Очерки русской культуры XVIII века. Часть первая.

Основные зерновые культуры (рожь, овес, пшеница, иногда ячмень) по всей России жали серпами и вязали в снопы, ставя снопы на землю колосьем вверх. Так они стояли «часа два, три, а иногда и до самого вечера. А тогда забирают их и кладут в крестцы». Сноп обычно был размером в 5 горстей (наборчков). В Тверской губ. снопы на поле складывали плашмя в крестец, т. е. крестом по 4 снопа колосьями внутрь. Один крест образовывал ряд, а всего в крестец клали 20 снопов (в 5 рядов)¹. Нижний сноп в основе крестца перегибался вдвое и клался к земле огузьями («вязкою»). Во многих местах Центральной России в крестец шло 12—14 снопов, т. е. в 3—4 ряда, а сверху покрывали 15-м снопом колосьями вверх. Так формировалась копна. По свидетельству А. Т. Болотова, копны были разных размеров: в 15—17 снопов, в 52 снопа и в 60 снопов². Если в Подмосковье, как и вообще в Нечерноземье, при жатве сразу же сами жнецы вязали снопы, ставя их стоймя, то южнее Калуги и далее на юг уборка была несколько иной. Упор в технологии здесь делался прежде всего на сушку колосьев. Поэтому сжатые горсти и снопы долго лежат не связанными, поэтому и крестцы кладутся по-особому, так что два больших снопа, положенные друг на друга крестом, торчат колосьями наружу. В большинстве черноземных районов четыре таких снопа вместе с пятым, поставленным «крышей», образовывали копну. В Оренбургской губ. их звали «пятками»³. Обычно копны стояли недели две для перевяливания попавшей в них травы и подсушки соломы. Однако в той же Оренбургской губ. «пятки» уже вечером того же дня перекладывали в скирды или копны. В северных районах в условиях большой влажности (Вологодская губ. и др.) снопы формировались в «суслоны», где стоймя помещалось, включая навершие, 17 снопов. В Олонецких землях в суслон клали всего 10—12 снопов. Через две, иногда и более недель (например, в Переяславской провинции) из копен хлеб перевозили на гумно и клали стога и скирды с «одоньями» или без них (одонье — специальный настил из жердей и плетеного из сучьев пола, поднятого над землей на три четверти аршина и выше, опорами одонья могли служить бревна или дерновые столбы). В Тверской губ. в копны укладывали по 1 —1,5 тыс. снопов, а в скирды — по 4,5 и 8 тыс. снопов. Крестьянские снопы, как правило, клали в копны, а помещичьи — в скирды. Скирд в Оренбуржье клали в два ряда снопов зерном внутрь. Длина скирда была произвольной. В так называемую «большую кладь» загружалось около 200 телег снопов, в.«одонье» шло от 80 до 100 телег снопов. В телегу («одрец») помещалось примерно 3 суслона, или около 50 снопов⁴. В Вологодском крае первый нижний ряд скирда ставили вверх колосьями на «вязку» («огузья»). Остальные клали плашмя колосьями внутрь. Формировали скирд обычно 2—3 человека, стоя на самом верху. Сверху стлали ряд снопов колосьями вниз, формируя «навершие», или соломенную непромокаемую крышу скирда. Каждый скирд вывершивался опытными скирдовщиками, сверху его укрепляли жердями. В Воронежских краях хлеб клали в стога в форме усеченного конуса (в окружности около 10 саженей). Стога ставились на досках в 25—33 см от земли (т. е. на одоньях), снопы укладывались внутрь колосом; сверху стог покрывали соломой («вывершивали»). И. А. Гильденштедт считал скирдование и стогование хлеба лучшим способом его хранения: «если умело поставить стог, то хлеб сохраняется в нем невредимым около 10 лет и все еще бывает пригоден для посева». Того же мнения придерживался и И. Комов⁵.

Как известно, указами Петра I в практику сельского хозяйства была внедрена косьба яровых хлебов косами со специальными крючьями на древке для одновременного с косьбой сгребания хлеба в рядки. К середине XVIII в. этот способ уборки прочно вошел в крестьянский быт. В Калужской провинции в 60-х гг. XVIII в. такими косами косили овес и гречу. Во Владимирском у. — гречу, чечевицу и горох, в Кашироком у. — овес, гречу и «худой» ячмень, в Оренбургской губ. — гречу и горох⁶.

Горох часто косили и простыми косами. При косьбе овес, гречу и горох сушили в скошенных рядах. Овес только потом вязали в снопы. Горох же и гречу сгребали прямо в копны. Во Владимирском у. в копны ставили гречу и чечевицу, а горох — на «козлы, сделанные из кольев», в Кашинском у. Тверской губ. для сушки гороха делали полати, называемые «островом». В Оренбургской губ. гречу также не вязали в снопы, а сгребали в копны, горох сгребали в так называемые «шиши». Чечевицу, горох и мак, как правило, молотили прямо в поле. Особого внимания требовала в Оренбуржье жатва ячменя: его «жнут всегда в прозелень, для того, что у спелого солома и колос пополам ломятся и спадают». Жнут его серпом и расстилают горстями,, чтобы дозрел. Потом вяжут в снопы ржаной соломой или осокой и ставят в так называемые «боровки». После сушки везут на гумно и формируют клади или одонья⁷.

Во Владимирском у. пшеницу, ячмень, гречу, чечевицу хранили в обмолоченном виде в амбарах. На Смоленщине и в южных черноземных районах зерно хранили в земляных ямах. Для устройства таких: ям нужен был непременно глинистый и сухой грунт. «Отверстие ямы бывает в 3 фута длины (около метра. — Л. М.) и 4 фута ширины. Под землею яма расширяется по произволу. Прежде чем высыпать в нее хлеб, она накаливается и таким образом высушивается. Глубина ямы более 2 саженей. Высыпанный в нее хлеб покрывается соломой и отверстие крепко забивается землей»⁸. В каждую из таких зерновых ям вмещается до 300 четвертей хлеба. «По словам жителей, хлеб может храниться в них невредимо лет десять, для посева же он уже через 3 года едва годится». При вскрытии яму долго проветривают. Обычно ямы закладывают осенью, и туда попадает хорошо высушенное зерно. Бывали случаи, когда зерно оказывалось вполне пригодным в пищу после 15 лет хранения. Но главный феномен хорошо сработанных зерновых ям заключался в том, что они хранили и не высушенное, сырое, даже перемешанное со снегом зерно. Такое зерно «высушивали» сами ямы, и оно хранилось несколько лет. Однако после семилетнего хранения подобное зерно отдавало в хлебе «противным погребным духом»⁹.

Овины, в которых сушили зерно перед обмолотом во всех районах России, кроме черноземного и степных, были двух основных типов: с подовинником (яма, укрепленная срубом) и без него. Там, где близко стояли грунтовые воды и вообще в низких местах, овины строили без подовинников и гораздо выше обыкновенных¹⁰. Овины обоих типов были крайне огнеопасными сооружениями, и при сушке снопов необходим был постоянный сторож, следивший за огнем. Вверху овина температура доходила в среднем до 50—55°, в средней части — до 38—39°, а у пола — 12—14°. При этом условии семена сохраняли всхожесть. Срок сушки в разных местностях при разных модификациях овинов был разный. В южной части Олонецкой провинции в овине сушили 3 суток, иногда несколько меньше (если снопы неплотные и небольшие). Хорошо выстоявшийся в крестцах хлеб мог высохнуть при хорошем жаре за 8—9 часов. Обычно овин загружали с вечера, а ранним утром начинали молотить. В XVIII в. в помещичьих хозяйствах уже широко распространились вместо овинов так называемые «риги», т. е. сушильные сараи со специальными печами. При ригах помещики строили специальные крытые тока с двумя воротами. Такие риги были распространены в Нечерноземье и даже в Заволжье и Оренбуржье, где их, правда, было еще довольно мало. Крытые тока были в Тульской губ., но использовались только в непогоду. В овин обычно загружалось от 300 до 400 снопов ржи или пшеницы, овса около 500, мелких снопов — до 600—700¹¹.


Молодьба цепами

Молотили, как правило, на открытых токах. Работало в овине и на току 6—8 человек. «Сушильщик опускает из овинного окошка снопы, которые выстилаются на току в 2 ряда колосьями в середину и молотятся дубовыми цепами, проходя раза по 2 и по 3 с одного краю на другой. Потом переворачиваются на другую сторону и опять молотятся». Потом «разрезывают ножом поясы у снопов и опять молотят, ударяя цепом уже не по колосьям, а по огусьям, ибо и в оных мелкий соломенки с колосьями имеются. Напоследок берет один мужик грабли, коими перебивает солому, отбрасывая оную по небольшому количеству молотильщикам, которые оную еще раз цепами быот. И тогда уже, усмотря, что ничего зерен в колосьях не осталось, сгребают солому». Зерна вместе с отходами молотьбы сгребали в ворохи, веяли на открытых токах при хорошей, умеренно ветреной погоде деревянными лопатахми, кидая по ветру. Крупное, полновесное зерно, падавшее сразу же, называли «семянным», падавшее подальше в Тверской губ. называли «другое», а мелкие зернышки, отлетавшие дальше всего, — «ухвостное». Еще дальше приземлялась «мякина», т. е. чешуя, сбитая с зерен. Наконец, последний вид отходов — «спашки», «зернышки костеревых семечек, мышиного гороха, сметаемые с провеянного зерна тоненькими метелочками». «Стлань», или «посад», из снопов могли молотить и 3—4 раза, смотря по крепости колосьев. Снопы пшеницы и ячменя, кроме того, еще и толклись в специально сметанных после молотьбы цепами «в размах» узких грядочках¹². Вся работа требовала большой тщательности и труда.

Особенно много времени занимало веяние зерна. На четверть зерна (8 пудов) иногда затрачивалось 4—5 часов. При плохом ветре приходилось перевеивать 3—4 раза. И. Комов подчеркивал огромную трудоемкость сушки в овинах и молотьбы. Еще один важнейший недостаток — выход копченой соломы, которая была плохим кормом для скота¹³. И все же достоинства такого рода обмолота, пожалуй, покрывали его недостатки. Первое из них — возможность молотить хлеб по мере надобности в течение осени и даже зимы. Второе — наибольшая сохранность урожая. Нередко хлеб оставляли в снопах и в овинах на длительный срок, но осыпавшееся зерно все шло в дело. И наконец, тщательно высушенное зерно в овинах долго не портилось и даже иногда годилось на посев.

В Черноземье обмолот шел на гумнах (и на полях) на открытых токах — начиная примерно с широты Коломны. Высохшие на поле снопы или сразу, или из скирдов по мере надобности молотили «сыромолотом» обычными дубовыми цепами «в размашку». Такой способ обмолота давал больше потерь зерна (оно не вымолачивалось до конца). Кроме того, сыромолотное зерно при неблагоприятных условиях могло скорее портиться, чем высушенное в овинах. Молотьба «сыромолотом» могла быть только при хорошей сухой солнечной погоде. В районах Тамбовской, Воронежской губ. она была, как правило, по окончании зяблевой пахоты (декабрь — февраль). Сыромолотом в большинстве районов России получали также семена на посев¹⁴.

---

¹159 Труды ВЭО, 1774, ч. XXVI, с. 30; Рычков П. Письмо о земледельстве.., ч. И„ с. 43; Комов И. О земледелии, с. 273.
²Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 159—160; 1769, ч. XII, с. 97—115.
³Зуев В. Путешественные записки.., с. 51; Рычков П. Письмо о земледельстве.., ч. II, с. 493.
⁴Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 31, 122; 1769, ч. XIII, с. 21; 1767, ч. VII, с. 93; 1770, ч. XV, с. 116; 1774, ч. XXVI, с. 31.
⁵Гильденштедт И. А. Путешествие.., с. 18—19; Комов И. О земледелии, с. 288.
⁶Труды ВЭО, 1769, ч. XI, с. 115, ч. XII, с. 102; 1774, ч. XXVI, с. 159—160; 1767. ч. VII, с. 148—149.
⁷165 Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 160; 1769, ч. XII, с. 103—104; 1774, "ч. XXVI, с. 32; Рычков П. Письмо о земледельстве.., ч. II, с. 512, 513, 519.
⁸166 Труды ВЭО, 1769, ч. XII, с. 102; Гильденштедт И. А. Путешествие... См.. также: Левкович М. Г. О лучших и безубыточных средствах сбережения на долгое время всякие хлебные зерна. — Труды ВЭО, 1796, с. 148. По Левковичу,. отверстие ямы может достигать 2,5—3 м. Перед загрузкой ямы стены ее обкладывают плотным слоем яровой соломы, очищенной от колосьев. Солому закрепляют, прокладывая сухие прутья, которые прибиваются специальными колышками— «ключками». Иногда вместо соломы идет в дело березовая кора или береста. Отверстие или «шею ямы закладывают, кроме соломы, еще и мякиною до половины высоты «шеи» или устья ямы, а потом уже трамбуют землей. Наверху делают холмик для стока дождевой воды.— Там же, с. 148—149.
⁹167 Гильденштедт И. А. Путешествие.., с. 30; Левкович М. Г. Указ. соч. с. 149—157.
¹⁰Гмелин С. Г. Путешествия по России для исследования трех царств естества,
ч. I. Спб., 1771, с. 19; Труды ВЭО, 1774, ч. XXVI, с. 40—41.
¹¹Труды ВЭО, 1792, ч. XVI (46), с. 359; 1769, ч. XIII, с. 24; 1767, ч. VII, с. 94; 1774, ч. XXVI, с. 40—46; 1766; ч. II, с. 178; Рычков П. Письмо о земледельстве.., ч. II, с. 498.
¹²Труды ВЭО, 1774, ч. XXVI, с. 38—40; Рычков П. Письмо о земледельстве.., ч. II, с. 498.
¹³Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 179; ч. VII, с. 60; Комов И. О земледелии с. 280—281.
¹⁴Труды ВЭО, 1768, ч. VIII, с. 181, 193; 1774, ч. XXVI, с. 161

<< Назад   Вперёд>>