Порт-Артур, 1904

Капитан третьего ранга Ивамура начал обстрел Старого города и просматриваемого с Длинной внутреннего портового бассейна²⁸⁴. Уже 28 сентября в 10 часов утра снаряды попали в трубы и борта стоявших там броненосцев «Севастополь» и «Победа», которые вместе с «Пересветом» вступили в артиллерийский поединок с неприятелем. С этого времени находившиеся в данном районе порта корабли ежедневно подвергались Ивамурой обстрелу. В период с 29 сентября по 4 октября вновь были повреждены «Победа» и «Севастополь», единичные попадания получили «Пересвет» и госпитальное транспортное судно «Ангара». Опасность миновала, только когда корабли перешли в восточную часть внутреннего бассейна.

Но прежде чем это произошло, японское верховное командование выделило 3-й армии 6 тяжелых гаубиц Крупна калибра 280 мм (вес снаряда — 320 кг, шимозы — 80 кг)²⁸⁵, которые были установлены посредине Волчьих гор вдоль полевой железнодорожной линии из Дайрена. 1 октября неожиданно для русских они обстреляли крепость и порт. Ведя огонь по пеленгу Ивамуры, японцы попали девять раз в броненосец «Пересвет», повторно повредив его, и потопили портовую землечерпалку. Снаряды гаубиц, выпускаемые залпом (батарея состояла из двух гаубиц, ведущих огонь при одинаковой регулировке прицела), оказались особенно опасными для крепостных укреплений, перекрытия которых, по расчетам, могли выдержать самое большее огонь орудий калибра 150–203 мм. Снаряд, попавший в форт 3, пробил земляной слой и двойной бетонный свод блиндажа, внутри которого разорвался, убив и ранив около 100 солдат. Такая же картина наблюдалась и в форту 2, на который упало 8 снарядов: был уничтожен бетонно-земляной бруствер, пробит железобетонный свод боевого каземата; отдельные снаряды попали также и в батареи «Б» и Заредутная, расчеты которых понесли потери. В крепости к этом обстрелу отнеслись без чрезмерных эмоций, хотя русское командование увидело, что укрепления крепости практически не защищены от снарядов калибра 280 мм (солдаты считали, что обстрел велся снарядами калибра 305 мм с броненосцев, как уже было ранее)²⁸⁶. Всего генерал Ноги получил 18 таких гаубиц, еще 12 были установлены на бетонных огневых позициях в Волчьих горах до 26 октября, а очередные 6, доставленные в декабре, так и не были смонтированы.

Этот обстрел навел Кондратенко на определенные размышления, которые он 2 октября изложил в письме к Стесселю. Он предлагал, чтобы тот, учитывая трудное положение крепости (отсутствие надежды на подход резервов, угрозу для кораблей эскадры и т.п.), проинформировал обо всем царя и, более того, представил ему предложения о начале мирных переговоров с Японией «пока не поздно», то есть пока Порт-Артур еще в руках русских войск и существует 1-я Тихоокеанская эскадра, а Ояма ведет тяжелые бои в Маньчжурии. Иначе, считал Кондратенко, мир придется заключать «на унизительных для России условиях». Однако Стессель отклонил эти предложения, обвинив Кондратенко в неверии в мощь российской армии и упадке духа. Это было несправедливо, так как из всего командования крепости именно Кондратенко отличался наиболее стойким боевым духом и с его стороны это была скорее попытка взглянуть на ситуацию глазами трезвомыслящего политика, хотя сам он, как сторонник девиза «Гарнизон крепости не сдается, а погибает вместе с ней», оставался слепо преданным делу солдатом. После отповеди Стесселя генерал быстро взял себя в руки и, когда ночью с 4-го на 5 октября четыре японские роты заняли находившуюся на подступах к восточному фронту Сигнальную гору, на следующий день выбил их оттуда смелой контратакой.

Как бы реабилитируясь за высказанные им сомнения, Кондратенко издал 8 октября приказ № 35, где объяснял солдатам гарнизона, что упорная оборона крепости — это не только обязанность, вытекающая из принятой присяги, но и понимание огромного военного и государственного значения крепости, к которой приковано внимание мировой общественности. Он указал на особенности японского менталитета — презрение и жестокость по отношению к поддающемуся противнику, приведя в качестве примера оборону Порт-Артура десятилетней давности и бои за гору Сигнальная (после того как она снова перешла в руки русских, на горе были найдены добитые раненые). Однако не страх поддерживал в оборонявшихся волю к борьбе, а жажда реванша, даже несмотря на то, что бытовые условия защитников и жителей крепости снова ухудшились.

Хлеба, правда, хватало, так как его выдавали по три фунта ежедневно, но выдача мяса была ограничена до 300 граммов конины в неделю, а табак вообще перестал появляться в продаже. Недостаток витаминов приводил к 1];инге и куриной слепоте (больных приходилось вечером уводить с позиций), а отсутствие хорошей питьевой воды после потери Водопроводного редута вызвало множество случаев заболеваний дизентерией и тифом (пришлось вырывать полевые колодцы)²⁸⁷. В гораздо лучшей ситуации находились экипажи кораблей и десантные роты, так как недостаток свежего мяса и витаминов компенсировался консервами и сушеными фруктами, а порция хлеба увеличивалась за счет сухарей. Кроме того, береговые единицы флота (например, квантунский кадровый состав, команда военного порта) имели собственные хозяйства, благодаря чему они в меньшей степени ощущали недостаток мяса. Хуже всего было местному китайскому населению, которому пришлось питаться собачьим и ослиным мясом, а вместо риса есть кашу из гаоляна (сорго) и чумизу. Недостаток продовольствия можно было легко восполнить свежей рыбой, но Стессель, подозревая китайских рыбаков в шпионаже в пользу Японии, запретил рыбную ловлю, а лодки и джонки, выходящие на рыбный промысел, приказал уничтожать.

Пресловутая борьба со шпионажем стала и причиной ликвидации газеты «Новый край». Стессель, используя тот факт, что один из снарядов калибра 280 мм разрушил здание типографии, обвинил газету в распространении сведений, составлявших военную тайну, и приказал ее закрыть. Таким образом, гарнизон был лишен единственного источника информации²⁸⁸.

В октябре саперы 3-й японской армии усилили темп инженерных работ, подведя апроши и параллели к укреплениям восточного фронта. Теперь они находились в 60 метрах от узла обороны № 3, в 15 — от окопа, прикрывавшего рвы форта 3, и в 35 — от окопа, прикрывавшего русскую батарею «Б»; дошли до гребня блиндажа форта 2 и проволочных заграждений перед бастионом Куропаткина. Эти работы выдали замысел Ноги: атаковать позиции русских по всей протяженности восточного фронта — от узла обороны № 3 до батареи «Б». Из подведенных к позициям параллелей можно было продвигаться, прокапывая минные галереи и уничтожая подземными минами указанные фортификационные укрепления.

Японская пехота, подготавливая исходные позиции к штурму, пыталась во время внезапных вылазок захватить пункты обороны русских, расположенные на подступах к фронту. Дошло дело до уже упоминавшихся боев за Сигнальную гору (4–5 октября), за окоп, прикрывавший бруствер форта 3 (9 октября), железнодорожную насыпь перед узлом обороны № 3 (12 октября) и полукапонир 3 на подступах к форту 3 (16 октября). В боях принимали участие отряды 1-й и 9-й пехотных дивизий, поддерживаемые огнем морской артиллерии. Эти бои закончились половинчатым успехом наступавших из-за яростных контратак морских десантных рот: в руках японцев остались только железнодорожная насыпь и часть полукапонира. Как и ожидалось, противник начал копать две минные галереи к форту 2. Гарнизон форта обнаружил это во время одной из «вылазок», проведенной в ночь с 20-го на 21 октября. Руководил ею полковник Сергей Рашевский, один из ближайших соратников Кондратенко. После того как саперы были выбиты, а участники вылазки вернулись, Рашевский приступил к рытью контрминной галереи для закладки фугаса. Грунт был скалистым, и через три дня японцы, сориентировавшись в ситуации, прекратили работы, стараясь лишь локализовать местонахождение мины.

Непрерывно вела огонь осадная артиллерия японцев, под прикрытием которой они вели инженерные работы. Особенно докучали защитникам крепости батарея гаубиц калибра 280 мм и батареи морской артиллерии Курой, усиленные после 10 октября второй батареей (2 орудия калибра 152 мм), огонь которой корректировался с наблюдательного пункта Ивамуры. Обстреливались город, укрепления, порт вместе с мастерскими и складами, а также находившиеся в бассейне и бывшие на дежурстве во входном канале корабли. Интенсивность огня была разной (например, 8 октября батареи выпустили в течение получаса более 160 снарядов), а результаты — ничтожными (только единичные попадания), поэтому он оказывал на защитников и жителей крепости скорее психологическое воздействие. 3–5 октября по одному попаданию получили броненосец «Победа», эскадренные миноносцы «Бойкий» и «Скорый»; четыре снаряда попали в «Полтаву» (один снаряд пробил две палубы, но не разорвался).

Из-за опасения получить повреждения от снарядов неприятеля часть эскадренных миноносцев и броненосец «Ретвизан» вышли 8 октября на рейд, откуда вернулись после окончания обстрела. Адмирал Того выход «Ретвизана» принял за попытку прорвать блокаду, поэтому перебросил в район Энкоунтер-Рок 1-й дивизион броненосцев (без ремонтировавшегося с 10 августа «Mikasa»), а вечером выслал для торпедной атаки 12-й, 14-й и 15-й дивизионы эскадренных миноносцев. Тем временем «Ретвизан» уже вернулся в порт и встал у подножия Перепелиной горы (район устья Лунхэ), а нападавших оттеснили «Отважный» и «Гиляк», поддержанные береговыми батареями. Артиллеристы эскадры пытались обстреливать докучавшие им батареи перекидным огнем²⁸⁹. С 29 сентября по 7 октября такой огонь вели наиболее поврежденные броненосцы «Пересвет» и «Победа», хотя и с небольшим успехом (всего 6 убитых и раненых на батареях Курой). Поэтому японские батареи могли вести более результативный огонь, нанося русским кораблям очередные повреждения. Через неделю (до 15 октября) трижды снаряды попадали в крейсер «Баян» (повреждена правая паровая машина), дважды — в «Севастополь», «Пересвет» и крейсер «Паллада»; по одному попаданию получили броненосцы «Полтава» и «Ретвизан», а также минный заградитель «Амур». Небольшие корабли меньше страдали от обстрела, уходя на время бомбардировки на внешний рейд; более крупные ограничивались тем, что переходили в район Перепелиной горы или в восточный бассейн, что, однако, не всегда спасало от огня.

Ответный обстрел перекидным огнем, который вели «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» и «Баян», по-прежнему был нерезультативным (единственное попадание в одну батарею). День 16 октября стал особенно неудачным для «Баяна», который получил пять попаданий, поэтому его командир, капитан второго ранга Иванов, вывел корабль на внешний рейд, что вновь вызвало тревогу у адмирала Того. Для перехвата русского крейсера он послал в район острова Роунд броненосные крейсеры «Iwate» и «Asama», но «Баян» к тому времени уже вошел в порт. На рейде оставались только канонерки и эскадренные миноносцы. Когда на следующий день снаряд попал в «Севастополь», русские береговые и крепостные батареи в течение трех ночей (с 17-го по 21 октября) обстреливали японские батареи. Однако они, видимо, не добились нужного результата, так как до 24 октября «Ретвизан» и «Севастополь» получили еще по два попадания, а «Пересвет», «Полтава», «Победа», «Баян» и «Паллада» — по одному²⁹⁰.

В то время как Порт-Артур, сражаясь, готовился к отражению третьего штурма, в далекой Маньчжурии 5–17 октября шли бои у реки Шахэ, которые и решили судьбу крепости. Куропаткин, на которого царский двор оказывал постоянное давление, наконец понял, что отступление из Мукдена — это окончательный отказ от какой-либо помощи осажденной крепости (если он еще думал об оказании помощи). Располагая численным превосходством (213 000 человек и 758 орудий против 170 000 человек и 648 орудий), он разработал план наступательной операции против армий Оямы. Однако, будучи, как всегда, чрезмерно осторожным в использовании резервов, Куропаткин не решился окружить и уничтожить неприятеля в излучине Шахэ (правый приток Тайцзыхэ), а намеревался ограничиться оттеснением войск противника за Тайцзыхэ. Главный удар по японскому правому флангу с одновременным его окружением наносила восточная группировка генерала Штакельберга (86 батальонов, 50 казачьих сотен, 198 орудий) в направлении Бяньюпузы и Бзньсиху. В это время западная группировка генерала Бильдерлинга (77 батальонов, 56 казачьих сотен, 222 орудия), которую от окружения с правого фланга защищал корпус Соболева (24 батальона, 6 казачьих сотен, 96 орудий) должна была выйти к Шахэ и вести демонстративное наступление вдоль железнодорожной линии Мукден — Ляоян, связывая центр и левый фланг японских войск. Армейский резерв (56 батальонов, 20 казачьих сотен, 228 орудий) был размещен в тылу между двумя группировками, прикрывая их внешние фланги. Таким образом, главную задачу выполняли 35% всех войск, вспомогательную — 32%, а остальные не принимали участия в боях, что сразу же сводило на нет оперативный успех.

Ояма не ожидал наступления Куропаткина, хотя и принимал во внимание численное превосходство его войск. Развернутые между горным течением Тайцзыхэ (справа) и ее самым большим притоком, последним перед впадением в реку Лаохэ (слева), японские войска имели следующую дислокацию: в центре располагалась 4-я армия генерала Нодзу (две дивизии и резервная 3-я бригада пехоты), на атакуемом правом фланге — 1-я армия генерала Куроки (три пехотных дивизии и резервный пехотный полк), а на левом — 2-я армия генерала Оку (три пехотных дивизии). Фланги фронта прикрывала кавалерия — 1-я бригада генерала Акиямы (левый) и 2-я бригада генерала Канина (правый). Перед правым флангом к Бяньюпузы была выдвинута резервная пехотная бригада императорской гвардии генерала Умэсавы. Резерв фронта (три резервные пехотные бригады, тяжелая артиллерия) находился в районе Ляояна. Первоначально Ояма намеревался принять оборонительный бой на подготовленных позициях, ослабить наступавших и затем контратаковать. Однако, видя медлительность Куропаткина, он решил перехватить инициативу и нанести удар первым. Таким образом, начинавшееся сражение имело две фазы: в первой наступали русские войска (5–10 октября), во второй инициатива была на стороне японцев (10–17 октября).

Группировка Штакельберга, ведя наступление в гористой местности, достигла к вечеру б октября района Баньюпузы и стала угрожать окружением и уничтожением бригаде Умэсавы, в то время как продвигавшийся на ее левом фланге отряд генерала Ренненкампфа подошел к Бзньсиху. Одновременно демонстрировавшая наступление группировка Бильдерлинга тем же днем дошла до Шахэ и приступила к строительству укреплений. 7 октября Штакельберг не атаковал, ограничившись, согласно приказу Куропаткина, только разведкой позиций Умэсавы, поэтому бригада последнего ушла ночью под Бэньсиху. Штакельберг догнал ее на следующий день, но 9 октября также не стал атаковать, так как Куропаткин приказал ему провести разведку главных позиций Куроки и подготовить свои исходные позиции для «атаки и окружения правого крыла» (японцев). Таким образом, был упущен шанс разгромить Умэсаву, так как Куроки послал ему на помощь свою 19-ю пехотную дивизию, а Ояма направил против Ренненкампфа кавалерию Канина. Пока Штакельберг и Ренненкампф были втянуты в бои за сопку Оленью и подступы к Бэньсиху, Бильдерлинг, не встречая сопротивления японских войск, решил двигаться дальше — он переправился через Шахэ и достиг 10 октября ее правого притока Шилихэ (он закрывал с юга излучину Шахэ), где приостановил наступление. Так закончилась русская наступательная операция, в результате которой были оттеснены лишь слабые японские отряды прикрытия, отошедшие на главные позиции.

В тот же день начал наступление Ояма. Оставив Куропаткина, как он считал, с превосходящими силами, генерал нанес удар силами 2-й армии по их правому флангу, не зная ничего о прикрывавшем этот фланг корпусе Соболева и имея намерение окружить русских и уничтожить. Одновременно 4-я армия должна была связать российские войска со стороны фронта. 11–12 октября начались ожесточенные бои на правом и левом флангах расположения войск обоих противников. Штакельберг сражался за перевалы в районе Бэньсиху — Ченгоулин и Тумынлин (восточный и западный) — и за Оленью сопку²⁹¹с отрядами Куроки. Бильдерлинг, вынужденный покинуть позиции у Шилихэ, вел бой с Нодзу за полосу сопок у Шахэ, наиболее выдвинутой вперед была сопка Двурогая (была оставлена русскими 12 октября). Бои шли и в пространстве между двумя русскими группировками, так как Нодзу атаковал армейский резерв. В свою очередь, наносивший главный удар Оку оттеснил русские части к Лидиутуню, где он остановил наступление, опасаясь удара со стороны только теперь обнаруженного корпуса Соболева. Тот, однако, в соответствии с приказом Куропаткина вел себя совершенно пассивно, хотя и прикрывал оборонявшихся, что лишало японцев возможности обойти их правый фланг. Ояма отказался от этого маневра, но 14 октября ударил по центру русских позиций, угрожая прорвать оборону.

Неудачи боев за перевалы на левом фланге и на правом, где возникла угроза их обхода противником, привели к тому, что Куропаткин перешел к обороне. Ояма тоже, не располагая достаточными силами, прервал наступление, хотя 16–17 октября еще шли ожесточенные бои за возвышающиеся над долиной Шахэ сопки Новгородская и Путиловская, занятые первоначально отрядом генерала Ямады (пять батальонов, 30 орудий). Куропаткин направил значительные силы под командованием генерала Путилова (двадцать пять батальонов), чтобы отбить сопки. Всю ночь длился штыковой бой, который шел и 17 октября. В результате, потеряв около 3000 человек убитыми и ранеными, Путилов занял обе сопки, однако этот тактический успех не изменил хода операции, которая закончилась поражением русских/они не только не оттеснили японские отряды за Тайцзыхэ, но и уступили им всю долину реки Шахэ. Вдоль ее берегов оба противника начали строительство укреплений, перейдя на отрезке в 60 км к позиционной войне. Потери российской стороны составили 41 473 человека (в том числе 4870 убитыми), японской — около 20 000 солдат (3951 убитый). Активные действия в Маньчжурии прекратились до середины января 1905 года («сидение у Шахэ»), а Порт-Артур оказался один на один с противником, будучи лишенным всякой помощи²⁹².

В этот период оба флота вели довольно активные боевые действия. С японской стороны это выражалось в осуществлении блокады и периодической постановке мин в водах Квантуна эскадренными миноносцами и миноносцами. Русские кроме уже упоминавшегося обстрела японских батарей систематически протраливали внешний рейд (с 25 сентября по 31 октября было уничтожено 32 мины), время от времени ставили мины в акваториях, где японские корабли вели наблюдение, вели разведку и осуществляли охрану входного канала и самого входа в порт — все эти задачи выполняли занятые почти постоянно три канонерки и немногочисленные эскадренные миноносцы. Мины ставили «Сердитый» — его первая попытка ночью с 5-го на 6 октября была сорвана штормовой погодой; «Стройный», который в ночь с 10-го на 11 октября поставил между бухтами Голубиной и Луизы 16 мин, а ночью с 16-го на 17 октября в акватории Лаотешаня — еще 18. Кроме того, «Сильный», «Сердитый», «Стройный», «Статный», «Сторожевой», «Властный», «Смелый», «Расторопный» и «Бдительный» под командованием капитана первого ранга Криницкого поставили 11 октября у входа в бухту Лаотешань 20 мин (в том числе 9 макетов мин)²⁹³. Минирование, проведенное в течение дня, шло под обстрелом батарей Курой и при атаках 1-го и 4-го дивизионов японских эскадренных миноносцев. Атаки оказались безрезультатными. Более того, в районе бухты Сикау попал на русскую мину эскадренный миноносец «Harusame» из 4-го дивизиона. Он получил повреждения (7 раненых) и был отбуксирован «Murasame» в Дайрен.

Во время выхода на разведку на русских эскадренных миноносцах часто обнаруживались неполадки, приходилось несколько раз запускать машины, что свидетельствовало о сбоях в системе двигателей. 3 октября в связи с такой попыткой запустить двигатель на «Сторожевом» волка смыла за борт двух матросов, обнаружил их посланный на поиски «Сибиряк» на скале Лу-тин Рок (Lutin Rock), куда они смогли доплыть. Ночью с 5-го на 6 октября «Сильный» вел разведку района вблизи островов Маодао, а «Сторожевой» ночью с 11-го на 12 октября — Голубиной бухты и бухты Луизы. Контролем проходивших поблизости джонок занимались корабельные паровые катера и портовые баркасы (например, 4 октября они арестовали китайскую джонку). Блокада привела к тому, что до Порт-Артура доходили только единичные суда под чужими флагами и не всегда это для них заканчивалось благополучно. Примером может служить судьба немецкого корабля «Fuhei». Он вез несколько тысяч артиллерийских снарядов и1600 тонн продовольствия, но капитан корабля, вместо того чтобы подойти с востока к Лаотешаню, где его ждали, появился 12 октября у входа в Голубиную бухту. Подаваемые судном знаки русские артиллеристы приняли за «шпионские сигналы» и обстреляли корабль. «Fuhei» ушел к островам Маодао, где его задержал осуществлявший блокаду миноносец «Shirakata» и увел как приз.

Из-за того что «Mikasa» все еще был на ремонте (до начала ноября), адмирал Того находился на старом броненосце береговой обороны «Fuso»²⁹⁴. Во второй половине 1904 года японский Соединенный флот был несколько усилен — в строй вошли 7 больших миноносцев типа «Aotaka» (улучшенный тип «Hayabusa», 152 тонны, 29 узлов, 1 орудие калибра 57 мм, 2–42 мм, 3 торпедных аппарата калибра 380 мм), из которых были сформированы 15-й («Hibari», «Uzura», «Sagi», «Hashitaka») и 19-й («Kamdme», «Otori», «Kiji») дивизионы миноносцев. Кроме того, 24 октября был спущен на воду легкий крейсер «Топе» (4113 тонн, 23 узла, 2 орудия калибра 152 мм, 10–120 мм, 3 торпедных аппарата калибра 457 мм, бронирование палубы — 76 мм) и была принята «Военная программа 1904», где предусматривалось строительство 32 эскадренных миноносцев типа «Asakaze» (381 тонна, 29 узлов, 6 орудий калибра 76 мм, 2 торпедных аппарата калибра 457 мм), первые десять из них были заказаны на 1905 год²⁹⁵.

Когда до Токио дошли известия о выходе 15 октября из Либавы 2-й Тихоокеанской эскадры российского флота, которая, по расчетам, уже в середине января 1905 года могла появиться в Желтом море, начальник морского Генерального штаба адмирал Сукэюки Ито принял решение отозвать часть кораблей из-под Порт-Артура. Предполагалось, что они должны быть осмотрены и отремонтированы на японских верфях, чтобы затем помериться силами с новыми кораблями противника²⁹⁶. Это касалось прежде всего броненосцев и крейсеров, так как канонерки, эскадренные миноносцы и миноносцы ремонтировались в портовых мастерских (с доком) в Дайрене. Для выхода в составе первой группы были намечены броненосец «Asahi» и крейсеры «Akitsushima» и «Takasago». Однако, прежде чем они направились в Сасебо, «Asahi» 26 октября к юго-востоку от Порт-Артура попал на дрейфующую русскую мину (левым бортом, ниже ватерлинии) и из-за повреждений был отбуксирован на базу на островах Эллиота. Ремонт его завершился только в апреле 1905 года.

В то время как японским кораблям угрожали мины, российская эскадра несла очередные потери от стрельбы орудий артиллерии Ивамуры. 25 октября снаряды гаубиц калибра 280 мм и орудий калибра 152 мм и 120 мм нанесли очередные повреждения крейсерам «Баян» и «Паллада», потопили старый учебный крейсер «Забияка» и вызвали пожар в портовых складах. 27-го и 28 октября очередные попадания получили броненосцы «Севастополь», «Ретвизан», «Победа», крейсеры «Баян» и «Паллада», а 29 октября после попадания снаряда сгорел корабль КВЖД «Новик» (использовался в качестве плавучего склада мин и боеприпасов) и были потоплены три самоходные барки из тралового каравана. На следующий день два снаряда калибра 280 мм попали в транспортное госпитальное судно «Ангара» (на нем находились 200 раненых), тяжело поврежденное судно смогло выброситься на мель. Русские береговые и крепостные батареи открывали ответный огонь, также добиваясь попаданий. На батареи гаубиц калибра 280 мм и батареи Курой упало 24 октября около 180 снарядов (11 убитых), 25-го — свыше 360 (13 убитых и раненых), а на следующий день — 219. В преддверии ожидаемого штурма командование крепости, возможно, планируя отражение атак противника со стороны моря, провело 25 октября разведку его береговых батарей в районе бухты Тахэ. Туда на палубе «Сердитого» направились генералы Смирнов, Кондратенко и контр-адмирал Вирен. Разведывательные действия прикрывали эскадренные миноносцы, которые из-за обстрела порта вышли на рейд.

Уже упоминавшийся усиленный обстрел военного порта и крепостных укреплений начался утром 26 октября, так как днем ранее генерал Ноги отдал приказ о новом (третьем) штурме. В соответствии с этим приказом осадная артиллерия должна была в течение четырех дней обстреливать оборонительные позиции русских, чтобы 30 октября можно было начать общую атаку на участке от узла обороны № 3 до батареи «Б». Одновременно саперы должны были заполнить землей, связками соломы и гаоляна ров глубиной 6-10 м, находившийся на направлении главного, удаpa (форт 3)²⁹⁷, подготовив проходы для атакующей пехоты. Время штурма было выбрано не случайно: генерал Ноги хотел взятием Порт-Артура или хотя бы захватом укреплений восточного фронта отметить приходившееся на 3 ноября 56-летие императора Мицухито. В штурме участвовали отряды 1-й пехотной дивизии с включенной в ее состав резервной 1-й пехотной бригадой, а также 9-я и 11-я пехотные дивизии, поддержанные своей артиллерией (полк полевой артиллерии, два полка горной артиллерии). Было сформировано семь штурмовых колонн, каждая включала по крайней мере пехотный полк. Одна колонна (1-я пехотная дивизия) должна была нанести удар по узлу обороны № 3 и далее по Лаперовской батарее, две колонны (9-я пехотная дивизия) наступали на форт 3 и полукапонир 2 и развивали наступление до батареи Большого Орлиного Гнезда; три колонны (11-я дивизия пехоты) атаковали форт 2, батарею Большого Орлиного Гнезда, бастион Куропаткина, далее наступали на батарею Малого Орлиного Гнезда и батарею «Б», продвигаясь к Залитерной батарее; одна колонна оставалась в резерве. Независимо от них действия на флангах прикрывали отряды 11-й пехотной дивизии (наступали на узел обороны № 2 и батарею «А») и 1-й пехотной дивизии (атаковали тянувшиеся от Панлушаня укрепления северного фронта). В общей сложности в наступлении должны были участвовать 21–25 тысяч человек, поддерживаемых огнем 400 орудий и мортир²⁹⁸.

По состоянию на 23 октября русские укрепления защищали 20 221 человек (офицеров и, рядовых); еще 1600 находились в общем резерве, при этом в районе предполагаемого наступления противника находились только 8000 человек, организационно входивших в состав восточного фронта. На тот момент он был разделен на две части, а те в свою очередь — на боевые участки. На первой части фронта (ею командовал командир 28-го стрелкового полка, подполковник Науменко) находились батарея «Б», бастион Куропаткина и форт 2; на второй части (командир 13-го стрелкового полка подполковник Гандурин) — форт 3, батареи Большого и Малого Орлиного Гнезда, узел обороны № 3 и полукапонир 2. Штурмуемые объекты защищали, таким образом, тридцать одна стрелковая и морская рота и отряд добровольцев (из них лишь пять рот находились на первом участке фронта), в резерве фронта насчитывалось десять рот.

В то время как дивизионная артиллерия японцев получила приказ непосредственно поддерживать действия пехоты, обстреливать город и порт должны были вторая бригада артиллерии (три полка полевой артиллерии), три отдельных полка осадной артиллерии, полк тяжелой артиллерии, бригада морской артиллерии Курой и 12 гаубиц калибра 280 мм — в общей сложности более 280 пушек, гаубиц и мортир калибра 75–280 мм. Бомбардировка началась в 11.00 при опускавшемся тумане. За семь часов защитники крепости понесли значительные потери, пожалуй, самые большие с начала обороны. Были уничтожены и повреждены многие стрелковые окопы, брустверы фортов и орудий; среди личного состава было много убитых и раненых. В некоторых ротах осталось по 30–40 человек, снарядами были разбиты 6 орудий калибра 57–152 мм и 3 станковых пулемета. Особенно пострадал обстреливаемый снарядами калибра 280 мм форт 2, где один из снарядов разбил боевой каземат, уничтожив 3 станковых пулемета вместе с расчетами. Видя результаты обстрела, японская пехота ворвалась вечером в окопы, окружавшие узел обороны № 3 и форт 3, которые смогла затем удержать, несмотря на контратаки российских войск.

На следующий день особенно ожесточенной бомбардировке был подвернут форт 2, в результате гарнизон форта уменьшился наполовину, были разбиты брустверы, а бетонные казематы пробиты во многих местах. Однако именно здесь русские солдаты добились значительного успеха, уничтожив доходившую до бруствера форта японскую минную галерею. Взрыв оказался слишком сильным и повредил тыльную стену капонира, через отверстие в которой ночью с 27-го на 28 октября ворвалась внутрь форта японская пехота. В темноте разгорелся отчаянный бой, в ход пошли гранаты, штыки, кирки и лопаты, в результате противник был выбит из форта, а пролом заделали мешками с песком. Когда на рассвете японцы попытались снова занять капонир, приведя в действие рядом с ним взрывное устройство, бдительные защитники форта пресекли эту попытку.

Утром 28 октября японская артиллерия вновь начала обстрел, концентрируя огонь на фортах 2 и 3, причем к ведению огня присоединились еще 6 гаубиц калибра 280 мм. Под прикрытием их огня пехотинцы 9-й дивизии смогли выкопать и занять траншею у подошвы бруствера форта 3, и выбить их оттуда во время предпринятой ночью русскими солдатами контратаки не удалось.

В этой ситуации генерал Стессель по совету генералу Фока, опасаясь потери фортов, приказал подготовить их к взрыву вместе с узлом обороны № 3 и Курганной батареей. 29 октября частично был заминирован форт 3, но акция была прервана из-за решительного протеста коменданта форта 2, поручика Фролова, которому удалось убедить штаб крепости в том, что минирование удручающе подействует на защитников Порт-Артура, ослабит их боевой дух и лишит готовности к борьбе²⁹⁹. В этот день осадная артиллерия стреляла особенно результативно, большинство орудий крепостной артиллерии было выведено из строя, и вечером русские уже не могли вести огонь по японским саперам, делавшим подходы к атакуемым укреплениям. Несколько снарядов противника упало на форт 5 и батарею «Д», где начался пожар на складах с боеприпасами. Русским артиллеристам удалось накрыть только одну из батарей калибра 76 мм группы Курой (5 раненых).

Сам штурм начался 30 октября, когда защитники крепости еще ликвидировали повреждения, полученные во время вчерашнего обстрела. В 7 часов утра осадная артиллерия начала огневую подготовку, к ней присоединилась дивизионная артиллерия, обстреливавшая отдельные объекты атаки. В этот день осадные орудия выпустили свыше 20 тысяч снарядов (в том числе 1800 — калибра 280 мм), а полевые орудия — несколько тысяч шрапнельных зарядов. На огонь противника отвечали русская крепостная артиллерия и орудия «Ретвизана», «Победы» и «Баяна». Когда в 13.00 канонада достигла апогея, на штурм бросилась пехота. Ее колонны почти одновременно нанесли удар по выбранным объектам. Оборонявшиеся отвечали огнем орудий, станковых пулеметов и винтовок; разгорелись ожесточенные бои.

Штурмовая колонна 1-й японской пехотной дивизии, занимавшая окопы перед узлом обороны № 3, пыталась прорваться через внешний ров (ширина — 7–14 м, глубина — 6–9 м), но попала под огонь, который велся из казематов эскарпов и контрэскарпов (толщина бруствера 6–20 м) и была вынуждена отступить. Повторная атака закончилась отходом поредевших рот под огнем орудий ближайшего форта 3. Его гарнизон также успешно отразил атаки колонны 9-й пехотной дивизии японцев, которая тщетно пыталась преодолеть внутренний ров (ширина 14 м); защитники форта вели ожесточенный огонь, а штурмовые лестницы оказались слишком короткими. Часть атаковавших рот попала под огонь резерва фронта, размещенного вдоль Китайской стенки, и была вынуждена залечь, чтобы отойти только после наступления темноты³⁰⁰.

Первоначально успех не сопутствовал левой колонне 9-й пехотной дивизии, ударившей по полукапониру 2, который защищал только отряд добровольцев, поддерживаемый огнем Заредутной батареи и батареи Большого Орлиного Гнезда. Командир колонны генерал Итинобе сумел быстро прекратить панику в своих ротах и снова пошел в атаку. На этот раз после кровавого боя капонир был взят.

Казалось, что успешной будет и атака правой колонны 11-й японской пехотной дивизии на форт 2. Она уже преодолела ров (ширина — 10 м, глубина — 5–6 м) на бруствере форта (толщиной 12 м) и подняла национальные флаги, ко через несколько минут после штыкового боя была сброшена в ров. Несколько рот этой колонны попытались прорваться между укреплениями в тыл форта, но когда одна из них попала на минное поле (фугасы), остальные отступили, понеся значительные потери от огня резервных русских частей, находившихся у Китайской стенки. Не удалась и атака центральной колонны 11-й пехотной дивизии на бастион Куропаткина, гарнизон которого составлял 224 человека; их поддерживали 6 малокалиберных орудий и 2 станковых пулемета. Во время артиллерийской подготовки этот маленький гарнизон сильно пострадал (погибли около 50 % личного состава, были разбиты 3 орудия и 2 станковых пулемета), но, несмотря на это, он мужественно отражал атаки неприятеля. Поддержанные резервной стрелковой ротой и батареей «Б», защитники бастиона отбросили неприятеля, хотя бои продолжались до 2 часов ночи. Поражение ждало и левофланговую колонну, которая ударила по батарее «Б», когда шла на окопы между батареей и бастионом Куропаткина. Японские роты, обстреливаемые с флангов орудиями батареи, несли серьезные потери и залегли перед брустверами позиций, а те, которые проникли на позиции, были выбиты в штыковом бою. Тогда русские ударили по залегшей части колонны и вынудили японцев отойти со значительными потерями. Атакующие колонны поддерживала только полевая артиллерия, так как осадная прервала огонь в 15.35, чтобы не стрелять по своим отрядам. Бои, продолжавшиеся до поздней ночи, не принесли нападавшим ожидаемого успеха.

31 октября генерал Ноги пытался захватить только форт 2, почти разбитый снарядами калибра 280 мм, так как через него он надеялся проникнуть внутрь укреплений крепости. В 17.00 форт был атакован штурмовой колонной 11-й японской пехотной дивизии, которая через пролом прорвалась в глубь форта. Несмотря на то, что число нападавших увеличилось за счет прибывшей через час еще одной штурмовой колонны, защитники форта сражались отчаянно и после полуночи 1 ноября вместе с десантными морскими ротами выбили японцев.

Итак, очередной, третий, штурм не принес успеха командующему 3-й японской армией, который уже вечером 31 октября отказался от дальнейших атак, довольствуясь захватом полукапонира 2, помпезно названного «шанцем Итинобе». К причинам, из-за которых штурм оказался неудачным, следует отнести прежде всего рассредоточение сил и средств на слишком широком фронте действий; недооценку защитников крепости, которые ожесточенно оборонялись, и собственные крупные потери (по меньшей мере 5000 убитых и раненых).

Потери российской стороны убитыми и ранеными составили 55 офицеров (в том числе 8 убитых) и 2010 унтер-офицеров и рядовых. Однако в посланном царю 2 ноября донесении, которое заканчивалось просьбой как можно скорее прислать помощь и сообщить намерения Куропаткина³⁰¹, Стессель намеренно завысил эти потери, представив ситуацию, в которой оказался гарнизон, как критическую. По его данным, в полках осталось по одному батальону, заканчивались артиллерийские боеприпасы, хотя фактически с 1 августа полки потеряли в среднем 400–500 человек и оставалось 231 562 снаряда разного калибра. Быть может, таким образом он хотел вынудить царя вмешаться в действия Куропаткина, но некоторые российские историки считают, что он, скорее, подготавливал его к возможной капитуляции крепости³⁰². Как бы то ни было, отражение штурма стало очередным успехом Кондратенко, который вновь оказался лучшим тактиком, нежели Ноги.

В известной степени выражением разочарования последнего итогами штурма либо же местью за собственное фиаско стал усиленный артиллерийский обстрел города и порта, который начался 31 октября после 15.00. В этот день из-за многочисленных попаданий в постройки загорелся Старый город, поднимавшийся дым заволакивал укрепления и портовые бассейны. Единичные попадания получили броненосцы «Полтава» и «Победа», крейсер «Паллада», канонерка «Бобр», барка с боеприпасами и несколько судов КВЖД, одно из которых, «Гирин», затонуло. Эскадренные миноносцы, чтобы избежать попаданий, вышли на рейд.

Бомбардировка продолжалась и 1 ноября, к городу и порту вновь понеслись «экспресс-поезда», как иронично стали называть с шумом разрывавшие небо снаряды калибра 280 мм, окутывавшие все вокруг клубами поднимавшейся от взрывов пыли. На этот раз попадание получил «Бобр», от попадания затонуло одно из немногочисленных торговых судов. На огонь осадных батарей ответил «Ретвизан», но данные о меткости его стрельбы отсутствуют. День 2 ноября начался с попадания в одно из зданий склада с боеприпасами — от взрыва погибли 30 человек. В корабли в этот день попаданий не было; более того, российская эскадра могла отметить и некоторый успех, так как к юго-западу от Лаотешаня наскочил в тот день на русскую мину эскадренный миноносец «Oboro», который вместе с двумя другими кораблями 2-го дивизиона осуществлял в этом районе блокаду. «Akebono» отбуксировал эскадренный миноносец (поврежден корпус, 1 раненый) в бухту Сикау. Бомбардировка прекратилась только вечером 3 ноября, а ее последним аккордом стал пожар на китайской маслобойне (сгорело 24 тонны пищевого масла), дым от которого огромным облаком накрыл Старый город. Однако обстрел не оказал влияния на моральный дух защитников крепости, которые язвительно шутили, что Ноги этими залпами праздновал не день рождения императора Мицухито, а десятилетие со дня вступления на престол Николая II (2 ноября 1904 года)³⁰³. Генералу Ноги оставалось лишь надеяться на успех в минной войне.

²⁸⁴ Японская историография (например, ADJA, т. II. с. 108–111) действия 26 октября — 1 ноября не считает общим штурмом, а лишь боями местного значения.

²⁸⁵ Были произведены в Японии по немецкой лицензии как модель «Осака» (вес установки — 23 тонны, максимальный радиус действия — 9000 м). Макдональд («Wielkie bitwy w historii». Warszawa, 1994. С. 126–127) утверждает, что они были доставлены из Дайрена сухопутным путем (300 человек на гаубицу), так как на полевой железной дороге не нашлось транспортных средств. По его данным, снаряд калибра 280 мм имел вес 500 фунтов (около 227 кг). По Лебедеву, обстрел начался 2 октября.

²⁸⁶ По приближенным расчетам, обстрел такими снарядами мог выдержать 427-сантиметровый слой бетона плюс 213-сантиметровый слой земли. Стессель не отнесся серьезно к таким опасениям, утверждая, что гаубицы имеют ограниченное количество снарядов из-за быстрого изнашивания стволов (тогда еще не применялись заменяемые вкладки для стволов орудий). См. А. Степанов, «Порт-Артур».

²⁸⁷ В октябре потери в боях составили 87 офицеров и 3407 рядовых (убитыми, ранеными и пропавшими без вести), в то время как от болезней «умерли 51 офицер и 2432 человека рядовых (Сорокин, с. 180).

²⁸⁸ После войны, во время следствия, Стессель сказал, что газету закрыл по предложению своих советников, а сам он ее «никогда не читал» (Сорокин, с. 178).

²⁸⁹ Может быть, этот огонь корректировался с двух имевшихся аэростатов, но корректировка была неточной из-за отсутствия телефонной связи с аэростатами (только при помощи комплекта флажков).

²⁹⁰ Сомнительно, что после таких попаданий русские корабли ремонтировали, скорее всего на них просто заделывали пробоины.

²⁹¹ Русские войска поддерживали в боях только 38 орудий (из 198 орудий группировки Штакельберга).

²⁹² В октябре был отозван в Петербург единственный, пожалуй, сторонник оказания помощи Порт-Артуру — вице-адмирал Алексеев, который передал обязанности наместника и главнокомандующего российскими войсками на Дальнем Востоке генералу Куропаткину. Бездарность Куропаткина, которая уже привела к падению боевого духа Маньчжурской армии, порождала мрачные прогнозы относительно судьбы крепости.

²⁹³ Это может свидетельствовать о нехватке мин. на складах и о том, что корабельные мины применялись в боях на суше (сбрасывание мин с наклонной плоскости со склонов гор, установка фугасов в контрминных галереях).

²⁹⁴ Классифицировался как корабль береговой обороны, год строительства — 1877-й, водоизмещение — 3717 тонн, скорость — 13 узлов. Был переоборудован (сняты мачты и парусное оснащение) и перевооружен в 1899–1900 гг. (имел 2 орудия калибра 152 мм, 4–120 мм, 11–47 мм, 3 торпедных аппарата калибра 457 мм).

²⁹⁵ Строительство этой серии было закончено в 1909 году. «Топе» вошел в строй только 15 мая 1910 года после модернизации конструкции палубы.

²⁹⁶ »Отдельный отряд крейсеров» во Владивостоке уже не представлял для японцев никакой опасности, хотя его командир, контр-адмирал Йессен, формально был назначен 16 октября командующим 1-й Тихоокеанской эскадрой. 13 октября попал на риф в районе залива Посьета и получил повреждения крейсер «Громобой» (ремонт длился до 22 февраля 1905 года), а так как исправной была только «Россия», командование крепости опасалось японского нападения на Владивосток. Определенные надежды связывали с подводными лодками, первая из которых, «Форель» (17/18 тонн, 2 торпедных аппарата калибра 450 мм), прибыла туда по Транссибирской железной дороге 12 октября, а часть других — только в декабре 1904 года (4 по 142/177 тонн, 4 торпедных аппарата калибра 380 мм; 2 по 113/124 тонны, 2 торпедных аппарата калибра 380–450 мм). Мак-Калли говорит, что 3 октября затонул миноносец «202» после столкновения с «201» около острова Попова, что не подтверждается российскими источниками.

²⁹⁷ Ростунов утверждает, что защитники крепости через подземный вход убирали сбрасываемые связки, чего японцы не замечали, удивляясь, что ров не удается заполнить.

²⁹⁸ Сорокин считает, что атакующих было 50 тысяч, но он принимает во внимание штатный состав этих трех дивизий, а не штурмовые колонны и выделенные фланговые отряды.

²⁹⁹ В связи с этим среди оборонявшихся разошелся слух, что Стессель и Фок сделали это намеренно, собираясь сдать крепость.

³⁰⁰ На узле обороны № 3 было 3 орудия калибра 152 мм, 5–87 мм, 3–76 мм, 2–63,5 мм, 6 мелкокалиберных орудий и 2 станковых пулемета; в форту 3–5 орудий калибра 152 мм, 11–87 мм, 2–76 мм, 1–63,5 мм, 23 мелкокалиберных орудия и 4 станковых пулемета, а в форту 2 — только б орудий калибра 87 мм, 2–76 мм, 8–9 мелкокалиберных и 2–4 станковых пулемета.

³⁰¹ Тем временем в приказе № 776 от 31 октября, направленном гарнизону крепости, Стессель сообщал, что «по полученным сведениям, армия Куропаткина победно продвигается вперед».

³⁰² Сорокин, с. 174.

³⁰³ Согласно ADJA (т. II, с. 143), Куроя организовал все же 3 ноября салют 101 выстрелом боевыми снарядами, которые выпустил по порту, где разгорелись пожары на складах.

<< Назад   Вперёд>>