30 ноября 1939 года Советский Союз объявил войну Финляндии.
Войска Красной Армии общей численностью почти 400 тысяч человек начали боевые действия по всей линии границы от Баренцева моря до Финского залива. Советской стороной в зоне конфликта было сосредоточено до 1000 самолетов, 1500 танков и 1915 орудий. Это «без учета пограничных и тыловых войск, а также частей особого назначения». К тому же у Балтийского флота было 383 исправных боевых самолета, 2 линкора, 1 крейсер, 2 лидера и 11 эсминцев, а также 29 подводных лодок. Северный флот располагал 3 эсминцами и 5 подводными лодками29.
Финны имели «под ружьем» к началу войны около 265 тысяч человек. В их распоряжении были 422 полевых орудия, 112 противотанковых пушек, 26 исправных танков, 270 боевых самолетов, 2 броненосца и 5 подводных лодок30.
Финны назвали эту войну «зимней» (Talvi sota). Еще ее называют «неизвестной» и «ненужной». Правду о ней официальные власти СССР утаивали на протяжении чуть ли не полувека, распространяли заведомую дезинформацию. В школах и вузах тоже старательно обходили, искажали суть вопроса31.
Вот как трактует причины возникновения конфликта С. И. Кабанов (командир военно-морской базы на полуострове Ханко) в книге своих воспоминаний «На дальних подступах», изданной в 1971 году. В известном смысле это классический вариант советского идеологического клише на тему советско-финляндской войны:
«Мы с волнением следили за попыткой нашего правительства договориться с финнами об обмене территорией под Ленинградом на вдвое большую в Карелии. Однако реакционные круги Финляндии не пошли навстречу разумным советским предложениям. Затягивая переговоры, Маннергейм объявил мобилизацию.
25 октября Финляндия заявила о том, что ее территориальные воды в Финском заливе минированы. У наших границ были сосредоточены войска. 30 ноября 1939 года империалисты спровоцировали финских реакционеров на войну против СССР32».
Помню, как в конце 60-х годов в Большой исторической аудитории Московского университета на тогдашней улице Герцена (нынешней Никитской) я задал преподавателю вопрос: «Разве вправе был Советский Союз требовать от Финляндии отодвинуть границу, отдать ему часть своей территории с крупным городом Выборгом, в котором проживало тогда полтора миллиона человек, а затем, после отказа в этом, силой отнимать эту территорию?»
Преподаватель был один из самых мной уважаемых. Я часто обращался к нему с разными вопросами, и он всегда по-доброму разговаривал со мной. Но на сей раз я почувствовал, как он сразу внутренне напрягся и даже стал тише говорить. Я видел, что его желанием было, как можно быстрее свернуть некомфортный для него разговор...
Сегодня уже в полной мере очевидна вся неправда, которой советская пропаганда забивала головы людей относительно советско-финляндской войны 1939–1940 гг.
Совсем недавно, работая в Российском государственном архиве Военно-морского флота, я наткнулся на несколько документов, связанных с подготовкой СССР к войне с Финляндией.
Приказ народного комиссара ВМФ Союза СССР от 3 ноября 1939 г. № 10254 сс/08.
Военно-морскому Совету Балт. Флота.
Совершенно секретно. Особой важности.
Приказываю:
1. Краснознаменному Балтийскому Флоту в составе всех сил быть в полной готовности к выполнению следующих задач.
2. Задача флота: прикрывшись от шведского флота
а) найти и уничтожить броненосцы береговой обороны Финляндии, не допустить их ухода в Швецию;
б) действиями подлодок и авиации у берегов Финляндии прекратить подвоз морем войск, боеприпасов и сырья;
в) с началом военных действий захватить, вооружить и удержать острова: Гогланд, Большой Пютерс, Лавенсари, Сескар, Пенисари;
г) быть готовым к высадке оперативного десанта по требованию Командующего ЛВО во фланг финской армии на Карельском перешейке (Хумалиоки) и огневой поддержке войск ЛВО при захвате укрепленного рубежа Хумалиоки — Вуоски — о. Коневец.
Народный комиссар ВМФ СССР флагман 2 ранга Кузнецов33.
Не могу не обратить внимание на дату приказа — 3 ноября 1939 года. Фактически он вышел за месяц до начала войны, поводом для которой стали события у деревни Майнила, спровоцированные, как тому теперь все больше находится подтверждений, советской стороной.
Директивы Военного Совета ЛВО от 21.11.39 г. о задачах КБФ в войне с Финляндией.
Совершенно секретно. Особой важности.
В сопроводительном письме начальник штаба ЛВО, обращаясь к Военному Совету КБФ, подчеркивает, в частности:
Исполнительные документы по этой директиве (№ 4716) ниже штабов дивизий не опускать, в штабах корпусов и дивизий иметь заготовленные приказы. Особое внимание обращается на сохранение в секрете содержания этой директивы.
День перехода в наступление будет указан особо3435.
Как действовать после того, как будет указан это день, предписано далее:
2) С переходом в наступление сухопутных войск Красному Балтийскому флоту по особому приказу перейти в наступление с задачей:
а) уничтожить боевой флот противника в Финском и Ботническом заливах, не допуская ухода его в нейтральные воды;
б) блокировать порты Финляндии в Финском и Ботническом заливах, не допуская подвоза через них войск и боевого снаряжения извне;
в) огнем судовой и береговой артиллерии содействовать наступлению наших войск на Карельском перешейке и Видлицком направлении;
г) захватить острова Гогланд, Лавансаари, м. Тютерс, Сескар;
д) не допустить подхода иностранных судов и высадки иностранных войск на Аландских островах;
е) с продвижением наших войск вглубь южной части Финляндии, захватить Ханге36 и использовать его как передовую базу для нашего флота;
ж) подготовить десантную операцию в Финском заливе на стрелковый полк. Эта операция будет проводиться по особому приказу, в котором будет указано и место высадки.
План операции представить к 22.11.39 г.
Командующий войсками ЛВО командарм II ранга Мерецков. Член Военного Совета Жданов37.
Однако народ, несмотря на пропагандистские шоры и табу властей, знал о «финской», как попросту называли эту войну, самое главное — она была очень тяжелой, и Красная Армия понесла в ней большие потери...
Уже значительно позже, будучи заместителем министра культуры России, возглавляя российскую часть двусторонней комиссии по поиску и перезахоронению военнослужащих, погибших в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. и Второй мировой войне (финны называют ее «войной продолжения» — jatko sota), в середине 90-х годов я побывал во многих местах, где шли бои на Карельском фронте. Был с нашей стороны в районе Питкяранты, видел взорванные финские доты, видел надолбы так называемой «линии Маннергейма», показавшиеся мне, однако, весьма невзрачными и слабенькими, совсем не такими грозными, как их рисовала наша пропаганда, пытаясь, видимо, тем самым объяснить огромные потери личного состава и скрыть неумелость военачальников.
А может быть, эти надолбы не вызвали у меня ощущения грозных преград потому, что рядом с ними я видел мирно гуляющих журавлей, которые, заметив меня и курлыкая над полузаросшим дотом, поднялись в небо, словно души замерзших в этих краях моих земляков...
Несколько раз я бывал в Выборге. Поднимался на самые верхние ярусы городского замка, который был особо привлекательной мишенью для нашей, в том числе и железнодорожной, артиллерии в двух войнах: Советско-финляндской 1939–1940 гг. и Великой Отечественной 1941–1945 гг. Был и по ту сторону границы. Своими глазами видел места, где финны устроили «мешки» нашим дивизиям, «пришедшим освобождать финских трудящихся от капиталистической эксплуатации». Это было под Суомуссалми, под Кухмо.
В Финляндии я видел документальный фильм о гибели целой нашей дивизии, укомплектованной украинцами. Это были страшные кадры. Черные, обмороженные лица красноармейцев; дикие от ужаса страданий глаза смотрели с экрана. После этого фильма я так и не могу освободиться от мысли, что бойцы Красной Армии, столь легкомысленно и безжалостно брошенные в леса и болота Карелии «во имя марксистско-ленинского переустройства мира», натерпелись там такого, что можно уверенно отнести к самым мучительным страданиям во всей человеческой истории.
Много довелось слышать о «зимней войне» как с той стороны, так и с нашей.
Неподалеку от Питкяранты, где тоже шли ожесточенные сражения, в «долине смерти», мне показывали огромные захоронения и поясняли, что весной 1940 года, после заключения перемирия с Финляндией, в лесах подбирали тысячи и тысячи наших замерзших солдатушек и складировали их штабелями, прежде чем зарыть в землю. Мне называли высоту и длину этих штабелей, я помню эти цифры, но не называю их здесь потому, что это были столь непомерные величины, в которые трудно поверить... В одном из таких братских захоронений покоится и отец первой женщины-космонавта Валентины Терешковой — командир танка. Дочь установила отцу на карельской земле большой гранитный памятник...
На финской стороне меня подвели к болоту, показали на полусгнившую вешку между клюквенных кочек и сказали: «Вот здесь, в этом болоте, лежат более 400 красноармейцев...»
Потом с финскими коллегами мы проехали чуть дальше, и мне показали просевшую землю уже на возвышении: «А вот здесь захоронены 300 ваших солдат и 200 лошадей... Вы поймите правильно! Весной 1940 года проводилась санитарная уборка лесов, возникла опасность эпидемий. И потом... Ведь ваши солдаты пришли, как завоеватели. Вы бомбили наши города. Всю страну. В нашем народе было большое озлобление на вас. Но потом вмешался Красный Крест, и больше подобных захоронений не было».
И после всего этого последовал вопрос: «Скажите, российская сторона будет производить перезахоронение своих солдат из таких могил? Вы будете переносить их на другие, более благоустроенные места, чтобы оказать им воинские почести? По нашим подсчетам в таких могильниках захоронено около десяти тысяч человек, а может быть и больше. Финская сторона готова оказать вам в этом деле всю необходимую помощь. Скажем Вам откровенно: местное население недоумевает. Почему по прошествии стольких лет после войны Россия не делает этого?» «Конечно, будет! Безусловно!» — отвечал я в полной уверенности, что обязательно найду во всех инстанциях России поддержку.
Но уже вскорости, в разговоре с послом Российской Федерации в Финляндии я неожиданно для себя почувствовал, что мои эмоциональные речи по сему предмету воспринимаются откровенно холодно: «А Вы разве не видели в тех местах памятный монумент, воздвигнутый российской стороной? Его освятил сам Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй! Мы считаем этот вопрос закрытым и не нужно его снова будоражить. Это не в интересах нашей страны». «Но позвольте! Памятник авторства Олега Комова я видел. Он действительно производит впечатление своими размерами и художественными достоинствами. Но за спиной у него в болоте продолжают лежать наши солдаты! И что? Это так и будет продолжаться во все последующие времена на позор нашему Отечеству? А про нас так и будут продолжать думать, как о стране, в которой человеческая жизнь гроша ломаного не стоит?» «Вы понимаете какие деньги для этого нужны? Вы же знаете, в каком бедственном состоянии сейчас находится Россия!»
Как говорят на моей родной тверской земле, бодливой корове Бог рогов не дает. Через некоторое время служебными перемещениями я был отсечен от этой темы. Но сердечная горечь от неисполненного долга перед лежащими на финской стороне согражданами осталась до сих пор...
О тяжелых, будоражащих совесть вопросах своих финских коллег, я вспоминал не раз и на заседаниях редколлегии «Всероссийской книги памяти», которая работает при Институте военной истории России и членом которой я состоял. В 130 тысяч погибших военнослужащих Красной Армии официально определяется на сегодня цена «неизвестной» войны зимой 1939–1940гг.
Совсем недавно я наткнулся в своих бумагах на записку русского солдата из «смертного медальона», которую финны передали мне в 97-м.
Когда я вернулся в Москву, то сдал этот документ в Исторический музей. Копия записки у меня хранится до сих пор:
Кто найдет меня убитого то напиши письмо моей жене и передай ей привет от любимого мужа убитого38 Маринчинкова Тихан Васильевич.
Адрес жены.
Воронежская обл. Семелуцкий район, ст. Латная Вознесенский с/совет Маринчинковой Матрене Павловной39.
«...Передай ей привет от любимого мужа убитого», — эти слова человека, заранее примирившегося со смертью, потрясли меня своей простотой и глубокой обреченностью.
Есть в моем домашнем архиве еще один документ — письмо, отправленное на «финскую». Я тоже приведу его полностью. Оно, на мой взгляд, блестяще характеризует состояние тогдашних общественных настроений в стране, зашоренной официальной пропагандой:
18/XII39 г.
Привет из Москвы. От родителей Жариковых П. Д. и М. В. Также шлют привет братишки Федя, Ваня, Толя, Витя, Слава и сестра Зина. Коля, во-первых, сообщаем, что мы живы-здоровы, чего тебе желаем. Коля, письмо твое получили, которое ты писал 13-го, а получили 14-го, я так предполагаю, что так быстро пришло не иначе воздушной почтой, за которую спасибо, известил, где находишься, и просим как можно пиши письма чаще. Дядя Вася тоже находится в той местности, где ты. Особенного нового нет, а что есть, для тебя известно, кто поджигатель войны. Мы здесь живем в мирной обстановке. Для нас не так заметно, как у вас на фронте. Мы за Вами, за Красной Армией, как за каменной стеной, и желаем вам Победы над врагом, а коснется дело, и мы старики придем к вам на помощь, чтобы свергнуть капитализм во всем мире, тогда только можно будет жить братской семьей и тогда водрузим над землей Красное Знамя труда. Это есть наш решительный бой. Затем до свиданья. Остаемся семья Жариковых.
На этом можно было бы и оставить столь тяжелые размышления, если бы при работе над этой книгой мне не встретились две публикации, знакомство с которыми, на мой взгляд, позволит лучше понять многое в данной теме.
В «Слове к бойцам», опубликованном в краснофлотской газете «Залп за Родину» 20 октября 1942 года, член политбюро ЦК ВКП(б) М. И. Калинин так рассуждает о жизни и смерти:
«Жестокая борьба, борьба с врагом не на живот, а насмерть, обязательна для каждого нашего человека. И завоевание для родины победы дороже жизни отдельного человека. Враг не щадит своей жизни для грабежей, насилий, завоеваний, так неужели же советские люди будут считаться со своей жизнью для отпора грабителям, для сохранения жизни своих матерей, сестер, жен, детей».
А в романе «Гангутцы», написанном В. А. Рудным в 1981 году, меня особо поразил такой пассаж:
«Кабанов и Расскин40 в последний раз сошли на пирс Гангута. У самого края, свесив голову с причала, лежал убитый красноармеец. Расскин осмотрел его и нашел на пробитой осколком груди медальон.
— Карасев, красноармеец второго батальона, «Гангут — это Ленинград!» — прочел он вслух при свете фонарика и сказал: — Все пишут в медальонах: «Гангут — это Ленинград. Будем стоять насмерть!» Так докладывали мне пограничники после проверки медальонов на переднем крае.
— Надо писать адрес семьи, — сурово сказал Кабанов.
— Да. Но пишут такое. И это хорошо.
Они столкнули тело убитого в море и вернулись на катер41».
Не знаю, выдуман этот сюжет или списан с натуры. Но факт в другом: на фоне политической трескотни о человеке как главном богатстве Страны Советов существовало чудовищно циничное равнодушие к нему, в данном случае, к погибшему защитнику Отечества.
В российской Карелии, на перекрестке дорог в Питкяранту, Суоярви и Петрозаводск стоит сегодня, как символ покаяния и примирения, Памятный крест из нержавеющей стали. В этом кресте лицом к лицу слились две матери, две страны — Россия и Финляндия. Автор монумента — большой художник, член Российской академии художеств, умный и добрый человек, лицом и характером словно из рун «Калевалы», смею полагать, мой друг — Лео Ланкинен. Я несколько раз бывал у него в мастерской и видел во времени рождение «Креста», который стал символическим надгробием и самому скульптору. Несколько лет назад пьяные хулиганы насмерть забили его, пожилого уже человека, возле мастерской...
Конечно, я испытываю большое духовное удовлетворение от того, что, будучи работником Министерства культуры, как мог, помогал сооружению «Креста скорби» на Карельском перешейке. При этом обязательно должен назвать Сергея Михайловича Тихомирова — бывшего слесаря, бригадира комплексной бригады объединения «Москапстройпроект». У него на «финской» погиб отец. Как было написано несколько лет тому назад в одной московской газете:
«Младший лейтенант Михаил Тихомиров геройски погиб недалеко от города Питкяранта. В холодных карельских лесах навеки осталась его 34-я танковая бригада».
Можно только поразиться всепреодолевающей силе людской памяти!
Девять лет сын танкиста, член Совета ветеранов 4-го гвардейского танкового корпуса 1-го Украинского фронта пенсионер Тихомиров положил на то, чтобы «Крест скорби» в память о его отце и многих тысячах других красноармейцев был установлен на земле их гибели! Лично я убежден: без С. М. Тихомирова монумента бы не было. Редкостное упорство, поразительную волю, одержимость, ярость — все свойства своего характера этот русский человек выложил в борьбе за свое праведное дело и добился-таки своего. Как он критиковал меня! Как жаловался на меня в своих письмах аж Президенту России!.. Как я сердился на него за это! Ведь Минкультуры России выделило Карелии 200 миллионов рублей на сооружение памятника42... Но все эти деньги ушли, как песок сквозь пальцы. Председатель оргкомитета по созданию монумента, некий В. С. Пильников, значительную часть средств потратил «совсем на иные нужды».
Сергей Михайлович в один из критических моментов, когда казалось, что бюрократические завалы преодолеть еще труднее, чем «линию Маннергейма», пошел даже на голодовку. И в конце концов он добился своей цели. Этому человеку и мы, и Карельская земля должны низко поклониться. Не скрою, слезы выступили на глазах, когда я получил от него письмо со словами: «Это наша с Вами победа на фронте равнодушия и ничегонеделания. С искренним уважением, Ваш Сергей Михайлович Тихомиров».
* * *
9-ю батарею в составе трех 305-мм морских артиллерийских железнодорожных установок ТМ-III-12 Советско-финляндская война застала на позициях в зоне базы Мукково, на «объекте 700»43.
В нашем распоряжении имеется весьма важный документ из того времени: отчет «О работе железнодорожной службы железнодорожной артиллерии Западного укреп. района Краснознаменного Балтийского флота в период военных действий с белофиннами», подготовленный почти сразу после их окончания, 16 апреля 1940 года. Номер документа — «жд 00147». Гриф — «совершенно секретно». Шесть страниц машинописного текста с таблицами. Подписан начальником железнодорожной службы ЗУРа КБФ капитаном Великановым и направлен по адресу: «Москва. Главный морской штаб. 3-й отдел Г.М.М. Н.К.В.М.Ф. Военинженеру 2-ого ранга т. Лагозину».
В документе сообщается, что к началу военных действий было сформировано 2 желдорбатареи, 9-я и 17-я, и указывается приданный им подвижной состав.
Мы приведем данные только по 9-й батарее: 1 паровоз «ЭМ», 6 вагонов-погребов, 1 «центральный пост», 3 силовых станции, 3 платформы «ПУС», 3 автодрезины «УА», 2 двухосных вагона.
Весь (наличный) подвижной состав и ходовые части транспортеров находились в исправном состоянии.
07.10.39 г. было принято решение Комитета Обороны при СНК СССР за № 374сс об обеспечении названных желдорбатарей (дополнительным) подвижным составом. Из поданной 91 единицы табельных и отвечающих техническим требованиям исправности было всего 34 единицы, т. е. 37 процентов. Из-за этого батареи фактически были не готовы к дальним походам.
Паровозы для батарей прибыли, как значится в отчете, «поездные» (можно предположить, что это были локомотивы, оперативно снятые с каких-то пассажирских или грузовых рейсов). Они были с просроченными сроками промывочного ремонта и не отвечали техническим требованиям. Один из паровозов «по прокату бегунков» был забракован. Паровозные бригады НКПС «не имели указаний о сдаче паровозов и поэтому сменились на объектах через 4–5 дней».
Отопление вагонов было «поставлено» (т. е. получено или смонтировано — неизвестно) через 13 дней после прибытия подвижного состава44.
С 01.11.39 г. по 04.11.39 г. специально назначенная комиссия с участием представителей Октябрьской железной дороги произвела выбраковку неполноценного подвижного состава. С 05.11.39 г. по 09.11.39 г. прошла его замена. Командиры-железнодорожники теперь уже сами отбирали технику в Ленинграде. Однако, несмотря на это, артиллеристы не получили вагоны с двойной обшивкой для размещения личного состава.
В табеле подвижного состава батарей отсутствовали вагоны-бани и вагоны-кухни, а также классный 4-осный штаб-вагон для командного и политического состава дивизиона. Вполне естественно, что все эти и многие другие упущения в экипировке и техническом оснащении батарей при ведении боевых действий в условиях суровой зимы порождали весьма сложные проблемы. К примеру, когда 3-й эшелон 9-й ОЖДАБ оказался на 7 суток оторванным от основного ее состава, один из вагонов, предназначенный для размещения в нем личного состава, пришлось наскоро переоборудовать под кухню.
Выявились и другие неблагоприятные факторы. В частности, паровозы, приписанные к батареям, не могли направляться в установленные сроки на промывочный ремонт из-за полного отсутствия их резерва. Задержки в промывке доходили от 45 до 75 суток. Отсутствие угля на станциях снабжения приводило к тому, что паровозы, оборудованные системой угольного отопления, вынуждены были топить дровами, что приводило к деформации, а то и разрушению элементов топочных устройств.
Железнодорожный батальон обеспечения батарей был спешно сформирован уже в период военных действий в основном из запаса, никогда не служившего в железнодорожных войсках и не работавшего на железнодорожном транспорте. Батальон не был обеспечен техническими средствами и даже простейшим железнодорожным инструментом и имуществом (сигнальными фонарями и флажками, лопатами, топорами и т. п.). Не было получено хозяйственно-бытового инвентаря и обмундирования для личного состава. Артиллеристы-железнодорожники испытывали трудности даже с обтирочными и смазочными материалами. Отсутствовали рельсовые клинья и тросы, что лишало батарейцев возможности в случае необходимости поднимать транспортеры при их сходах с рельс. Батальон был также не в состоянии из-за недостатков в техническом оснащении решать задачи по восстановлению и разрушению пути и искусственных сооружений.
Все это, естественно, осложняло условия, в которых 9-я ОЖДАБ должна была решать боевые задачи.
«Журнал № 11 боевых действий 9-й отд. тяж. жел. дор. батареи К.Б.Ф.»45 дает нам возможность буквально по минутам воспроизвести фронтовую жизнь 9-ой батареи в те дни и месяцы.
Боевая готовность № 1 была объявлена по батарее в 00 часов 40 минут 30 ноября. В 1 час 20 минут — боевая готовность № 4. В 5 часов получена шифрограмма: «Приказ коменданта ЗУРа: С 11.00 до 12.00 произвести обстрел острова Сескар46. Девять выстрелов».
Часом раньше по острову Сескар 36 советских самолетов нанесли бомбардировочный удар. Одновременно к этому клочку суши устремились десантные суда отряда особого назначения. Кроме того, в 11.07 лидер «Ленинград» начал дубасить из своих 130-мм орудий по предполагаемым огневым точкам противника на юго-восточной оконечности острова. Чуть позже к нему присоединились эскадренный миноносец «Ленин» и два сторожевых катера «МО»...
В тот же день, 30 ноября 1939 года, восемь дальних бомбардировщиков ДБ-3 из состава 3-й эскадрильи 1-го авиапока ВВС Балтфлота получили приказ потопить финские броненосцы береговой обороны «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен», которые по данным советской разведки находились в районе полуострова Ханко. Корабли обнаружить в шхерах не удалось, и командир воздушной эскадры капитан А. М. Токарев начал действовать по «запасному» варианту, безусловно, одобренному его командованием, — он развернул бомбардировщики на Хельсинки и подверг столицу Финляндии жестокой бомбардировке. В результате этого налета «сталинских соколов» 91 человек был убит, несколько сотен мирных жителей получили ранения. Эта антигуманная акция вызвала возмущение во всем мире и стала поводом для исключения Советского Союза 14 декабря 1939 года из Лиги Наций. Президент Соединенных Штатов Америки направил протест советскому послу в США. Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов ответил американскому послу в Москве циничным контрпротестом, опубликованным 2 декабря 1939 года в газете «Известия»:
«Советская авиация не бомбила и не собиралась бомбить город, но наше правительство уважает интересы народа не меньше, чем любое другое правительство. Конечно, из Америки, находящейся более, чем за восемь тысяч километров от Финляндии, это не заметно.»
Капитан А. М. Токарев 21 апреля 1940 года был удостоен Кремлем за этот свой «подвиг» звания Героя Советского Союза.
10.10. Приказ коменданта ЗУРа открыть огонь по острову Сескар в 10.30.
10.27. Команды командира батареи: «К бою! Снаряд фугасный обр. 1911 года... Взрыватель мгновенного действия... Заряд боевой... Орудия зарядить... Азимут 55–67... Прицел 4–57... На залпе I -е орудие... О готовности доложить...
10.30. 1-му — залп!
На залпе 2-е...
2-му — залп!
На залпе 3-е орудие...
3-му — залп!
За Родину — залп!..
По фашистским гадам — залп!
За родного Сталина — залп!
За мировую пролетарскую революцию — залп!»
Первые снаряды настоящей войны понеслись над холодными водами Балтики к враждебному теперь финскому острову Сескар, расположенному на расстоянии 136 кабельтовых (25,2 км) от «объекта 700» — стационарной боевой позиции для 305-мм железнодорожных транспортеров на самой оконечности советского полуострова Колгонпя. Первые залпы легли с недолетом, однако последний точно поразил центр острова.
Объективности ради следует сказать, что особого военного значения названный остров, находящийся почти на равном удалении от советского и финского берегов Финского залива, примерно на меридиане Усть-Луги, не имел. Когда к 18.00, десантники высадились на Сескар и подняли на нем советский флаг, на острове никого не было. По донесению командира десанта, «противник, стрелявший по нашим войскам во время высадки, скрылся на одном моторном катере и одном паруснике».
10.51. Батарее дробь, осмотреть матчасть. О состоянии матчасти и личного состава доложить. Ст. л-ту Орловскому построить личный состав и за хорошую стрельбу объявить благодарность.
Хронику первого дня войны в «Журнале боевых действий» батареи завершают «выводы»:
Операция подготовлена и проведена хорошо. Батарея выполнила боевую задачу хорошо. Самолеты ЛВО плохо ориентируются в определении входных ворот нашего побережья, в результате чего были сперва не опознаны, а затем обстреляны.
Нач. штаба 9-й отд. тяж. жел. дор. арт. батареи старший лейтенант А. Ф. Попик.
7 декабря 1939 года батарея получила боевой приказ: передислоцироваться на «объект 100».
Для такого технически сложного и значительного по личному составу воинского подразделения, как тяжелая железнодорожная батарея, каждое орудие которого со всем обеспечением — это отдельный эшелон, перебазирование с одной позиции на другую представляло собой чрезвычайно ответственную, без преувеличения, боевую задачу.
Указания командира батареи следовали одно за другим:
Свертывание произвести организованно с полным соблюдением мер предосторожности и светомаскировки. Быть готовым к выходу в указанное время.
Охрану эшелонов в пути обеспечивают начальники эшелонов.
Начальником первого эшелона назначаю командира первого транспортера старшего лейтенанта Савина. Политический руководитель первого эшелона младший политрук Гашев.
Начальником второго эшелона назначаю командира второго транспортера старшего лейтенанта Литвиненко. Политический руководитель второго эшелона — военком батареи старший политрук Тимофеев.
Начальником третьего эшелона назначаю командира третьего транспортера капитана Сидоренко. Политический руководитель третьего эшелона — младший политрук Беликов. Там же политрук товарищ Канатьев.
Мое место — первый эшелон. Военком — во втором эшелоне. Мой второй заместитель — старший лейтенант Попик.
Пока батарея готовится в дорогу, расскажем о ее командирах. Командиром 9-ой батареи в это время был Л. М. Тудер.
Тудер Лев Маркович родился 25 марта 1911 года в городе Керчь Крымской области. Происхождение — из рабочих. Трудовую жизнь после окончания ФЗУ (фабрично-заводского училища) начал слесарем на ленинградском заводе «Красный судостроитель». С этого предприятия 1 октября 1929 года добровольно был зачислен в РККА и стал курсантом 2-й Ленинградской артиллерийской школы комсостава РККА ЛВО (Ленинградского военного округа). Окончил он эту школу в 1933 году.
В декабре 1938 года Л. М. Тудер — командир 18-й отдельной железнодорожной батареи 2 дивизиона 3-го УРа (укрепленного района) Краснознаменного Балтийского флота. А 2 июня 1939 года ему доверено еще более ответственное дело — возглавить 9-ю отдельную железнодорожную батарею 3-го УРа в составе трех 305-мм артустановок ТМ-III-12.
Особое место в боевом коллективе батареи занимали командиры транспортеров.
На момент начала советско-финляндской войны командиром 1-го транспортера был старший лейтенант А. И. Савин.
Савин Андрей Иванович родился 13 октября 1909 года в селе Девичьи Дубровки Бедно-Демьяновского района Тамбовской области. В его личной послужной карточке, в графе «образование», записано: 4 кл. сельской школы, 3 кл. семилетки и 2 кл. школы «Красная звезда». Первая воинская специальность А. И. Савина — матрос-наблюдатель. После окончания в 1933 году в Ленинграде 2-годичных специальных курсов артиллеристов командного состава он назначается помощником командира транспортера 12-й 180-мм ОЖДАБ ИУРа (Ижорского укрепленного района) КБФ. В январе 1934 года он — командир транспортера в 17-й 180-мм ОЖДАБ. 14 декабря 1937 года Андрей Иванович переведен в 9-ю 305-мм железнодорожную батарею. Сначала был помощником командира транспортера, а затем назначен командиром артустановки.
Командир 2-го транспортера — старший лейтенант С. М. Литвиненко.
Степан Максимович Литвиненко родился 22 декабря 1910 года в селе Зеленое Пятихатского района Днепропетровской области. Мать умерла в 1914 году. Отец — в 1920 году. В том же году умер его брат, у которого он был на попечении. Степан Литвиненко после этого мыкается по детским домам до 1925 года, а затем, после шестимесячных батрацких курсов в Одессе и рабфака при киевском сельхозинституте, в мае 1932 года по комсомольской путевке как доброволец направляется в училище береговой обороны МС (Морских Сил) РККА. По его окончании назначен начальником мастерской 356-мм 11-й железнодорожной артиллерийской батареи. С конца 1937 года С. М. Литвиненко — начальник боепитания 2-й базы железнодорожной артиллерии ЗУРа КБФ. Затем — помощник командира транспортера, а со 2 июня 1939 года — командир транспортера в 9-й ОЖДАБ.
Командир 3-го транспортера — капитан А. Т. Сидоренко.
Алексей Трофимович Сидоренко родился 17 февраля 1909 года в городе Николаеве на Украине. Рабочая профессия — слесарь. Перед воинской службой окончил 7 классов семилетки и 2 курса профсоюзной школы. В 1932 году окончил Киевское артиллерийское училище. Служить был направлен в 8-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион береговой обороны ЧФ (Черноморского флота). Сначала был командиром взвода управления дивизионом, затем начальником связи, далее — помощником командира батареи в 8-м ОЗАД.
В августе 1934 года А. Т. Сидоренко назначается помощником начальника штаба 61-го артиллерийского зенитного полка береговой обороны ЧФ. С мая 1935 года он помощник командира батареи этого полка.
В 1937 году А. Т. Сидоренко заканчивает в Ленинграде специальные курсы усовершенствования комсостава по отделу береговой артиллерии и 7 января 1938 года назначается командиром транспортера 9-й 305-мм ОЖДАБ 2-го дивизиона ЗУРа (Западного укрепленного района) КБФ.
С 5 февраля 1940 года он помощник начальника штаба этой батареи. С 4 апреля того же года — помощник начальника штаба 2-го отдельного железнодорожного артиллерийского дивизиона.
Военком батареи — старший политрук М. Т. Тимофеев.
Михаил Тимофеевич Тимофеев родился 8 ноября 1903 года в деревне Петриково Порховского района Псковской области. В 1913 году окончил 3 класса церковно-приходской школы и в 1930 году заочно 7 классов рабфака в Ленинграде. Дважды, в 1932 и в 1939 годах, стажировался на курсах переподготовки политсостава и военкомов. В 1941 году заочно окончил Ленинградскую военно-политическую академию. Из аттестации М. Т. Тимофеева:
является примером аккуратности;
чувство долга и ответственности развито хорошо. Служебное дело и общественное ставит намного выше личного;
общий культурный уровень удовлетворительный, литературу старых классиков и современную знает;
не кичится знаниями;
сообразительность хорошая, ориентироваться в простой обстановке и оценить ее может, в сложной не проверен;
инициативен и изобретателен;
в условиях моря не проверен.
Начальник штаба батареи — старший лейтенант А. Ф. Попик.
Анатолий Филиппович Попик родился 23 января 1913 года в селе Шепиевка Олиновского района Винницкой области. Ко времени описываемых нами событий у него за плечами был один курс коммунистического техникума и военно-морское артиллерийское училище, которое он окончил, как значится в его личной карточке, «по первому разряду». После училища А. Ф. Попик некоторое время служил в учебном отряде Черноморского флота, затем опять повышал квалификацию, а с 1 июня 1936 года был назначен помощником командира транспортера 17-й железнодорожной артиллерийской батареи Ижорского укрепленного района КБФ. В 1938 году — слушатель Военно-морской академии им. Ворошилова.
За три дня до начала Советско-финляндской войны, 27 ноября 1939 года, А. Ф. Попик был назначен начальником штаба 9-й ОЖДАБ.
Помощник командира батареи — капитан В. В. Орловский.
Василий Васильевич Орловский родился 28 ноября 1911 года в деревне Шибыринская Вожегодского района Вологодской области. В 1933 и в 1937 годах прошел учебу на специальных курсах комсостава. В 1934 году служил в 322-й батарее 31 артиллерийского дивизиона Ижорского укрепленного района КБФ. С 1 января 1938 года В. В. Орловский — командир транспортера 9-й ОЖДАБ. С 2 февраля 1939 года по 22 апреля 1940 года — помощник командира батареи.
Как уже говорилось выше, В. В. Орловский вместе с отрядом краснофлотцев участвовал в завершающих работах по сооружению артустановок ТМ-III-12 на заводе в Николаеве, а также в приемке их от промышленности.
В период обороны Ленинграда он был помощником командира 401-го железнодорожного артиллерийского дивизиона КБФ, начальником разведотделения и начальником оперативной и боевой подготовки штаба 101 МЖДАБ (морской железнодорожной артиллерийской бригады).
По окончании воинской службы на курсах командного состава преподавал тактику береговой артиллерии.
Полковник в отставке В. В. Орловский — автор статьи «Морская железнодорожная артиллерия в обороне Ленинграда» в академическом сборнике «Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград. 1941–1944 гг.»
9-я железнодорожная батарея 305-мм транспортеров в то время входила в состав 2-го артиллерийского дивизиона ЗУРа. Командир — полковник Андрей Иванович Савельев, а с лета 1940 года — майор Николай Николаевич Крайнев. Начальником штаба 2-го дивизиона был старший лейтенант Алексей Владимирович Веселов.
Первый эшелон 9-ой ОЖДАБ отправился в путь с «объекта 700» в направлении объекта «100» в 05 часов 40 минут 8 декабря 1939 года. За ним примерно с часовым интервалом двинулись второй и третий. Впереди шла разведдрезина.
О прибытии каждого эшелона на очередную станцию докладывалось коменданту ЗУРа полковнику Пешкову.
Путь был недолгий. Следуя через станции Верхняя Летняя, Котлы, Калище, Лебяжье, все три эшелона к 18.00 того же дня были на новой позиции около озера Горовалдайское, и к 2 часам ночи 9 декабря батарея полностью развернулась.
В 14.39 последовала команда: «К бою!..» Задача: провести через Финский залив обстрел финских укреплений между озерами Куолемаярви (Пионерское) и Кипиноланярви (Высокинское) (в 6 километрах восточнее современного поселка Ермилово). Ширина Финского залива в этом месте — три десятка километров.
По белофинскому укрепрайону! Снаряд фугасный, дальнебойный, заряд боевой!
За Родину, за Сталина! Первому — залп!
За сталинскую конституцию! Второму — залп!
За дружбу советского и финского народов! Третьему — залп!
За главу советского правительства товарища Молотова! Первому — залп!
За мировую пролетарскую революцию! Второму — залп!
(Осечка): произвести отсчет правильно. Второму ждать команду.
За партию Ленина-Сталина! Второму — залп!
(Осечка).
Первому — за партию Ленина-Сталина! Залп!
Второму — заменить стреляющие.
Третьему — за могучую Красную Армию и Военно-Морской флот! Залп!
(Осечка).
За великое непобедимое знамя Ленина! Первому — залп!
Как свидетельствует книга-отчет Исторической комиссии Военно-Морского Флота СССР (1945–1946 гг.) «Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море», указанный «обстрел велся по площади, без корректировки, поэтому судить о результатах обстрела не предоставлялось возможным».
19 декабря 1939 года батарее было приказано свернуться и перейти на объект «500». (Эта стационарная боевая позиция для 305– и 356-мм железнодорожных артустановок была оборудована в районе деревни Тисколово на Кургальском полуострове). Маршрут: Лебяжье, проходом Калище, Копорье, Котлы, Хамолово. К ночи 20 декабря задача была выполнена.
23 января 1940 года в 18.10 получено приказание коменданта ЗУРа: батарее перейти на базу «Мукково». В 22.25 первый эшелон отправился с «объекта 500» по маршруту: ст. Пятилетка, Хамолово, Усть-Луга, Косколово, Валговицы. В 02.00 24 января он прибыл в назначенное место. За первым эшелоном прибыли остальные.
Командование Красной Армии и прежде всего политическое руководство Советского Союза не ожидало столь упорного сопротивления со стороны небольшой Финляндии. В верхах СССР перед войной господствовали шапкозакидательские настроения. Предполагалось, что финская кампания будет такой же легкой прогулкой, как «освободительный поход» вермахта в Польшу в сентябре 1939 года, и продлится не более двух-трех недель47. В Кремле поняли, что следует разворачивать войну с финнами, что называется, по полной форме. Советская группировка войск на Карельском перешейке была еще более усилена. Подтянули туда и тяжелые железнодорожные батареи.
Еще 30 декабря 1939 года было решено «по согласованию с командованием 7-й армии, по готовности путей и временных позиций, перевести железнодорожные батареи № 17 (180-мм) на приморское направление с задачей уничтожения батарей на о. Биэркэ и р-нах Хумалиоки и Койвисто; в р-н Перкиярви, для обстрела Виипури48 перевести бат. № 9 (305-мм) и № 11 (356-мм)49».
Первой на Карельский перешеек была передислоцирована 17 ОЖДАБ. В 16 часов 20 декабря 1940 года тремя эшелонами она начала движение со станции Валговицы. Предстоял неблизкий путь в обход Ленинграда с выходом непосредственно в район боевых действий. Через 33 часа, в 9 часов 22 декабря, 180-мм транспортеры прибыли на станцию Перк-Ярви (ныне поселок Кирилловское).
9-я ОЖДАБ получила боевой приказ: передислоцироваться с базы «Мукково» на позицию «Перк-Ярви» в середине дня 25 января 1940 года. Уже вечером того же дня, в 18.50, первый эшелон 9-й батареи тронулся в путь со станции Комсомольская. В целях маскировки весь подвижной состав и транспортеры батареи были окрашены известью.
В 6.20 следующего дня эшелон прибыл на станцию Белоостров. Здесь произошла получасовая заминка: сошла с рельсов первая пара колес паровоза. Аварию устранили своими силами. Далее проследовали по северному побережью Финского залива до Терийоки (Зеленогорск), затем поворот на Райволу (Рощино).
В 14.45 первый эшелон прибыл на станцию Лоунатиоки (Заходское), располагавшуюся в 8–10 километрах южнее Перк-Ярви. 27 января 1940 года 1-й и 2-й транспортеры встали на огневые точки. Третий эшелон по техническим причинам оставался на станции Каннельярви (Победа). Подтянулся он на станцию Лоунатиоки лишь к вечеру 31 января.
На Карельский перешеек было передвинуто и управление 2-го отдельного железнодорожного артиллерийского дивизиона, в состав которого входили батареи № 9 и № 17. Его штаб также разместился на станции Лоунатиоки.
Железнодорожные транспортеры в своих перемещениях на Карельском фронте активно использовали круговую железнодорожную трассу: Сестрорецк — Лисий Нос — Левашово — Песочная — Белоостров.
9-я и 17-я железнодорожные батареи должны были обеспечивать огневое содействие частям 7-й армии, наступавшим на Выборгском направлении, а 11-я батарея — поддерживать части 13-й армии в наступлении на Кексгольм (Приозерск).
Дабы немного развеселить читателя и на минуту смягчить серьезное чтение, в момент, пока тяжелые артустановки готовятся к открытию огня, процитируем запись в журнале боевых действий, бесстрастно зафиксировавшую следующий казус фронтовой жизни:
03. 02. 1940. 19.25. Произошел случай ранения краснофлотца Гривко по причине — пошел оправляться не в указанное50 место.
5 февраля начальник артиллерии 7-й армии передал командиру 9-й батареи Л.М.Тудеру перечень целей в районе Выборга.
11 февраля, т.е. одновременно с началом общего наступления в направлении Выборга, батарея снова включилась в боевую работу.
Около полудня была объявлена боевая тревога.
12.25. Первое и второе орудия дали по два согревающих выстрела51.
12.30. Снаряд фугасный образца 1911 года! Взрыватель МРД мгновенного действия! Заряд уменьшенный! Количество выстрелов — по одному! На залпе первое и второе орудие! По штабу белофинов в Тоймела52! Залп!
12.36. Цель первая! Станция Сяйние53! Количество выстрелов: первому — пять! Второму — пять!
Цель вторая! Станция Лииматта54! Количество выстрелов: первое орудие — пять! Второе — пять!
14.10. Отбой боевой тревоги!
Построен личный состав батареи. Объявлена благодарность.
16.10. Боевая тревога! Открыть огонь по основным целям в Выборге! Снаряд фугасный, образца 1928 года! Заряд усиленный! Первому орудию! Цель первая! Количество выстрелов — три! Цель вторая! Количество выстрелов — пять!
Второму орудию! Цель первая! Количество выстрелов — три! Цель вторая! Количество выстрелов — четыре!
От артиллерийского огня могучих железнодорожных транспортеров жарко было на засыпанном глубокими снегами и прокаленном жестокими морозами Карельском перешейке.
Зима 1939 года была ранней и суровой. В ноябре, к началу боевых действий, температура воздуха опустилась до минус 30 градусов по Цельсию. В январе морозы доходили до 40–45 градусов. И такие холода держались до самого конца войны.
Экипировка личного состава Красной армии ни в коей мере не соответствовала таким погодным условиям. Бойцы в основном были одеты в не спасающие от холода шинели, кирзовые или фетровые сапоги-бурки. Головными уборами служили суконные «буденновки». Ничуть не меньше, чем пехотинцы или танкисты, страдали от жестокой стужи и артиллеристы-железнодорожники.
13 февраля 9-я батарея опять ведет обстрел «основной цели» — Выборга.
14 февраля, в 00 часов 21 минуту, открыт огонь по станции Тоймела...
В этот день личный состав батареи обсуждал два события.
Первое. Было объявлено, что ее ночная стрельба получила хорошую оценку от Первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) товарища А. А. Жданова.
Второе. Наш самолет-истребитель попал в полосу траектории снаряда артустановки. Самолет сгорел, летчик спасся на парашюте.
(Можно представить себе ощущения пилота, когда в его машину вдруг ударил полутонный снарядище! Однако в боевой обстановке имели место и такие случаи, когда наша авиация бомбила свои железнодорожные транспортеры55.)
15 февраля артустановки 9-й ОЖДАБ снова в боевой атаке на укрепленные пункты противника. Стрельба получила отличную оценку начальника артиллерии 7-й армии.
16 февраля произведено некоторое перестроение боевого порядка орудий батареи. Второму транспортеру в связи с ремонтными работами, которые выполняли рабочие завода «Большевик», было приказано оставить боевую позицию и передислоцироваться на станцию Лоунатиоки. Третий транспортер, наоборот, оставил эту станцию и в 04.25 занял на позиции место второго. Спешно был пополнен боезапас батареи.
В середине дня 16 февраля поступил приказ — накрыть новые цели в Выборге.
И очередные залпы гремели над скалами Карелии...
Практически все оставшиеся дни февраля 305-мм транспортеры, находясь непосредственно в зоне наступательных действий частей Красной Армии, вели огонь по позициям финских войск.
11 ОЖДАБ в составе трех артустановок TM-I-14 прибыла в зону боевых действий на Карельском перешейке со станции Лебяжье в середине дня 6 февраля 1940 года и заняла подготовленную для нее позицию на железнодорожном отводе от магистрали Ленинград — Кексгольм (Кякисалми) в районе деревни Мяякраля (нынешнее Раздолье). Перед батареей была поставлена задача: содействовать огнем ее сверхмощных орудий наступлению 13-й армии на Кексгольмском направлении и, в частности, подвергнуть обстрелу базы снабжения и штаб 10-й дивизии противника на станции Пюхяярви (Плодовое), группу из шести дотов в районе озер у Кивиниеми (Лосево), а также укрепления в Тайпале (Соловьево).
Как вспоминает ветеран железнодорожной артиллерии полковник в отставке Николай Николаевич Богданов, «за образцовое выполнение боевых заданий командир батареи майор М. Мазанов и старшина комендоров 1-го транспортера Солдатов были награждены орденами Красной Звезды. По тем временам это была высокая награда...»
Михаил Иванович Мазанов родился 18 сентября 1910 года в деревне Киселевка Сердобского уезда Саратовской губернии. В 1927 году получил семилетнее образование. В 1932 году окончил артиллерийское училище имени Фрунзе в Одессе, а в 1934 году — специальные курсы командного состава Военно-морских сил РККА в Ленинграде. В его аттестации отмечено: «Как артиллерист товарищ Мазанов подготовлен отлично».
В канун суровых военных испытаний М. И. Мазанов прошел и отменную практическую подготовку. В течение почти двух лет он служил в должности помощника командира транспортера, затем был командиром 356-мм артустановки.
Особо подчеркнем то, что около года (с декабря 1937 года по сентябрь 1938 года) Михаил Иванович был помощником командира 9-й ОЖДАБ. 31 июля 1938 года М. И. Мазанов был назначен командиром 11-й железнодорожной батареи 1-го отдельного железнодорожного артиллерийского дивизиона ИУРа КБФ.
Снова обратимся к аттестационным документам М. И. Мазанова: «Все стрельбы, проводимые батареей в 1939 году, протекали в сложных условиях и способом, практикуемым в районе впервые (стрельба по измеренным отклонениям с помощью бокового наблюдения, стрельба с корректировкой с самолета). Несмотря на это, капитан тов. Мазанов с поставленной задачей справился полностью, все стрельбы провел с отличной оценкой, заняв по огневой подготовке первое место в районе...»
Неся огромные потери, советские войска, тем не менее, постепенно проламывали оборону противника, выбивали его с «линии Маннергейма», теснили в сторону стратегического центра финского сопротивления — города Виипури (Выборга). Через какое-то время артустановки 9-й батареи начали доставать своими тяжелыми снарядами береговые укрепления финнов, их опорные пункты на прибрежных островах, били по железнодорожной станции и городу Выборг, по другим населенным пунктам южной Финляндии.
Об огневой активности 305-мм транспортеров в тот период говорят следующие цифры. Так, 17 февраля только первое орудие сделало 28 выстрелов. 18 февраля батарея произвела пятнадцать, 20 и 24 февраля — по десять, 25 февраля — снова пятнадцать выстрелов.
С 11 по 25 февраля 9-я батарея железнодорожных артустановок ТМ-III-12 выпустила по объектам противника 165 снарядов. А всего за 1940 год на позициях в Финляндии — 191 снаряд, в т. ч. первое орудие — 92, второе — 31, «третье» — 68. Для батареи такого калибра — это чрезвычайно высокая интенсивность стрельбы!..
6 марта 1940 года, в 17.00, была получена шифрограмма: «Батарее передислоцироваться с позиции из Финляндии на базу «Мукково». Командир батареи Л. М. Тудер собрал командиров и политработников, поставил задачи по предстоящему походу. В 22.20. вагон-штаб вышел с позиции на станции Лоунатиоки в направлении Ленинграда. Незадолго до ухода батареи с огневой позиции около складов боеприпасов были пойманы два диверсанта.
10 марта 1940 года все три артустановки ТМ-III-12 были сконцентрированы на базе в «Мукково».
Казалось бы, война для 9-й батареи закончилась, но 10 и 11 марта на нее были совершены налеты финской авиации. Бомбардировщики сбросили несколько бомб, которые, к счастью, не причинили никакого вреда ни личному составу, ни технике.
17-я ОЖДАБ в составе 4-х транспортеров ТМ-I-180 к началу Советско-финляндской войны находилась на объекте «600» (на Кургальском полуострове). 30 ноября 1939 года она провела обстрел финского острова Лавенсаари, расположенного примерно в тридцати километрах от советского побережья. Как записано в журнале боевых действий батареи, по указанной цели она «израсходовала 12 усиленных выстрелов»56. Командиром 17-й 180-мм батареи в тот период был капитан Н. Н. Крайнев.
Крайнев Николай Николаевич родился 26.11.1902 года в деревне Клыпино Степановской волости Калязинского уезда Тверской губернии. Происхождением из крестьян. В 1912 году он окончил церковноприходскую школу. Перед военной службой приобрел специальность дорожно-строительного техника. В Красной Армии с 1924 года.
Начал службу красноармейцем 1 -го артиллерийского дивизиона КБФ. Затем он — орудийный начальник, старшина батареи. В 1927 году Н. Н. Крайнев окончил артиллерийскую школу, класс главных артиллерийских старшин. В 1929 году он снова служит в 1-м артиллерийском дивизионе, только теперь он политрук, командир батареи. В 1933 году Н. Н. Крайнев окончил «береговое отделение» СККС (Сокращенные курсы командного состава) Военно-морских сил РККА. В августе 1933 года назначен командиром батареи 11-го артилерийского дивизиона Кронштадтского укрепленного района. В декабре 1934 года — комадиром башенной батареи 12-го артиллерийского дивизиона. В 1936 году был награжден орденом «Знак Почета».
19 августа 1938 года капитан Н. Н. Крайнев принимает командование 17-й ОЖДАБ и руководит ею до 17 июня 1940 года, т. е. включая и весь период Советско-финляндской войны, после чего назначается командиром 2-го ОЖДАД (Отдельного железнодорожного артиллерийского дивизиона) Лужского сектора береговой обороны Главной военно-морской базы КБФ.
В 1940 году награжден орденом Красного Знамени.
С 7 декабря 1940 года назначен командиром 10-го ОЖДАД.
С 19 января 1942 года назначен командиром железнодорожного артдивизиона № 407. Оставался в этой должности до 28 апреля 1943 года57.
В 1944 году Н. Н. Крайнев был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды. Также был удостоен медалей «За победу над Германией» и «За оборону Ленинграда».
В последующие годы Н. Н. Крайнев служил на различных штабных должностях в структурах КБФ.
В 1950 году Н. Н. Крайнев — один из самых авторитетных и опытных артиллеристов-железнодорожников Балтфлота — был награжден по выслуге лет орденом Ленина.
В связи с развитием военных действий на советско-финляндском фронте 17-я ОЖДАБ в канун нового 1940 года получила приказ передислоцироваться на станцию Перк-Ярви. Она первой из тяжелых железнодорожных батарей, за месяц до 305-мм 9-й ОЖДАБ, прибыла на Карельский перешеек.
В 16.00 20 декабря 1939 года батарея начала переход от станции Валговицы, а 23 декабря транспортеры TM-I-180 уже развернулись «на неподготовленной позиции» для стрельбы с пути. С целью введения противника в заблуждение в 800 метрах от огневой позиции была оборудована ложная батарея58.
На следующий день батарея вела огонь по южной части города Виипури ( Выборга).
24 декабря было выпущено 16 фугасных снарядов с усиленным зарядом. 24–25 декабря транспортеры 17-й батареи вели ночной обстрел станции Камяря (Гаврилово), Лиматта (Светлое) и снова били по Выборгу.
30 декабря, в соответствии с директивой народного комиссара ВМФ Н. Г. Кузнецова, батарея была передвинута на приморское направление для совместных действий с левым флангом 7-й армии и уничтожения неприятельских батарей на острове Бьорке и в районе Хумалйоки (Ермилово).
В последующие дни 17-я ОЖДАБ обстреливала станции и перекрестки дорог в районах населенных пунктов Лиматта, Пилпула (Осиновка), Ханкониеми (Лебедевка), Йоханнес (Советский). Несколько раз ее орудия имели целью 10-ю финскую батарею на острове Койвисто (Большой Березовый).
В ряде случаев огонь батареи корректировался с самолетов.
Только за период с 24 декабря 1939 года по 17 февраля 1940 года 17-я батарея провела 22 обстрела объектов в районе города Койвисто (Приморск) (выпущено 63 снаряда), 8 обстрелов стации Кямяря (26 снарядов) 24 обстрела Виипури (Выборга) (126 снарядов).
Огневая позиция 17-й батареи находилась весьма близко от передовой линии, и артиллерия противника неоднократно пыталась поразить ее. Так, 30 декабря финны дважды обстреливали транспортеры TM-I-180. Из-за этого батарея вынуждена была передислоцироваться на станцию Лоунатиоки, а на позицию у Перк-Ярви возвращалась только для ведения огня. Личный состав батареи довел время на боевое развертывание до 25 минут, а на свертывание — до 22 минут. Однако 3 января она все же снова попала под огонь финской артиллерии. Один военнослужащий был убит, трое ранены. Атаки на советские транспортеры повторялись и в последующие дни. 10 января финны выпустили по позициям 17-й батареи 38 снарядов! Но, как засвидетельствовал журнал боевых действий, «обстрелы наличный состав влияют положительно...»
24 февраля батарея сместилась в сторону Выборгского залива, в район станции Лахтимяки (2–3 километра южнее Глебышево). Затем через станцию Наурис-ярви (Тарасовское) 28 февраля перебазировалась на станцию Ино. Фактически, это был выход из зоны боевых действий...
* * *
13 марта 1940 года между Советским Союзом и Финляндией был подписан мирный договор. По его условиям к Советскому Союзу отошел весь Карельский перешеек с городом Виипури (Выборг), Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольм (Приозерск), Сортавала, Суоярви, часть полуостровов Рыбачьего и Среднего в Заполярье. В районе Кандалакши, где граница Финляндии особенно близко подходила к Мурманской железной дороге, была «произведена отодвижка границы». Кроме того, Финляндия за символическую цену в 8 миллионов финских марок сдала Советскому Союзу в аренду на 30 лет полуостров Ханко с прилегающими островами с правом создания на нем военно-морской базы.
Финляндия тем самым лишилась 10 процентов территории (36 тыс. кв. км.), на которой проживало 440 тысяч жителей, и на переселение, обеспечение жильем и работой которых она вынуждена была потратить большие средства. Эти земли приносили Финляндии 25 процентов производства целлюлозы, 30 процентов зерна, треть рыбной продукции.
«Зимняя война», продолжавшаяся 104 дня и стоившая Советскому Союзу 131 тысячу убитых, пропавших без вести и умерших от ран, а также более 250 тысяч раненых, заболевших, обмороженных, завершилась59.
Вышеприведенные цифры потерь в советско-финской войне стали доступны исследователям спустя более чем полвека, а сразу после ее окончания такие данные беспардонно фальсифицировались. Вот, что говорил нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов на Шестой сессии Верховного Совета СССР 29 марта 1940 года:
«Война в Финляндии потребовала, как от нас, так и от финнов больших жертв. По подсчетам нашего Генерального Штаба, на нашей стороне количество убитых и умерших от ран составляет 48 745 человек, т. е. немного меньше 49 тысяч человек, количество раненых — 158 863 человека. С финской стороны делаются попытки приуменьшить их жертвы, но жертвы финнов значительно больше наших. По минимальным подсчетам нашего Генерального Штаба, у финнов количество убитых достигает не менее 60 тысяч, не считая умерших от ран, а количество раненых не менее 250 000 человек. Таким образом, исходя из того, что численность финской армии составляла не менее 600 тысяч человек, нужно признать, что финская армия потеряла убитыми и ранеными более половины своего состава».
(Известия, 30 марта 1940 года).
Советское руководство, таким образом, почти в три раза занизило потери СССР в этой войне.
Поход на «финскую» войну закончился. Всего за время этой кампании 9-я и 17-я железнодорожные батареи участвовали в 12 боевых походах и прошли 3 750 эшелоно-километров.
В «Выводах по боевым действиям КБФ в войне с белофинами за период с 30.11.39 г. по 13.03. 40 г.», подписанных командующим КБФ Трибуцем и членом Военсовета КБФ дивизионным комиссаром Яковенко, было отмечено, что «по отзывам сухопутного командования, огонь корабельной, береговой и железнодорожной артиллерии60 выдавался своевременно и существенно помогал продвижению частей армии». Вместе с тем, в этом документе говорилось о том, что «железнодорожные батареи... вели стрельбу также в основном обстрелом площади с подготовкой стрельбы по карте и аналитическим методом»61.
В «Отчете о боевых действиях ЗУРа с 30.11.39 г. по 13.03.40 г.», в части, касающейся похода 17 ОЖДАБ, указывалось, что «личный состав работал хорошо. Корректировка стрельбы, как правило, не велась. Результаты стрельбы батарея получала с большим опозданием в виде общей оценки стрельбы и по всем стрельбам»62.
Подобный метод, безусловно, распространялся на 9-ю и 11-ю ОЖДАБ.
Материальная часть железнодорожных батарей показала себя в военных условиях весьма положительно. 16 апреля 1940 года на технической конференции, которая состоялась на Ленинградском металлическом заводе имени Сталина, с докладом о работе систем TM-III-12 в боевых действиях выступил командир 9-й батареи капитан Л. М. Тудер. Архивы сохранили его речь:
Система ТМ-III-12 в период военных действий в затрудненных условиях при температуре 40 градусов ниже нуля показала, что вообще конструктивное устройство удовлетворяет требованиям, которые были заложены при разработке проекта. Вся система легка и, в основном, не капризна. Тактические задания легко выполняются. На предельных углах система работала хорошо. Состояние механизмов было хорошее. Система показала себя с хорошей стороны, как в работе при стрельбах, так и на переходах. Электрическая часть транспортера требует усовершенствования. Имела место самовольная работа кокора. Метод заряжания действует безотказно, удобен в обращении для личного состава, но требует усовершенствования в части боевого клапана. По тактическому формуляру для развертывания требуется 1 час, для свертывания — 1 час 30 минут. Фактически же при низких температурах на свертывание — 4–5 часов, на развертывание — 3–4 часа. Оба погреба нужно соединить тележкой, одна тележка будет бегать по обоим погребам-вагонам. Иногда, когда путь был занят, снаряды переносились на руках. Замки завода «Большевик» имели отказы.
Общий вывод: система хорошая...
Кроме того, непосредственное применение транспортеров в боевых действиях показало, что схемы эшелонов железнодорожных батарей и наличие подвижного состава не отвечают условиям дальних походов при разрыве их по станциям и длительных стоянках. Это особенно проявилось в тот период, когда в 9-й ОЖДАБ третий эшелон был оторван от батареи на семь суток.
Выявилась нецелесообразность использования так называемых контрольных платформ впереди паровозов. При постановке транспортеров на тупиковых позициях они затрудняли маневры, увеличивали время боеготовности батарей. Во время боевых действий паровозы не имели возможности ходить по установленным срокам на промывочный ремонт по причине полного отсутствия замены. Нерегулярное обеспечение углем приводило к тому, что паровозы с угольным отоплением топили дровами, из-за чего арки в топках были разрушены и ослабли кипятильные трубы. Практика также показала, что паровозы типа «Щ» не могут заменить в батареях паровозы «ЭМ».
После окончания советско-финляндской войны спокойной мирной жизни для Красной Армии и всей страны не предвиделось. Международная обстановка оставалась чрезвычайно сложной и опасной, угрожавшей новыми военными конфликтами. В журнале боевых действий 9-й железнодорожной батареи мы читаем записи, относящиеся к июню 1940 года:
Транспортеры развернулись на позиции по-боевому. Батарея к бою готова!
Получено приказание с КП дивизиона организовать ударную группу в составе 20 человек с тремя пулеметами для отражения наземного противника и воздушного десанта в радиусе трех километров от батареи.
Приказание командира батареи: 50-ти процентам личного состава батареи находиться на механизмах, 50-ти процентам отдыхать вблизи матчасти, не раздеваясь.
Впереди 9-ю и 17-ю ОЖДАБ ждали еще более суровые испытания!
20 Как правило, на одной позиции в шахматном порядке сооружались три основания, в ста пятидесяти метрах одно от другого.
21 РГАВМФ, ф. Р-92, оп. 2, д. 416, л. 48.
22 РГАВМФ, фонд Р-92, оп. 2, д. 416, л. 422–423.
23 Отец Павел и третий из братьев Флоренских — Александр Александрович, известный геолог, профессор — были расстреляны НКВД в конце 30-х годов.
24 Читатель, несомненно, в полной мере восхитился, читая вышеприведенное письмо, высочайшей степенью гражданского духа и готовности обоих братьев к служению Отечеству.
25 В июле 1941 года А. А. Флоренский и его коллеги по разработке артиллерийского вооружения эвакуируются в г. Сталинград, на завод № 221. При приближении фронта к Волге, в августе 1942 года, KБ переводится на завод № 75 (ст. Юрга Кемеровской области). Затем, с мая 1943 года, А. А. Флоренский работает начальником конструкторского отдела Центрального артиллерийского конструкторского бюро в городе Калининграде Московской области. В июле 1944 года А. А. Флоренский возвращается в Ленинград, в Морское артиллерийское центральное конструкторское бюро.
26 с июня 1927 года. — В. Б.
27 этот вердикт относится к концу 30-х годов. — В. Б.
28 Лейнер — особого рода заменяемая тонкостенная труба, которая вставляется в ствол пушки в холодном состоянии с минимальным зазором и служит для предохранения стенок основного ствола от быстрого изнашивания от стрельбы, значительно повышая его живучесть, т. е. продолжительность практического использования.
29 Зимняя война 1939–1940. Книга 1. с.151.
30 Зимняя война 1939–1940. Книга 1. с.150.
31 С малых школьных лет у меня в памяти осталась тоненькая пропагандистская брошюрка из времени советско-финляндской войны — «Тракторист Койда». В ней рассказывалось, как этот самый Койда на своей машине в густом лесу давил «трусливых белофинов», а они в страхе разбегались, бросая оружие...
32 С. 53
33 РГАВМФ, ф. Р-92, оп. 2, д. 497, л. 4.
34 РГАВМФ, Р-92, оп. 2, д. 496, л. 1.
35 выделено мной. — В. Б.
36 Т. е. полуостров Ханко, о котором речь впереди.
37 РГАВМФ, ф. Р-92, оп. 2, д. 496, л. 2.
38 выделено мной. — В. Б.
39 стиль автора сохранен. — В. Б.
40 С. И. Кабанов — командир советской военно-морской базы на полуострове Ханко. А. Л. Расскин — заместитель командира базы по политической части, а затем комиссар базы.
41 выделено мной. — В. Б.
42 Справедливости ради, следует сказать, что в Финляндии был организован сбор общественных пожертвований на этот памятник. В итоге России было передано 179 тысяч финских марок.
43 Архивный документ «Схема расположения батарей ВО КБФ [Береговой обороны Краснознаменного Балтийского флота. — В. Б.]», датированный мартом 1937 года, указывает точку расположения «объекта 700» в самой верхней части (ближе к восточному берегу) полуострова Колгонпя (РГАВМФ, фонд Р-92, оп. 2, д. № 367, л. 1).
44 Другие архивные данные подтверждают эту ситуацию. Даже в январе 1940 года личный состав батареи продолжал жить в неотапливаемых вагонах (РГАВМФ, ф. Р-1979, оп. 3, д. 42).
45 ЦГАВМФ, ф. Р-1901с, оп. 1с, д. 5.
46 Остров Сескар (фин.: Сейскаари) находится на расстоянии около 25 километров от бывшей стационарной боевой позиции 305-мм железнодорожных артустановок 9-й батареи («объект 700») на оконечности полуострова Колгонпя.
47 Только за декабрь 1939 года потери Красной армии на советско-финляндском фронте составили 69 986 человек, из них 11 676 убитыми и умершими от ран и болезней, 5965 — пропавшими без вести и 35 800 — ранеными (Книга Памяти. Т. VI. с. 31).
48 Выборг. — В.Б
49 Ф. Р-92, оп. 2, д. 497, л. 10.
50 последнее слово смутило писаря, он его зачеркнул и написал не в положенное — В.Б.
51 Из-за сильных морозов, чтобы привести орудия в технически оптимальное для производства выстрелов состояние, приходилось перед началом боевой стрельбы выпускать один-два так называемых «согревающих» снаряда.
52 Таамала(?) — в 7–8 километрах западнее Лоунатиоки. — В. Б.
53 Черкасово, в 4 километрах к юго-востоку от Выборга. — В. Б.
54 Юго-восточный пригород Выборга. — В. Б.
55 Р-92, оп.2, д. 638, л. 1.
56 РГАВМФ. ф. Р-1903, оп.1, д. 44, л. 16.
57 Данные Ю. Г. Переверзева, приведенные в его книге «Советская береговая артиллерия» (М: «Наука», 1976), о том, что в 1941 году Н. Н. Крайнев командовал 19-й батареей, а затем, с 8.08.1941 года, был назначен командиром 18-й батареи и руководил ею до 22.01.1942 г. (с. 322), не подтверждаются аттестационными данными, полученными мною в ЦВМА.
58 В «Отчете о работе железнодорожной службы желдорартиллерии Западного укреп. района Краснознаменного Балт. флота в период военных действий с белофинами» в связи с этим имеется такая доподлинная запись: «В целях маскировки весь подвижной состав и транспортеры были окрашены известью. На ст. Перк-Ярви в 1,5 килом. был установлен макет батареи. Обману противник поддался. Он обстреливал макет».
59 Эти данные взяты нами из книги «Зимняя война. 1939–1940. Книга 1. Политическая история. М.: Наука. 1999. с. 324.
Исследование «Гриф секретности снят: потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», опубликованное в 1993 году, определяет общие потери Красной Армии в «Зимней войне» в 333 000 человек. Однако даже эти цифры не у всех вызывают доверие. Например, в фильме «Александра Коллонтай», показанном по российскому каналу «ТВ-3» ноября 2004 года) утверждалось, что в Советско-финляндской войне 1939–1940 гг. Красная Армия потеряла «150 000 убитыми и сотни тысяч ранеными».
60 выделено мной. — В. Б.
61 РГАВМФ, ф. Р-92, оп. 2, д. 638, л. 1.
62 РГАВМФ, ф. Р-92, оп. 2, д. 475, л. 119
<< Назад
Вперёд>>
