Управитель Бейтон
По заявлениям Ф. Литвинцева началась длинная переписка, типичная для того времени, и возникло сложное судебное следствие, в котором, как в капле воды, отразилась радуга всех цветов судебной волокиты.
Бейтону по обвинениям его во взяточничестве пришлось в 1738 году отвечать при допросах на 79 пунктов. Тактика этого пройдохи, представителя длинной цепочки служилых людей фамилии Бейтонов, ряда поколений типичной паразитической семьи карьеристов, взяточников и насильников, была очень простая. Сперва требовалось все отрицать. Так как заявителей было много и следствие неизбежно затягивалось, то часть из них, не желая тратить время и деньги на разъезды, попускалась своими интересами, другие впадали сами в затруднения, например, по болезни, третьи умирали, четвертые уезжали или шли в рекруты — и естественно выпадали из рядов истцов. Чем больше было заявителей, тем дольше затягивалось следствие, тем сильнее выбывали челобитчики. Но какая-то часть их, конечно, оставалась. Тогда выступало на очередь другое средство «защиты», именно сговор о мировой с теми заявителями, согласие которых на прекращение исков покупалось дешевой ценой. Наконец в общей системе «зашиты» большое значение имели несовершенство и подкупность судебного аппарата и разные случайные обстоятельства: утеря челобитчиками документов, неразбериха н присутственных местах, довольно частые амнистии. Помогали выпутываться и друзья, и тем лучше, чем больше слабели ряды врагов.
Подпись Матвея Бейтона.
Уменье лгать, ждать, подкупать приносило тем лучшие плоды, чем длительнее и медленнее вершилось правосудие. Кривые дороги были вернее прямых.
Случались, разумеется, неудачи и у пройдох, даже при «правильной» тактике борьбы с челобитчиками. И тогда приходилось «приносить извинение» и возвращать какую-то дробь полученных взяток.
Следствие по делу Бейтона хорошо подтверждает все сказанное о тактике подследственных взяточников.
Дело Матвея Бейтона возникло благодаря необыкновенно настойчивым усилиям Федора Литвинцева и вопреки стремлениям воеводы Кондратьева направить следствие на путь бесплодной переписки.
Донесения Литвинцева и отписки Кондратьева сосредоточены в одном из дел о Бейтоне за 1739 год (Фонд 75, опись 2, арх. № 250).
Литвинцев подал в общей сложности 15 донесений о взятках Бейтона. Есть основание полагать, что часть донесений попала в Сибирский приказ, так как в 1744 году из Москвы последовал запрос по этому делу.
Илимские крестьяне выдвинули против Бейтона обвинение в 79 взятках. С 64 крестьян было взято 1095 рублей, т. е. в среднем 17 рублей с человека. Но были и довольно крупные взятки: 55 рублей Бейтон сумел вытянуть с крестьянина Черных, 90 рублей с крестьянина Ступина. Позднее общая сумма взяток была установлена в 1319 руб. 50 коп. (Фонд 75, арх. № 1961, лл. 54-63).
Кроме денег, Бейтон брал разными вещами. В его руки перешло 14 коней, 11 коров и быков, 90 пудов хлеба, один плот сена, 4 соболя, 8 лисиц, в том числе одна черная, 2 рыси, 100 белок, сукно, ковры, холст, кружева, парча и другие ценности. Пользовался он и бесплатными подводами «для своих прихотей».
Бейтон на все пункты отвечал отрицательно, делая иногда замечания о безосновательности обвинения.
Изредка, когда это не было опасно, Бейтон кое в чем полупризнавался, выдавая взятки за подарки. Один крестьянин будто бы подарил ему «за честь» бычка, другой подарил коня, но Бейтон, дескать, поил его за это вином, третий «поклонился мне оным жеребцом за честь», еще про одного он выразился так: «за честь подарил сына моего жеребенком трех лет да кланялся мне за честь же бычком трех лет». В числе таких доброхотных деятелей назван Бейтоном, видимо по оплошке, крестьянин, у которого был только один сын. Отсюда можно заключить, что взятки брались не только по рекрутскому набору (Фонд 75, опись 2, арх. № 1436, лл. 34-42).
Крестьяне и казаки на допросах и при очных ставках с Бейтоном не только точно указывали размеры взяток, но и средства, которыми пользовался Бейтон при вымогательстве. Одни показали, что вынуждены были давать взятки «из за батожья» или «бил его батожьем», другие, что Бейтон «держал их недель по шти и по пяти и по четыре» (Фонд 75, опись 2, арх. № 233).
Взятки большею частью брались на месте, так как Бейтон неоднократно выезжал в разные волости — в Яндинскую, Братскую, трижды в Верхне-Илимскую. Это тоже сильно осложняло следствие, так как вызов крестьян из многих и дальних деревень был для властей затруднительным, а для пострадавших — отяготительным.
Поэтому когда Лоренц Ланг возобновил по предложению Сибирского приказа следствие о Бейтоне, то многие крестьяне махнули на свои убытки рукой.
Лоренц Ланг обнаружил, что надлежало привлечь к делу 94 свидетеля, что из них 62 человека подтвердили взяточничество Бейтона, отказалось от исков 24 человека, а 8 крестьян вовсе не были опрошены, «а Бейтон в ответах своих... заперся и извинения ни в чем не принес». Следствие велось так, что, по мнению вицегубернатора, и допрошенные 62 свидетеля «ни в чем ево, Бейтона, точно не уличили».
Иркутская провинциальная канцелярия, заслушав распоряжение Сибирского приказа и соображения Лоренц Ланга, определила: считать, что следствие велось «не по форме», что все дело основано на заявлениях только Федора Литвинцева, а не самих пострадавших и что они могли бы сами писать, «понеже те обидимыя не безгласны». Поэтому провинциальная канцелярия решила Бейтона освободить, а крестьянам предложить подать заявление от своего имени (Фонд 75, арх. № 1225, лл. 123-126).
Все же в 1744 году дело Бейтона было несколько подвинуто: его по указу иркутской провинциальной канцелярии привозят в Илимск. Сюда же должны были прибыть и истцы.
По в Илимск приехали только крестьяне Нижне-Илимской волости, причем они дали такие ответы, которые свели на нет все дело. Один из крестьян сказал, что он не истец, другой — «просить о том не желает», 12 остальных заявили, что могли бы дать показания позднее, в декабре, «а ныне им за страдным временем (июль) ехать невозможно» (Фонд 75, арх. № 1223, лл. 105-107).
Сибирский приказ, не получая сведений из Иркутска о Бейтоне, в мае 1749 года и в декабре 1751 года предписал вице-губернатору довести дело о Бейтоне, а попутно и о его жене, до конца.
Вполне возможно, что Федор Литвинцев играл какую-то роль в появлении этих указов Москвы.
На беду Бейтона в Иркутске действовала тогда «следственная сибирских и камчацких дел комиссия». Она установила, что жалобы оекских крестьян, которыми управлял Бейтон, правильны, и велела вернуть им взятки, а Бейтона бить плетьми. То и другое было исполнено.
На основании распоряжения Сибирского приказа в Илимск посылается сержант Тобольского полка для помощи воеводе в ускорении следствия над Бейтоном. Туда же должен был выехать и Федор Литвинцев.
Напуганный Бейтон в январе 1752 года заявил, что все обвинения илимских крестьян признает правильными, обязуется возвратить им взятки в сумме 99 руб. 30 коп. и просит освободить его от посылки в Илимск.
Конечно, он действовал не только под влиянием неожиданно сложившихся для него неблагоприятных обстоятельств, но и по простому расчету. Дела были совершены 14 лет тому назад, а в это время была объявлена амнистия, освобождавшая его от наказания, но не от возврата взяток. Сумма же исков по сравнению с начальной величиной сильно понизилась, так как большинство пострадавших не подало исковых заявлений. Кроме того, поездка в Илимск могла потребовать от Бейтона больших издержек. Стало выгоднее платить по искам, чем судиться.
Но иркутская провинциальная канцелярия не могла нарушить прямое распоряжение Сибирского приказа. Бейтона посылают под караулом в Илимск, предлагая илимской воеводской канцелярии вернуть крестьянам взятки при Бейтоне под расписки и «не чиня им в том ни малейшей волокиты, а Бейтону поноровки» (Фонд 75, арх. № 1961, лл. 52-53).
В следственном деле о взятках Бейтона есть «реэстр, что с кого брал Матвей Бейтон взятков с крестьян и прочих имянно», но он, видимо, не закончен. Список («реэстр») составлялся несомненно пристрастным лицом. Об этом можно заключить по примечаниям, сделанным против имени каждого из 84 пострадавших крестьян.
Ответ, что истец — «не челобитчик» встречается в «реэстре» 46 раз, пометка — «не сыскан» (илимской воеводской канцелярией) — 9 раз, «послан нарочной» — (для допроса) — 4 случая, «не бирывал (Бейтон) и не челобитчик» (пострадавший) — 10 случаев, «умре» — 3 случая, «умре, а наследники от иску отказались» — 7 случаев. Наконец, о 5 пострадавших в списке никаких отметок не сделано (Фонд 75, опись 2, арх. № 274, лл. 45-52).
Следовательно, из 84 крестьян отказались от иска 63 человека.
Все это означало, что Бейтон, будучи в Илимске, сумел еще понизить сумму предъявленных ему претензий, действуя на крестьян всеми доступными ему мерами. Немало содействовали ему в этом зажиточные крестьяне, сыновей которых он некогда освобождал от рекрутчины.
В июле 1772 года он предъявил воеводе ряд писем, в которых челобитчики отказывались от исков. Вот одно письмо: «Милостивый наш государь Матфей Яковлевич. Слышно нам, что Федор Литвинцев в Ыркуцку на вашу милость показал доношением, бутто изволил ты взять с нас взяток от рекруцкого набору И то он, затеев, бьет челом на тебя напрасно. И ваша милость, у нас... ничего не бирал. А мы на вас бить челом не желаем, понеже не папаткою изволили с нас взять и не от рекруцкого набору. И в том вашей милости для уверения сие пишем» (Фонд 75, арх. № 1961, лл.66-69).
Письмо было от крестьянина Кокшарова. но писал его едва ли не сам Бейтон.
Воевода Попов, согласно этому и подобным ему письмам, велел выключить из исков 45 рублей и 4 соболей. Сумма претензий снизилась таким образом до 50 руб. 30 коп. Губернская канцелярия сочла на этом дело законченным.
Тогда Бейтон передал илимской воеводской канцелярии 50 руб. 30 коп. для раздачи истцам. Он не преминул указать лицемерно, что многие из крестьян «живут от Илимска в дальном растоянии... им в нынешнее работное время [ехать] будет не безобидно». Истинная цель этого жеста была проста: «мне, нижайшему, от долговременного в Ылимску житья произойдет конечное раззорение» (Фонд 75, арх. № 1961, л. 71).
Так, в ходе непомерно долгого следствия крестьяне забыли вины своего обидчика; может быть другие, более свежие деяния таких же жуликов вытеснили из их памяти поборы Бейтона и они удовлетворились предоставленным им правом получить 1/40 того, что некогда забрал у их отцов управитель.
Таково лицо Матвея Бейтона, скрытая деятельность которого была случайно разоблачена доносами его недруга, может быть, мстившего на управительское место, и таковы результаты 35-летнего разбирательства.
Потомок Матвея Бейтона в конце века не без выгоды для себя подвизался в должности городничего в г. Киренске.
<< Назад Вперёд>>
