Общее заключение о тягле, как о повинности
Мы перечислили все главные виды тягла, но не исчерпали всех его мелких разновидностей. В памятниках встречаются указания и на некоторые другие повинности, например, на выборы целовальников к сбору пошлин за пользование перевозами и мостовщиной, на московский покрут, на поминочные деньги за черные соболи, на подмогу сибирским жильцам и пр2. Эти новые повинности, конечно, необходимы для дополнения описанной нами системы тягла, но они не вносят в нее никаких существенных изменений.
Перечисленные повинности называются в источниках не только теми именами, под которыми мы их привели, но и иными. Для полноты картины надо привести и эти другие их наименования. Приведенные выше названия обозначают повинности по их цели, — это корм, мостовщина, ям, пищальные деньги и пр. Но те же повинности могут быть названы и по способу их обложения. Повинности лежали на обжах, сочах, четвертях и пр. Отсюда: обежная дань, посошный корм, посошная служба, посоха вообще, четвертные деньги, подымное и пр. Повинности раскладываются по обжам, сохам и т.д. Отсюда им усвояется наименование — разметов. Наконец, всякая повинность является убытком для частного хозяйства; отсюда повинности суть — протори. Все это только другие названия описанных нами тягол.
Такова система древнего тягла, или государственных повинностей. Она возникла еще в домосковскую эпоху и совершенно соответствует условиям быта того времени.
В эпоху господства натурального хозяйства все первоначальные повинности отправлялись натурой. Но уже древнейший список Русской правды знает металлические деньги, а потому уже с этого отдаленного времени населению предоставляется право переходить от натуральных повинностей к денежным.
При господстве вечевых порядков не могла сложиться система повинностей на неизвестные народу государственные нужды, а потому все древние тягла — именные. Они обозначаются по цели назначения, и народу известно и понятно, зачем он должен тянуть то или другое тягло. Он призывает князей для суда и управлений, князьям же надо иметь себе в помощь судей: народ должен кормить судей и платить им за труд, не могут же они отправлять правосудие на свой счет. Для охраны от неприятеля нужны ограды: народ должен их строить. Для перевозки князя и его служилых людей нужны подводы: народ должен их давать и т.д.
Все древние тягла составляли насущную потребность государства и были понятны всему населению. Эти именные тягла перешли и в Москву, и московское правительство при сборе повинностей тщательно объясняет народу их необходимость. Вот что читаем в грамоте 1621 г. о сборе ямских денег.
"А только не сбирать ямских денег, и ямщикам будет давать нечего. А не давать денег ямщикам нельзя, для их скудости и для того, что им ныне гонба великая". Или в грамоте 1637 г. о сборе денег на городовое дело: "В прошлых годех в Ряские, и в Рязанские, и в Шацкие, и в иные Мещерские места — крымские, и ногайские, и азовские люди приходили изгоном и те все места воевали, людей побивали и в полон служивых и уездных всяких людей, мужскаго и женскаго полу и младенцев, имали, и селы и деревни многие пожгли и до конца разорили, и от тое татарския великия войны в тех во всех местах многие села и деревни запустели; а служивые люди от такия великия войны оскудели и учинилися безлюдны и безлошадны и безоружны; а православные крестьяне, которые в тех местах в полон пойманы, и ныне в полону и в расхищеньи и во всяком полонном мученьи. И мы, слыша, что в Ряских, и в Рязанских, и в Шацких и во всех Мещерских местах от бусурман на православных крестьян разорение и всякое полонское расхищение, в прошлом 1636 году указали для береженья от воинских людей, поставить в Поле город, чтоб в Ряских, и в Рязанских, и в Мещерских местах от татар войну отнять, и по нашему указу на Поле, в Лесном Воронеже, поставлен город Козлов, а в нем устроены стрельцы и казаки" и т.д., на 3 столбцах идет перечисление предпринятых государем мер защиты страны от вторжения татар, а затем уже распоряжение правительства: "а для того городового дела и на жалованье ратным людям указали взять" и т.д.3
Это — изложение государственных нужд и отчет о сделанном уже для охраны народных интересов.
И в настоящее время не изобретена еще такая система податей, которая не имела бы неудобств и не вызывала бы возражений. Имела много неудобств и наша старинная система.
Главное ее неудобство заключается в ее полной неопределенности. Ни один плательщик не знал, какие повинности упадут на него в течение года. Второй крупный ее недостаток заключался в столь же полной ее неуравнительности. Даже в маленьких княжениях домосковского времени нельзя было привлечь все население и в одинаковой мере к отбыванию таких повинностей, как городовое дело, мостовщина, княжье дело, подводы и проводники и пр. С объединением уделов в Москве эта неуравнительность становилась все ощутительнее, а с увеличением государственных нужд и с возрастанием повинностей эта неуравнительность делалась все тяжелее. Наконец, новые повинности вводятся не в силу общего правила, а по специальным распоряжениям для отдельных местностей. Поэтому жители одних местностей могли тянуть тягла, совершенно неизвестные жителям других.
С течением времени, но очень медленно, появляются реформы. Одни из них вызваны татарскими образцами, другие имеют самостоятельный характер. По требованию татар впервые возникает у нас всеобщее обложение: татарская дань и татарский ям. Эти татарские тягла переходят с течением времени в русские, сперва ям, а потом и дань, и с тем же характером всеобщности.
Мы не знаем точно, когда началось переложение разноименных тягол в оброк; первые документы этого рода относятся к московскому уже времени и принадлежат удельным московским князьям, которые, конечно, действовали по образцу великих. Это начало весьма важной другой реформы. С увеличением денежных поступлений в казну Московского государства удовлетворение многих нужд государства от народа переходит к центральному правительству. Оно само начинает устраивать города, рвы и валы, суды и тюрьмы и пр. за свой счет и своими людьми. Введение стрелецкой подати является самой крупной мерой XVII века на пути объединения тягла.
Мы дали картину тягла в смысле государственных повинностей. Но московские государи были богатыми частными собственниками и получали со своих вотчин большие доходы. Доходы с государевых вотчин собирались на том же основании, на каком и все другие частные вотчинники пользовались доходами со своих земель. Раньше (с.23) мы уже имели случай указать на то, что дворцовые и черные земли составляли одинаково собственность московских государей, переходили одни в другие, раздавались в поместья, жаловались монастырям и пр. Крестьяне, сидевшие на этой частной собственности московских государей, тянули описанное государственное тягло и, кроме того, давали доход собственнику земель, государю. Это два совершенно разных вида повинностей. Своих крестьян московские государи облагают на тех же основаниях, как это делают и другие частные владельцы. Мы уже знаем, что частные владельцы получают 1 доход деньгами и хлебом, зерном и снопами, и кроме того, мелкий доход баранами, яйцами и пр. Тот же доход получали со своих крестьян и московские государи. В писцовых книгах XVI века находим такое перечисление этого дохода. Государевы крестьяне должны были давать в Дворцовый приказ: денежного оброка с выти по полтине, посопного хлеба с выти по 4 чети и по 7 овса, да мелкого дохода с выти по барану, по полтю мяса свиного, по 2 сыра кислых, по две гривенки масла коровьего, по 2 "куров", по 40 яиц, с двух вытей — порося живое, гусь живой и гусь битый и т.д. (II. С.293). Очень понятно, что при значительном увеличении государевых крестьян поставки посопного хлеба и мелкого дохода должны были выходить за пределы потребностей государева двора, а при отдаленности крестьян затруднять их перевозкой. Вот почему многие государевы крестьяне облагались одним денежным оброком. Мы уже знаем, что множество волостей, конфискованных у новгородских бояр, были обложены оброком взамен разнообразных доходов, какие они давали своим прежним господам. Но то же делали и другие частные владельцы; монастыри, например, также заменяли одним денежным оброком разноименные владельческие доходы. Помимо дохода частному владельцу, крестьяне государевы и других частных владельцев несли всякое государственное тягло. Доход частного вотчинника и государственные повинности у нас очень хорошо различались.
Если нужно еще доказывать, что древние княжения, с первого своего появления на свет божий, были государства и что московские князья не только были вотчинниками, но и государями, — изображенная нами система тягла дает для этого очень ясные и неоспоримые доказательства. Весьма распространенное в свое время и теперь нередко повторяемое мнение о том, что зарождение государственных начал в России относится ко времени Ивана III, а до того времени у нас было сперва родовое, а потом вотчинное устройство, далеко не соответствует действительности. Где есть повинности в пользу государства, там есть и государство. Московские государи были вотчинниками Москвы, но не в смысле организации государства по вотчинному началу, а в смысле наследственных прав на Москву, которую они получали от отцов своих; отсюда и слово — отчина или вотчина. Но в этом смысле и Новгород был отчиной Великого князя Ростовского Всеволода. Организация государства по вотчинному началу никем не была даже и определена сколько-нибудь точно, на что мы имели случай указать раньше (с.25).
Переходим к рассмотрению тягла как способности нести государственные повинности.
1На первые два вида оброка указал И.Д.Беляев, хотя очень кратко и с большими обмолвками и недомолвками. "Оброком, — говорит он, — вообще назывались все виды повинностей, когда они раскладывались или переводились на землю, т.е. когда вместо того, чтобы отправлять какую-либо повинность или службу натурою, правительство соглашалось брать деньги". Первое предложение совсем неверно: на землю, как мы видим, раскладывались не одни оброки, но всякие повинности. Второе — говорит о переложении натуральной повинности в денежную. Это только намек на дело, а не самое дело. Оброк в рассматриваемом смысле не замена натуральной повинности денежной, а замена многих натуральных и денежных повинностей единовременным платежом, оброком. В оброк переводился, между прочим, корм наместников, а этот корм мог платиться и деньгами. "Кроме того, — продолжает автор, — оброком назывались подати, собираемые с разных угодий". С угодий собирались не подати, а арендная плата (Лекции. 196).
Новые исследователи едва ли еще не более запутали этот вопрос. Г-н Лаппо-Данилевский начинает с очень неловкого обобщения того, что написано у проф. Незабитовского, на которого он и ссылается. "Дань, — читаем у автора "Прямого обложения", — имела характер государственной подати, оброк, напротив, чисто хозяйственного сбора, ибо в сущности был арендною платой землевладельцу" (35). Из сказанного же у нас в тексте видно, что существовали оброки, имевшие значение государственной подати. Далее у того же автора читаем: "Иное значение придавалось оброку, взимаемому в виде равномерной подворной подати и заменявшему наместнич корм, присуд и другие доходы. Хотя в некоторых случаях он, может быть, имел происхождение аналогичное с вышеуказанными видами оброка, однако, должен был рассматриваться, как заимствование и применение особенностей частнохозяйственного оброка к финансовым целям" (40—41). Как мог оброк, взимаемый за корм и присуд, иметь аналогичное происхождение с оброком, взимаемым за наем земли, — этого, конечно, понять невозможно. Также точно невозможно понять, как исполнить желание автора и рассматривать оброк-тягло, как "заимствование и применение особенностей частнохозяйственного оброка к финансовым целям". Автор отсылает недоумевающего читателя к с. 18—24 своего труда. Там мы находим столь же удивительные вещи, например, что оброчная грамота "на деле нередко смешивалась не только с договором купли-продажи, но с заемной и служилой кабалой". Глупые и бестолковые люди, конечно, могут все смешать; но какая же степень бестолковости нужна, чтобы смешать служилую кабалу или заемное обязательство с договором найма земли? Да разве в исследовании о прямом обложении может идти речь об этой крайней степени людской глупости? Это дело психиатра, а никак не историка. Отметив крайнюю степень бестолковости наших предков, автор продолжает: "Будучи, таким образом, гражданской сделкой, возникшей на почве частнохозяйственных отношений, оброк, однако, применен был и к государственным, финансовым целям... В это время (в XV в.) не было резкого различия между дворцовым и государственным управлением и естественно было смешать арендную плату, получаемую с дворцовой земли, с государственным налогом". Итак, у нас в древности смешивали оброчную грамоту с заемной распиской и служилой кабалой, а оброк в смысле арендной платы с государственной повинностью. Смеем уверить почтенного автора, что в древности ни правительство, ни народ, за исключением самых глупых и бестолковых людей (а ведь они не непременно же заседали в приказах), никто такого смешения не делал. Все дело объясняется очень просто. Слово оброк, как и много других, имеет разные значения, как и наоборот, одни и те же предметы называются разными словами. И это явление наблюдается не в наших только древностях, а и в западноевропейских; для примера прошу взглянуть, в каких разнообразных значениях употреблялись слова allodium, feodum, armigeri, vaileti и проч. В настоящее время слово "наряд" означает убор и назначение чинов полиции в караул. Но и самый глупый человек не смешает наряда полиции с нарядом дамы.
2АЮ. № 209.1; АЭ. I. №№ 343, 349, 367. 1548—1597.
3АЭ. IV. №№ 121,268.
<< Назад Вперёд>>
