М.И. Козлов. Гражданская война и интервенция в России и на Русском Севере в контексте классового противоборства
Вековые юбилеи революций 1917 г. и последующих за ними Гражданской войны и интервенции в России вызвали повышенный интерес к осмыслению их причин и последствий, стремление извлечь уроки из этих исторических событий. Целью данной статьи является рассмотрение истоков и содержания российской Гражданской войны в контексте классового противоборства. Методологическим основанием такого анализа являются ленинские слова, приведенные в качестве эпиграфа. Автор далек от мысли абсолютизировать классовый подход к анализу исторических процессов, но рассмотрение таких многоплановых явлений, как Гражданская война в России в сопряжении с иностранной военной интервенцией, в контексте классового противоборства, на наш взгляд, позволяет понять глубинные причины социальных потрясений вековой давности и извлечь поучительные уроки для современников.
Примером диалектического анализа истоков, содержания и последствий великих потрясений первых двух десятилетий XX века является исследовательская деятельность одного из авторитетнейших современных специалистов по истории Гражданской войны и интервенции в России и на Русском Севере В.И. Голдина. Особого внимания заслуживает неоднократно высказанная архангельским историком «мысль о необходимости исследовать генезис Гражданской войны в России с позиций как “короткой”, так и “длинной” истории» [3, с. 17-18].
Представляется, что и в первом, и во втором случае одним из важнейших внутренних противоречий российского бытия, развитие которого привело к революционным потрясениям и Гражданской войне, являлось противоборство антагонистических социальных групп на протяжении многих десятилетий и даже веков. Данное противоречие «проявлялось в авторитарности власти, с одной стороны, и многочисленных крестьянских войнах, восстаниях, вооруженных выступлениях, национально-освободительных движениях и иных акциях неповиновения, с другой» [3, с. 18].
Прологом революционных потрясений 1917 г. и последующей Гражданской войны стала Первая русская революция 1905-1907 гг., результатом которой, несмотря на ее поражение, стали определенные позитивные изменения в политическом режиме и положении эксплуатируемых классов: было ограничено самодержавие и положено начало развитию парламентаризма, отменены выкупные платежи крестьян, повышена зарплата наемных рабочих и сокращен их рабочий день и др. Но главное, события 1905-1907 гг. «дали опыт революционной борьбы, поляризовали социальные интересы и политические силы, вызвали рост политического сознания масс, изменили социальную психологию и мировосприятие многих жителей городов и сёл. “Незыблемость” самодержавия и авторитет царя были сильно подорваны» [11, с. 209].
В последующее за первой русской революцией десятилетие, несмотря на налаживание экономической жизни, приведшее к существенному росту промышленного и сельскохозяйственного производства, социальное напряжение в обществе не было снято. Напротив, развитие капитализма в России по тупиковому пути, ведущему к превращению ее в страну «периферийного» капитализма, усиливало все свойственные ему социальные противоречия: между правящей элитой и трудовыми классами рабочих и крестьян; между старой аристократической элитой и контрэлитой, представленной либеральными оппозиционными кругами; между молодой буржуазией и не желающим терять свой статус и земельные владения классом феодалов в лице помещиков.
Особое значение для обострения антагонистического противоречия между правящей элитой и народными массами имело осознание крестьянами, составляющими 80 % населения России, что само монархическое государство сознательно и целенаправленно стремится разрушить основу их жизни — общину. Об этом свидетельствуют результаты многих исследований — от В. Данилова до С.Г. Кара-Мурзы, единогласно утверждающие, что после 1907 г. русская деревня разочаровывалась в идеале самодержавия [10]. Нужен был только толчок в виде кризиса, чтоб крестьянское движение за свое освобождение вошло в заключительную фазу. И этот толчок произошел в начале 1917 г. в виде бедствий, обрушившихся на деревню в виде катастрофических последствий участия России в Первой мировой войне и разрушения самодержавного государства в результате Февральской революции 1917 г., которая стала абсолютно закономерным явлением. Вместе с тем ее плодами воспользовались не демократические слои, не рабочие и крестьяне, принимавшие активное участие в революционных событиях, а буржуазия, перехватившая власть. Она ставила задачу добавить к экономической власти, которую и так имела с избытком, еще и власть политическую.
Деятельность Временного правительства, пришедшего к власти в результате Февральской буржуазной революции, привела к тому, что, кроме введения ряда демократических свобод (и то, официально свобода союзов и собраний была введена только в апреле), ни один принципиальный вопрос — аграрный, национальный и вопрос выхода из империалистической войны — не был решен. Более того, в своей декларации Временное правительство прямо объявило о том, что будет вести войну до победного конца и останется верным всем обязательствам, заключенным с союзниками. Это означало, что финансовая кабала, в которую загнали Россию дореволюционные правители, будет сохранена. «Временное правительство, — пишет Л.И. Ольштынский, — теряло управление государством в условиях продолжающегося наступления германских войск. <...> Близился экономический паралич. <...> Российское общество охватил глубокий общенациональный социально-политический кризис, грозящий перейти в анархию. В условиях мировой войны страна в таком состоянии неминуемо стала бы объектом империалистического раздела и ареной вооруженной борьбы между воюющими блоками» [11, с. 255-256].
Большевики во главе с В.И. Лениным, в отличие от других левых партий, уловили требования момента, настроения широких народных масс, фактически спасли Россию от полного разрушения и погружения в пучину анархии, выдвинув идею перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической. И эта идея никак не была связана с обязательной гражданской войной как средством достижения целей социалистической революции. Напротив, Ленин делал все, чтобы ее избежать. В работе «Апрельские тезисы» он обосновал возможность мирного перехода власти от Временного буржуазного правительства к Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В такой возможности Ленин был уверен вплоть до середины 1917 года, но 4 июля, после расстрела мирной демонстрации рабочих, солдат и матросов, все изменилось. «Лозунг: “Переход всей власти к Советам”, — писал В.И. Ленин в этой связи, — был лозунгом ближайшего шага... Это был лозунг мирного развития революции, которое было с 27 февраля до 4 июля возможно и, конечно, наиболее желательно, и которое теперь, безусловно, невозможно» [8, т. 34, с. 11].
Но даже в новых условиях Ленин не теряет надежды на мирный переход власти к Советам. В начале сентября 1917 г. в статье «О компромиссах» он пишет: «Если есть даже один шанс из ста, то попытка осуществления такой возможности все-таки стоила бы того, чтобы осуществить ее» [8, т. 34, с. 135]. В середине сентября в статье «Русская революция и гражданская война» Ленин утверждал: «Исключительно союз большевиков с эсерами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной» [8, т. 34, с 222]. Ленинскую позицию о переходе власти к Советам и формировании эсеро-меньшевистского правительства поддержали 80 крупных и промышленных городов, но меньшевики и эсеры не пошли на отказ от альянса с буржуазией, и возможность мирного развития революции была упущена. Партии большевиков 25-26 октября 1917 г. пришлось реализовать свой план вооруженного восстания, которое прошло практически бескровно.
Октябрьская революция по своему содержанию была «рабоче-крестьянской». Именно так ее определил В.И. Ленин в своем историческом выступлении на заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 25 октября (7 ноября) 1917 года [8, т. 35, с. 2]. С победой Октябрьской революции в стране была установлена диктатура пролетариата в форме Советов, ставшая властью, которую поддерживало абсолютное большинство россиян. Убедительным свидетельством тому является утверждение советской власти за короткий срок (по март 1918 г.) на основной части территории бывшей Российской империи, и в «подавляющем большинстве губернских и других крупных городов (в 73 из 91) это произошло мирным путем». [11, с. 272].
Октябрьскую революцию поддержали фронтовые съезды действующей армии и моряки Балтийского и Черноморского флотов. На Севере и Дальнем Востоке большевики не получили большинства в Советах, что впоследствии стало одним из факторов, способствующих началу интервенции в этих регионах.
Наиболее активное военное противодействие утверждению Советской власти оказали вооруженные формирования казачества на Дону и в Оренбуржье, но к марту 1918 г. эти и другие незначительные очаги военного сопротивления контрреволюции в основных регионах страны были подавлены, и в России повсеместно утвердилась советская власть. Примечательно, что в этот начальный период строительства советского государства, который не являлся абсолютно мирным, В.И. Ленин главное внимание уделял разработке мер по проведению в жизнь социалистической политики по развитию экономики и социальной сферы. Об этом наглядно свидетельствуют более чем пятьсот декретов советской власти, принятых до конца мая 1918 г., то есть до начала полномасштабной Гражданской войны, спровоцированной восстанием Чехословацкого корпуса.
В.И. Ленин, реагируя на нападки на советскую власть в буржуазной прессе и оценивая масштаб предстоящих задач мирного строительства, в конце 1917 г. пишет в статье «Запуганные крахом старого и борющиеся за новое»: «“Большевики только два месяца у власти, а вместо социалистического рая мы видим ад хаоса, гражданской войны, еще большой разрухи”. Так пишут, говорят и думают капиталисты вместе с их <...> сторонниками. Большевики только два месяца у власти, <...> а шаг вперед к социализму сделан уже громадный. Не умеют понять исторической перспективы те, кто придавлен рутиной капитализма, оглушен могучим крахом старого, треском, шумом, “хаосом” (кажущимся хаосом), разваливающихся вековых построек царизма и буржуазии, запуган доведением классовой борьбы до крайнего обострения.» [8, т. 35, с. 191]. И действительно, мысли большевистского лидера и вся его государственная работа были направлены на удовлетворение насущных нужд народа.
Доказательством тому являлись первые декреты советской власти: «О мире» (26.10.1917), «О земле» (26.10.1917), «О полноте власти Советов» (28.10.1917), «О восьмичасовом рабочем дне» (29.10.1917), «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» (10.11.1917), «О национализации банков» (14.12.1917), «О социализации земли» (19.02.1918), «О социальном обеспечении трудящихся» (31.10.1918) и др. [12]
Анализ деятельности лидера большевистской партии и возглавляемого им правительства молодого Советского государства в первые месяцы после победы Октябрьской революции показывает, что она была направлена на созидание и это отвечало коренным интересам подавляющей части населения России. В этой связи трудно не согласиться с выводом исследователя ленинской темы С. Кремлёва: «То, что потом стало известно как НЭП..., фактически должно было стать основой экономической политики Советской России как переходный период уже с лета 1918 года — если бы враги Ленина и России не развязали Гражданскую войну» [7, с. 622].
Известный ленинский лозунг «о превращении войны империалистической в войну гражданскую», на который ссылаются критики большевиков, обвиняя их в развязывании Гражданской войны в России, был выдвинут В.И. Лениным в начале Первой мировой войны и означал призыв народов воюющих стран к пролетарской революции. Этот лозунг подчеркивал лишь то обстоятельство, что в условиях начавшейся империалистической войны гражданская война означает революцию. С победой Октябрьской революции и выходом России из войны этот лозунг терял смысл. Поэтому 23 апреля 1918 г. в речи в Московском Совете рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Ленин заявил: «Можно с уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена» [8, т. 36, 233-234]. Развязывание Гражданской войны, таким образом, не отвечало классовым интересам Советского государства. И напротив, разжигание Гражданской войны силами контрреволюции при поддержке иностранных интервентов отвечало интересам свергнутых эксплуататорских классов.
События Гражданской войны затронули практически все регионы России, в том числе они происходили и на Севере России. Результаты их изучения в нашем регионе отражены в первом томе «Поморской энциклопедии» [13], в работах известного архангельского историка В.И. Голдина. Подробное описание режима, установленного интервентами и белогвардейцами на Севере России, воссоздание картины репрессий и террора в архангельском регионе содержится в книге «Интервенция на Русском Севере, 1918-1920», опубликованной в Архангельске в 1939 г. и переизданной в 2018 г. [5]
Правда истории состоит в том, что вторжение войск из стран Антанты в Северную область и другие регионы молодого Советского государства в 1918 г. имело целью расчленение и закабаление России. Данная цель получила конкретное выражение в решениях англо-французской конференции в декабре 1917 г., на которой было подписано секретное англо-французское соглашение о совместной интервенции и разделе сфер влияния в европейской части России и в «районах будущих операций союзных войск». В основу этого соглашения положены экономические интересы союзных стран. В соответствии с данной договоренностью, северная часть России подпадала под влияние Англии [14, с. 119].
Интервенция принесла огромные страдания жителям Северной области. Интервенты установили поистине колониальный режим и относились к русским как к диким «туземцам». По числу мест заключения Северная область, занимавшая сравнительно небольшую площадь, по концентрации этих мест на единицу территории опережала многие другие регионы, где правили антисоветские («белые») режимы. Афишируя свою приверженность «демократии», интервенты насаждали сами и заставляли марионеточную власть насаждать режим тотального «белого» террора. «Высшим “достижением” их совместных действий в этом деле, — пишет П.А. Голуб, — стали страшные “фабрики смерти”, организованные на Мудьюге и в Иоканьге и явившиеся прообразом гитлеровских концлагерей Освенцима и Бухенвальда, — с той лишь разницей, что фашистские палачи расправлялись со своими жертвами при помощи более модернизированных технологий и в гораздо больших масштабах, в то время как палачи Мудьюга и Иоканьги орудовали средневековыми методами и на небольшой территории, которую им удалось захватить» [4]. Но по жестокости и изощренности истребления человеческих жизней и те и другие были равны. Можно не сомневаться, что в случае успеха военной интервенции стран Антанты таких страшных мест, как Мудьюг и Иоканьга, для утверждения «демократии» по северному образцу в России появилось бы очень много.
По неполным подсчетам бывшего узника мест заключения в период интервенции и белогвардейского террора П.П. Рассказова, «через тюрьмы, концлагеря и каторгу в нашем северном регионе только за время со 2 августа 1918 г. по 25 сентября 1919 г. из трехсот тысяч населения на территории, занятой “союзниками”, 28847 человек, т. е. 10 процентов всего населения, прошли через одну Архангельскую губернскую тюрьму, посидели в ее застенках, побывали в ее казематах, около 4000 человек расстреляно по приговорам так называемых “военно-полевых судов”» [5, с. 15]. Власть при Миллере, ставленнике интервентов, именовалась военной диктатурой.
В период интервенции на Севере (как, впрочем, и во всех других российских регионах) наглядно подтверждено марксистское положение о том, что у крупного капитала нет отечества, а есть один бог — максимальная нажива. Местные собственники, рука об руку с заморскими, ринулись к разграблению богатств Отечества с целью сбыть товар за границей, чтобы получить заветную прибыль. Так, со 2 августа по 31 декабря 1918 г., согласно материалам таможни, из Архангельска в Англию, Францию и США государственными и частными экспортерами было вывезено товаров общим весом в 7 миллионов пудов. Это были: пиломатериалы, меха, лен, пенька, много марганцевой и медной руды, смолы и др. товаров на сумму 153 млн рублей золотом. В навигацию 1919 г. было вывезено 4,3 млн пудов товаров на сумму 48 млн рублей золотом [4]. Таким образом, при содействии миллеровской марионеточной власти шел грабеж богатств Севера.
Положение рабочих в условиях интервенции было нетерпимым. Газета «Возрождение Севера» писала: «Цены на предметы первой необходимости поднимаются с невероятной быстротой, в то время как зарплата остается той же, что была полгода назад. Закрываются заводы, ликвидируются предприятия и рабочих выбрасывают на улицу в буквальном смысле этого слова, так как увольняемые рабочие немедленно выселяются предпринимателями из занимаемых ими помещений. Такие случаи имели место на лесопильных заводах “Альциуса” и Волкова на Маймаксе и на других заводах». Сообщение заканчивалось криком отчаяния, обращенным к хозяевам предприятий: «Где же ваш патриотизм, господа?» [2]
Оккупационная власть в лице генералов Пуля — Айронсайда и марионеточное правительство не уставали заявлять, что они воюют только против большевиков. Но это было фарисейское прикрытие их войны против всех, кто отвергал оккупационный режим. А таких оказалось большинство. Лживость официальной пропаганды помогают вскрыть следующие цифры. На 1 августа 1918 г. в Архангельске, по данным партийной статистики, насчитывалось только 600 членов РКП(б), а всего в губернии к моменту переворота было лишь немногим более одной тысячи членов большевистской партии [1, с. 500-501]. Часть из них отступила с советскими воинскими частями и учреждениями и продолжала воевать на фронте. В тылу на оккупированной территории осталось лишь несколько сотен коммунистов. Репрессиям же подверглись не только эти мужественные люди, но и десятки тысяч беспартийных граждан, объявленных большевиками за сочувствие советской власти и неприятие оккупационного режима. Их преследовали не за какие-то незаконные (с точки зрения режима) действия, а за убеждения, за приверженность идеям справедливости и народовластия. А таких оказалось большинство. Репрессиям подверглись не только коммунисты, но и десятки тысяч беспартийных граждан, объявленных большевиками за сочувствие советской власти и неприятие оккупационного режима. Марионеточный режим на Севере объявил войну большинству русского народа, его отвергавшему, и тем самым подписал себе смертный приговор. То же самое произошло и с «белыми» режимами в других областях и губерниях страны. По этой же причине вынуждены были убраться с российской территории и войска интервентов. Это вынужден был признать перед всем миром премьер Великобритании Д. Ллойд Джордж. «Стало ясно, — писал он в мемуарах, — что стремление “белых” режимов к власти обречено на неудачу, что русский народ отдает свои симпатии большевистскому режиму. Наш уход стал неизбежен» [9, с. 98].
Осмысление взаимосвязи Гражданской войны и иностранной интервенции дает основание сделать следующие выводы. Во-первых, вмешательство иностранных интервентов во внутренние дела российского общества послужило детонатором Гражданской войны в России (мятеж белочехов был скоординирован с контрреволюционными офицерскими организациями в Рыбинске, Ярославле, Владимире и Муроме) [6, с. 15]. Во-вторых, без помощи иностранных государств силам контрреволюции и непосредственного участия интервентов в боевых действиях Гражданская война не приобрела бы такого размаха и имела бы гораздо меньше потерь. В-третьих, военные действия интервентов были обусловлены геополитическими интересами: овладеть конкретными регионами России, богатыми природными ресурсами. В-четвертых, одной из важнейших целей военной интервенции была защита капиталов иностранных собственников, которые в случае утверждения советской власти попадали под ее юрисдикцию. И наконец, в-пятых, у господствующего класса иностранных государств было серьезное опасение распространения «большевистской заразы» в другие страны мира.
Список литературы
1. Аникеев В.В. Деятельность ЦК РСДРП(б) — РКП(б) в 19171918 годах. М. 1974.
2. Возрождение Севера, 10 октября 1918 г.
3. Голдин В.И. Гражданская война и интервенция в России и на Русском Севере: актуальные и дискуссионные проблемы // Historia Provinciae — Журнал региональной истории. 2018. Т. 2. № 4. С. 16-49.
4. Голуб П.А. Интервенция и белый террор на Севере России // Политическое просвещение. 2010. № 2.
5. Интервенция на Русском Севере, 1918-1920. Архангельск: Кира, 2018. 115 с.
6. Кидяров А.Е. Ярославский мятеж 1918 г. в контексте Гражданской войны в России. Автореферат дисс. канд. ист. наук.
Ярославль: Ярославский государственный университет, 2010. 24 с.
7. Кремлёв С. Ленин. Спаситель и созидатель. М.: ООО «ТД Алгоритм», 2016. 1008 с.
8. Ленин В.И. Полное собрание сочинений: в 55 томах. 5-е изд. М.: Политиздат, 1941-1960.
9. Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. М. 1933. Т. 6.
10. Неизвестная революция // Советская Россия. 2008 г., 13 ноября. [Электронный ресурс]: http://www.sovross.ru/articles/251/4365 (дата обращения: 09.03.2020)/
11. Ольштынский Л.И. Курс отечественной истории IX — начала XXI веков. М.: ИТРК, 2012. 656 с.
12. Перечень основных декретов 1917-1918 гг. и их краткое описание. [Электронный ресурс]: https://www.artiks.ru/cons/DOC/ spravinfo-esu-171101.pdf (дата обращения: 01.03.2020).
13. Поморская энциклопедия в пяти томах. Т. 1. История Архангельского Севера, Архангельск, Поморский Государственный университет, Архангельск, 2001. 483 с.
14. Шубин С.И., Рогачев И.В., Опрышко А.И. Первая мировая война как форма европейского сдерживания развития России: взгляд из Архангельска // Арктика и Север. 2015. № 18. С. 114-121.
<< Назад Вперёд>>
