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь // Христианское чтение, издаваемое при Санкт-Петербургской духовной академии. 1882. Ч. 2. С. 414—419, 430—443; Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси. Нарративные памятники. М., 2009. Т. 2. С. 139—191.
2 Хроника Симеона Логофета, сообщения Никиты Пафлагонянина, Константина Багрянородного, Льва Грамматика, Сократителя Симеонова, Георгия Мниха, Продолжателя Феофана, Иоанна Скилицы, Георгия Кедрина, Иоанна Зонары, Михаила Глики, Константина Манасия, Феодосия Мелитенского и других. Также имеются упоминания об этом событии в письме римского папы Николая к императору Михаилу от 28 сентября 865 г., в Венецианской Хронике Иоанна Диакона, в т. н. «Брюссельской» хронике, называющей даже точную дату нападения Руси на Константинополь (18 июня 860 г.), а также в ряде польских хроник (Я. Длугоша, М. Миховского, М. Стрыйковского и др.).
3 Толочко П. Я. Древняя Русь: Очерки социально-политической истории. К„ 1987. С. 14—22; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980. С. 59—60; Рыбаков Б. А.: 1) Предпосылки образования древнерусского государства. М., 1958; 2) Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 163—165; Левченко М. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 57—58; Полонська-Василенко Н. Князь Китський Оскольд 1 перше хрищення Руси // Наша Культура. Вшншег, Канада, 1952. Ч. 8. С. 25; Брайчевский М. Ю;. 1) Утверждение христианства на Руси / Пер. с укр. К., 1989. С. 42-96; 2) Вибране. К., 2009. Т. 1—2; 3) Неизвестное письмо патриарха Фотия киевскому кагану Оскольду и митрополиту Михаилу Сирину // Византийский временник. 1986. Т. 47.
4 Толочко Л. Я. Древняя Русь: Очерки социально-политической истории. С. 14, 22.
5 Толочко П. П. В поисках загадочного русского каганата // Київ i Русь. Вибранi твори. К., 2008. С. 29—39
6 Там же. С. 38—39.
7 Там же.
8 Седов В. В. Славяне: Историко-археологическое исследование. М., 2002. С. 293
9 Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. M., 1965. С. 411—412; Цветков С. В. Поход руссов на Константинополь в 860 г. и начало Руси. СПб., 2010. С. 20, 86—87; Иловайский Д. И. Начало Руси. M., 2006. С. 71, 332; Вернадский Г. В. Древняя Русь. М. 1999. Гл. VIII. §4,8.
10 Вернадский Г. В. Указ. соч. Гл. VIII. §8.
11 Там же. § 4.
12 Иловайский Д. И. Указ. соч. С. 332.
13 Там же. С. 71.
14 Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. С. 9.
15 Толочко П. П. Київ i Русь. К., 2008. С. 38—39.
16 Пространное житие Кирилла. Цит. по: Родник Златострунный. Памятники болгарской литературы IX—XVII вв. М., 1990. С. 116
17 Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. С. 9.
18 Byzantinorossica. Т. 2. С. 192; Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. С. 58.
19 Синопсис Київський, або коротке зїбрання з рїзних літописців про початок славенороського народу // Ізборник. мереж, журнал. URL: http://litopys.org.ua/synopsis/syn04.htm (Дата звернення 08.05.2011).
20 Татищев В. Н. История Российская. M.; Л., 1962. Т. 1. С. 117
21 Стрийковсъкий М. Хроніка Польська, Литовська, Жмудська i всієї Руси // Дзвін. Львів, 1990. Ч. 1. С. 111; Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб, 1908. С. 322—333, 477; Бестужев-Рюмин К. О составе русских летописей до конца XIV в. СПб., 1868. С. 68; Топочко П. П.: 1) Дворцовые интриги на Руси. К., 2001. С. 20; 2) Київська Русь. К., 1996. С. 46; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. С. 307; Тихомиров М. И. Русское летописание. М., 1979. С. 55; Шумило С. В. Князь Оскольд и христианизация Руси. К., 2010. С. 33—35.
22 Mитp. Макарий Булгаков. История Русской Церкви. M., 1994. Кн. I. С. 204—205.
23 Шумило С. В. Князь Оскольд... С. 77—85.
24 Берлинский М. О могиле Оскольдовой в Киеве // Улей. 1811. № 5—9; Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993. Т. 1. С. 73; Толочко П. П. Аскольдова могила // Вщ Pyci до Украши. Вибраш пращ. К., 1997. С. 86—94; Шумило С. В.: 1) Князь Оскольд... С. 80—85; 2) История Свято-Николаевской церкви на Аскольдовой могиле // Православие в Украине. Сетевой журнал. 2010. URL: http://orthodoxy.org.ua/ru/ node/30665/print (Дата обращения: 04.03.2010).
25 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1890. Т. П. С. 296; 9 мая на Оскольдо-Николаевском урочище // Киевлянин. 1866. № 56. 12 мая; Прот. П. Троцкий. Киево-Печерский Пустынно-Николаевский монастырь // Труды Киевской духовной академии. 1878. № 12. С. 575—577; Захарченко М. М. Киев теперь и прежде. К., 1888. С. 152; С. Ф. Т. Историческое описание Киевского Пустынны-Никольского монастыря. К., 1902. С. 17—19; Сементоеский Н. Киев, его святыни, древности, достопамятности. К.; СПб., 1900. С. 162—163; Епископ Евлогий (Пацан). Начало христианизации Руси при князьях Оскольде и Дире // Труды Киевской духовной академии. 2008. № 9. С. 249; Шумипо С. В. История Свято-Николаевской церкви...
26 Сикорский И. А. Отец Иоанн Ильич Сергиев Кронштадтский и его пребывание в Киеве. К., 1893. С. 7—10; Киевское Слово. 1893. 8 мая.
27 Берлинский М. О могиле Оскольдовой в Киеве // Улей. 1811. № 5—9; Оглоблин Н. Я. Тысячелетие евангельской проповеди в Русской земле // Киевские епархиальные ведомости. 1866. 15 апреля. С. 271; Толочко П. П. Аскольдова могила. С. 86—94; Шумило С. В.: 1) Князь Оскольд... С. 81—85; 2) История Свято-Николаевской церкви...; Епископ Евлогий (Пацан). Указ. соч. С. 249.
28 Нечволодов А. Сказания о Русской земле. СПб., 1913. Ч. I . С. 98.
29 Рыбаков Б. А.: 1) Язычество древних славян. М., 1981; 2) Язычество Древней Руси. М„ 1988.
30 Толочко П. П. Київська Русь. С. 280.
31 Флоря Б. Н. Принятие христианства в Великой Моравии, Чехии и Польше // Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988. С. 132.
32 Сагайдак М. А. Гражданская архитектура Киева домонгольского периода // Ант: Вісник археологїї, мистецтва, культурної антропологїї. 2007/2008. № 19/21. С. 20—21.
33 Там же. С. 21.
34 Толочко П. П.: 1) Аскольдова могила. С. 86—94; 2) Древний Киев. К., 1976. С. 136—137; Шумило С. В. История Свято-Николаевской церкви...
35 Толочко П. П. Аскольдова могила. С. 88.
36 Толочко П. П. Древний Киев. С. 134.
37 Киевские епархиальные ведомости. 1866. 16 января. С. 82—83; Тысячелетие христианства в России // Современная летопись. 1866. № 5.
38 Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1830. Т.1. С. 138-139.
39 Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. Проблемы источниковедения. М., 2000. С. 128.
40 Литаврин Г. Г. Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988. С. 54.
41 Толочко П. П. Київська Русь. С. 263.
42 Густынская летопись // ПСРЛ. Т. 40. СПб., 2003. С. 41, 29; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 239; Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. С. 63—64.
43 Отрывок из путешествия епископа Порфирия Успенского в Афонские монастыри и скиты в 1846 году. О св. Кирилле просветителе славян Моравских // Труды Киевской духовной академии. К., 1877. Т. 4. С. 89; Архим. Макарий (Веретенников). Предыстория русской иерархии // Богословский вестник Московской духовной академии. 2010. № 10; История иерархии Русской Православной Церкви: Комментированные списки иерархов по епископским кафедрам с 862 года. M., 2006. С. 119.
44 Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. С. 64.
45 Летопись по Типографскому списку // ПСРЛ. Т. 24. Пг., 1921. С. 233; Грюнберг П. Н., Кирпичев И. П. К вопросу о начале Российской иерархии и Русской Церкви (и о некоторых проблемах древнерусской церковной истории) // История иерархии Русской Православной Церкви. С. 844; История иерархии Русской Православной Церкви. С. 119; Карташев А. В. Указ. соч. С. 92; Толочко П. П. Київська Русь. С. 264; Архим. Макарий (Веретенников). Указ. соч.; Блажейовський Д. Ієрархія Київської Церкви (861—1996). Львів, 1996. С. 43.
46 Ламанский В. И. Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник (критические заметки) // ЖМНП. СПб., 1903. Апрель. С. 345—385; Май. С. 136—161; Июнь. С. 350—388; Декабрь. С. 370—405; 1904. Январь. С. 137—173; Апрель. С. 215—239. Май. С. 131—168. [Электронный ресурс:] http://gbooks.archeologia.ru/; Цветков С. В. Указ. соч. С. 211; Бахмутов А.: 1) «Откуда есть пошла Земля Русская». К 1150-летию Первого Крещения Руси // Русская линия. 24.06.2009. URL: http:// rusk.ru/st.php?idar=l 14326 (Дата обращения 09.05.2011); 2) Мистика имен в «Повести временных лет» // Золотой Лев: Издание русской консервативной мысли. 2009. № 197—198. [Электронный ресурс:] http:// www,zlev.ru/index.php p=article&nomer=178tarticle=870 (Дата обращения 09.05.2011).
47 См.: Архим. Макарий (Веретенников). Указ. соч.; Кузенков П. В. Указ. соч. С. 3—173; Цветков С. В. Указ. соч. С. 211; Бахмутов А. Указ. соч.
48 Ламанский В. И. Указ. соч.; Цветков С. В. Указ. соч.; Бахмутов А. Указ. соч.
49 Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1916. Т. 1. С. 32—37; Толочко П. П.: 1) Давньорусью літописци і літописці X—XIII ст. К., 2005. С. 106; 2) Дворцовые интриги на Руси. С. 16—20; Рыбаков В. А. Древняя Русь. С. 216.
50 Толочко П. П.: 1) Кшвська Русь. С. 52; 2) Дворцовые интриги на Руси. С.18-19.
51 Толочко П. П. Аскольдова могила. С. 89.
52 Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 110—118; Брайчевский М. 70. Утверждение христианства на Руси. С. 91-92
53 Там же.
54 Гумилев Л. Н. Открытие Хазарии. М„ 2001. С. 244—245, 309, 314.
55 Карташев А. В. Указ. соч. С. 92—93
56 Рыбаков Б. А.: 1) Древняя Русь. С. 159-173; 2) Язычество Древней Руси. М., 1988. С. 392; Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII вв. Принятие христианства. М., 1988; Толочко П. П. Київська Русь. С. 48; Брайчевський М. Ю. Вибране. Т. 2. С. 335; 719.
57 ПВЛ.Т. 1.
58 См.: Рыбаков Б. А.: 1) Предпосылки образования древнерусского государства. M., 1958; 2) Древняя Русь. С. 163—165; Брайчевский М, Ю. Вибране. Т. 1. С. 78; 96—97; Т. 2. С. 609; 689—690.
59 Брайчевский М. Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 609, 689—690.
60 Ключевский В. О. Курс русской истории. M., 1923. Т. 1. С. 175.
61 Цветков С. В. Указ. соч. С. 215—216.
<< Назад Вперёд>>
