Сябры
Возникает вопрос: эти общие владельцы владели деревней сообща и имели некоторый вид общего хозяйства, или земли деревни между ними были разделены? В большинстве случаев, надо думать, каждый из них вел свое особое хозяйство, и земли были между ними разделены. Заключаем это на том основании, что в новгородских писцовых книгах, при описи "вопчих" деревень, обыкновенно, указываются дворы, принадлежавшие отдельным владельцам, дворы, находившиеся на их жеребьях. В этих случаях, значит, каждый имел в общей деревне свой особый участок, который и сдавал от себя крестьянам. Это, конечно, не исключало возможности бытия каких-либо общих угодий, которые не были разделены, а состояли во владении погодно или распределялись как-нибудь иначе.
Рядом с такими указаниями на раздельное хозяйство общих владельцев, но реже, есть указания и на то, что они владеют своим участком сообща. Субъектами такого нераздельного владения, обыкновенно, являются братья. Не видим препятствия допустить такое же нераздельное владение и между посторонними лицами. Оно могло возникнуть в том случае, если брат-совладелец продавал свою долю до дележа.
В новгородских писцовых книгах для обозначения такого владения существует только один термин — "вопчее", это "вопчие" деревни.
В других памятниках мы встречаемся с термином сябры (шабьры) и думаем, что он именно обозначает таких общих владельцев1.
Братья Чевакины, Иван и Василий, купили у братьев Сасиных тоню "половину половины", то есть половину их жеребья, четверть тони. Продавцы в купчей названы сябрами. Другая половина тони принадлежит каким-то Ивановым детям. Родственники они Сасиным или нет, это неизвестно; также неизвестно, родственник им Иван Чевакин или нет. Мы имеем здесь дело с угодьем, тоней, которая составляет собственность разных лиц и состоит в общем их владении. Сасиным и Ивановым принадлежит по полтони. Ивановых трое, Сасиных еще больше. Тоня, конечно, не разделена, все Сасины и Ивановы владеют сообща и делят результат улова. Лов у них может быть общий, а может быть и по годам. Сасины продают половину своей половины. С этого момента прибавляется третья линия совладельцев — Ивана Чевакина и брата его Василия. Собственники распоряжаются своими долями по собственному усмотрению; согласия на продажу со стороны других совладельцев не требуется (АЮ. № 71. V. XIV—XV вв.).
Этот документ дает прекрасную иллюстрацию к тому, что выше было сказано о "вопчих" деревнях.
Имеем и другой подобный документ, но в нем речь идет не о частной собственности, а "о великаго князя варнице". Кто владеет этою варницею, из документа не видно. Там приведены имена владельцев, но не сказано, кто они, крестьяне, во владении которых осталась варница после конфискации, или новые владельцы из своеземцев, которым крестьяне успели уже продать свои участки. Ясно только, что владельцы тянут государево тягло, и что это тягло так тяжело, что они, не будучи в состоянии его тянуть, продают свои доли. Такими владельцами могут быть и крестьяне, за которыми остались конфискованные варницы, и позднейшие покупщики; но это для нас безразлично. Для характеристики "вопчего" владения важно то, что продавцы владеют двенадцатою частью варницы и эту свою часть продают. А в конце отступной говорят:
"А в сябрех та варница с Григорьевыми Кологривова, да с Туваем и с Орлом, Ивановыми детми Дорофеева, и с иными сябры".
Что такое "а в сябрех та варница"? Полагаем — это означает "в совладении" и ничего больше. Одну двенадцатую продают семь человек; все они происходят от Ивана Сухова, из них двое его сыновья и пять внуков. Эти семь человек владеют сообща одной двенадцатой долей варницы; одиннадцать двенадцатых состоят в таком же владении других лиц. Этих лиц так много, что они все даже и не перечислены. Перечислены, по всей вероятности, крупнейшие участники. Покупщиком у Суховых является один из Кологривовых, Семен, которые состоят уже сябрами. Не перечисленные, по всей вероятности, владеют очень небольшими долями.
Из приведенного документа видно, что сябры владеют неравными участками. Семен Кологривов купил себе одну двенадцатую часть, которая до того была во владении семи сябров. Но доля Семена этим не исчерпывается. Он состоял уже сябром в доле со своими братьями. У него более одной двенадцатой. Это доли идеальные, как и в предшествующем случае. Продаются они по усмотрению дольщика; согласия других сябров не нужно (АЮ. № 135. 1550).
Соляные варницы — угодья поземельных владений. Это принадлежность деревень. Разбор приведенного акта также дает результаты совершенно согласные с тем, что сказано о деревнях выше.
Приведем и еще один документ. В 1483 г. в Пскове перед князем, посадниками и соцкими происходил суд. Истец, игумен Снетогорской обители, так говорил на суде:
"Господин князь, и посадники, и соцкие! Тому, господине, Юрью соцкому, старосте Егорьевскому, и Ортему, и Ильи, и всем их сябром: игумену Лаврентию кузмодемьянскому и всем старцом кузмодемьянским, пять частей в Перерве реке, а нам, господине, шестая часть в Перерве реке, проезду деля. И ныне, господине, Юрьи, и Ортем, и Илья, и все сябры их: игумен Лаврентий и старцы кузмодемьянские, нас шестой части в Перерве реке лишают, проезду нам не дают. А у нас, господине, в той Перерве реке на шестую часть грамота купчая".
Суд присудил истцу, чего он искал, одну шестую в Перерве-реке, а чтобы впредь не было спора, велел выделить ему на проезд шестую часть реки (АЮ. № 2). Здесь сябрами являются два монастыря и крестьяне. У всех у них идеальные части. Эта Перерва-река, надо полагать, — есть угодье той деревни, в которой они "вопчие" владельцы. Они владеют рекою без раздела. В результате суда получается раздел. Снетогорскому монастырю выделяют в натуре его шестую часть; а остальные сябры продолжают владеть рекою сообща.
В этом же смысле общего владельца слово сябр употребляется и в памятниках XVII века. Берем у профессора И.Н.Миклашевского две архивных выписки, извлеченные из одного и того же документа.
"А пашня Ивану Скобельникову пахать с своими сябрами, с Парфеном Чернышевым да с Алексеем Коневым, через десятину". — "А пашня ему, Василью, пахать и сено косить, и в леса въезжать, и всякими угодьи владеть со старыми помещиками, своими сябрами (два имени), вопче по своим дачам"2.
Профессор И.Н. Миклашевский в своем труде дает картину иных поземельных явлений, а не тех, которыми мы занимаемся. Он исследует поместное хозяйство на отведенных от казны землях. Но это все равно; нас занимают теперь не особенности поместного владения, а значение слова сябр; слово же сябр и в XVII веке означает то же, что и раньше. Это совладелец, у него "вопчее" владение и ничего больше. Осуществляться это общее владение могло очень различно. В древнее время, о котором мы говорим, у своеземцев оно осуществлялось согласно воле совладельцев; в XVII веке, на поместных землях, порядок совладения предписывался правительством. Ивану Скобельницыну с его сябрами предписано было пахать "через десятину". Г-н Миклашевский объясняет, как это делалось, но для нас это не имеет значения, и мы не воспроизводим его объяснения3.
Термин сябр встречается и в старых законодательных памятниках — в Псковской и в Новгородской судных грамотах. Содержание двух статей Псковской судной грамоты чисто процессуальное.
Слово сябр употребляется в них как общеизвестное. В дополнение к тому, что мы знаем уже о сябрах, эти статьи дают очень немного. Статья 92 говорит об исках "сябренаго серебра" и предоставляет ответчику право первому целовать крест (очистительная присяга). Сябреное серебро, по всей вероятности, есть общий капитал, составленный несколькими лицами для какого-либо общего предприятия. Но статья исключает купецкие и гостебные дела. Что же остается? Если исключить торговые дела, то останутся такие общие предприятия, как покупки недвижимостей. В приведенном выше случае два брата Чевакины сообща купили четверть тони. Употребленный ими на покупку капитал и будет, по всей вероятности, "сябреное серебро"4.
Другая статья (106) той же грамоты опять говорит о сябрах как общих владельцах. Из нее можно сделать только один вывод. Она относит к сябрам и владельцев разделенных уже участков. Надо думать, что в ней речь идет о владельцах "вопчих" деревень, которых в Новгороде, а вероятно, и в Пскове, было великое множество. Вначале у них могли быть и земли общие, по наследству, по купчим и пр., а потом они разделились, и у каждого свои дворы и свои земли. Они тоже сябры5.
Упоминает сябров и Новгородская судная грамота, но чрезвычайно коротко. Случай, по которому они упоминаются, совершенно тот же, что и в статье 106 Псковской грамоты. Возник поземельный спор, и во время суда оказалась необходимость вызвать "шабьров"; статья определяет время приостановки суда для их вызова. Вот и все. Вызов сябров, конечно, обусловливается тем же, чем и в Псковской грамоте: межи тяжущихся зашли за межи других владельцев общей деревни.
Заключаем: сябрами называются не только владельцы общих земельных участков и угодий, но и все владельцы "вопчих" деревень, хотя бы они разделили свои общие участки. В этом надо видеть новое свидетельство о том, что понятие деревни, как одного целого, продолжает жить.
Таков первоначальный характер деревни. С течением времени она перестала представлять одно целое пашенное хозяйство и перешла в совокупность дворов, из которых каждый мог иметь свое особое хозяйство. Так возникли те небольшие деревни в несколько дворов, которые мы наблюдаем в новгородских писцовых книгах и в московских XVI века. Они сохраняют еще некоторые черты своего исконного единства. С конца XVI века начинается образование больших деревень, которые не имеют уже ничего общего с первоначальной деревней-двором. Можно думать, что эта последняя перемена стоит в связи с прикреплением крестьян и с развитием господского хозяйства в форме барщины. Господское хозяйство было и в Новгороде в XV веке, было, конечно, и раньше; но, сколько можно судить по писцовым книгам, оно не достигало больших размеров. С прикреплением крестьян оно развивается; это барщинное крепостное хозяйство должно было разложить и последние остатки исконного двора-деревни.
1Слово сябр и теперь значит: соучастник, товарищ, пайщик, односум (Даль).
2К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч.1. Заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII века. 1894. 199 и след.
3В том же смысле слово это употреблялось и на юге России. У проф. Лучицкого в статье о сябрах читаем: "В Малороссии XVII века под словом сябр разумели простого пайщика, члена, участника в общем владении" (Сев. вестн. 1889.1. С.75).
4Иначе объясняет этот термин проф. Энгельман. Он видит в нем "долю из общей прибыли, приходящуюся на каждого из сябров в отдельности". Для такого ограничительного толкования нет основания: здесь может идти речь и о капитале, и о прибылях (Гражд. законы Псков, суд. гр. 144).
5Статья 106 представляет для понимания едва ли преодолимые трудности. Несмотря на это, некоторые ее выражения, очень малопонятные, служат иногда основанием для выводов. Ввиду спорности возбуждаемых статьей вопросов считаем нелишним привести ее. Статья говорит: "А кто с ким ростяжутся о земли или о борти, да положат грамоты старыя и купленую свою грамоту. И его грамоты зайдут многых бо сябров земли и борти. И сябры все станут на суду в одном месте, отвечаючи ктож за свою землю или за борть, да и грамоты пред господою покладут, да и межников возмут. И той отведут оу стариков по своей купной грамоте свою часть. Мно ему правда дати на своей части, а целованию быти одному, а поцелует во всех сябров. Ино ему судница дать на часть, на которой поцелует".
Профессор Энгельман в своем юношеском труде, обладающем большими достоинствами, высказывает мнение, что статья предполагает одного истца и нескольких ответчиков, а потому исправляет текст и предлагает читать "положит" вместо "положат", то есть положит истец. Думаем, что составителям грамоты не было никакой надобности предполагать то или другое число тяжущихся. Сколько бы их ни было, это ничего не меняет. Но исследователю грамоты это предположение понадобилось для того, чтобы объяснить, кто же те сябры, о которых говорится ниже, которые тоже кладут грамоты. В этих сябрах он видит ответчиков. Эти сябры "станут на суду в одном месте отвечаючи". Отвечают — значит ответчики. "Но они, — говорит г-н Энгельман, — отвечают все вместе, а не каждый в отдельности за себя" (129). Место очень трудное. Согласимся на минуту с автором, что истец один, а ищет он с нескольких сябров, совладельцев. Совладельцами могут быть случайные лица, например, сонаследники; или несколько сонаследников и один покупщик, купивший долю одного или нескольких сонаследников. Что значит, что они "отвечают все вместе"? Это совершенно непонятно. Может быть, автор хотел сказать: один отвечает за всех? Это тоже невозможно, ибо они случайные совладельцы, и один может найти для себя выгодным продать остальных. Общего ответа не допускает и текст. В грамоте написано: "отвечаючи ктож за свою землю или за борть". У каждого сябра, значит, своя земля, а не общая, за нее он и отвечает. На этом основании мы и делаем вывод, приведенный в тексте. В конце встречаем не менее трудное место: "а целованью быть одному, а поцелует во всех сябров". Автор дает такое объяснение: "Так как ответчики отвечают все вместе, то и истец присягает только один раз против всех; его присяга опровергает всех сябров вместе". По этому толкованию выходит: поцеловать за всех это то же, что поцеловать против всех. Это едва ли. Псковская судная грамота дошла до нас в одном списке, да и тот пропал. Мы имеем только копию, изданную с этого списка. И список мог заключать в себе описки, и копия могла их еще увеличить. Положение толкователя при этих условиях очень трудное. Хорошо еще, что он не отказался ответить на предложенную задачу.
Несколько иначе выходит из затруднения проф. Владимирский-Буданов. Он полагает, что ответчиком является товарищество, что статья предоставляет первую присягу истцу; что в случае его отказа от присяги право присяги переходит к ответчику, а так как ответчик — товарищество, то один присягает за всех. Это толкование тоже трудно принять. Что ответчиком является товарищество, это ниоткуда не следует. Предположение это понадобилось только для объяснения целования одного за всех. Что первый целует истец, это несогласно с правилом статьи 92.
Нам в статье понятно не все. Вот что нам ясно. Она не определяет ни числа истцов, ни числа ответчиков: искать и отвечать могут и один, и много. Тяжущиеся кладут грамоты в доказательство своих прав. При рассмотрении этих грамот на суде выяснилось, что спорные земли зашли за земли других совладельцев. Для разъяснения вопроса оказалось нужным спросить этих совладельцев. Это и суть те сябры, о которых речь идет в средине статьи. Они не стороны, а свидетели. Статья не определяет, в каком порядке целуют крест; это уже определено в ст.92: первый целует ответчик, а если не хочет, то передает свое право истцу. Статья говорит только, что целует один, а не многие. Что бы это значило? Кто эти многие, которые не должны целовать? К делу привлечены многие совладельцы. Может быть, на суде возникал вопрос и о их присяге? Так как они в деле не участвуют и из его решения не могут ни проиграть, ни выиграть, то им нет надобности присягать в качестве участников. Статья, может быть, вот этот случай и разумеет и говорит: "целует один во всех сябров", то есть из всех один. Кто же? Один из тяжущихся, ответчик или истец, кому придется по суду; ему и выдается судница на ту часть, на которой он поцелует. — Выражение "встать в одном месте" нам совершенно непонятно. "Отвечаючи" не непременно указывает на ответчика. На суде отвечает всякий, кого судья спрашивает. Он спрашивает и свидетелей, и они отвечают.
<< Назад Вперёд>>
