Деревня-двор и размеры старых деревень
Приводим для примера несколько важных без выбора итогов деревень, и в них числа дворов и людей.
В московских писцовых книгах XVI века встречаются деревни с гораздо большим числом дворов; но и в XVI веке рядом с деревнями в 25, 33, 36 и более дворов было немало деревень в 3 и 2 двора; даже один двор продолжает составлять деревню1. Ясно, что в древности под деревней разумели совсем не то, что разумеем под этим словом мы, наследники XVIII века и первой половины XIX века. В наше время человек, владеющий одним крестьянским двором, никогда не скажет, что у него есть деревня; в древности же это было самое обыкновенное выражение: отдельные пашенные дворы и были тогда деревни.
Что же такое древняя деревня? Деревня имеет свою длинную историю. Но мы наблюдаем деревню не в первый момент ее возникновения, а сравнительно в позднее время, когда первоначальный тип деревни находился уже в периоде разложения и перехода к тому порядку вещей, который мы наследовали от Москвы. Памятники XV и XVI веков сохранили, однако, указания на первоначальный облик деревни, который на основании их свидетельств может быть восстановлен.
Первоначальная деревня есть не что иное, как отдельный пашенный двор с хозяйственными постройками и принадлежащей к нему землей. Каждый самостоятельный землевладелец (своеземец) устраивался своим хозяйством на своем дворе с прилегающими к нему полем и угодьями. Это и была его деревня. По его смерти деревня переходила к его наследникам. Если их было двое, каждый получал по полдеревни или по полдвора, что то же. Но каждый мог жить в особой избе, при которой в таком случае были и свои хозяйственные постройки, и своя земля. Если наследников было не два, а более, деревня делилась не на половины, а на некоторое число больше двух. Части, получавшиеся в результате такого деления, назывались — долями, жребиями.
Из деревни, разделенной на две половины, которые назывались полудворами, — легко могла образоваться деревня с двумя дворами. Полдвора — это идеальная часть, которой в действительности нередко соответствовала особая изба с хозяйственными постройками и с правом на половинную часть земли. Доли и жребии, меньше половины, могли тоже выразиться особыми хозяйствами с частью земли, особой избой, сенником, мыльней и пр. и могли дать начало деревням с тремя и более дворами.
Переходим к разбору свидетельства памятников, которые дают возможность утверждать то, что мы сказали.
Что один двор составляет деревню, это можно видеть почти на каждой странице новгородских писцовых книг. Например:
"Деревня Занкино, двор Онанка Харин сеет ржи под 3 коробьи и т.д. Деревня Жихново, двор Гридка Куземкин да Назарко, сеют ржи и т.д. Деревня Фалюшкино, двор Гридка Васков, сеет ржи и т.д. Деревня Долотово, двор Бурец Осташев, сын его Филип, сеют ржи и т.д. Деревня Бутурлино, двор Тимошка Данилков да Ивашко Климков, сеют ржи" и т.д. Все это взято с одной только страницы описи Деревской пятины (I. 30).
Перечисленные деревни принадлежат одному владельцу; они стоят рядом, но не соединяются в одну деревню с пятью дворами.
Отдельный двор и есть целая деревня. В купчих и иных актах приобретения недвижимости подробно описываются составные части деревни. В 1571 г. Николаевский Корельский монастырь предъявил иск к Онисиму Васильеву в том, что он "отнял у монастыря деревенку, в Курзине курьи, двор и дворище, и пашет сильно". В доказательство своих прав истец представил отступную грамоту, в которой читаем:
"Се аз, Антоний, Нечай да Иван, Стефановы дети Карзина, оступилися еси земли великаго князя, а своего владенья, в Лисестрове, в Курзине курьи, Тимофею да Гавриле Барсану, Селиверстровым детем, и двора, и дворища, и орамых земель, и пожен, и с притеребы, и с рыбными ловищи, и со всеми угодьи, где что ни есть изстари потягло к той деревни:.. Взяли есмя собе на посилье на том дворе, и на дворищи, и на земли, и на пожнях, и на всех угодьях десять рублев московских" (АЮ. № 23).
Из этой отступной чрезвычайно ясно, что такое деревня. Это двор, дворище и земля. Деньги взяты за двор, дворище и землю, которые и составляют деревню. Земля тянет ко двору и образует с ним целое пашенное хозяйство. Отдельный двор с постройками и землей — деревня, то есть деревня есть отдельное пашенное хозяйство.
Городские жители тоже владели иногда пашенною землею, и она тянула к их городским дворам. В судном деле конца XV века читаем: "По то, господине, место наше земля городская, моего двора выть" (АЮ. № 7. 1491). Выть моего двора — значит здесь участок моего двора. Здесь также земля ко двору, это отдельное хозяйство.
Богатые землевладельцы могли иметь много таких хозяйственных участков, дворов с землей и угодьями или деревень. Они сдавали их крестьянам. Поэтому крестьянские порядные пишутся на деревни:
"А се порядились у игумена Феодосия, яже о Христе, и с братьею крестьянин Федор Кононов сын с братьею, на старую свою деревню, на обжу земли с четвертью"2.
Если крестьянин селился на новом месте, на пустоши, где не было построек, он обязывался, обыкновенно, устроить деревню; это значило поставить хоромы: избу, клеть, сени, мыльню, распахать поля, расчистить покосы. Устроить деревню значит — устроить пашенное хозяйство.
Каждая деревня, составляя отдельное хозяйственное целое, отгораживалась от соседей особой изгородью. Крестьяне, рядившиеся на деревни, обязывались "изгороди около поль городить". Из судных дел знаем, что завладение соседней землей сопровождалось введением ее в свою ограду. Савво-Сторожевский монастырь, предъявляя иск к некоему Ивану в завладении монастырской землей, говорит:
"Поорал Иван моего селища полосу и межи, и в поле к собе пригородил"3.
Старые наши деревни и их поля представляли совсем иную картину, чем та, которую мы теперь наблюдаем: они все были огорожены.
Каждая такая деревня имела свое собственное имя. Эти названия они получали или от местных урочищ, гор, рек, озер, или от имен лиц, которые их устроили. В Ситенском погосте среди деревень, принадлежавших новгородцу Андрею Мартемьянову Бубаркову, находим деревню Андрейково; в ней всего два двора, и первый из них принадлежит Андрейке Куземкину, а второй Данилке Тимохину. Весьма возможно, что этот Андрейка Куземкин один или в товариществе с Данилкой Тимохиным и был устроителем этой деревни. В Деревской пятине, в деревне Семендяево, принадлежавшей новгородцу Никите Моисеевичу Бабкину, было два двора; в одном из них жил Степанко Семендяев, в другом Фомка Семендяев. Можно ли сомневаться, что деревня эта была устроена их предком, отцом или дедом, по которому и названа? Того же, конечно, происхождения и другие именные названия деревень. Все эти Гаврилы, Анисимы, Захарки, Иванки, Емельяны и пр.,4 по именам которых названы деревни, были их устроителями. В момент описания эти устроители могли умереть или выбыть в другое место, а потому при перечислении наличных крестьян их имена и не всегда встречаются. Деревня с их именем могла перейти к их детям или и к совершенно посторонним лицам, а название осталось. То же наблюдаем и в названиях больших новгородских имений (волостей). В писцовых книгах XV века и даже начала XVI века они называются по прежним владельцам, которые давно уже переселены в Низовые земли.
Деревни распадаются на части при дележе, например, между наследниками. Разделить деревню — значит разделить целое определенное хозяйство. А так как это хозяйство называется и двором, то памятники говорят о половинах двора как результате деления деревни. Но это не значит, что и хоромы, стоявшие на дворе, делились на материальные части. Изба, сенник и пр. — делились на идеальные части. Если сонаследник не оставался жить в общем дворе, он строил себе особые хоромы: избу и проч., и надо думать, получал с другого наследника, остававшегося в старом дворе, соответствующее пособие. Если же он оставался жить в общем дворе, в его руках была не действительная половина двора, а идеальная. В этом смысле, конечно, памятники говорят, например, о половине бани.
Половины и более мелкие части деревень или дворов, доли и жребии, наследуются, продаются, дарятся, как и целые дворы. В судном деле 1571 г. читаем:
"И ищея Истомка тако рек: во се, государь, у нас на ту полдвора данная. И судьи велели данную чести. И в данной пишет: Се аз Семен... дал сию данницу по той земли, по Омосовской, на ту пол двора в дом Святыя Пречистыя".
Здесь полудвором названо полдеревни. В судном деле 1532 г. читаем:
"Отняли, господине, у меня полдеревни двора и земли Борисовской, в Лялине курьи"... (АЮ. № 23. 19).
Части деревни, полудворы, доли, жребии, составляя новое целое, могут быть снимаемы в аренду. Крестьяне не непременно арендуют целые деревни, они арендуют и части. Лука Юрьев, вольный человек, порядился у Спасова монастыря в крестьяне на половину деревни, где жил крестьянин Исачко Житников5. В данном случае половина деревни и до прихода Луки Юрьева составляла уже самостоятельное хозяйство.
Этими свидетельствами раскрывается первоначальное значение деревни: это отдельное пашенное хозяйство. Двор с постройками составляет центр этого хозяйства, а потому деревня метафорически может быть названа двором, а полдеревни полудвором. Но двор имеет и свое собственное значение. Это пространство земли между хозяйственными постройками и самые постройки. При дележе деревни на части каждый участник мог устроить себе для жилья особый двор. Таким образом, возникают деревни с двумя, тремя и более дворами. Такие деревни с несколькими дворами вторичное явление. Остатки еще более древнего порядка вещей можно, однако, наблюдать даже в самом конце XVI века. В описи дворцовых крестьян села Марьина встречаем деревню Бортниково-Теряево. В этой деревне в полудворе живет Гришка Игнатьев, а другая полдвора пуста, а прежде жил в ней Родка Тимофеев, у которого были и свои особые хоромы: изба, а наверху сенник да сенница6. Тут полудворы, а не отдельные дворы. Полудворы еще не перешли в отдельные дворы.
В новгородских писцовых книгах мы наблюдаем деревни с одним двором и с несколькими. В эпоху их составления рядом с первичными явлениями значительное развитие получили и вторичные. Но деревня с несколькими дворами продолжает еще составлять некоторое единство. Хотя бы в деревне было и несколько дворов, хозяйство их описывается не по отдельным дворам, а совокупно для целой деревни. После описи числа дворов и людей в них, если дворов несколько, обыкновенно читаем: сеют ржи столько-то, сена косят — столько-то; то есть все дворы. Затем в обжи, для платы государственных повинностей, положены — не отдельные дворы, а каждая деревня, как особое целое; исключения из этого порядка обложения весьма редки. Наконец, в громадном большинстве случаев доход владельца исчисляется с каждой отдельной деревни, а не с отдельных дворов.
Все это говорит в пользу того, что первоначальный тип деревни — отдельное пашенное хозяйство с отдельным двором, что появление нескольких дворов — есть результат деления основного двора, а потому некоторые черты первоначального единства сохраняются и при нескольких дворах7.
Но с возникновением в деревне отдельных дворов надо предполагать и возможность возникновения отдельных хозяйств. Мы уже видели, что части деревень отчуждаются всеми возможными способами; совладельцами деревни, следовательно, могут быть совершенно посторонние люди, из которых каждый, конечно, вел свое особое хозяйство. И в настоящее время слово двор означает целое хозяйство. Крестьянин, говоря "взять зятя во двор", разумеет взять его в свое хозяйство. Но это не исключает возможности допустить и в такой разделенной деревне наличность общих лугов, лесов и других угодий, которыми отдельные дворы могли пользоваться сообща. При деревнях бывали луга, которыми отдельные дворы пользовались без раздела, а с переменою по годам8.
Размеры деревень, по новгородским писцовым книгам, были очень неодинаковы. Перевести эти размеры на единицы нам понятной меры чрезвычайно трудно, а сделать это точно и едва ли возможно. Но чтобы не остаться в совершенной темноте относительно того, как были велики эти деревни, занимали ли они десятки или сотни десятин, мы сделаем нижеследующее сближение.
Для выяснения размеров новгородских деревень не представляется возможным отправляться ни от числа дворов и людей, ни от числа обеж. Число дворов не стоит ни в каком определенном отношении к количеству занимаемой земли. Обжи суть искусственные единицы обложения, которые нельзя перевести на знакомые нам меры. Только количество высеваемой ржи можно перевести, хотя и далеко не точно, на известные нам меры. Мы отправляемся от предположения, что крестьяне и в старину так же сеяли, как они делают это теперь. Некоторую фактическую основу этому предположению дает сравнение посева в уездах Белгородском, Елецком, Ливенском и Оскольском в начале XVII века и в настоящее время. Профессор И.Н.Миклашевский в приложении к своему исследованию о хозяйственном быте Московского государства печатает ряд выписок из книг сошного письма начала XVII века. Из этих книг видно, что в Белгороде высевали тогда ржи на десятину от 1 четверти до четверти с половиной. Полагая тогдашнюю четверть весом в 6 пудов, получим высев от 6 до 9 пудов; в настоящее время преобладающий посев крестьян в Белгородском уезде — 8 пудов. В Ельце и Ливнах в XVII веке давали на посев десятины по 2 четверти, что составит 12 пудов, если только все выданное было высеваемо. Теперь преобладающий высев там же 8—9 пудов, но доходит и до 10. В Осколе давали по полутора четверти, то есть по 9 пудов, теперь преобладающий высев — 8 пудов, а доходит и до 12. Итак, количество посева начала XVII века колеблется в тех же пределах, как и конца XIX века. Полагаем, что и новгородские посевы конца XV века и начала XVI века колебались в пределах современных посевов той же местности, а потому, считая новгородскую коробью равною московской четверти начала XVII века, будем класть для уездов Новгородской губернии от 8 до 10 пудов на десятину, а Петербургской — от 9 до 129.
За единицу сравнения возьмем деревню в один двор. Такие деревни высевают очень разное количество ржи. Есть деревни с посевом одной коробьи, и есть деревни с посевом 12 коробей, в одной и той же местности и у того же владельца. Но оба приведенные случая встречаются редко (III. 39). Средний посев — 4, 6, 8 коробей.
На основании указанных данных деревня с посевом в 4 коробьи в Новгородской губернии будет иметь в поле от 2 2/5 десятины до 3 десятин, а в трех полях от 7 1/5 до 9 десятин; если прибавить на двор, огород, выгон и луга от 5 до 10 десятин, то получим небольшой средний участок мерою от 12 до 19 десятин. Для Петербургской губернии, при большом высеве, получится немного менее. Но если принять для коробьи вес в 7 пудов, что тоже допускают некоторые исследователи старых мер, то участок получился бы для обеих губерний на 1/7 больше.
По этому расчету легко себе составить представление и о размерах деревень с высевом в 1, 2, 6, 8 и т.д. коробей.
Деревни с 2—3 дворами высевают нередко те же 4, 6, 8 коробей, что и деревни с одним двором; но есть деревни с 4 и 5 дворами, которые довольствуются 3—6 коробьями; рядом с ними другие с тем же числом дворов и душ высевают до 10 и даже 15 коробей. Одна деревня с 9 дворами высевала 17 коробей, одна с 4-мя — 20, другая такая же — 35, одна с 3-мя — 20, наконец, мы видели деревню с 9 дворами, которая высевала 40 коробей. По сделанному выше расчету эта деревня имела одной пашенной земли в трех полях от 72 до 120 десятин. Мы не имеем, однако, основания утверждать, что в момент описи каждая деревня распахивала все то количество земли, которое годно было к распашке. А потому к исчисленному количеству надо еще прибавить землю под лесом да эту нераспаханную, которая состояла как бы в запасе. Из приведенных данных видно, что количество дворов не стоит ни в каком определенном отношении к размерам хозяйства. И 1, и 2, и 3, и 4, и 5, и 6 дворов высевают по 6-8 коробей; но есть деревни в 2 двора, которые довольствуются посевом в 2 1/2 коробьи, и в 4 двора с посевом в 3 коробьи; а с другой стороны, деревни в 4 и даже в 3 двора высевают по 16 и 20 коробей. Не число дворов определяет размеры деревенского хозяйства, а лучшая приспособленность к хозяйству населения этих дворов. Этот вывод подтверждает прежде сказанное о деревне и дворе. Если с большим числом дворов не соединяются непременно и более крупные размеры хозяйства, то потому, конечно, что новые дворы нарастают не извне, а появляются из нутра старой деревни, в результате деления первоначального хозяйства на части по числу наследников.
1Писцовые книги XVI века под ред. Калачова.
2АЮ. № 177. 1556 г.; Рус. ист. б-ка. XIV. Стб. 91. № 58. 1573—1590; Дьяконов. Акты. I. №№ 20, 59, 1632—1665.
3АЮ. № 7. 1491 г.; Рус. ист. б-ка. XIV. № 58. 1573—1590; Дьяконов. I-№29. 1642.
4Для примера см.: Новгор. писц. книги. Т. I. Стб. II. 561—570.
46
5Дьяконов М. Акты. I. № 14. 1629. В одной порядной часть деревни названа костью: "порядился в деревни на кость земли" (№ 52. 1649).
6Писцовые книги XVI века под ред. Калачова. II. 291
7Г-жа Ефименко совершенно правильно признает, что "деревня какая-то законченная, довлеющая самое себя земельная единица" (Крестьянское землевладение на Крайнем Севере. 1884. 204 и след., 214). Но в понимании этой единицы и выводах дальнейших следствий она стоит на совершенно иной точке зрения, чем мы. Ниже мы укажем на особенности ее взгляда.
8Рус. ист. б-ка. XII. № 109. С.450.
В памятниках XVII века находим совершенно ясные указания на отдельное хозяйство каждого двора деревни. Мы берем эти указания из исследования г-жи Ефименко о крестьянском землевладении на Крайнем Севере. В руках почтенной исследовательницы находятся "веревныя книги". "Они писались самими крестьянами с целью распределить податные тягости между собою. За единицу обложения они принимали не деревню, а двор, поэтому мы имеем в веревных книгах самое точное описание земли каждого двора" (212). Из приводимых г-жой Ефименко выписок видно, что каждый двор имеет свой участок земли. Но этот участок находится не в одной меже, а в разных местах и межах. Дворовый участок, таким образом, состоит из массы мелких участков, весьма разбросанных. Из наименования этих участков или клочков земли видно, что каждый двор деревни имеет по клочку в каждом сорте земли и в каждой особой местности. Если была горная земля, то каждому двору деревни дано по клочку горной; была запольная или по нижнему ручью — каждому дано по клочку запольной и по нижнему ручью и т.д. Ясно, что при дележе земли первоначальной деревни-двора между новыми дворами положение наследников старались уравнять наделением их не только одинаковым количеством земли, но и одинакового качества. Крайняя же дробность клочков объясняется тем, что на Крайнем Севере, при наличности массы болот, лесов и неудобных земель, земли, годные для хлебопашества, заключались в небольших и разбросанных участках. Веревные книги, хотя принадлежат началу XVII века, совершенно, однако, совпадают с изложенным в тексте взглядом на деревню и двор. Г-жа Ефименко делает из них иные выводы. Об этом речь будет в конце этой книги.
9Данные о современном высеве берем из Сельскохозяйственных статистических сведений по материалам, полученным от хозяев. Вып. VIII. Густота посева. 1898. Издание отдела сельской экономии и статистики Министерства земледелия и государственных имуществ.
<< Назад Вперёд>>
