В.В. Кондрашин. Экономическая политика советской власти в годы Гражданской войны
Сам термин «военный коммунизм» был заимствован В.И. Лениным у его идейного противника А.А. Богданова, который ввел его еще до Октября 1917 г. для характеристики экономической политики воюющих в Первой мировой войне стран, правительства которых перенесли «военно-коммунистическую организацию» фронта, представлявшего собой «обширную потребительскую коммуну», на тыл. По мнению А.А. Богданова, Ленин и большевики также стали проводить в годы Гражданской войны сходную с вышеупомянутой «военно-коммунистической» политикой капиталистических стран политику «военного коммунизма» [1].
Автор статьи разделяет данную позицию и считает, что данный сюжет нуждается в дальнейшем исследовании (использование большевиками зарубежного опыта государственного регулирования экономики в военное время. — В. К.).
По мнению автора, утвердившаяся в рассматриваемый период экономическая политика большевиков в виде «военного коммунизма» была обусловлена самой Гражданской войной. Идеология большевизма (марксизма) и его доктринерские планы оказали существенное влияние на эту политику лишь в первые месяцы советской власти, но в дальнейшем они не были основной причиной укоренения и распространения «военно-коммунистических» методов управления экономикой, особенно в условиях расширения масштабов Гражданской войны.
Именно таким образом объяснял мотивы и содержание «военного коммунизма» лидер большевиков В.И. Ленин. Впервые сам термин «военный коммунизм» в качестве характеристики экономической политики советской власти в годы Гражданской войны был использован им в апреле 1921 г. в статье «О продовольственном налоге» [21]. Причем главным в этой политике В.И. Ленин назвал вызванные Гражданской войной действия советской власти по принудительному изъятию у крестьян («в долг», «за бумажные деньги») хлеба для рабочих и армии ради победы над врагом. Таким образом, с точки зрения руководства Советского государства, «военный коммунизм» был средством решения труднейших проблем экономики страны в период Гражданской войны. Автор статьи поддерживает подобную оценку.
В рамках дискуссии о соотношении идеологии большевизма и практики Гражданской войны в утверждении на подконтрольной советской власти территории «военно-коммунистической» модели экономической политики следует помнить, что в огромной степени эта экономическая политика определялась доставшимся большевикам «наследством» от царского самодержавия и Временного правительства. То есть «военный коммунизм» возник не на пустом месте. Его элементы были присущи и всем странам — участницам Первой мировой войны, поскольку поразивший их экономический кризис имел общую природу и требовал примерно одинаковой схемы действий: максимального усиления роли государства в производстве, снабженческо-распределительной сфере, в мобилизации трудовых ресурсов и т. д.
Именно по этому пути в годы Первой мировой войны шло царское правительство, регулируя экономику государственными заказами, фиксированными ценами, ограничением свободы торговли, введением хлебной разверстки. Затем эту традицию продолжило Временное правительство, объявившее в условиях продовольственного кризиса хлебную монополию. Им рассматривался вариант усиления регулирующего участия государства в ведущих отраслях промышленности, фиксации цен на основные товары и т. п. Однако он не реализовался из-за противодействия промышленных кругов, стремившихся сохранить свои прибыли в неприкосновенности [7, 22]. Результатом стала большевистская революция, победившая в условиях кризисного состояния экономики страны.
Таким образом, истоки «военного коммунизма» следует искать в экономической политике предшествующих большевикам политических режимов. Данный тезис нуждается в обосновании на новых материалах, в том числе на региональном уровне.
После захвата власти перед большевиками встала первоочередная задача преодоления захватившего страну экономического кризиса, что предусматривало в первую очередь сохранение действующего производства, рациональную организацию распределения имевшихся продовольственных и сырьевых запасов [5].
И если говорить о большевистской идеологии как факторе «военного коммунизма», то ее влияние на экономическую политику большевиков было очевидным и в ряде случаев даже преобладающим, по сравнению с другими обстоятельствами, как уже отмечалось, только в первые месяцы советской власти. В период с декабря 1917 г. по май 1918 г., следуя ей, для решения экономических проблем большевистским руководством была предпринята попытка так называемой «красногвардейской атаки на капитал», включавшей в себя элементы «военного коммунизма»: национализацию средств производства, тотальную регламентацию экономической и общественной жизни, ставку на «классовое насилие» и т. д.
Следует указать, что целью «красногвардейской атаки на капитал» было не только желание большевиков действовать в рамках доктринерской идеи марксизма об уничтожении частной собственности, как главного условия строительства социализма, но и в значительной степени стремление сломить противодействие части банкиров и предпринимателей политике советской власти [8, с. 78-81, 230]. При этом взятые темпы «красногвардейской атаки на капитал» во многом объяснялась идеализмом большевиков, полагавших, что трудящиеся массы окажутся способными управлять экономикой и государством.
В данном контексте, обращаясь к одной из самых дискуссионных тем истории Гражданской войны — причинам и масштабам красного террора и феномене большевистской диктатуры, следует подчеркнуть, что на начальном этапе «военного коммунизма» «военно-коммунистическое» забегание вперед не мыслилось большевиками в каких-то агрессивных формах, в том числе и в виде жесткой диктатуры партии. Хотя для большевиков государственное насилие и террор определялись марксистской теорией классовой борьбы, требующей уничтожения «эксплуататорских классов», конкретный ход событий в первые месяцы советской власти говорил об обратном. Большевики постепенно втягивались в террор, и применение государственного насилия в указанный период в большинстве случаев было ответной мерой против действий антибольшевистских сил (погромы винных складов в Петрограде и т. д.).
В это время В.И. Ленин, не ставя под сомнение руководящую роль большевистской партии в создании новой России, считал, что необходимо было «предоставить полную свободу творчества народным массам», что Россия вообще «выросла из того, чтобы кто-то управлял ею», и большевикам следует создать «коалицию с огромным большинством населения» [19, с. 27, 46, 199, 276; 20, с. 64].
Но «красногвардейская атака на капитал», проводимая при активном участии рабочих, не оправдала надежд большевиков. На практике декрет о рабочем контроле на частных и национализированных предприятиях, отдавший их рабочим комитетам в управление, привел к тому, что рабочие коллективы стали в первую очередь решать свои материальные проблемы, «проедать» финансовые счета предприятий, особо не заботясь о судьбе производства. Более того, были случаи сговора фабзавкомов с администрацией и бывшими владельцами предприятий с целью выкачки капитала со счетов предприятий из национализированных советских банков для личных нужд. Налицо были и другие издержки первого этапа национализации промышленности: закрытие предприятий, падение производства. Особенно болезненным был отток из промышленности квалифицированных управленцев и кадров специалистов. В этой ситуации В.И. Ленин в брошюре «Очередные задачи Советской власти», напечатанной 28 апреля 1918 г. в газете «Правда», выступил против дальнейшего форсирования национализации как магистрального направления политики «военного коммунизма». Более того в большевистском руководстве обсуждались варианты минимизации негативных последствий первой волны «красногвардейской атаки на капитал» путем привлечения к управлению промышленностью бывших владельцев и спецов [20, с. 165-208]. Это свидетельствовало о прагматизме экономической политики большевиков в данный период, их озабоченности состоянием экономики, отсутствии у части руководства партии, включая В.И. Ленина, идеологического фанатизма в решении экономических проблем. Хотя данный сюжет, по нашему мнению, и нуждается в дальнейшем изучении, в том числе на региональном уровне, к маю 1918 г. налицо была тенденция ослабления «военно-коммунистических» методов управления экономикой страны. Фактически речь шла о новой экономической политике, поскольку старая и идеологизированная не привела к разрешению экономического кризиса в стране, а лишь обострила его с точки зрения функционирования основных отраслей народного хозяйства.
Таким образом, можно заключить, что идеология как таковая не была главным фактором утверждения в советской России в указанный период политики «военного коммунизма», хотя и оказывала на экономическую политику советской власти значительное влияние.
В целом экономическая политика большевиков с момента захвата ими власти и до мая 1918 г. содержала в себе как элементы «военного коммунизма», обусловленные марксистской доктриной и желанием большевиков ускорить «строительство социализма», так и экономического прагматизма. Причем последний фактор стал доминировать. В частности, никаких планов «завинчивания гаек» и укрепления чисто «военно-экономических» методов управления промышленной отраслью экономики у большевистского руководства весной 1918 г. не было, несмотря на активную полемику в его рядах о дальнейших судьбах революции.
И если в промышленности налицо были элементы ослабления методов «военного коммунизма», то в сельском хозяйстве ситуация складывалась принципиально иной. Существовавшие проблемы с аграрным сектором экономики и крестьянством в целом создавали условия для усиления «военно-коммунистических методов» в экономической политике. Но эта тенденция определялась не идеологией как таковой, а прежде всего задачами разрешения сохранявшегося в стране продовольственного кризиса.
Доставшийся большевикам от Временного правительства, он так и не был преодолен, несмотря на все усилия советской власти. Например, с декабря 1917 г. по май 1918 г. из намеченных по плану 137 млн пудов хлеба для снабжения столиц и промышленных центров было получено только 18,4 млн пудов, или около 14 %. Это означало, что из положенных в месяц рабочему 25 фунтов хлеба реально он получил только 3,5 фунта [24, с. 89]. Подобная ситуация во многом объяснялась проблемами на транспорте: работу железных дорог и водного транспорта парализовали стихийная демобилизация армии, а также падение трудовой дисциплины железнодорожных служащих [24, с. 134].
Большевики активно боролись с разрухой на транспорте и угрозой голода. В январе 1918 г. были введены строгие меры по борьбе со спекуляцией, вплоть до расстрела «мешочников» в случае их сопротивления при изъятии продуктов. В деревню были направлены первые вооруженные отряды для реквизиции продовольствия. 26 марта 1918 г. Совнарком принял декрет и инструкцию «Об организации товарообмена для усиления хлебных заготовок», в которых вводилась коллективная ответственность волостей за сдачу хлеба агентам наркомпрода и делалась ставка на бедноту как на главную опору большевиков в деревне [24, с. 134].
Эти и другие меры лишь смягчили общую кризисную ситуацию со снабжением хлебом городов, но не решили ее кардинально. В мае 1918 г. она резко ухудшилась из-за потери большевиками житниц Украины, Северного Кавказа, Поволжья и Сибири в результате захвата их антибольшевистскими силами (чехословаками, белыми и т. д.). Данное обстоятельство подтолкнуло большевиков к ужесточению продовольственной политики и использованию чисто «военно-коммунистических» методов для ее осуществления. 13 мая 1918 г. выходит декрет ВЦИК и СНК о чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию, 11 июня — об организации комитетов деревенской бедноты [26, с. 250, 254].
Таким образом, темпы укоренения «военного коммунизма» в экономике советской России зависели от комплекса факторов: идеологии большевиков, сопротивления их противников, продовольственного кризиса, начавшейся фронтовой Гражданской войны. Именно под их влиянием большевики шли по пути «военного коммунизма» в рассматриваемый период. Но как законченная структура «военный коммунизм» сложился не сразу. Его основные элементы вызревали и укоренялась постепенно. Решающим фактором утверждения «военного коммунизма» в качестве инструмента экономической политики советской власти в рассматриваемый период стала фронтовая Гражданская война.
Эта война, начавшаяся весной 1918 г. и завершившаяся в 1920 г. польской кампанией, не только подстегнула большевиков к ужесточению продовольственной политики, но и заставила их резко активизировать процесс национализации промышленности, несмотря на его очевидные издержки. 28 июня 1918 г. был принят декрет о национализации крупной промышленности [12], чуть раньше — сахарной и нефтяной. В итоге в руках Советского государства оказались сосредоточены основные промышленные предприятия и транспорт. Для их управления была введена жесткая централизованная система главков (трестов), отвечавших за конкретные отрасли промышленности и подчинявшихся Высшему совету народного хозяйства (ВСНХ). Главкизм в промышленности — характерная черта экономики «военного коммунизма» периода Гражданской войны.
По глубокому убеждению автора, в годы фронтовой Гражданской войны вся экономическая политика советской власти определялась только военным фактором, а не коммунистической идеологией и другими причинами. Главной целью «военного коммунизма» была максимальная концентрация всех ресурсов промышленности и сельского хозяйства для военных нужд. Абстрактные цели «строительства социализма» или «мировой революции» отошли на второй план. Решающим фактором экономической политики выступали прагматизм, учет объективных обстоятельств фронтовой Гражданской войны. «Все для фронта, все для победы» — такова была суть политики «военного коммунизма».
Именно потребности фронта и военной промышленности предопределили утверждение в экономике советской России самого главного элемента «военного коммунизма» — продразверстки (декрет Совнаркома от 11 января 1919 г.) [10, с. 292-294]. Последовательный, из года в год рост заготовок продовольствия с помощью принудительной разверстки позволил большевикам не только накормить Красную армию, но и обеспечить на самом минимальном уровне выживание рабочих крупных промышленных предприятий, связанных с военным производством.
Одним из звеньев «военного коммунизма» в годы Гражданской войны стала российская кооперация, полностью огосударствленная в данный период. Сложившаяся и эффективно действующая еще в дореволюционный период сеть торгово-закупочных и снабженческих подразделений отраслевых кооперативных союзов оказалась наиболее удобной формой для проведения закупок и заготовок продуктов и сырья, а также их распределения в потребительских общества (коммунах), к которым было приписано все трудоспособное население на подконтрольной советской власти территории, особенно задействованное на военном производстве и в государственных структурах советской власти [6, с. 45].
Самым близким по форме и содержанию к коммунистической идеологии проявлением политики «военного коммунизма» было сведение к минимуму товарно-денежных отношений и даже их фактическая ликвидация в ряде важных сфер экономической жизни. Но и эти меры были связаны не с идеологией, а с фактическим крахом финансовой системы в стране, показателем которого стала бешеная инфляция и обвальный рост цен на продукты и товары первой необходимости [28, с. 30]. Именно по причине обесценивания денег в конце 1920 — начале 1921 г. произошла натурализация хозяйственных отношений: вместо денежной оплаты были введены натурпайки, бесплатные коммунальные услуги, бесплатное снабжение рабочих производственной одеждой и обувью, бесплатная выдача продуктов питания детям в крупнейших фабрично-заводских центрах, бесплатная перевозка грузов, а также лиц, следующих по государственным надобностям, рабочих и служащих, едущих на работу и обратно, и т. д. Данная форма отношений обеспечила функционирование госаппарата и его учреждений, а также предприятий, связанных с военными заказами.
С целью концентрации в руках советского государства всех ресурсов и борьбы с получившей огромный размах спекуляцией на подконтрольной большевикам территории в период Гражданской войны была ликвидирована частная торговля [12]. Взамен учреждался Главпродукт и его структуры на местах в виде Губснабов, облпродкомов и т. п., которым вменялась в обязанность организация снабжения населения продуктами и товарами через сеть кооперативных потребительских лавок. На практике главной проблемой сразу же стал дефицит основных продуктов питания и товаров первой необходимости в этих лавках. Были моменты, когда в городах снабжение прекращалось вовсе. В это время, несмотря на жесткие меры власти, пышным цветом расцвела неформальная или теневая экономика в форме нелегального товарооборота на местных рынках. Небывалые масштабы получило мешочничество — самостоятельные поездки городских жителей за продуктами в сельскую местность и крестьян в города для обмена продуктов на промышленные товары [11, с. 55]. Хотя в количественном отношении большинство мешочников были крестьяне (до 49 %), мешочничеством оказались охвачены все социальные группы на всей территории страны (почти четверть взрослого населения) [23, с. 384]. Вклад мешочников в продовольствование горожан в годы Гражданской войны составлял не менее 56 % [3, с. 143]. Подобный феномен свидетельствовал о прагматизме большевиков, допустивших мешочничество в условиях жесточайшего продовольственного кризиса и контролировавших его масштабы до приемлемого уровня, особенно в наиболее трудные 1918-1919 гг.
Апогеем политики «военного коммунизма» в годы Гражданской войны стала милитаризация труда — законодательное принудительное прикрепление трудоспособного населения к предприятиям и учреждениям, а также использование на хозяйственном фронте воинских частей Красной армии. Программа всеобщей милитаризации труда в экономике советской республики была разработана при самом активном участии Л.Д. Троцкого. Подобные меры советской власти были не случайными. В 1918-1919 гг. из-за голода и хозяйственной разрухи происходил постоянный отток рабочих с крупных промышленных предприятий в сельскую местность. Провинциальные фабрики и заводы, как правило, вообще не работали в период сельхозработ из-за ухода рабочих в деревню. Всеобщая милитаризация отраслей экономики, работавших на военные нужды, началась с железнодорожного транспорта: все железнодорожники были объявлены мобилизованными, т. е. должны были не покидать свои рабочие места без особого разрешения, были отменены отпуска рабочих и служащих железных дорог впредь до особого распоряжения, для борьбы с прогульщиками и беглецами с «трудового фронта» были организованы специальные комиссии по борьбе с трудовым дезертирством на транспорте и т. д. [4, с. 117]. В 1920 г. из частей Красной армии были сформированы трудовые армии. Всеобщая трудовая повинность позволила обеспечить работу транспорта и военной промышленности в тяжелейшие периоды Гражданской войны.
В историографии доказано самое негативное влияние на крестьянские хозяйства и аграрную отрасль экономики в целом продразверстки. Она отягощалась массовым привлечением крестьян на выполнение различных натуральных повинностей (трудовой, гужевой и др.), также подрывавших их хозяйства. В конечном итоге все это привело к массовому крестьянскому повстанческому движению в 1920-1921 гг. и голоду в 1921-1922 гг. [17]
В немалой степени жесткие действия большевиков в годы Гражданской войны против советской деревни определялись общим антикрестьянским настроем В.И. Ленина и большевистского руководства, рассматривавшего крестьян как «неудобный» для строительства социализма класс [18]. Данный аспект также заслуживает внимания исследователей на региональном уровне. Но и имеющиеся в нашем распоряжении факты позволяют заключить, что, несмотря на указанное обстоятельство, крестьянство в целом поддержало большевиков в их борьбе с белыми и выполнило перед советской властью свой «долг союзника», о чем свидетельствуют объемы заготовленного продовольствия в ходе продразверсточных кампаний 1919-1920 гг., а также поведения крестьян в прифронтовых губерниях в период наступления армии Деникина в 1919 г. [17, с. 315-332]. Об эффективности продразверстки говорят следующие цифры: в период с июня по декабрь 1918 г. было заготовлено около 60 млн пудов хлеба, крупы и зернофуража, с августа 1918 г. по август 1919 г. — 107,9 млн пудов, в 1919/20 г. — 212,5 млн пудов, в 1920/21 г. — 367 млн пудов хлеба (в 6,1 раза больше, чем в заготовительную кампанию 1918 г.) [15, с. C. 116-117, 120-121, 123, 125].
Тем не менее именно пагубное влияние продразверстки на сельское хозяйство страны и на отношение крестьян к советской власти стало причиной осознания большевистским руководством бесперспективности политики «военного коммунизма», ее неэффективности с точки зрения обеспечения населения продовольствием, а промышленности сырьем. Л.Д. Троцкий в начале 1920 г. открыто призвал В.И. Ленина отменить продразверстку и установить фиксированный продналог и восстановить свободную торговлю [17, с. 167].
Причины нежелания В.И. Ленина и большинства в руководстве большевистской партии сделать это в 1920 г. нуждаются в дальнейшем исследовании. Но, видимо, важнейшей из них было осознание еще не устраненной угрозы со стороны белых армий на Украине и Юге страны, т. е. необходимость продолжения политики «военного коммунизма», пока Гражданская война не закончилась. Другим мотивом могла быть эйфория от превращения страны в единый военный лагерь, построенный на «военно-коммунистических» принципах, оказавшийся эффективным с точки зрения борьбы с врагами советской власти. Это облегчало дальнейшее «строительство» социализма после окончания войны. Может быть, именно в этом факте и проявилось влияние марксистской идеологии на экономическую политику большевиков в годы Гражданской войны, их нежелание «добровольно» отказаться от нее. О том, что идеология влияла на экономику, хотя и не в значительной мере, свидетельствуют и попытки большевиков с завидным упорством, несмотря на неудачи и крестьянское недовольство, насаждать в деревне коммуны, колхозы и совхозы, как наиболее приемлемые для них хозяйственные формы с точки зрения будущего социалистического строя, ради строительства которого они и захватили власть.
В целом экономическая политика советской власти в годы Гражданской войны при всех ее негативных моментах (валовая продукция промышленности в ценностном выражении уменьшилась в 7,6 раза и не достигла даже шестой части довоенного уровня производства. — В. К.) позволила ей победить основных противников в ходе ожесточенного и бескомпромиссного противостояния. С помощью «военного коммунизма» были мобилизованы все ресурсы подконтрольной большевикам экономики и направлены на военные нужды. Так, например, несмотря на огромные трудности с обеспечением военного производства сырьем, продовольствием, фактами высокой смертности рабочих от недоедания и болезней, низкой трудовой дисциплины на военных заводах и предприятиях, связанных с выполнением военных заказов, созданная большевиками система управления военной промышленностью в годы Гражданской войны оказалась дееспособной. Она обеспечила Красную армию оружием и боеприпасами, хотя и не в полном объеме [27, с. 8-10]. То же самое можно сказать и о всей советской промышленности в целом. Несмотря на кризисное состояние, она продолжала функционировать и выполнять возложенную на нее властью задачу: давать продукцию фронту. С этой точки зрения «военный коммунизм» оказался эффективной и оптимальной «военно-мобилизационной» моделью экономики. Только такая экономическая политика и могла обеспечить победу советской власти во фронтовой Гражданской войне.
Список литературы
1. Богданов А.А. Вопросы социализма. М.: Т-во «Книгоиздательство писателей в Москве», 1918. 36 с.
2. Булдаков В.П., Кабанов В.В. «Военный коммунизм»: идеология и общественное развитие // Вопросы истории. 1990. № 3. С. 40-58.
3. Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 1920-е годы: Источники, методы исследования, этапы взаимоотношений. М.: Наука, 1989. 310 с.
4. Борисова Л.В. Трудовые отношения в Советской России (1918-1924 гг.). М.: Собрание, 2006. 288 с.
5. Бухарин Н.И. О новой экономической политике и наших задачах // Большевик. 1925. № 8.
6. Веселов С.В. Кооперация и Советская власть: период «военного коммунизма» // Вопросы истории. 1991. № 9-10. С. 25-37.
7. Волобуев П.В. Экономическая политика Временного правительства. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962. 483 с.
8. Декреты Советской власти. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1957. 625 с.
9. Декреты Советской власти. Т. 2. М.: Госполитиздат, 1959. 699 с.
10. Декреты Советской власти. Т. 4. М.: Госполитиздат, 1968. 731 с.
11. Дмитренко В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской диктатуры. М.: Наука, 1986. 252 с.
12. Известия ВЦИК. 1918. № 134. 30 июня.
13. Известия ВЦИК. 1918. № 257. 24 ноября.
14. Известия ВЦИК. 1918. № 262. 30 ноября.
15. История советского крестьянства. В пяти томах. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти. 1917-1927. М.: Наука, 1986. 455 с.
16. Коган Л.А. Военный коммунизм: утопия и реальность. // Вопросы истории. 1998. № 2. С. 122-135.
17. Кондрашин В.В. Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма. М.: РОССПЭН; Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2009. 575 с.
18. Кондрашин В.В. О телеграммах В.И. Ленина в Пензу в связи с крестьянским восстанием в с. Кучки // Российская история. 2020. № 2. С. 90-95.
19. Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Госполитиздат, 19581965. Т. 35. 599 с.
20. Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Госполитиздат, 19581965. Т. 36. 741 с.
21. Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Госполитиздат, 19581965. Т. 43. 561 с.
22. Мау В.А. Реформы и догмы. М.: Дело, 1993. 256 с.
23. Орлов Н.А. Продовольственная работа Советской власти. М.: Издание Народного комиссариата продовольствия, 1918. 398 с.
24. Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М.: Русское книгоиздательское товарищество — Историк, 1997. 272 с.
25. Присяжный Н.С. Экономическая чума: Военный коммунизм в России (Историко-экономический анализ. 1918-1921 гг.). Ростов н/Д: Изд-во Рост. Ун-та, 1994. 452 с.
26. Протоколы заседаний ВЦИК 4-го созыва. Стенографический отчет. М.: Государственное издательство, 1920. 442 с.
27. Советское военно-промышленное производство (1918-1926): сб. док. Т. 2. М.: Новый хронограф, 2005. 766 с.
28. Таргулов Я. Новая экономическая и финансовая политика Советской власти. Пг. [б.и.], 1921. 50 с.
1Статья подготовлена в рамках проекта Института российской истории РАН по написанию многотомного академического труда «История России с древнейших времен до наших дней». Публикуется в целях апробации.
<< Назад Вперёд>>
