Илимская пашня. Том I. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века

Местное русское население в годы завоевания Сибири и в последовавшие затем десятилетия само несло воинское бремя — возводило остроги, стояло на острожных стенах, участвовало впоходах. Главную военную силу составляли казаки и вообще служилые люди, а в случае нужды к ним на поддержку привлекались промышленные (гулящие) люди и сельские жители. Казак носил в душе крестьянина и брался за соху, откладывая пищаль и саблю, если в них миновала надобность. В свою очередь крестьянин легко превращался в казака. Для охраны сибирских границ в Даурии, Илимск в середине XVII века не раз высылал своих казаков, и многие сложили там свои головы. В конце XVII века, именно 24 июня 1680 года в грамоте из Сибирского приказа на имя илимского воеводы было велено «в Ылимску и в уездех — в острогах и слободах для обережи от прихо[ду] воинских людей приверстать конных казаков 50 человек». Но вместо конных казаков (их всего было 2 человека) в Яндинской волости выделяется 12 беломестных казаков, главным образом, из казачьих детей, согласно их челобитьям. В 1708 и 1710 годах было повёрстано ещё 2 человека, в 1720 и 1721 годах ещё 13 человек. Всего в конце первой четверти XVIII столетия в Илимском воеводстве, в Яндинской волости, имелось 29 беломестных казаков. Они пахали вместо жалованья пашни и платили в начале XVIII века умеренный оброк, в среднем несколько менее 2 четвертей ржи на хозяйство в год.

Создание Петром I регулярной армии покоилось на новых принципах набора солдат и на широком участии населения в несении расходов по содержанию военных сил России.

Но ввиду того, что реформа армии коснулась илимских крестьян лишь в конце рассматриваемого времени, в настоящей работе по этому вопросу можно использовать лишь несколько документов.

Первый набор солдат в Илимске производился по указу от 20 февраля 1705 года, исходя из числа дворов, учтённых переписью 187-го, т. е. 1679 года. Эти солдаты назывались даточными. Велено было собрать «даточных, з 20 дворов человека, добрых и человечных с 15 до 20 лет, женатых и холостых» (арх. № 53, св. 4, лл. 81-84). О наборах 1705 и 1706 гг. сохранилась подлинная грамота из Сибирского приказа (арх. № 96, св. 10, л. 431). На солдат, взятых по этим указам, собирались деньги с каждого двора; например, в Усть-Кутском остроге двое десятских собирали по 9 алтын с двора (арх. № 95, св. 10, лл. 14-15).

В 1710 году в Илимском ведомстве было набрано и отправлено в Москву 207 человек. Но часть из них в декабре 1711 года из-за трудностей зимней дороги была распущена до весны по домам (арх. № 100, св. 10, лл. 4, 7).

В наряд 1715 года было велено собрать согласно тем же переписным книгам 187-го года «с крестьянских, з бобыльских да задворных и з деловых людей с семидесяти с пяти дворов по человеку в рекруты». Выбранные в службу лица доставлялисьв Илимск, где подвергались осмотру управителем Любавским, после чего, если рекрут признавался годным, производился сбор денег с населения. Например, 25 февраля 1716 года даётся распоряжение в Усть-Илгинский острог собрать рекруту, выбранному от этой волости, «на правиант и на рублевые деньги и на дорожной проезд, на корм и на наем подвод» с 87 дворов по 4 алтына, всего 10 рублей 14 алтын 4 деньги (Россыпь, № 36, св. 4; ещё о наборе 1715 года имеются данные в деле, арх. № 117, св. 12, л. 511).

Другим известием о наборе рекрутов в Илимском воеводстве является указ из Илимска в Илгинский острог от 31 мая 1720 года Ивану Корелину: «По указу великого государя велено в Илимску и в уездах с посацких и с крестьян собрать рекрут с 89 дворов по человеку, по переписным книгам (1710 года), добрых и в службу годных. И на каждого рекрута указных денег да на корм им и на дорожной проезд и на прогоны по семи рублев по 10 алтын на человека» (Россыпь, № 45, св. 5). На основании этого Корелин должен был организовать выбор одного рекрута и собрать для него с крестьян деньги.

Выбор рекрутов производили сами крестьяне или их уполномоченные. В рекруты обычно выбирались люди, чем-нибудь неугодные для деревни, или чаще — для её зажиточной части. Поэтому нередко посылались лица, непригодные к несению военной службы и их из Илимска или из Иркутска отсылали обратно, требуя выбрать новых, годных к службе рекрутов.

По указу 1721 года в Сибири с 36326 дворов, учтённых по переписи 1710 года, набиралось 447 рекрутов, т. е. по одному человеку на 81 двор (арх. № 140, св. 16, лл. 450-462).

В 1723 году в Илимск поступило требование выбрать рекрутов из расчёта 1 человека на 95½ дворов (Россыпь, № 54, св. 6, л. 144). Одновременно, согласно копии указа из камер-коллегии в Тобольск, надлежало собрать на содержание рекрутов по 5 рублей с каждых 115 дворов, а с купечества «с десятой деньги», т. е. 10% их дохода (л. 192).

В 1725 году рекрутов выбирали уже не по числу дворов, а по числу душ, одного человека на 250 душ мужского пола (Россыпь, № 61, св. 7). Так как обнаружилось, что крестьяне часто выставляли негодных рекрутов, то особой промеморией из Илимской земской канцелярии «на съезжей двор фискальского ведомства» было предложено, «чтоб (фискалы) при рекруцких наборах смотрели неоплошно» (Россыпь, № 62, св. 7, л. 282). Мера эта мало улучшила качественный набор рекрутов. Позднее при наборе рекрутов возникли злоупотребления воевод, освобождавших за взятки детей зажиточных крестьян. Богатая часть деревни добивалась освобождения от рекрутчины на собраниях крестьян, где она имела веский голос. Если, несмотря на это, в набор попадали сё представители, то пускались в ход взятки.Если же и это не удавалось, то она нанимала за себя рекрутов из местной бедноты.

Можно для примера взять дело 1726 года (Россыпь, № 63, св. 7, лл. 424-428). Сын крестьянина из Братского острога Григорий Иванов сын Лухмягин подал в илимскую воеводскую канцелярию доношение, что в 1725 году он был выбран в рекрутскую службу. Но вместо себя он нанял сына крестьянина из Нижне-Илимской слободы Агапита Афанасьева сына Палкиных. Лухмягин просил вместо него направить на службу «оного наемщика».

По заявлению была сделана в канцелярии выписка, что согласно печатного указа от 17 декабря 1717 года разрешается нанимать вместо себя рекрутов, но не из беглых солдат и не из воров. А если «наемщик» (наёмник) сбежит, то велеть вместо него брать нанявшего. Воевода, получив справку, велел допросить «наемщика» при фискале. Далее идёт запись допроса. Палкин оказался годным, указал, что он не вор и «в приверске в пашне не бывал», тягла не несёт (в другом месте он назван хлебным обротчиком), не наказывался, что за него есть поручители, а он «охотою своею итти желает». Находятся два поручителя, рекруту выдают подорожную, и он отправляется в дальнюю путь-дорогу.

<< Назад   Вперёд>>