В военно-исторической литературе, посвященной событиям Советско-финляндской войны 1939–1940 гг., а также Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., в архивных документах предвоенного и военного времени, когда речь идет о боевых походах тяжелых железнодорожных батарей по южному побережью Балтийского моря, постоянно упоминаются такие населенные пункты как Ораниенбаум, Большая Ижора, Лебяжье, Красная Горка, Калище, Котлы, Мукково, Валговицы, Усть-Луга и др.
В свое время почти все они были сугубо важными точками береговой обороны и в боевых донесениях часто обозначались, например, как «объект 500» или «объект 200», «объект 600» и пр.
Мукково, пожалуй, наиболее часто встречается в спецсообщениях той поры. По всем прямым и косвенным признакам оно представляло собой весьма важный узел военной инфраструктуры в системе береговой обороны Балтфлота. Судя по документам, в зоне с центром в Мукково в конце 30-х годов прошлого века был расквартирован значительный гарнизон, существовала развитая ремонтно-техническая база по обслуживанию подвижного состава тяжелых железнодорожных артиллерийских батарей, паровозов. Для транспортеров там или поблизости были оборудованы стационарные боевые позиции.
Можно сказать, что в Мукково состоялось официальное рождение 9-й батареи транспортеров TM-III-12.
Сюда, на базу Западного Укрепленного района КБФ, после своего сооружения на Николаевском заводе и пятисуточного похода прибыли три транспортера ТМ-III-12, составившие 9-ю ОЖДАБ. Здесь, как уже известно читателю, вышел «Приказ № 1 по отдельной тяжелой железнодорожной артиллерийской батарее (ОЖДАБ) 2-го отдельного тяжелого железнодорожного артиллерийского дивизиона (ОТЖДАД) ЛУСа ИУРа КБФ», датированный 22 декабря 1937 года.
В Мукково в начале февраля 1939 года, после проведения отстрела на НИМАП и после констатации специальной комиссии о том, что «строительство батареи № 9 (TM-III-12) окончено», находились все три транспортера 9-й ОЖДАБ.
Из Мукково (точнее, с «объекта 700»), как свидетельствуют архивные данные, утром 30 ноября 1939 года, в день начала Советско-финляндской войны, был произведен обстрел финского острова Сескар.
Собственно здесь орудийные залпы тяжелых железнодорожных транспортеров ТМ-III-12 и ознаменовали начало Советско-финляндской войны 1939–1940 гг.
Отсюда, из Мукково, 9-я ОЖДАБ начала передислокацию на Карельский перешеек, где в то время шли ожесточенные бои. К вечеру 25 января 1940 года все три эшелона батареи изготовились к прохождению маршрута на станции Валговицы, и в 19.50 первый эшелон отправился в путь...
Сюда, в Мукково, 9-я ОЖДАБ вернулась 12 марта 1940 года после выполнения боевых задач на Карельском театре военных действий. Видно здорово насолили советские железнодорожные артустановки финнам под Выборгом, если 20 марта, неделю спустя после подписания мирного договора между Советским Союзом и Финляндией, Мукково подверглось налету авиации противника. Было сброшено две бомбы:
Одна бомба упала 200 метров впереди позиции63 и вторая справа позиции 200 метров. Зенитная артиллерия вела огонь по самолетам противника.
Еще один налет финской авиации на Мукково был произведен 24 марта 1940 года.
Упоминается Мукково и в связи с объявлением приказа ЗУРа № 276: «Частям Западного Укрепленного района 16 мая 1940 года выйти в лагеря и регулярные занятия начать с 19 мая с/года».
9-я ОЖДАБ покинула Мукково и передислоцировалась на «объект 500» (по нашим представлениям, это район станции Хамолово на Кургальском полуострове), где в тот же день, 16 мая, батарея была «развернута на позиции и готова к бою». Однако 7 июня 1940 года было «получено приказание командира 2-го отд. ж. д. арт. дивизиона 08-го июня отправить тр-ры на базу «Мукково» для перестволения».
В журнале боевых действий 9-й ОЖДАБ о развитии последующих событий сделана такая запись:
Перестволение произведено только на 1-м тр-ре, (на) 2-м и 3-м тр-ре не производилось, вернулись64 в виду осложненных конфликтов между СССР и Эстонией, Латвией и Литвой.
Перестволение (лейнирование), т. е. замена внутренних труб (лейнеров) расстрелянных стволов железнодорожных артустановок являлось весьма сложной инженерно-технической задачей. В данном случае мы обращаем внимание читателя на то, что для выполнения такой операции необходимо было иметь соответствующие условия, оборудование и пр. В Мукково, всем этим, как видно, располагали. И поэтому неслучайно в документах мы встречаем: «ст. Пятилетка, ст. Хамолово, ст. Усть-Луга, ст. Валговицы, ст. Лебяжье», но — «база Мукково»!
Здесь, в Мукково, осуществлялась подготовка двух железнодорожных батарей — 9-й (305-мм) и 17-й (180-мм) ОЖДАБ — к передислокации на финский полуостров Ханко, где Советский Союз с весны 1940 года начал создавать свою военно-морскую базу. В Мукково в связи с этим производились сложнейшие работы по демонтажу стволов транспортеров ТМ-III-12 и формировались спецэшелоны на Финляндию. Масштаб этой подготовки можно себе представить по одному лишь факту: для перебазирования только 9-й ОЖДАБ потребовалось 103 вагона!
12 сентября 1940 года председатель Совета народных комиссаров В. М. Молотов специальным письмом докладывал Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о готовности к переводу на Ханко 9-й и 17-й железнодорожных артиллерийских батарей:
...В настоящее время батареи находятся в Лужском укрепленном секторе КБФ на cm. Валговицы Ленинградской ж.д. и к переходу на Ханко готовы.
Разрешение Генсека ЦК ВКП(б) было вскоре получено, и артиллерийские транспортеры из Мукково и Валговиц отправились в соседнюю страну искать славы и печали...
В этот период в Мукково на постоянной основе были дислоцированы Управление Лужского сектора береговой обороны КБФ, а также отдельный тяжелый железнодорожный артиллерийский дивизион. Здесь же располагалась школа по подготовке младшего начальствующего состава и некоторые другие службы береговой обороны КБФ.
Последние свидетельства о Мукково как о действующей базе Балтфлота сохранились и с первых дней Великой Отечественной войны 1941–1945гг. 18-я батарея 180-мм железнодорожных артустановок TM-I-180 под командованием капитана В. П. Лисецкого, вырвавшись из окружения в районе Либавы, пробилась сначала на Псков, а далее, 24 июня 1941 года, пошла на Мукково.
Но, если практически все вышеназванные пункты и сегодня легко находимы на обычных политико-административных и даже на туристических картах, то Мукково... словно сквозь землю провалилось. Ни на одной нынешней общедоступной карте Ленинградской области оно не значится. Наши попытки навести справки о Мукково у ветеранов Великой Отечественной войны, служивших в тех местах, или у ныне несущих службу командиров Балтфлота результатов не дали. О Мукково большинство из них вовсе не слышали, а те, у которых это название и сохранилось в памяти, ничего существенного сказать не могли65.
Исследуя документы, я, понятно, не мог не попытаться хотя бы приблизительно определить расположение этого селения. Например, журнал боевых действий 9-й ОЖДАБ, который буквально по минутам зафиксировал все перемещения батареи в указанный период времени, свидетельствует, что в 17 часов 6 марта 1940 года на 9-й ОЖДАБ, когда она находилась на станции Лоунатиоки, была «получена шифрограмма коменданта района батарее передислоцироваться с позиции из Финляндии на базу «Мукково». Батарея в указанную точку следовала, в частности, по маршруту: Ораниенбаум — Большая Ижора — Лебяжье — Копорье — Котлы — Валговицы — Мукково.
На стр. 20 означенного журнала завершающая часть этого похода была 12 марта 1940 года описана следующим образом:
4.58. 1-й эшелон прибыл на ст. Валговицы.
5.10. 1-й эшелон отправился со ст. Валговицы.
5.25. 1-й эшелон прибыл на базу в Мукково.
11.45. 2-й эшелон прибыл на базу в Мукково.
15.22. 3-й эшелон прибыл на базу в Мукково.
Читатель видит, конечно, что перемещение 1-го эшелона от станции Валговицы до конечного пункта — «базы Мукково» — потребовало всего 15 минут. Если положить в основу расчета транспортировку батареи на то время со средней скоростью 40–50 километров в час, а также учесть замедление движения на завершающем отрезке пути, то можно предположить, что Мукково от станции Валговицы находится где-то в 2–3 километрах.
Таким же методом, сопоставляя информацию различных документов, можно сделать вывод и о том, что Мукково — это или и есть тот самый таинственный «объект 700», или находится поблизости от него.
Интрига, которая в моих глазах стала окружать Мукково, требовала разрешения возникавших вопросов и в конце концов укрепила намерение разыскать эту Атлантиду отечественной железнодорожной артиллерии.
Очень немногое удалось найти в интернете. На одном из сайтов «информационной паутины» сообщалось, что в середине 30-х годов прошлого века деревня Мукково, заселенная в основном финно-угорским населением, была определена под размещение военной базы Балтфлота. Жители были выселены...
Все, у кого я наводил справки о территории, на которой находилось Мукково, (ныне она входит в состав Кингисеппского района Ленинградской области) однозначно утверждали, что это место по-прежнему находится в закрытой военной зоне и поэтому без специального разрешения ехать туда нет смысла. Слава Богу, мне было у кого искать помощи. В который уже раз я обратился за поддержкой к вице-адмиралу М. К. Барскову66. М. К. Барсков лично переговорил о моем деле с командиром Ленинградской военно-морской базы вице-адмиралом В. Ю. Кудрявцевым. Тот поручил кураторство моего поиска Мукково заместителю по вооружению Ю. И. Морозову, который, в свою очередь, дал мне в сопровождение капитана второго ранга А. В. Даниличева. Однако, в связи с тем, что в тот момент на ЛВМБ работало несколько комиссий из Москвы и, к тому же, я обусловил время своего путешествия обязательно выходными днями, транспорт мне Ю. И. Морозов не пообещал. На помощь пришел мой зять Сергей Бацов67, сотрудник одной из исследовательских фирм Санкт-Петербурга. Он рассказал о предмете моего интереса руководству фирмы, и нам был предоставлен мощный, словно летающая капсула, автомобиль-внедорожник «Мерседес-Брабус» с водителем.
Ранним утром 17 июля 2004 года, как только я сошел с поезда на Московском вокзале Санкт-Петербурга, автомобиль и его водитель Степаныч, (так он представился и не разрешил обращаться к нему иначе), были в полной готовности у перрона. Капитан второго ранга А. В. Даниличев тоже ожидал нас. Он был в форме. Все чин-чинарем! Допуск в военную зону будет обеспечен!
Чтобы выиграть время, мы не стали копировать линию побережья Финского залива, а двинулись почти прямиком туда, где могло быть Мукково, по маршруту: Красное Село — Кипень — Сельцо — Бегуницы — Алексеевка — Керстово — Котельский — Кямиши.
Я давно уже обдумал план своего пребывания в Мукково. Первое дело — встретиться с командиром части, а затем с кем-то из грамотных технарей базы (хорошо бы найти такого, чтобы помнил рассказы своих предшественников о предвоенном периоде и годах после Великой Отечественной). С ним осмотреть стационарные боевые позиции железнодорожных батарей или то, что от них осталось. Обязательно встретиться с ветеранами войны — артиллеристами-железнодорожниками. В конце концов, поговорить с вдовами! Если в части есть какой-нибудь музейчик или «Красный уголок», то непременно заглянуть туда...
Почти полторы сотни километров на нашем «аппарате» мы «сделали» быстро, однако ни на одном из дорожных указателей «Мукково» не встретилось. Всяческие сомнения множились во мне по мере нашего продвижения. Котлы, Калище, Валговицы на щитах присутствовали, а «Мукково» — не было...
Спрашиваю сопровождающего офицера:
— Перед тем, как ехать, Вы связывались с кем-нибудь из командиров в Мукково, передавали им мой вопросник?
— Нет, не связывался!..
— ?!
— Там есть наша воинская часть. Она сейчас упраздняется, но я думаю, что мы с помощью людей, которые остались в части, все разыщем...
— А, где там? Как туда проехать?
— Будем вместе искать.
Мы проскочили почти до Хаболово, а нужный нам населенный пункт никак себя не обнаруживал...
— Степаныч! Стоп! Поворачиваем на Валговицы. Приедем на станцию и там, в администрации, разберемся, что к чему. Там наверняка скажут, как проехать на Мукково.
Мы повернули и скоро уже качались на волнах донельзя разбитой грунтового проселка, идущего рядом с железнодорожным полотном. С обеих сторон высокий запущенный лес...
— Степаныч! Ну, не может быть, чтобы такая дорога вела к станции! Какая-то ошибка.
— Едем точно по знакам!
Через некоторое время впереди обозначился ветхий сарай и неподалеку от него, на живописной поляне, такого же возраста типовой железнодорожный барак... О государственном статусе этого поселения свидетельствовали почтовый ящик на стене сарая и прислоненный к нему шест с листом жести: «Остановка локомотива».
— Степаныч, тормози! Пойду спрашивать. Может быть есть там живая душа.
На стук никто не вышел, но видно было, что входная дверь не заперта. Я осторожно вошел в сенцы, продвинулся дальше, и увидел абсолютно библейскую картину: крохотная старушка, лет, наверное, около девяноста, у непрозрачного окошка трудится на прялке. Можно ли еще где-то в России сегодня увидеть такое?
Старушка, назвавшаяся Еленой Павловной, совсем даже не испугалась и не удивилась моему приходу. Как будто к ней в эту Тьмутаракань по три раза на день заявляются гости из Москвы и интересуются историей Мукково.
— Да, это и есть станция Валговицы.
В этот момент я вспомнил служебную записку В. М. Молотова к И. В. Сталину с упоминанием этой станции.
— А о Мукково что-нибудь слышали?
— Как не слышать!.. Оно в полутора километрах отсюда. Раньше туда была дорога, но теперь лесом вам не проехать. Там все завалено деревьями.
И тут мои спутники пришли за мной и объявили, что приехали люди, которые «все знают».
Соседи подтвердили, что мы действительно неподалеку от Мукково, только села этого на земле давно уже нет. Во время Великой Отечественной войны немцы дотла сожгли его. А место это — на территории воинской части. Попасть туда можно, но только кружным путем.
Анатолий Леонидович Смирнов — сильный и красивый человек лет сорока от роду, который приехал сюда, в Валговицы навестить мать, более тридцати лет проработавшую на железной дороге, вызвался сопроводить нас. Мы последовали за его автомобилем и минут через десять остановились перед металлическими воротами с черными якорями и красными звездами, что свидетельствовало о принадлежности территории, находящейся за ними, к Военно-Морскому флоту России.
Казалось, что ситуация наконец-то «вытанцовывается» и скоро мы будем в обществе компетентных военных чинов и получим информацию в полном объеме. Настороженность, однако, вызывало то, что, проход на территорию части никем не охранялся.
Теперь уже вступил в свои полномочия представитель ЛВМБ А. В. Даниличев. Он отправился искать должностных лиц, а мы остались перед воротами. А. Л. Смирнов, хорошо знающий округу как местный житель и охотник, рассказывал нам:
— Военные перед войной здесь обустроились основательно. Наряду со многими другими объектами, возвели несколько каменных домов. В них жили командиры с семьями и размещались казармы для краснофлотцев. Возле Мукково оборудовали пристань для гидросамолетов. У берега озера до сих пор можно видеть обломки одного из них.
— А что сохранилось в Мукково от тех времен?
— Да ничего не сохранилось!.. Когда немцы подходили к этим местам, а наши отступали к Ленинграду, все, что было построено здесь в 30-е годы, нами же было взорвано, уничтожено. Пришли немцы — село сожгли, чтобы партизаны не водились. Уходя, фашисты остатки разрушили... Будете ходить по лесу на территории воинской части, осторожнее! Там кругом бетонные колодцы, желоба, масса подземных коммуникаций, паровозная яма, взорванные блиндажи. Не провалитесь в какую-нибудь шахту! Всякое в этой земле осталось...
Рассказ А. Л. Смирнова полностью вписывался в то, что я своими глазами видел на Ханко. Советские артиллеристы, покидая позиции железнодорожных артустановок в Тяхтоме и Тверминне, превратили в бетонное крошево все, что только могли, чтобы созданное ими не досталось противнику...
Ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками на Лужском рубеже развернулись с 10 июля 1941 года. К 21 августа немцы прорвали оборону советских войск и вышли на ближние подступы к Ленинграду. В этот период, надо полагать, и закончило свое существование Мукково как военная база Балтфлота.
В эту картину укладывалось и то, что после завершения Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Мукково больше не фигурировало в официальных документах как действующий объект в системе береговой обороны Балтфлота.
Вернувшиеся в январе 1945 года из финского плена железнодорожные артиллерийские установки бывших 9-й и 17-й ОЖДАБ базировались в Лебяжьем, в Балтийске, в Палдиски и других точках на побережье Балтики, но никогда больше не были отмечены в Мукково.
...Через некоторое время на песчаной дороге показался А. В. Даниличев, а рядом с ним с чувством полного воинского достоинства шагала одетая по-штатски высокая худощавая женщина в платке, на плече у которой качалась винтовка с примкнутым штыком. Я представился. Мукковская амазонка назвалась Валентиной Григорьевной. С такой колоритной защитницей военно-морских рубежей России мне до сей поры встречаться не приходилось, и поэтому я попросил разрешения сфотографироваться с ней. Она не возражала. После этого общим конвоем мимо многочисленных и не пугающих сегодня объявлений «Осторожно! Стреляют!» мы пошли на представление начальству.
Старшей на территории упраздняемой воинской части оказалась тоже женщина: Татьяна Марковна68. Она оказалась, как это и подобает командиру, значительно строже своей товарки и фамилию, как и должность, назвать отказалась: не положено!
О железнодорожных артиллерийских транспортерах, их позициях, о событиях, происходивших здесь во время Советско-финляндской и Великой Отечественной войн, теперешние хозяйки бывшей военной базы «Мукково» ничего сказать не могли. О железнодорожных артустановках они даже не слышали.
— Если бы здесь было что-то подобное тому, о чем вы говорите, то об этом, хоть кто-нибудь из местных жителей, да знал бы, — говорили они нам.
— А в этих лесах сохранились железнодорожные пути?
— Тут везде были рельсы, только сейчас их все разворовали.
— Как это разворовали!..
— А так! Когда страну одолел дикий капитализм, так все и разграбили. Приезжали какие-то люди, отдирали рельсы со шпал и сдавали в металлолом!.. И с лесом не лучше!.. Вырубают его, причем самым варварским способом, все, кому не лень!..
Татьяна Марковна провела нас по оставшемуся на территории войсковой части отрезку железнодорожной ветки, имевшей когда-то выход на союзные магистрали, и по которой в прошлом двигались грозные артсистемы. Обратило на себя внимание обилие земляники. Мы на ходу срывали ягоды и задавали вопросы нашей хозяйке. Она предупредила:
— Имейте в виду, что у нас кроме земляники и змей много.
Мы подошли к границе охраняемого столь доблестным боевым подразделением участка. Впереди был завал из большущих деревьев, опутанный колючей проволокой.
— Дальше я Вас не поведу! Там земля не моя!..
— А можно мы сами туда пройдем!.. Может быть что-то и разыщем!..
— Ищите, только не заблудитесь!
Мы с Сергеем преодолели заграждения и оказались на «ничейной земле». Сразу за завалом на железнодорожной насыпи рельсов не было. Старые шпалы еще хранили их следы... Трасса уходила в глубину леса. Может быть там и находится бывший «объект 700»? Мы сначала шли по ней, а потом свернули на одно из ответвлений, предположив, что возможно это и есть «ус» для «стрельбы с пути» и надеясь там обнаружить что-нибудь интересное. Потом обследовали еще один участок...
Уже в первые полчаса мы убедились, что весь окружающий лес буквально пронизан мертвыми железнодорожными насыпями. Подтверждались слова Анатолия Смирнова:
— Стоит только из Валговиц войти в лес, как сразу пойдут железнодорожные ветки. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая... Больше десятка. Они идут то параллельно, то соединяются, то расходятся...
Некоторые насыпи за многие годы бездействия уже обросли мелколесьем, другие покрылись ровным травяным ковром и заманчиво заворачивали в непролазные дебри. Многие были перегорожены завалами. И трудно было разобрать: то ли это следы буйства стихии, то ли результат осознанной деятельности человека, закрывшего путь к какой-то тайне?
Знакомые чувства вернулись ко мне. Их я уже испытал во время поездки на финский полуостров Ханко, тоже омываемый водами Балтики. Здесь, в Мукково, фактически такая же земля. Те же деревья и трава. Такое же ощущение романтики и горечи от того, что приходится лицезреть запустение и утрату памяти там, где когда-то кипела жизнь от концентрированного приложения коллективной воли, энергии и энтузиазма тысяч людей...
И здесь, в сырых лесах Мукково, сегодня изуродованных браконьерами, мое воображение опять рисовало сюжеты из 30-х годов: образы командиров, определявших в штабных бункерах траектории полутонных снарядов на потенциальные цели, краснофлотцев, управлявших могучими артиллерийскими системами, сквозь дождь и темень продвигавших их сквозь хвойные коридоры к побережью Финского залива...
Мукково в предвоенные годы было настоящей Меккой военно-морской артиллерийской элиты Балтфлота... Самых больших военных деятелей Красной Армии и Военно-Морского флота СССР, политических эмиссаров высокого уровня видела и слышала эта земля. Здесь набирались практического опыта лучшие командиры железнодорожных батарей и отдельных транспортеров: М. М. Барановский, Г. В. Коптев, М. И. Мазанов, Л. М.Тудер, Н. 3. Волновский. Н. Н. Крайнев, П. М. Жилин, Г. И. Барбакадзе, В. Н. Меснянкин, А. К. Дробязко и другие. Все они неоднажды бывали здесь. Эта земля помнит их шаги и голоса... Многие из них провели на базе в Мукково может быть самые лучшие и счастливые минуты и часы своей жизни69...
Стационарных боевых позиций железнодорожных батарей или хотя бы каких-то их следов мы с Сергеем не обнаружили. Сегодня я знаю, что мы и не могли тогда этого сделать. Сама логика применения железнодорожных транспортеров как активного средства береговой обороны требовала выдвижения их для ведения огня на максимально близкое расстояние к побережью с тем, чтобы максимально расширить сектор обстрела морской акватории. Поэтому стационарные площадки «объекта 700» нужно было искать на самой оконечности полуострова Когонпя. Без схемы железнодорожных путей, без хорошего проводника мы не могли в ту нашу поездку хоть в какой-то степени представить себе и базу Мукково конца 30-х годов...
Грешная мелькнула мысль: вот бы встретиться и переговорить с рельсокрадами! Уж они-то наверняка знают, что и где было и что осталось в этом лесу...
Вернувшись на территорию воинской части, мы обследовали некоторые внутренние участки леса и действительно обнаружили, как и на Ханко, многочисленные извивы оплывших окопов, заросшие мхом и уже взрослыми деревьями остатки взорванных фортификационных сооружений. В некоторых местах железобетонные конструкции, высоко взметнув среди деревьев искореженную от взрывов арматуру, создавали изощренные сюрреалистические композиции...
На том месте, где когда-то была деревня Мукково, мы тоже побывали.
У дороги, в двухметровых будыльях сорной травы, мы не сразу заметили памятный знак, изготовленный по-простому в какой-то местной мастерской. Но слова, которые там были прописаны, вводили Мукково в известный всему миру трагический мартиролог сожженных фашистами белорусских, украинских и русских деревень.
Мукково было одной из более чем 4 тысяч деревень, сел и поселков Ленинградской области сожженных, разоренных и разграбленных немецко-фашистскими оккупантами.
Черным по красному на мемориальной доске было написано:
Здесь в 1941–1944 гг. была сожжена деревня Мукково. Нет запаха более горького, чем гарь пепелищ.
В 1984 году город Кингисепп — районный центр, на территории которого располагалось Мукково — «за мужество и стойкость, проявленные его защитниками в годы войны и за достижения в мирном строительстве» был награжден орденом Отечественной войны I степени. В этой награде отражены заслуги не только воинов 8-й армии, не только местных партизан, но и артиллеристов-железнодорожников, командиров и краснофлотцев базы «Мукково», героически сражавшихся на этих рубежах в августе 1941 года.
Хотя мы и не сделали во время своей поездки феноменальных открытий, в Санкт-Петербург мы возвращались с глубоким моральным и гражданским удовлетворением. Мы совершили паломничество в Мукково, поклонились тому месту, которое когда-то держало на себе пласт неповторимых времен, деяний и человеческих жизней!.. Поклонились памяти наших предков, защитников Отечества!..
* * *
Удовлетвориться той малостью, что удалось узнать о Мукково, я не мог и, захваченный жаждой поиска, продолжил свои изыскания и после возвращения в Москву. Через Анатолия Смирнова установил контакты с газетой города Кингисеппа «Восточный Берег», узнал, кто пишет на темы местной истории и вышел на журналистку Ольгу Владимировну Дятко, а через нее — на краеведа Тамару Гавриловну Барабаш. Эти отзывчивые и самоотверженные люди помогли мне познакомиться со старожилами Мукково: Кирой Терентьевной Павловой — ныне жительницей поселка Большие Валговицы, Ниной Тимофеевной Нагорной, проживающей в Эстонии, в городе Нарве, и ее мадшей сестрой Валентиной Тимофеевной Паниной из Таллина.
Крупицы их воспоминаний, соединенные воедино, позволили мне представить, хоть и виртуальный, но весьма реалистичный облик деревни и «базы» Мукково в предвоенные годы.
Деревня была, что называется, ни мала, ни велика — в 22 дома. Стояла на хорошем, возвышенном месте, на берегу Бабинского озера. Ее единственная улица спускалась чуть ли не к самой воде. Информация из сети интернет о том, что она в 30-е годы прошлого века была заселена угро-финским населением оказалась полностью неверной. В Мукково, которое тогда относилось к Великинскому сельскому совету, жили в то время только русские: Ивановы, Федоровы, Байковы, Васильевы...
На переломе 30-х годов здесь образовался колхоз «Авангард». Мукковцы сеяли рожь, пшеницу, лен, овес. Занимались рыбной ловлей. Держали скот, поэтому на праздники всегда коптили окорока. В церковь ходили в соседние Валговицы, так как своей в деревне церкви не было. Престольным праздником у сельчан была Троица. В этот день в Мукково стекались люди из окрестных деревень и хуторов. Здесь варили такое домашнее пиво, от которого, по словам К. Т. Павловой, даже бочонки ходуном ходили.
За несколько лет до начала войны в этих местах началось создание военной базы Балтфлота. Гарнизон вобрал в себя и Мукково, и близлежащую территорию. Военных тогда много приехало в эти края. Большинство из них было в морской форме. В лесах были прорублены просеки и уложены рельсы на многочисленных железнодорожных ветках. Было построено несколько каменных домов, в которых стали жить семьи командиров. Мукково стало закрытой зоной. Но, как вспоминает К. Т. Павлова, в гарнизоне работал клуб, крутили кино, устраивались концерты. Деревенских ребятишек в первое время туда иногда пускали. Разрешалось им посещать гарнизонную столовую и буфет, в котором всегда продавали сладости. А потом (по рассказам, в 1935 году) жителей Мукково и соседних деревень с территории военной базы выселили. О новом месте жительства переселенцы должны были думать сами. Военные выплатили им компенсацию за строение, а дальше каждый действовал по-своему усмотрению. Большинство обустроилось в близлежащих населенных пунктах.
В августе 1941 года советские войска покинули Мукково. Однако там оставались жить семьи некоторых военных. В освободившееся жилье вернулись и некоторые местные жители.
Кира Терентьевна Павлова вспоминает:
— В оккупированном Мукково мы прожили до осени 1944 года. У нас был старостой дядя Алексаша. Однажды будучи в волости, в Котлах, он узнал, что немцы наметили сжечь в ближайшее время несколько деревень. В числе приговоренных были Савикино, Бабино и Мукково. Он предупредил нас, что это произойдет буквально на днях. Увидев с нашего берега, как горели Бабино и Савикино, пять семей той же ночью покинули Мукково и ушли в лес. Наутро в деревню приехали немцы, оцепили ее, всех, кто еще оставался там, погрузили в машины и увезли, а деревню спалили. В лесу, где озеро Бабинское соединяется с озером Хаболовским речкой с необыкновенным названием — Святой, мы зимовали три месяца: ноябрь, декабрь и январь. Построили из бревен подобие избушки. С собой ничего взять не успели, поэтому питались плохо. Когда немцы оставили сожженное Мукково, беглецы по льду озера пробирались в деревню и вскрывали ямы с картошкой, припасенные с осени. 1 февраля 1944 года нас освободили. Жить нам с мамой было негде...
Сегодня на месте Мукково просторное, гектаров в пятнадцать, покатистое в сторону Бабинского озера поле, от края до края заросшее высоченной травой с простыми и трогательными розовыми цветами. Цветов много. Один — к одному. По этой траве даже ходить тяжело. Она такой плотности и биологической силы, что ее не прокосить никакому косарю. А когда смотришь на это поле с дальней кромки, как бы чуть свысока, то, кажется, будто всю бывшую деревню Мукково и все то, что здесь было создано русскими людьми в 30-е годы двадцатого века, Господь накрыл легким и нежным ситцем...
63 9-й ОЖДАБ — В. Б.
64 т.е. снова заняли позиции на «объекте 500» — В. Б.
65 Например, дочь командира 9-й ОЖДАБ Л. М. Тудера Алиса Львовна хорошо помнит, что их семья вместе с отцом длительное время жила в Мукково, но где географически находится это место, указать не в состоянии.
66 О том, какую роль сыграл этот человек в судьбе одного из железнодорожных артиллерийских транспортеров ТМ-III-12 читатель узнает позже.
67 Сергей, как выпускник легендарной «Можайки», нынешнего военно-космического университета имени Можайского, всегда имел самый живой интерес к теме моих изысканий, во всем помогал мне и поэтому тоже решил ехать на поиски Мукково.
68 Это обстоятельство показалось мне символичным. Почти семьдесят лет назад в Мукково краснофлотцы и командиры ласково называли железнодорожные артустановки ТМ-III-12, ТМ-I-180 и другие по первым буквам их шифра — «Татьяна Михайловна». Теперь здесь несет воинскую службу симпатичная реальная женщина — Татьяна Марковна — тоже «ТМ».
69 Слышала эта земля и германскую речь. Немцы, используя разветвленную систему железнодорожных коммуникаций в этих местах, в период блокады Ленинграда наладили здесь массовую заготовку и вывозку деловой древесины.
<< Назад Вперёд>>
