Переселение крестьян на Аргунь
В 1723 году в Илимском остроге и в острогах и слободах воеводства появилось необычайное лицо — иркутский сын боярский Алексей Главинский, который «по указу его императорского величества и по инструкции» производил отбор крестьян «для преселепия в Дауры на Аргунь к серебряным заводам» (арх. № 164, св. 17, лл. 197-199). Он отобрал 100 пашенных крестьян и хлебных обротчиков, которые должны были вместе с семьями, т. е. в числе около 1000 человек, ехать через Иркутск на место назначения. Отбор охватил почти все волости Илимского воеводства; число назначенных к переселению дворов составляло:
Братский острог 23
Яндинский острог 11
Bepхне-Илимская слобода 1
Ново-Удинская слобода 5
Илгинский остр ог 12
Тутурская слобода 4
Орленская слобода 5
Усть-Кутский острог 5
Криволуцкая слобода 9
Киренский острог 7
Чечуйский острог 9
Нижне-Илимская слобода 9
Таким образом, пашенные крестьяне и хлебные обротчики Илимского воеводства, столь недавно освоившие северно-таёжные пространства Ангаро-Илимо-Ленского края, используются Петром I для земледельческой колонизации Приаргунья. Землепашцы с берегов Илима, Лены и Ангары несли на новые места свои хозяйственные навыки, свои агрономические знания, приобретённые тяжелым трудом.
Видимо, из Илимского воеводства направлялись частично люди в Дауры для развития земледелия и в более раннее время, как о том можно судить по челобитью Афанасия Сенотрусова в Сибирский приказ. Он в 1703 году просил поверстать его в службу и в частности ссылался на заслуги своего отца, умершего в Нерчинске в 1702 году. Отец был послан из Илимска «и веленоему в Нерчинску учинить хлебной пахоте опыт, и завесть пашню. Приехав учинил опыт и хлеб сеял и за помощью божиею по тому опыту хлеб в Нерчинску уродился. И на то смотря, тутошные жители учали пашни разводить и хлеб сеять». На обороте помета: «Поверстать»1.
Способ отбора людей на Аргунь отчасти раскрывается из заявления хлебного обротчика М, Попова от 2 сентября 1723 года: «В нынешнем, государь, 723-м году августа в... день по указу вашего величества и по выбору Нижно-Илимских выборных пашенных крестьян записан я, раб твой, иркутскому сыну боярскому в записку для поселения на Аргунь на пашню. А оные выборные десятцкие Семен Белобородов, Василей Лыткин выбрали меня, раба твоего, в неволю. И я, раб твой, нищ и убог и одинак и поднятися мне, рабу твоему, для оного поселения в Дауры на пашню нечем. А по указу в Илимское воеводство велено для того поселения в Дауры на пашню выбирать людей добрых и прожиточных и семьянитых, а одинаких не выбирать» (арх. № 164, л. 215).
Следовательно, отбор осуществлялся представителями крестьянства, десятскими или специально выбранными для этой цели лицами.
Приведённый документ вместе с тем раскрывает один из известных нам протестов против отправки с места, ставшего второй родиной, в дальние даурские края. На заявлении имеется помета илимского земского комиссара, как назывались тогда воеводы, — «Послать указ, велеть справиться». Конца дела нет, но его можно восстановить, прочитав в другом документе (арх. № 213, лл. 122123) имена крестьян, действительно отправленных на серебряные рудники. Челобитчика среди них нет.
Ещё один протест против переселения становится известным из письма, отправленного «наборщиком» А. Главинским в Илимск 19 августа 1723 года: «Благородный господин, илимский земский камисар Петр Иванович, по указу его императорского величества выбрал я в Чечуйску — остроге пашенных крестьян и хлебных обротчиков на Аргунь. А ныне оные крестьяне и хлебные обротчики против посланного моего иркутцкого служилого Прокопья Байбалова (м.б. Байкалова?) учинились ослушны и не пошли, а именно — Июда Солодов, Сидор Черных. Того ради прошу, дабы [по] указам его императорского величества повелено было крестьян выслать в Иркутск (в подлиннике обычное — «выркуцк») с нарошным посылыциком». На письме рукой Соловарова написано: «О высеки (высылке?) послать указ», т. е. послать указ приказчику Чечуйского острога о высылке ослушных крестьян. Такой указ о высылке «под опасением немалого штрафа» имеется в делах Чечуйского острога (арх. № 164, л. 207).Двое крестьян из Яндинской волости жаловались в Иркутск, что «яндинские пашенные крестьяне выбрали к тому набору пашенных же крестьян Никифора Анцыферова, Василья Суслова и оные выборщики Никифор с товарыщем, наровя себе и детям своим и внучатам и братьям и племянником и родственником своим, прожиточным и семьенистым..., наровя и другим соседям своим, пашенным крестьянем семьянистым и прожиточным... от оного набору свободили. А их (т. е. челобитчиков) напаткою своею выбрали, недостаточных и увечных». Они просили выбрать других. Иркутск предложил Главинскому расследовать это заявление и выбрать «добрых и пожиточных и семьянистых» (Россыпь, № 54, св. 6, лл. 154-155).
Вероятно протестов было больше, но они до нас не дошли. Есть, правда, один случай, когда крестьянин поехал добровольно; но, в общем, вряд ли кому хотелось сдвигаться с освоенного места, бросать хозяйство и менять привычную жизнь на неизвестные перспективы. Зажиточная часть деревни, пользуясь своим влиянием, в ряде случаев добивалась выбора переселенцев из бедноты. Несомненно, что на местах отбор людей для переселения на Аргунь шёл по указке богатых крестьян и был использован в личных целях приказчиками и крестьянской администрацией. Об этом говорит дело об отправке в Дауры усольского соловара Степана Карпова. Усть-Кутский приказчик Яков Косыгин вместе с «наборщиком» наметили отправить на Аргунь соловара (арх. № 164, лл. 156 и 161). Из последующих дел выясняется, что на приказчика был послан «пищиком» донос в Илимск (лл. 166-168). За соловара, увеличивавшего добычу соли и исправлявшего ошибки его предшественника, вступился воевода Соловаров. Приказчик должен был подчиниться, и вместо Карпова на Аргунь был послан из Усолья пашенный крестьянин С.Р. Головин (л. 189).
Можно отметить ещё случай, когда сын крестьянина, оставшийся по болезни дома, просил не отсылать его на Аргунь, к отцу. Это был Семён Большая Шапка, пашенный крестьянин из дер. Больше-Окинской. Но, хотя со времени отъезда на Аргунь прошло 3 года, воевода дал Семёну подорожную и выслал его в Иркутск (Россыпь, № 66, св. 7).
Отобранные на поселение к серебряным заводам крестьяне должны были собственными средствами выехать в Нерчинск на Аргунь в том же 1723 году. В россыпи дел Илимского воеводства имеются два черновика письма воеводы Соловарова от 12 сентября 1723 года, посланные Тутурскому приказчику Ивану Буторину, освещающие путь движения группы крестьян на Аргунь.
В первом даётся указание о 4 семьях пашенных крестьян Тутурской слободы, что им необходимо «сеяный хлеб снять и всякие свои пашенные заводы распродать», для чего приказчику предложено оставить по одному человеку из семьи, а остальных, с женами и детьми, выслать нынешним летним (?) временем. Одиноких же не высылать до зимнего времени и взять с них поручные.
Второе письмо, являющееся, надо полагать, как и первое, ответом на запрос приказчика, относится к 20 семьям пашенных крестьян Нижне-Киренской, Криволуцкой и Усть-Кутской слобод, которые «доехали де до Тутуры, а иные до Качику и кони их все пристали, а подняться до Иркутска не на чем». Соловаров предлагает приказчику: этих крестьян из Тутурска не высылать и на прежние жилища не отпускать, а «ехать им по первому зимнему пути неотложно».
На основании этих писем можно догадываться, что всё трудное дело переселения за 2000 вёрст легло на плечи самих переселяемых. Из других дел видно, что за ними шли неотступно все старые платежи и недоимки.
На место ушедших крестьян, в их пашню, как тогда выражались, стали садиться другие крестьяне, хлебные обротчики, крестьянские невёрстанные дети и другие представители илимского населения. Совершалось это обычным путём: желающий занять место подавал челобитную приказчику, который пересылал её в Илимск, там приказная изба (в 1726 г. — земская изба) давала справку, что земля свободна, земский комиссар писал «приговор», приказчику посылалась наказная память или указ. Уже в конце 1723 года началась подача таких челобитных. Если этот порядок нарушался, то владение землёй признавалось незаконным. Государство строго следило, чтобы из его рук не выпало регулирование крестьянской экономики. Вот один из таких случаев нарушения установленного порядка: 13 сентября 1723 года хлебный обротчик Киренского острога О.П. Рыбаков в челобитье заявляет, что пашенный крестьянин Чечуйского острога Иван Ларионов сын Решетников «волею пошел в Дауры... Двор и гумно своим умышлением продал и отдал на безценок. И та купчая писана не площадью (т. е. не площадным писцом, откупавшим письмо) и у записи в Чечюйску в судной избе не была. И с той купчей в твою императорского величества в казну пошлин не плачено». Челобитчик просит отдать землю и двор ему. Далее следует справка земской избы и приговор воеводы — землю отдать челобитчику, а купцам отказать.
Какова была дальнейшая судьба илимских крестьян, волей Петра I переброшенных в Даурскую землю, сказать трудно. Но, видно, тяжко пришлось им в первые же годы прихода на новые места, ибо вскоре Иркутская канцелярия начинает рассылать по городам Сибири списки крестьян, бежавших с аргунской пашни.
Через 10 лет после отправки илимских крестьян к серебряным заводам, 18 августа 1733 года илимская воеводская канцелярия по предписанию из Иркутска рассылает по волостям указ о сыске беглых крестьян с нерчинских заводов и прилагает «реэстр» беглых заводских крестьян: «Помянутые де беглецы, не хотя серебряных заводов у работы быть и от хлебного недороду многоечисло людей бежало, а на них де, беглецах, имеетца на прошлые годы подушные и данные от берхамта заимные деньги». Для поимки беглецов в Усть-Кутский острог были направлены два рекрута. В «реэстре» названо 30 крестьян, из них некоторые бежали с семьями. Всего бежало 55-60 человек, не считая женщин. Среди них находятся Сава Суворов «з детьми», Игнатья Широколобова дети — Иван «з братьями», Иван Шелопугин, Алексей Муратов с братьями и другие крестьяне, которых легко отыскать в списках 1723 года. Бежали и дети Ивана Решетникоза, того единственного добровольца, о котором упоминалось ранее.
Кроме илимских крестьян там же среди беглецов названы 33 человека из Томска, 6 человек из Енисейска и 7 «старопоселенных» (Россыпь, № 130, св. 14).
Сохранилось письмо из Илимска в Усть-Кутский острог, помеченное 10 мая 1736 года, в котором сообщается, что из Иркутска велено сыскать беглых с Нерчинских заводов мастерских детей, подьячих и крестьян; к этому добавляется: «чтоб вы, приказчики, вышеобъявленных нерчинских крестьян всяк своего ведомства сыскивали, а сыскав, присылали в илимскую канцелярию». Списка, приложенного к этому письму, не сохранилось.
Невольно возникает вопрос, не дожили ли до настоящего времени потомки первых переселенцев из Илимского воеводства в тех местах, куда они были некогда переведены? По наведённым справкам оказалось, что в с. Дурой Быркинского района половина крестьян носит фамилию Былковых. Хлебный обротчик Иван Былков и пашенный крестьянин Леонтей Данилов Былков были отправлены из Братского острога. В Борзинском районе в ряде сёл распространена фамилия Тюкавкиных. Егор Тюкавкин переселился из Ново-Удинской слободы. В с. Ново-Цурухайтуй на р. Аргуни есть коренные жители Поляковы. Пашенный крестьянин Пётр Поляков уехал в 1723 году из Илимского острога. За Байкалом хорошо известен партизан Погадаев, по его имени назван однн из крупных совхозов, в Нерчинске эта фамилия встречается до сих пор. Пашенный крестьянин Василий Погадаев переселился в Дауры из Яндинского острога. В Нижне-Илимском районе до сих пор живут Погадаевы и есть деревня Погадаева. Значит, с большой долей вероятности можно допустить, что переселённые свыше 200 лет тому назад на пашню к сереброплавильным заводам пашенные крестьяне Илимского воеводства не затерялись бесследно и что потомки некоторой части их продолжают благополучно здравствовать и доныне.
1 Сибирский приказ. Книга 1372, лл. 147-149.
<< Назад Вперёд>>
