«Иноземцы же иноязычники с жилищи многие роды»
В сей книге всея Сибири городов карты сняты с тех имянно и подлинно, и подписано наличие описанием разных земель, и украин, и стран с прилежащими жительствы снискателное изоображение городов и слобод, острогов и погостов, и ясачных городков и волостей розных язык: калмыков, мугалцов, татар и остяков, вогуличь, самоеди, якутов, тунгусов и братов, и киргиз ясашных и неясачных тоземцов, всяких урочищь, рек и озер, лесов, каменей и степей, и немирных родов кочевых преходных орд с прилежащими землями соседних жилищь внутренней всей Сибири и соседей округлых орд — татарской, башкирской, казачьи, бухарские, хивинские, барабинские, кыргызские, мунгуцкие, богдонские, китайские, даурские, брацкие, якуцкие, коряцкие, мангазейские, полукские, самоецкие, остяцкие, вотяцкие, чувашской и черемизской и копчашской10.
Подобным образом, когда Ремезов перечисляет свои источники, пытаясь подтвердить сведения, содержащиеся в его компиляциях, он включает не только «всяких розных чинов русских людей», жителей, землепроходцев, купцов, приказных людей и картографов, к которым он обращался, но также «и иноземцов иностранных жителей пришелцов в Тоболеск старожилов памятливых бывалцов». Каталогизируя своих информантов по отдельности, по русским городам, из которых они происходили, он перечисляет «казанцов, уфимцов, пермяков, усолцов, хевролцов, яренчан, устюжан, мезенцов, холмогорцов, корелцов, пинежан, новгородцов»11. Не менее заинтересованный в разнообразии инородцев, с которыми он сталкивался, в одном из дюжины похожих уездных планов в «Чертежной книге» Ремезов обозначает территории юкагиров, чуванцев, анаулов, чукчей, ламутов, коряков, тунгусов и ходов12.
Здесь, как и в описаниях природы, Ремезов более красноречив и многословен, чем другие служилые люди приграничных областей, но по тону и по сути он ничем не отличается от своих менее литературно одаренных коллег. Федор Байков так же подробно перечислял народы, их особые традиции и места обитания в рассказе о своем путешествии в Китай: «А на устье тоя реки Вагаю юрты татарские; а живут в тех юртах Тобольскаго города служилые татара». «А живет тут калмыцкой лама, подле Иртыша на левой стороне». «А в Кабан-Гусане поставлена мечеть калмыцкая: кирпичь жженой». «А в горах улусы калмыцкие, многие кочевные, Аблая-тайши... а в степи калмыки Аблаевы кочевые ж». Далее он упоминает Аблаевых оседлых земледельцев-бухарцев: «...а избы у них, в которых живут, глиняные»; говорит о монголах: «А у мунгальских людей язык с калмыками один, а тайши у них многие»; и о тюбейцах, живущих в Китае и говорящих по-монгольски, и т.д.13. Петр Бекетов, встречая «тунгусские, брацкие и мунгальские» народы, описывал их характеристики. Владимир Атласов подробно фиксировал обещания верности и дани «люторов»*, юкагиров, курильцев, камчадалов, неясачных оседлых и кочевых коряков и тех, кто передвигался пешком, на оленях и лошадях. Он тщательно проводил различия между этими народами. Про одну группу неясачных коряков он пишет: «.а питаютца они рыбою и аманатов не держатца». У камчадалов «луки усовые китовые», стрелы из камней и костей и нет железа. Атласов даже утверждал, что встретил пленника из «Узакинского государства» — предположительно, части Индии14.
Сами перечни могут передавать смыслы, как положительные, так и отрицательные. Историк Г.П. Федотов, говоря о «Поучении» Владимира Мономаха, великого киевского князя XII века, признает действенность перечней. Мономах «говорит о природе как о проявлении любящей доброты Бога. Он может только назвать все чудеса Божественного творения — солнце, луну, звезды и различных животных и птиц, но его непритворное восхищение переполнено радостью и нежностью»15. Подобное удивление и восхищение слышно в некоторых из этих реестров коренных народов Сибири, подчинившихся или обреченных подчиниться мощи суверенного царя. Старательные описания — вербальные и наглядные — различных жилищ разных племен иллюстрируют тот же интерес к каталогизации коренных народов и их обычаев. Карты и иллюстрации Ремезова усыпаны круглыми юртами, остроконечными шатрами, похожими на улья жилищами, мечетями и храмами. Его чертеж верховьев реки Тобол особенно богат изображениями разнообразных жилищ и священных мест (вклейка 25). На чертеже амурских земель изображены шатры абунутов и аргунов. Кружки обозначают монгольские юрты, а красные квадраты и укрепленные заставы указывают на русские поселения (вклейка 26). На иллюстрациях в его «Летописи» представлены более детальные версии таких же шатров, юрт и мест поклонения, которые появляются на его картах (рис. 7.1). В упомянутом ранее посвящении к «Хорографической книге» три приносящих дань местных жителя, которые стоят на коленях, предлагая шкуры животных русской короне, одеты в отличительные, характерные наряды. «Сибирец», русский сибиряк, наблюдает за уплатой дани, стоя на коленях, но выпрямившись, держа в одной руке якорь в подтверждение своих заслуг землепроходца и охотника (рис. 7.2)16. Подобное внимание к изображению различий между плательщиками ясака очевидно в «Летописи» Ремезова (рис. 7.3 и 7.4). И дело не в их этнографической точности; важно то, что Ремезов, несомненно, приложил усилия к тому, чтобы сделать различия наглядными.
Не все каталоги завоевания переполнены радостью и нежностью. Доклады с мест навешивали на целые племена и группы ярлыки «воинствующих», «немирных» (т.е., еще не подчинившихся), а иногда «противных» и «нечистых». Они объединяли коренные народы под широкими названиями «иноземцы» или «туземцы», «иноязычные» и «иноверцы». Они поносили невыносимых и нераскаявшихся язычников — глупых, упрямых и неграмотных, которые пили гнилую рыбную воду и необъяснимо противились подчинению царю. По мнению Слёзкина, московиты рассматривали этих различных «иных» как глубоко чуждых, культурно неудобоваримых, как и их гнилая рыбная вода, людей, которыми нужно править и которых нужно подчинять, но не ассимилировать17. В соответствии со своим отношением к религиозному обращению московиты явно не задумывались о русификации своих новых подданных. Смешивая термины и категории, они объединяли сибирские народы в одну массу под нелепыми религиозными ярлыками, такими как «бусурьманское скверное агарянство», или говоря, что у них «веры никакой нет». В составлении перечней и подчеркивании категорий различия московиты были так же склонны к деструктивному обобщению и презрению, как и все остальные.
Рис. 7.1. Ремезов С. У. Краткая сибирская летопись. Ст. 16. В своей «Летописи» Ремезов проводит различия между жилищами различных народов; здесь мы видим шатры татарского поселения Кызл-Тура.
Рис. 7.2. Фрагмент посвящения к «Хорографической книге». Л. 8. (С разрешения Библиотеки Хоутона, Гарвардский университет.) Коленопреклоненные плательщики дани.
Карты, составленные западными коллегами Ремезова, картографами имперской экспансии в Новый Свет в XVI и XVII веках, характеризуются несколькими различными подходами к обитателям территорий, на которые они предъявляли права. На многих картах коренное население отсутствует вовсе, а новые земли изображены пустующими и доступными. Хорошим примером является составленная примерно в то же время «Карта Вирджинии, исследованной до холмов, и ее широта: От 35 1/2 градуса рядом с Флоридой до 41 градуса: Границы Новой Англии» (1651). В тексте объясняется, что «у голландцев есть плантация, и они ведут большую торговлю мехами. Река, на которую лорд Плойден имеет патент и называет ее новым Альбионом, но там расположились шведы и ведут большую торговлю мехами. Плантация лорда Балтимора начата в 1635 году; плантация сквайра Йерлейса; шведская плантация; голландская плантация». Лишь кролики, птицы и лисы обитают на незаселенных землях, где ничто не мешает европейцам конкурировать между собой (рис. 7.5). Другие картографы не убирали местных жителей, а для обозначения конкретной территории изображали декоративные фигуры в перьях, полностью или частично обнаженные. Добавляя фигуры местных жителей, европейские картографы обычно отделяли их от местности. На печатных картах туземцам отведено место в углах, как декоративным виньеткам, что добавляет произведению оттенок экзотичности и, возможно, свидетельствует о достоверности. На многих западных картах Нового Света детально изображены сцены жизни туземцев, но они вырваны из местного контекста, они нарисованы на воде, заполняя пустое пространство океана, часто в компании занятных рисунков — кораблей, ветров и морских чудовищ. На более искусных картах XVII века граверы добавляли этнографические фигуры, часто парами или семьями, создавая замысловатые обрамления по краям карт колониальных областей и оставляя сами земли свободными от присутствия коренных жителей18. Такие приемы широко использовались в картах Нового Света, сделанных западноевропейцами, хотя разные общества, с которыми они сталкивались, и разные культурные предпосылки, которые они с собой приносили, определяли различия между картами, созданными испанцами и португальцами в Мексике и Южной Америке, и картами, созданными французами и англичанами в Северной Америке19.
Рис. 7.3. Ремезов С.У. Краткая сибирская летопись. Ст. 9. Иллюстрации в «Летописи» также тщательно фиксируют этнографические различия между покоренными народами. В этом изображении оленьих пастухов, возниц собачьих упряжек и всадников на верблюдах сохраняется типичная ремезовская география с югом наверху.
На ранних картах Новой Испании и португальской Бразилии иногда представлены местные жители, работающие на благо своих хозяев, но чаще изображены зловещие сцены поклонения идолам, человеческих жертвоприношений жестоким богам и поедания каннибалами друг друга20. Эти сцены выбирались не случайно. Помимо придания сенсационности для потенциально широкой массовой аудитории, такое внимание к неестественному подчеркивало то, каким образом коренные жители грубо нарушали законы Бога и природы. Если бразильцы — каннибалы, то они сами лишили себя возможного естественного или гражданского права на земельную собственность, которую колонисты хотели заполучить21. На картах Новой Англии отображались совсем другие, менее ужасные сцены, но они служили той же идеологической цели — оправдать лишение коренных жителей их земель. Видя в основном кочевые обычаи североамериканских индейцев, английские колонисты рассуждали так: поскольку индейцы «только перемещаются по земле, как это делают лисицы и дикие звери», их земля «не занята и свободна»22. «Они не огораживают землю и не имеют оседлых мест обитания, нет у них и домашнего скота, чтобы обрабатывать землю». В заключение английские колонисты приходили к выводу, что «эта территория доступна любому, кто сможет и захочет ее возделывать»23. Индейцы, несмотря на все свидетельства об обратном, не имели организованных гражданских обществ, не огораживали свои земли и не занимались на них честным трудом. На английских картах повторялось такое видение Нового Света. Хотя на них иногда и присутствуют крошечные вигвамы или дома, чаще индейцы изображены как дикари, занятые охотой, рыбной ловлей или плавающие на каноэ — явно кочевые занятия, столь же далекие от оседлой сельской жизни, как и лесные звери, сопровождающие их на рисунках24. Чаще всего эти чем-то занятые индейцы находятся в океане или за пределами картографического изображения земли, на маленьких иллюстрациях-вкладышах. Иногда индейцы, которые охотятся, ловят рыбу или рубят деревья, изображены на земле, но эти этнографические сцены туземной жизни не имеют конкретного местоположения. Коренное население представлено на картах вне пространства и места, как ни к чему не привязанное украшение. Удачно согласуясь с европейскими идеями об отсутствии у коренных американцев оседлых жилищ и их неразвитых концепциях владения имуществом, карты подтверждали удобное предположение о том, что коренное местное население не представляет препятствий для колониальных притязаний на землю25.
Рис. 7.4. Ремезов С.У. Краткая сибирская летопись. Ст. 17. В своем историческом описании Сибири до завоевания, Ремезов изображает отношение различных народов Сибири к сибирским ханам таким же образом, как он показывает платящих дань коренных жителей, когда они приносят меха представителям царя после похода Ермака.
Хотя европейские исследователи и поселенцы редко изображали туземные поселения на своих картах, они обязательно собирали точные сведения. Очень часто исследователи публиковали рассказы о своих приключениях в Новом Свете, полные описаний и иллюстраций. Многие из этих публикаций до сих пор считаются ценными источниками информации о местных обычаях. Но они обычно отделены от самих карт, следовавших определенным традициям при изображении туземных народов. На картах колоний Нового Света часто можно увидеть надписи мелким шрифтом с названиями племен и обозначениями областей, но в целом они поражают отсутствием визуальных средств для определения местоположения коренных жителей. В атласе мира Блау-младшего, например, на карте Венесуэлы отмечены «Indios de Perito»** и «Indios Palenques»***, но в качестве иллюстраций на территории изображены огромные овцы, обезьяны и симпатичный красный попугай. Такая приблизительная, общая разметка территории резко контрастирует с аккуратными линейными делениями на карте-плане земельных владений и границ английских владельцев колоний на Бермудах, основанной на съемке местности, осуществленной Джоном Норвудом в 1618 году26. Общая тенденция для карт Нового Света — указывать названия туземных мест мелким шрифтом, но при этом обозначать красочными символами колониальные города. Так, на карте «Часть юридического округа Юкатан в Новой Испании» названы многие туземные места — Ксилотепек, Меститлан, Латеотлальпа, но только испанские города удостоены городской пиктограммы: Сьюдад-Реаль, Вальядолид27.
Рис. 7.5. «Карта Вирджинии, открытой до холмов, и ее широта: От 35S градуса рядом с Флоридой до 41 градуса: Границы Новой Англии», 1651. (С разрешения Библиотеки Уильяма Л. Клементса. Мичиганский университет.) Согласно этой карте, территория Северной Америки населена только пушными зверями и открыта для использования европейцами. Название и иллюстрации говорят о том, что конкуренция с другими европейскими колонистами представляет гораздо более важную проблему, чем наличие предшествующих прав каких-либо коренных жителей.
Карта капитана Джона Смита 1612 года, напечатанная в его «Общей истории Вирджинии» 1626 года, необычна, хотя и не уникальна, тем, что на ней имеются крошечные указания на индейские поселения в виде миниатюрных символов домов и подписей с именами вождей или названиями племен: саскуеханнок, квадрог, сеповиг. Текстовые и символические обозначения Смита настолько точны, что они оказались полезными для определения мест археологических раскопок индейских поселений. Однако в целом карта все равно производит стандартное зрительное впечатление более или менее незаселенной земли. На карте есть декоративные вставки в верхних углах, в которых нарисованы огромные фигуры индейцев. Слева Поухатан в головном уборе из перьев вершит суд перед едва одетыми туземцами, «когда капитан Смит был доставлен к нему пленником». Справа возвышается одинокий индеец, босой, одетый в шкуры, опираясь на дубинку и держа лук, еще больший по размеру, чем он сам. По сравнению с ним ландшафт выглядит карликовым. Огромный рост индейца объясняется в подписи: «саскуеханнок похожи на великанов и одеваются так». В подписях говорится, что крошечные символы обозначают «дома короля» и «обычные дома», но они почти незаметны среди насыщенной топографии карты28. Конечно, среди этих примеров встречаются исключения, но обычно на колониальных картах раннего Нового времени избегали заметных наглядных изображений туземных поселений в месте их географического расположения (рис. 7.6).
В каждом из этих случаев испанцы и англичане, их политическое видение и отношение к распространению Евангелия создавали ментальную карту, а следовательно, и последующую фактическую социальную географию рассматриваемых территорий. Хотя карты вряд ли определяли политику, они отчасти формировали культурный и политический контекст, в котором создавалась политика и исходные предположения «здравого смысла» о контурах земли и отношениях с коренными народами. Испанская Америка оставила наследие почти единообразного католицизма на большом пространстве, хотя, учитывая несовершенный характер усилий doctrineros**** и миссионеров, этот католицизм в значительной степени оставался номинальным, синкретичным или эклектичным на протяжении веков. Но на английских территориях, где миссионерская деятельность набрала силу только в XIX веке, индейцы в колониальных умах оставались неприятными, в корне чужими язычниками, что затем вылилось в устойчивую и длительную политику и практику переселения и искоренения.
Рис. 7.6. «Общая карта Вирджинии» капитана Джона Смита 1612 года. (С разрешения Библиотеки Уильяма Л. Клементса. Мичиганский университет.) Индейцы упомянуты в текстовых комментариях, но изображены вне места: в океане или на отдельных картушах.
Этнографические подробности у Ремезова передавали совершенно другую идею. Его юрты и мечети представляли население, имеющее определенное местоположение в пространстве и проживающее на идентифицируемых территориях с распознаваемыми границами. Юрты помещались на чертежах для обозначения определенных поселений и их местоположения по отношению к другим объектам местности. Если Смит и его современники (Теодор де Бри приходит на ум в первую очередь) обычно отделяли свои этнографические иллюстрации — эскизы домов, навесов и ритуалов — от своих карт, то Ремезов поступал наоборот. Он часто добавлял разветвляющиеся реки Иртыш и Тобол снизу или в качестве фона на своих иллюстрациях эпизодов похода Ермака. С помощью такой схематичной географии он располагал сцены и действия в четко определенном и имеющем безошибочное географическое положение месте (вклейка 27). Ремезов на своих картах и в своих описаниях стремился каталогизировать и описать коренные народы, закрепляя их мобильность и разнообразие в установленных местах с помощью этнографических маркеров.
8 Служебная чертежная книга. Л. 1.
9 Хорографическая книга. Л. 9 об.; Гольденберг Л.А. Семен Ульянович Ремезов. С. 138.
10 Служебная чертежная книга. Л. 1. См. также: Чертежная книга. Л. 3.
11 Хорографическая книга. Л. 3.
12 Чертежная книга; также воспроизводится в работе: Огородников В. И. Из истории покорения Сибири.
13 Посольство Федора Байкова в Китай // Записки русских путешественников. С. 342—347. Возможно, он что-то перепутал или неточно использовал терминологию, когда писал о калмыцких мечетях. Калмыки были буддистами. Но возможно, что он упоминает мечети проживающих там бухарцев.
14 Записки русских путешественников. С. 415—419.
15 Fedotov G.P. Russian Religious Mind. Vol. 1. P. 370. (Рус. пер.: Федотов Г.П. Собр. соч.: В 12 т. Т. 10: Русская религиозность. Ч. I.: Христианство Киевской Руси. X—XIII вв. М.: Мартис, 2001.)
16 Хорографическая книга. Л. 8.
17 Slezkine Yu. Arctic Mirrors. Атласов описывает гнилую рыбную воду и отсутствие веры среди камчадалов: Записки русских путешественников. С. 424.
18 Эти визуальные стратегии прослеживаются на картах, приведенных в сборнике: New England in Early Printed Maps 1513—1800: An Illustrated Carto-Bibliography / Comp. B.B. McCorkle. Providence, R.I.: John Carter Brown Library, 2001. Карта 685.1 менее характерна, поскольку территория наполнена сценами, изображающими туземцев, их дома и обычаи, что больше похоже на этнографические иллюстрации Ремезова. Об этнографических иллюстрациях по краям карт и их значении для установления господствующего гендерного порядка см.: Traub V. Mapping the Global Body // Early Modern Visual Culture: Representation, Race, and Empire in Renaissance England / Ed. P. Erickson, C. Hulse. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2000. P. 44—97.
19 Одно заслуживающее внимания исключение из этого правила можно найти на картах, созданных местными картографами в первые годы испанской колонизации Мексики. На этих картах, поразительно напоминающих московские местные карты, детально изображены деревни и земельные владения коренных жителей. Поскольку испанцы, как и московиты, стремились к тому, чтобы включить существующие общества и административные структуры в свои имперские владения, это сходство не случайно. См.: Mundy B. The Mapping of New Spain: Indigenous Cartography and the Maps of the Relaciones Geographicas. Chicago: University of Chicago Press, 1996. О неполном стирании туземных элементов с колониальных карт Нового Света см.: Rabasa J. Inventing America. P. 180—209. Особенно P. 182—183.
20 Валери Трауб описывает переход европейских картографических традиций от характерного для эпохи Ренессанса изображения местных жителей, занятых полезным трудом на фоне ландшафта, к тенденции выносить этнографические изображения на поля и в рамки (Mapping the Global Body. P. 44— 97). К примеру, см. изображение Северной и Южной Америки с индейцами, заключенными в декоративные картуши: Montanus A. De Nieuwe en Onbekende Weereld of Beschryving van America en’t zuid-Land, Vervaetende d’OorSprong de Americaenen en Zuidlanders, gedenkwaerdige togten derwaerds, Gelegendheid der vaste Kusten, Eilanded, Steden, Sterken, Dorpen, Tempels... Amsterdam: Jacob van Meurs, 1671. До P. 1; также р. 259. В этом издании также изображены зловещие сцены, встречающиеся в географических описаниях Нового Света, когда индейцы жгут и обезглавливают людей и приносят их в жертву. Например, на с. 261, 244—245; а также сцены, в которых коренные жители работают на испанских господ — на с. 230—233. См. также карту Себастьяна Мюнстера «Novae Insulae»: Mackin A. The New England Plates // Mapping Boston / Ed. D. Cobb, A. Krieger, with A. Turner. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2001. P. 77. Plate 4. Много ранних европейских этнографических иллюстраций собрано в работе: Lehner E., Lehner J. How They Saw the New World. N.Y.: Tudor, 1966.
21 См. также карту Бразилии, на которой индейцы исполинских размеров изображены на территории, но не привязаны к конкретному месту: Vaulx P. de. Atlas of 1616. На карте изображены королевские щиты, на которых показаны земли во владении Испании и Франции. Несколько находящихся вне пространства туземцев занимаются бесполезной деятельностью.
22 Роберт Кушман цитируется по изданию: Cronon W. Changes in the Land. P. 56.
23 Джон Уинтроп цитируется: Там же. P. 56.
24 Cumming W.P. British Maps of Colonial America. Chicago: University of Chicago Press, 1974; Idem. The Southeast in Early Maps; 3rd ed. / Rev. and enl. L. De Vorsey, Jr. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1998; Cumming W.P, Skelton R.A., Quinn D.B. The Discovery of North America. London: Elek, 1971; Blaeu’s The Grand Atlas of the 17th Century World. Introduction, captions, and selection of maps by John Goss. London: Studio, 1997; см. изображения туземцев в рамке: Americae nova tabula. P. 156—157; Africae nova description. P. 140— 141; изображения дикой природы и дикарей: Venezuela. P. 178—179; Americae nova tabula. P. 156—157; изображения дикарей в картуше: Virginiae partis australis. P. 170—171.
25 Эта теория больше всего применима к кочевым и полукочевым народам Северной и Центральной Америки и была менее убедительна и оправданна в случае оседлых обществ, с которыми испанцы столкнулись в Мексике и Перу. В таких случаях и там, где труд туземцев был необходим для возделывания полей, добычи драгоценных металлов или охоты на пушных зверей, европейские колонизаторы вырабатывали другие идеологические и административные формулировки.
26 Blaeu’s The Grand Atlas. P. 156—157, 164—165, 166—167, 178—179.
27 Ibid. P. 172—177.
28 Smith J. The Generall Historie of Virginia, New-England, and the Summer Isles with the Names of the Adventurers, Planters, and Governours from Their First Beginning. ano: 1584. to This Present 1626. London: I[ohn] D[awson] and I[ohn] H[aviland] for Edward Blackmore, 1632. Другие примеры колониальных карт Нового Света с крошечными индейцами, разбросанными по ландшафту, и/ или индейцами, рост которых преувеличен, в картушах и виньетках см.: William Wood, 1634. Воспроизведена: Mackin A. New England Plates. P. 87; John Seller. A Mapp of New England, 1675. Воспроизведена: McCorkle B. The Mapping of New England before 1800 // Mapping Boston. P. 22.
* Индейцы Перито (Примеч. пер.).
** Индейцы Паленквес (Примеч. пер.).
*** Речь идет о коряках, живших на берегу Олюторского залива на северо-востоке Камчатки (Примеч. ред.).
**** Doctrinero - миссионер у индейцев (исп.) (Пррим. пер.).
<< Назад Вперёд>>
